слове. Можно предположить, что та же тема лежала в основе
неоконченных "Записок Патрикия Живульта". Имя героя --
Патрикий -- как и большинство имен персонажей будущего
"Доктора Живаго" -- тоже выбрано не случайно, и этот выбор
может быть объяснен сопоставлением его значимой "внутренней
формы" с одним из ранних вариантов заглавия "Доктора Живаго"
-- "Нормы нового б_л_а_г_о_р_о_д_с_т_в_а". Таким образом,
смысл словосочетания "Патрикий Живульт" приблизительно может
быть передан как "рыцарь жизни".
Пастернака 30-х годов -- были несомненно важнейшим звеном,
связующим воедино все прежние попытки "большого романа" с
замыслом "Доктора Живаго". Целый ряд мотивов, положений, имен
и топонимов в дошедшей до нас части ("Начало прозы 36 года")
указывают на это с полной ясностью. Композиция этой части
воспроизводит композицию "Повести" (действие начинается на
Урале во время первой мировой войны и затем переносится в
начало 1900-х годов). Явная претендентка на роль героини
Евгения Викентьевна Истомина -- это выросшая Женя Люверс, хотя
обстоятельства ее детства изложены иначе, чем в ранней
повести. Ее муж, "физик и математик" в гимназии уральского
города Юрятина, ушел на войну добровольцем и, как Стрельников,
пропал без вести. Облик Истоминой в "романе о Патрике"
предвосхищает некоторые черты будущей Лары Антиповой. Как и
героиня "Доктора Живаго", Истомина одна воспитывает дочь Катю.
В образе Патрикия, от имени которого ведется повествование,
легко опознаются автобиографические черты, с одной стороны, и
признаки, сближающие его с Юрием Живаго, -- с другой.
Настоящее воспитание Патрик получает в доме Александра
Александровича и Анны Губертовны (в "Докторе Живаго" -- Анны
Ивановны) Громеко вместе с их дочерью Тоней, которая
впоследствии становится его женой и матерью его сына Шуры.
Мотивы влечения Патрика к Истоминой предвосхищают описания
чувств Юры к "девочке из другого круга": "Истомина
единственная из нас была человеком с откровенно разбитой
жизнью. Она всех полнее отвечала моему чувству конца. Не
посвященный в подробности ее истории, я в ней угадывал улику
времени, человека в неволе, помещенного во всем бессмертии его
задатков в грязную клетку каких-то закабаляющих обстоятельств.
И прежде всякой тяги к ней самой меня потянуло к ней именно в
эту клетку".
еще одной "говорящей" фамилии в романе "Доктор Живаго" --
Гишар (от французского guichet -- тюремное окошко) и, в
сочетании с русским значением имени Лариса (чайка), делает
понятным обилие "птичьих" ассоциаций в описаниях героини
романа. Сближению Патрикия и Истоминой, фабульно не
завершенному, предшествует отъезд семьи первого с Урала.
Внимательный читатель, потрудившись сравнить оба текста,
сможет обнаружить еще немало признаков их преемственной связи.
завязанного романа. В конце 30-х годов ему недоставало
"далекого отголоска" живой человеческой реальности, свободного
дыхания, того чувства всеобщности социальной связи, основанной
на единстве ценностных представлений, без которого обращение
художника к большой романной форме фатально обречено на
провал. Достаточно сравнить пастернаковские письма 10 -- 20-х
годов с немногочисленными письмами конца 30-х, чтобы почти
физически ощутить в последних катастрофическое падение
жизненного напора.
лет спустя написал Пастернак об этом времени.
спутника" и живого собеседника был продиктован Пастернаку не
только необходимостью добывать средства к существованию, но и
более глубокими причинами нравственного порядка.
и много переживших. Многочисленные испытания учат ценить голос
фактов, действительное познание, содержательное и нешуточное
искусство реализма.
<...>
чем кто-либо до или после него.
