лежала на лугу. В небе кружили грифы. Молнией уметнулась, прижавшись к
земле, лисица.
палкой, показал пастухам изъязвленные губы и ноги, потом снял с седла
лопату, кирку и велел рыть. Меняясь каждые четверть часа, притихшие пастухи
быстро отрыли яму, сбросили тушу и закопали, а место обожгли костром.
Болезни они боялись как огня.
не сбили рогов, больше всего подействовало на пастухов. Они серьезно
переговаривались, жестикулировали. Телеусов стоял в стороне с винтовкой в
руке.
Сегодня. Сейчас уходите!
Потребовали вернуть оружие.
проверю! - крикнул я вслед пастухам. - Будет скот - расстреляем стадо на
месте. Будут коши - сожжем!
тени берез, готовые укрыться в низине. Станут стрелять или нет?
болезнь будет косить зубров одного за другим. И ничего нельзя сделать.
Кожевниковым и Задоровым продолжили разведку по зубровым местам. От Лабенка
на Кишу, оттуда - к Белой. Летом зубры выходили и сюда. Выследив очередное
стадо, мы смотрели, как ведут себя зубры, и, определив заболевшего,
стреляли, чтобы тут же зарыть тушу. От наших рук уже пало восемь обреченных.
Жалость не отпускала сердце. Столько лет охранять, чтобы самим уничтожить...
Охоты. Слишком нас мало. Не помню, как прошли две недели. Усталость и
душевное опустошение валили с ног. Оказавшись снова на Умпыре, пустили на
пастбище лошадей и сутки отсыпались, а потом, как сговорившись, еще сутки не
упоминали о зубрах, словно на звере лежало строгое табу.
всадников - добровольных егерей, а также ветеринарный врач из Майкопа. Целая
экспедиция. В тот же день мы нашли стадо, и Шапошников сам убил больную
зубрицу.
Курджиновской, Баговской, в станицах по Урупу. Широкая эпизоотия.
с отрядом я еду на Большую Лабу, на Зеленчуки.
месту.
станицам, понимаешь? Война весь хлеб съедает. Рада берет. Деникин требует.
Самим станичникам мясо нужно. По городам тиф. Люди бегут в глушь. А тут где
возьмешь еду? Вот и решили скопом пойти на зубров. Стадо прорвалось и ушло.
Видели их у Архыза, в Черкесии. Надо отыскать и пригнать обратно.
дальше сами потянутся, тропы запоминают.
От абхазов со стадами. От армян с Молчепы. Нужна полная изоляция зубров на
заповедной территории.
посоветовал перегнать зубров на новые, незараженные пастбища. Только этим мы
и занимались.
долги за минувшую морозную зиму. Чуть не каждый день на горы сваливался либо
затяжной дождь, либо неистовая летняя гроза с ливнем, после которого реки
выходили из берегов, страшно ревели, тащили деревья и камни, а то и ланку с
олененком, волка, косулю - кого успевали захватить и утопить. От хлесткого
грома звенело в ушах. Никакая одежда не спасала от воды. Со стоном падали
под напором ветра высокие пихты. Угрожающе грохотали камнепады. После гроз
горы становились неузнаваемы. Растрепанные дубы, ветровалы, размытые берега,
натеки глины со склонов. Разбой...
возвращалась во всей своей красе. Быстрее всего тянулись вверх травы. Если
находился свободный час, все брались за косы и готовили сено. На зиму сюда
опять соберутся ускользнувшие от беды звери.
ключом, где не было бы разрушающего и созидающего влияния человека, как
писал Аксаков, то прежде всего мне представлялась долина Умпыря. И конечно,
бассейн Киши, куда уехали Василий Васильевич и Задоров.
больных зверей в последние дни не видели. Но стада поредели. Должно быть,
немало трупов осталось лежать в темной кавказской глухомани.
Артамоновича. Он... пел! Это казалось особенно удивительным, если вспомнить
его устойчивую самоуглубленность в бедовые месяцы лета. И что пел! Я
прислушался. Голос с хрипотцой выводил что-то смешливое, любовное. Но
приехал-то он с Киши неспроста!
потником вверх. Только-только приехал. И распелся. С чего бы это?
Задорова, его смеющиеся глаза излучали ничем не скрываемую радость. Алексей
Власович вместо приветствия строго спросил:
Ящура нет. Ни одного больного зубра на Кише, сколько ни высматривал.
болезнь. Ездил проверять, Василь Васильевич посылал. А из Сохрая, когда
услышал о происшествии, сбегал в Даховскую и Каменномостскую, чтобы из
первых рук... Вот даже газету привез и листовку.
к Майкопу и атакой взяли город. И Туапсе чуть не в тот же день. И в
Лабинской бой навязали, забрали склад оружия и скрылись. Эт-точно! А из
ставропольских степей пришел ихний командир Ковтюх и с налету взял Армавир.
Такая дислокация получилась: новый сплошной фронт от Армавира на правом
фланге до Туапсе на левом. И Лабинская, и мы с вами теперь уже в тылу нового
фронта, на территории Советской власти.
та же "Кубанская земля". Сразу бросился в глаза крупный заголовок: "Бои у
стен Тулы. До Москвы, столицы Совдепии, осталось менее двухсот верст. Идут
тяжелые бои... Они осложняются постоянным натиском красных со стороны Волги
на слабо прикрытый правый фланг Добровольческой армии..." А в уголке листа
очень скупо и мелко о событиях в предгорьях, где "партизаны из остатков
Таманской колонны совершили дерзкие налеты на Майкоп, Лабинскую и Армавир".
И далее, крупным шрифтом, шел рассказ о том, как доблестно сражались
защитники Лабинской, как лихо шли на врага казаки. И лихо, и доблестно, а
партизаны все-таки удерживали города в своих руках несколько дней и только
потом отошли в горы.
соединяйтесь!" и "Революционный комитет Черноморья" шел текст обращения к
гражданам предгорных станиц, хуторов и поселков, чей высокий долг, - как
говорилось в обращении, - "оказать Красной Армии Черноморья всемерную
поддержку. Час нашей победы близок!".
под его началом находился батальон Кухаревича, действующий на морском
побережье.
Власович вернул нас всех к зубрам:
Гуревич Георгий
Афанасьев Роман
Майер Стефани
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман