провел в больницах и санатории. Волнения и страдания не
повлияли на приподнято просветленное ощущение единства со всем
миром, ясное восприятие истории и жажду успеть еще многое
сделать.
продолжает стоять перед нашими глазами и что мы продолжаем
слышать и читать, ничего этого больше нет, это уже прошло и
состоялось, огромный, неслыханных сил стоивший период
закончился и миновал. Освободилось безмерно большое, покамест
пустое и не занятое место для нового и еще небывалого, для
того, что будет угадано чьей-либо гениальной независимостью и
свежестью, для того, что внушит и подскажет жизнь новых чисел
и дней. Сейчас мукою художников будет не то, признаны ли они и
признаны ли будут застаивающейся, запоздалой политической
современностью или властью, но неспособность совершенно
оторваться от понятий, ставших привычными, забыть
навязывающиеся навыки, нарушить непрерывность. Надо понять,
что все стало прошлым, что конец виденного и пережитого был
уже, а не еще предстоит.
объявляться перед тем, как начинать существовать, и допустить
возможность такого времени, когда все опять будет двигаться и
изменяться без предварительного объявления. Эта трудность есть
и для меня. "Живаго" это очень важный шаг, это большое счастье
и удача, какие мне даже не снились. Но это сделано, и вместе с
периодом, который эта книга выражает больше всего, написанного
другими, книга эта и ее автор уходят в прошлое, и передо мною,
еще живым, освобождается пространство, неиспользованность и
чистоту которого надо сначала понять, а потом этим понятым
наполнить".
кандидатуру Пастернака, выдвинутую на получение премии. В
седьмой раз, осенью 1958 года, она была ему присуждена "за
выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и
продолжение традиций великой русской прозы".
произвольно и однозначно связано с выходом романа "Доктор
Живаго", не изданного в СССР и якобы антисоветского.
Разразился чудовищный скандал. Отчет о "Деле Пастернака", в
котором ничто не соответствовало реальному положению вещей,
занял бы сотни страниц.
позор и бесчестие, стало для Пастернака глубоким горем. Он был
вынужден отказаться от премии "в связи с тем, какой смысл ей
придан в обществе, к которому он принадлежит".
осенью 1958 года перевод "Марии Стюарт" Словацкого не решались
опубликовать, театральные постановки прекращены или, если шли,
то без упоминания имени Пастернака.
новую работу -- перевод "Стойкого принца" Кальдерона.
крепостном театре в России. Говоря шире -- о крепостном праве,
реформах 1860-х годов и судьбе русского художника.
поток поздравительных писем из всех стран мира. На праздничном
обеде были знакомые из артистического круга.
спины. Он старался не обращать на них внимания, но к концу
апреля они настолько усилились, что пришлось позвать врача. С
начала мая он слег в постель. Ему становилось все хуже.
Поначалу считалось, что это второй инфаркт миокарда. Сделанный
в двадцатых числах рентгеновский снимок показал
распространенный рак левого легкого.
мучит его двойственность его признания, которое обернулось
полной неизвестностью в России. "Вся моя жизнь была только
единоборством с царящей и торжествующей пошлостью за свободный
и играющий человеческий талант. На это ушла вся жизнь", --
говорил он.
тем не менее абсолютная невозможность отечественного издания
романа стала своеобразным олицетворением наступившего
безвременья и общественного застоя.
искусства:
предшествующей кажется мне более всего в том, что она
утверждена на прочных основаниях независимо от того, читают ее
или не читают.
явление, разделяющее с прочими государственными установлениями
их незыблемость и непогрешимость.
притязаний. Где ему повелевать и предписывать, когда слабостей
и грехов на нем больше, чем добродетелей. Оно робко желает
быть мечтою читателя, предметом читательской жажды и нуждается
в его отзывчивом воображении не как в дружелюбной
снисходительности, а как в составном элементе, без которого не
может обойтись построение художника, как нуждается луч в
отражающей поверхности или в преломляющей среде, чтобы играть
и загораться".
на запреты и изъятия, был достаточно известен, целое поколение
выросло и сформировалось с глубоким внутренним учетом его
текста.
регулярно писали заявки и письма. Издательство встречало их с
видимым одобрением и сочувствием, но на каком-то решающем
литературно-бюрократическом уровне следовал жесткий и не
допускающий возражения отказ.
нем и его работах. Члены семьи, сменяя друг друга,
рассказывали им о судьбе Пастернака в доме, где все
сохранялось как при его жизни. Так продолжалось до осени 1984
года, когда семья была административно выселена и вещи
вывезены из дома.
Сплошь и рядом видишь, как номера журнала читают в
электричках, автобусах, стоя в очередях. Первые впечатления
разнообразны и сбивчивы, -- в значащее художественное слово
нужно глубоко вчитаться.
поколению не суждено было дождаться.
авторской орфографии и пунктуации.
** ПЕРВАЯ КНИГА **
* Часть первая. ПЯТИЧАСОВОЙ СКОРЫЙ *
1
казалось, что ее по залаженному продолжают петь ноги, лошади,
дуновения ветра.
Любопытные входили в процессию, спрашивали: "Кого хоронят?" Им
отвечали: "Живаго". "Вот оно что. Тогда понятно". -- "Да не
его. Ее". -- "Все равно. Царствие небесное. Похороны богатые".
"Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущие на
ней". Священник крестящим движением бросил горсть земли на
Марью Николаевну. Запели "Со духи праведных". Началась
страшная гонка. Гроб закрыли, заколотили, стали опускать.
Отбарабанил дождь комьев, которыми торопливо в четыре лопаты
забросали могилу. На ней вырос холмик. На него взошел
десятилетний мальчик.
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Гуревич Георгий
Посняков Андрей
Белов Вольф
Орлов Алекс