Гишаров поминали тут добром. Это облегчило Ларе трудности,
сопряженные с водворением на новом месте.
трехлетняя девчурка Катенька. Как ни старалась рыжая Марфутка,
прислуживавшая у Антиповых, ее помощь была недостаточна.
Лариса Федоровна входила во все дела Павла Павловича. Она сама
преподавала в женской гимназии. Лара работала не покладая рук
и была счастлива. Это была именно та жизнь, о которой она
мечтала.
на большой реке Рыньве, судоходной на своем среднем и нижнем
течении, и находился на линии одной из уральских железных
дорог.
владельцы лодок поднимали их с реки на телегах в город. Тут их
развозили по своим дворам, где лодки зимовали до весны под
открытым небом. Перевернутые лодки, белеющие на земле в
глубине дворов, означали в Юрятине то же самое, что в других
местах осенний перелет журавлей или первый снег.
крышею садового павильона, лежала белым крашеным дном вверх на
дворе дома, арендованного Антиповыми.
по-северному окающая местная интеллигенция в валенках и теплых
кацавейках из серой фланели, их наивная доверчивость. Лару
тянуло к земле и простому народу.
рабочего Павел Павлович оказался неисправимым столичным
жителем. Он гораздо строже жены относился к юрятинцам. Его
раздражали их дикость и невежество.
необычайная способность приобретать и сохранять знания,
почерпнутые из беглого чтения. Он уже и раньше, отчасти с
помощью Лары, прочел очень много. За годы уездного уединения
начитанность его так возросла, что уже и Лара казалась ему
недостаточно знающей. Он был головою выше педагогической среды
своих сослуживцев и жаловался, что он среди них задыхается. В
это военное время ходовой их патриотизм, казенный и немного
квасной, не соответствовал более сложным формам того же
чувства, которое питал Антипов.
латынь и древнюю историю. Но в нем, бывшем реалисте, вдруг
проснулась заглохшая было страсть к математике, физике и
точным наукам. Путем самообразования он овладел всеми этими
предметами в университетском объеме. Он мечтал при первой
возможности сдать по ним испытания при округе,
переопределиться по какой-нибудь математической специальности
и перевестись с семьею в Петербург. Усиленные ночные занятия
расшатали здоровье Павла Павловича. У него появилась
бессонница.
отношения. Она подавляла его своей добротой и заботами, а он
не позволял себе критиковать ее. Он остерегался, как бы в
невиннейшем его замечании не послышался ей какой-нибудь мнимо
затаенный упрек, в том, например, что она белой, а он --
черной кости, или в том, что до него она принадлежала другому.
Боязнь, чтобы она не заподозрила его в какой-нибудь
несправедливо-обидной бессмыслице, вносила в их жизнь
искусственность. Они старались переблагородничать друг друга и
этим всЈ осложняли.
Павла Павловича, начальница Лариной гимназии, один участник
третейского суда, на котором Павел Павлович тут однажды
выступал примирителем, и другие. Все они, с точки зрения Павла
Павловича, были набитые дураки и дуры. Он поражался Ларе,
любезной со всеми, и не верил, чтобы кто-нибудь тут мог
искренне нравиться ей.
комнаты, мыла с Марфуткою на кухне посуду. Потом,
удостоверившись, что Катенька хорошо укрыта и Павел спит,
быстро разделась, потушила лампу и легла рядом с мужем с
естественностью ребенка, взятого в постель к матери.
припадок обычной за последнее время бессонницы. Он знал, что
проваляется еще так без сна часа три-четыре. Чтобы нагулять
себе сон и избавиться от оставленного гостями табачного чада,
он тихонько встал и в шапке и шубе поверх нижнего белья вышел
на улицу.
звонко крошились хрупкие ледяные пластинки. Звездное небо, как
пламя горящего спирта, озаряло голубым движущимся отсветом
черную землю с комками замерзшей грязи.
противоположной пристани. Дом был последним на улице. За ним
начиналось поле. Его пересекала железная дорога. Близ линии
стояла сторожка. Через рельсы был проложен переезд.
Мысли, к которым он привык за последние годы, охватили его с
тревожною силой. Ему представилось, что их рано или поздно
надо додумать до конца, и лучше это сделать сегодня.
все это можно было предвидеть раньше, он поздно хватился.
Зачем позволяла она ему ребенком так заглядываться на себя и
делала из него, что хотела? Отчего не нашлось у него ума
вовремя отказаться от нее, когда она сама на этом настаивала
зимою перед их свадьбой? Разве он не понимает, что она любит
не его, а свою благородную задачу по отношению к нему, свой
олицетворенный подвиг? Что общего между этой вдохновенной и
похвальною миссией и настоящей семейной жизнью? Хуже всего то,
что он по сей день любит ее с прежнею силой. Она
умопомрачительно хороша. А может быть и у него это не любовь,
а благодарная растерянность перед ее красотою и великодушием?
Фу ты, разберись-ка в этом! Тут сам чорт ногу сломит.
Катеньку от этой подделки? Это даже важнее, чем освободиться
самому. Да, но как? Развестись? Утопиться? -- Фу, какая
гадость, -- возмутился он. -- Ведь я никогда не пойду на это.
Тогда зачем называть эти эффектные мерзости хотя бы в мыслях?
мерцали, частые и редкие, крупные и мелкие, синие и
радужно-переливчатые. Неожиданно их мерцание затмилось, и двор
с домом, лодкою и сидящим на ней Антиповым озарился резким,
мечущимся светом, словно кто-то бежал с поля к воротам,
размахивая зажженным факелом. Это, выбрасывая в небо клубы
желтого, огнем пронизанного дыма, шел мимо переезда на запад
воинский поезд, как они без счету проходили тут днем и ночью
начиная с прошлого года.
Желаемый выход нашелся.
7
когда узнала о Пашином решении. -- Бессмыслица. Очередная
причуда, -- подумала она. -- Не обращать внимания, и сам обо
всем забудет.
давности, бумаги в воинском присутствии, в гимназии имеется
заместитель, и из Омска пришло извещение о его приеме в
тамошнее военное училище. Подошли сроки его отъезда.
стала валяться у него в ногах.
Катеньку оставляешь? Не делай этого, не делай! Ничего не
поздно. Я все исправлю. Да ты ведь толком и доктору-то не
показывался. С твоим-то сердцем. Стыдно? А приносить семью в
жертву какому-то сумасшествию не стыдно? Добровольцем! Всю
жизнь смеялся над Родькой пошляком и вдруг завидно стало!
Самому захотелось саблей позвенеть, поофицерствовать. Паша,
что с тобой, я не узнаю тебя! Подменили тебя, что ли, или ты
белены объелся? Скажи мне на милость, скажи честно, ради
Христа, без заученных фраз, это ли нужно России?
частности, она уловила главное. Она угадала, что Патуля
заблуждается насчет ее отношения к нему. Он не оценил
материнского чувства, которое она всю жизнь подмешивает в свою
нежность к нему, и не догадывается, что такая любовь больше
обыкновенной женской.
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Доставалов Александр
Курылев Олег
Флинт Эрик
Володихин Дмитрий