оригинальности. Когда в них заходит речь о добре и зле, о лжи
и правде, перед нами возникает образ, непредставимый в
обстановке раболепия и низкопоклонства. <...>
естественность и полная умственная свобода. К первой я, как
мог, готовился в скромном ходе моих собственных трудов, ко
второй подготовлен своими убеждениями".
просил "судить как русское оригинальное драматическое
произведение".
(подчеркнуто Пастернаком. -- В. Б.) периодом и в этом
отношении вольным, радостным возвращением чувства общности со
всеми", -- утверждал Пастернак в 1956 году.
Леонидович был очень бодр, настроен неслыханно патриотически,
рвался ехать на фронт. <...>" "Мы приехали тогда (в Чистополь.
-- В. Б.), взбудораженные историческим вихрем... Все было
взрыто во мне -- благодарная почва для обновленного, внутренне
освеженного восприятия всего на свете, как в молодости или в
поворотные моменты каждого из нас" (письмо от 3 февраля 1944
г. к В. Д. Авдееву, чистопольскому знакомому Пастернака). В
письме к Т. В. и Вс. Ивановым, отправленном 12 марта 1942 г.
из Чистополя в Ташкент, Пастернак делился "нравственной
новинкой" в себе и окружающих, которая "праздником живет в
нас", рассказывал о попытках заговорить по-другому, о новом
духе большей гордости и независимости, надеялся, что "если не
все мы, то двое-трое из нас с безличьем и бессловесностью
последних лет расстались безвозвратно".
с "нравственно обновленной" литературной средой, отшатнувшейся
от него в 30-е годы, постепенно сменилась тяжелым
разочарованием в ней.
сохраняющийся идиотский трафарет в литературе, делах, печати,
цензуре и т. д. Нельзя после того, как люди нюхнули пороху и
смерти, посмотрели в глаза опасности, прошли по краю бездны и
пр. и пр., выдерживать их на той же глупой, безотрадной и
обязательной малосодержательности, которая не только на руку
власти, но и по душе самим пишущим, людям в большинстве
неталантливым и творчески слабосильным, с ничтожными
аппетитами, даже и не подозревающим о вкусе бессмертия и
удовлетворяющимся бутербродами, зисами и эмками и тартинками с
двумя орденами. И это -- биографии! И для этого люди рождались
и жили".
казалось, будут какие-то перемены, зазвучат иные ноты, более
сильные и действительные. Но они ничего для этого не сделали.
Все осталось по-прежнему -- двойные дела, двойные мысли,
двойная жизнь" (письмо к Е. В. Пастернак от 10 сентября 1942
года).
письма Пастернак бережно хранил. Это об их авторах -- окопных
солдатах и офицерах -- сказано в эпилоге "Доктора Живаго":
"Извлеченная из бедствий закалка характеров, неизбалованность,
героизм, готовность к крупному, отчаянному, небывалому. Это
качества сказочные, ошеломляющие, и они составляют
нравственный цвет поколения".
свете". Вернувшись в Москву осенью 1942 года, Пастернак
попытался прочесть уже готовые куски двум-трем друзьям, но
слушатели пришли в ужас от ее содержания, и по их настоянию
Пастернак уничтожил почти все написанное. В его архиве
сохранились два небольших фрагмента этой пьесы. Большую часть
второго фрагмента занимает монолог солдатки Кузякиной, в
переработанном виде ставший впоследствии рассказом Таньки
Безочередевой, беспризорной дочери Живаго и Лары. Главные
действующие лица пьесы -- офицеры Дудоров и Гордон.
расположении Третьей армии, освободившей Орел. Во время этой
поездки Пастернак вел путевые заметки и, кроме того, собирал
материалы о жизни и смерти Зои Космодемьянской. Впоследствии
они послужили ему основой для биографии погибшей невесты
Дудорова -- Христины Орлецовой (еще одного значимого имени в
Семенова Мария
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Никитин Юрий
Буркатовский Сергей
Трубников Александр