во-о-от такие навыки альпиниста. Правда, с ботаническим уклоном, но это,
брат, ничего не значит.
приходящий с ближних гор. Казалось, кто-то потихонечку подливает в долину
мрак. Он подливал, а дальние отроги все еще горели и плавились в остатках
солнечного огня. Мрак поначалу хоронился в щели, сгущал до фиолетовых
тонов тени, чтобы потом, через час-полтора, затопить и маленький городок,
и долину.
ощущениях, сегодня почему-то был рад обманываться.
города, с набережной.
Расчет Калия оказался поразительно верным: галерея была единственным
местом в городе, откуда композиция Жданова просматривалась целиком. Кроме
того, почти все посетители выставки, закончив осмотр, выходили на галерею
подышать морем. Выходили и... натыкались взором на исполинскую фигуру Ильи
Муромца, вздыбившего своего коня на сей раз почти у кромки прибоя.
работать выборочно, - возразили ей и тут же спросили: - А почему,
собственно, он, а не она? Кто автор композиции?
дадим. И об авторе, и о работе. И освещение сделаем".
по эскизам и наброскам голографический макет композиции Анатоля, хотя бы
фрагмент ее, и привезти "Славян" на выставку - принадлежала именно ему. О
чем-либо лучшем Илья и не мечтал. Потому что одно дело, когда "случайно"
повторяется встреча почти чужих людей, и совершенно другое, когда у
встречных есть точки соприкосновения - Карпаты, Калий и, конечно же,
"Славяне".
душе непонятной удалью. А с язычницей, - так показалось Илье, - вообще
происходило нечто странное. Чем больше прибывала толпа, чем гуще
завязывался разговор, тем беспокойнее становилась каменная девушка.
Порывалась убежать и медлила, все больше оживала и оставалась каменной. "С
Ирины писал, - подумал Илья, любуясь язычницей. - В жизни тоже так.
Сложно..."
стало тусклым, потеряло глубину и рельефность. Зрители направились к
берегу.
Калия за плечи, расцеловал:
додумался? Друзья твои, говорят. Я ищу, ищу. Полдня ищу.
сделаем, ребята? Мы закатим сейчас королевский ужин. И не где-нибудь, а в
подводном кафетерии.
прибоя. И почувствовал в нем уверенность.
Новое качество, которое я не сразу узнал. Уверенность - это хорошо".
захмелевшего и, может быть, впервые за много дней счастливого: "Вы просто
гении, ребята. Мои добрые гении".
сне.
НАД ПРОПАСТЬЮ
Слова ее были обычные, даже чуть насмешливые, но нечто хрупкое и
беззащитное, льдинка непонятного переживания тоненько позванивала в них, и
он вдруг засомневался во всем - в себе, Ирине, непреложности слов - и
начал гадать: "Что же это значит?"
воображения? Больного?! Да, да, чему ты удивляешься? Ты давно болен
нетерпением и мнительностью, гигантизмом желаний и дистрофией
возможностей, неразборчивой, слепой сверхтребовательностью к себе и, что
печальней всего, к другим".
самому себе.
Ирина... Нет, нет! Откуда ты пришла, надежда? В чем почудилась? В слове,
жесте? А может, в приглашении посмотреть стройку? Но ведь это чепуха!
Формула вежливости. Таких, как ты, только в гости и приглашают... После
всего. После всех "нет". Дав время на отрезвление. Чтобы потом предложить
дружбу".
прохладой, нервно зашагал по берегу. Ирина позвонила ему утром. И все, что
было потом, - метания в ожидании рейсового, сам полет, гигантская стройка,
замершая сегодня по случаю дня Памяти, все это, как ни странно, осталось
за пределами сознания.
прозрачную воду Ясным, но гидрологам понадобилось подживить его - нашли
подземные источники, вскрыли их. Теперь от Ясного осталось одно название.
Тело реки нездорово разбухло, не вмещаясь в прежние берега, с водой несло
щепу и хвою, тучи песка и даже средних размеров камни. Катило,
погромыхивало. Хоть сдержанно, но напористо.
реки, неуловимое, уже уходящее, подсказало ему: над этой личностью,
состоящей из движущейся, дьявольски холодной воды, недавно было совершено
насилие. Угадывался факт. И этого оказалось достаточно, чтобы испортить
ему настроение.
при каких обстоятельствах. Вскинулись - и тут же упали.
сверхчутье, то ли в облике Ирины, в ее неестественно покорных и жалеющих
глазах в самом деле угадывалась заданность этой встречи, но Анатоль вдруг
отчетливо почувствовал в любимой то же насилие, о котором кричала ему
река. Ощущение, что рядом с ними присутствует кто-то чужой, что это именно
он привел Ирину на берег Ясного, было таким отчетливым, что Анатоль,
угрожающе нагнув голову, оглянулся.
начавшийся, вдруг отчаянно взмахнул руками, будто человек, ступивший на
ледяной откос, и заскользил, заскользил - к нелепому, никому не нужному,
однако уже неизбежному падению...
разговор вянет буквально на глазах, не понимала - отчего и мучительно
искала какие-то новые слова. Они вроде и находились, но, вымолвленные,
тотчас теряли вес. Река уносила их, будто сор.
полупрезрительную ухмылку. - Я - пуст! У меня за душой ни-че-го-шень-ки! Я
год уже в руки ничего не брал, понимаешь ты это?! Да, я лгал тебе, когда
ты изредка звонила. Я не рисовал в горах, я там выл, понимаешь?! Вот так,
по-волчьи...
построения рассудка.
меня? Если нет любви, если не было...
оперлась о ствол корявой сосенки, другую прижала к груди. - Я все понимаю