уже к сердцевине моего бумажника.
мошно шбехать, а?
снова похлопав себя по груди: наверное, таинственный сосуд
своим непреложно-объективным присутствием его подбодрил, подвинул
на подвиг, так сказать. - Шбехать не хошет. Я шам бы шбехал,
хнилушха ты, шам бы...
Причем, дефект речи придавал его ругани определенное,
достаточно забавное своеобразие. Я с удовольствием слушал. Хотя,
кажется, из всего вагона удовольствие получал я один: остальные
пассажиры, первоначально со старанием избегавшие смотреть
в нашу сторону - нормальная реакция нормальных граждан на
появление выпившего соседа - теперь часто оглядывались, брезгливо
морщась.
теперь неумытым кулаком у меня перед носом. Речь его становилась
все более бессвязной, а интонации - все более угрожающими.
Я сдерживался. Мне было интересно, как поступят мои
топтуны.
прямо к мужичонку. С ходу он подцепил его за воротник и потащил
к выходу. Все произошло настолько быстро, что мой хмельной
собеседник даже не сразу осознал, что уже не сидит на лавочке,
а спиной вперед почти волоком продвигается по вагону.
Он продолжал бы свою пламенную речь, но все-таки до него наконец
дошло, он замолчал и предпринял достаточно целеустремленную
попытку вырваться. Этого у мужичонка не получилось:
вельветовый держал крепко.
в пол непослушными заплетающимися ногами.
такое предпринял, потому что мужичонок заткнулся.
завозились, и когда после объявления: "Посадка закончена.
Осторожно, двери закрываются!" - она снова тронулась, я увидел
лежащего на перроне мужичонка, медленно с трудом шевелящего
руками и ногами. Совсем как черноморский краб, выброшенный
на камни высокой волной. Вельветовый, вытирая платком руки,
вернулся из тамбура на свое место. В вагоне вздохнули свободнее.
будет договориться.
На часах было 21.14.
открытие. Где-то минут через пятнадцать после отправления в
вагоне появились две дородные не первой молодости дамы с намерением
проверить билетики. У меня билет имелся, а топтуны
взмахнули красными книжечками, потому были прощены.
блокнот.
стрелки. Схема усложнилась еще больше, но теперь это меня
обрадовало: как-никак я знаю, с кем придется иметь дело. Я
был очень доволен.
мая без темноты еще не обходится. Это меня тоже устраивало.
не особенно много народу: главный контингент высаживается
в Ораниенбауме - и электрички, следующие дальше, заметно
пустеют. Так было и сейчас. В вагоне кроме меня и топтунов
обосновалась еще только компания из пятерых молодых
парней, вздумавших чего-то посреди рабочей недели отдохнуть
в пригороде с ночевкой.
набирая "разгон". Топтуны: что бородатый, что вельветовый - посматривали
в их сторону с неприязнью. Мне
же ребята понравились. Я и сам был не прочь ехать сейчас куда-о
с друзьями, предвкушать удовольствие ночи у костра, беседы
за чаркой хорошей водки, над углями - ароматизирующие
уксусом, специями, лучком, пропитываемые дымом шашлыки, жир
стекает и шипит, на небе - россыпь знакомых созвездий, а вокруг - лес,
и рядом - журчание речки (не речки - ручейка). И
главное - нет всех этих забот, нет рассчитываемого наперед
плана, нет бредовой игры, в которую втянут не по своей воле,
нет страха перед возможностью ошибиться, сказать или сделать
что-нибудь не то, и страха перед возможностью расплачиваться
за эту ошибку кровью своих близких.
это вдруг стало от меня, недостижимо, словно чья-то злая воля
в один момент перекинула меня, вырвав из привычного быта,
забросила на Марс, холодную, кроваво-красную планету бога
войны, ТУДА, куда я дал себе зарок никогда больше не возвращаться.
шагать по кромке, пригибаясь под порывами злого ветра. Под
рукой - оружие, и лица встречных расплываются, бледнеют, покрываются
системой концентрических окружностей: мишени, а не
лица...
убедился, что ближайшая электричка из Краснофлотска проходит
через сорок минут, уверенным шагом направился с платформы в
первый попавшийся подлесок. Времени на разборку с топтунами
более чем достаточно.
с километр по вьющейся в окружении хвойно-лиственной
растительности тропинке, а потом очень так демонстративно шагнул
в кусты. Пока бородач с вельветовым соображали что к чему
и, топоча, как слоны, неслись по тропинке, я преспокойно
вытащил пистолет, снял его с предохранителля и шагнул из кустов
им навстречу.
я, помахивая пистолетом у бородатого перед носом. - Также
могу предположить с большой долей уверенности,
какой именно интерес вызвала в вашем ведомстве моя скромная
персона. В другой ситуации я бы ничего не имел против этого
интереса: в конце концов, такова ваша работа, вы за нее деньги
получаете. Но дело осложнилось, и полагаю, что если мы:
вы и я - все еще не оставили намерения справиться с нашим
общим противником, самым лучшим будет объединить усилия. Короче
говоря, я предлагаю сотрудничество.
избегая моего взгляда: бородатый смотрел куда-то поверх моей
головы, вельветовый заинтересованно изучал кустик ежевики. В
итоге они меня разозлили:
знаете, знать должны: у меня девушка там, у НЕГО. Он друга
моего смертельно ранил, а вам до фени, да? Мне от вас ничего
не нужно, вы только скажите, где эта сволочь пристроилась.
Хоть намекните. Вы же должны знать, где он окопался. Большего
я от вас не жду, не требую...
бородатого, а тот в ответ едва заметно покачал головой.
этому верить. Я думал, что еще сумею переубедить топтунов.
Он маньяк, он собирается уже убить кого-то еще, а вам трудно
сказать мне несколько слов? Что ж вы за люди такие? Это
же ваша обязанность, долг ваш - людей защищать! А вы здесь
стоите и думаете. О чем вы думаете, а? Ну же, я не требую
от вас многого... Может быть, вам приказали? Может быть, вы
думаете, что скажет начальство? Но откуда начальство ваше
узнает, как это все было тут, со мной. Здесь нет других свидетелей.
Ну же, ребята, я прошу вас... я прошу... - гладкого
обращения-монолога не получилось: я быстро сбился и нес какую-то
уже полную белиберду, пытаясь найти их взгляды, уловить в
глазах топтунов проблеск понимания, потаенного желания помочь
мне.
начал насвистывать себе под нос ту самую импровизацию на тему
"Ламбады", которую несколько часов назад насвистывал я.
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Рыбаков Вячеслав
Афанасьев Роман
Юрьев Сергей