медикаментов, просила принять в дар для советских детей, осиротевших в
войне, два контейнера с консервированными соками.
жителей, населяющих наше королевство.
покоя от мирской суеты? Мы принимали всех, - сказала Анита. - Даже тех, кто
скрывался от правосудия, принимали просто романтиков, наконец, у нас
находили приют потерпевшие кораблекрушение возле наших атоллов. Мой муж ввел
на островах конституцию, ограничивавшую его королевский абсолютизм, составил
гражданский и уголовный кодекс, в котором была только одна жестокая статья.
пожертвования, которые она сделала ради общей победы человечества над
фашистской Германией и самурайской Японией. А потом, когда королева
удалилась из его кабинета, он сказал секретарю:
Слышался голос Черчилля: "Стремительность японского нападения превзошла все
наши ожидания... Картина весьма мрачная, отчаянное положение, и даже более".
В эфире резко вибрировал надломленный голос Рузвельта, говорившего, что
потери в этой войне невероятны, никто в США не ожидал такого поворота
событий... Консул крутанул ручку настройки, и Берлин отозвался ему лающим
голосом Риббентропа, вещавшего, что наличие японских дивизий на восточных
границах России "облегчает наш труд, поскольку Россия, во всяком случае,
должна держать войска в Восточной Сибири в ожидании неизбежного японского
нападения!"
мы обязательно победим...
нападение на СССР по секретному плану "Кантокуэн" - удар мощной Квантунской
армии со стороны Дальнего Востока. Среди самурайской военщины стало очень
модным выражение: "Не опоздать на автобус!" - не опоздать к разделу мира,
который готовила гитлеровская Германия, союзная Японии.
вскочить в этот политико-стратегический "автобус": вермахт, лязгая железными
сцеплениями гусеничных траков, уже выкатил свои танки на берега Волги.
как мечтал о них Гитлер в светлые лунные ночи. От обгорелых руин Сталинграда
вермахт был отброшен назад, следовательно, "автобус" ушел по историческому
маршруту без них - без самураев!
нашей стране где только могли. Япония задерживала и топила наши торговые
корабли, нарушая коммуникации между Владивостоком и портами Америки;
японский флот, громыхая броней и выпуская с подлодок торпеды, запирал для
нас международные проливы, выводящие в открытый океан.
безопасность наших дальневосточных рубежей. Япония устраивала провокации у
наших границ, обстреливала из пушек и пулеметов советскую территорию, она до
самого краха гитлеризма вела шпионаж в пользу Германии.
денонсации (непродлении) пакта о советско-янонском нейтралитете, уже не раз
нарушенном заправилами Токио. По всей Европе вылавливали военных
преступников для будущего процесса в Нюрнберге, а вечером 8 августа того же
года японский посол в Москве получил заявление Советского правительства,
начинавшееся словами: "После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии
Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за
продолжение войны..." Отправляя это заявление в Токио, посол сказал:
три дня, чтобы Япония была разгромлена. В августе, когда тысячи японских
солдат и офицеров бросали свое опозоренное оружие под ноги наших
десантников, освободивших Северный Китай и весь Сахалин, в кабинете консула
снова появилась владычица Семнадцати Атоллов.
уже не королева... Год назад я продала свои атоллы с плантациями под
размещение на них базы американских подлодок и теперь могу быть гораздо
щедрее, чем раньше.
сказала, что ее дни, наверное, уже сочтены:
сделалась русским Сахалином, а город Ото-мари опять будет называться
Корсаковском... Да, мне известно, - сказала Вера Ивановна, - что до самого
Дня Победы нефть Северного Сахалина заполняла баки советских танков,
дошедших до Берлина, сахалинский уголь распалил пламя котельных топок
кораблей, высаживавших десанты на причалы Порт-Артура... Вы бы знали, как
мне хочется плакать! Там, где отгремели раскаты ваших пушек, давно-давно
отзвучали наши слабые выстрелы. Мне, сопливой калужской девчонке, и не
снилась такая судьба, какая выпала на мою долю... Нет, не стоит меня
благодарить: это я благодарю свою родину за право называться русской!
эта стареющая женщина навечно затерялась в разноликой уличной толпе...
старинные маяки - Крильон и Жонкьер.
памятниками вечной славы - в честь героев, павших за освобождение острова, и
эти памятники неслышно сомкнулись с памятниками тем, кто еще раньше сложил
свои головы на этой многострадальной земле, которая уже никогда не станет
для нас каторгой... Неужели мне не удалось найти конец для романа?
СТАРАЯ ИСТОРИЯ С НОВЫМ КОНЦОМ
событиям своего бурного века.
прочитал повесть Бориса Лавренева "Стратегическая ошибка" о прорыве летом
1914 года германских крейсеров "Гебен" и "Бреслау" в Черное море.
Ограниченный в своих познаниях, я следил лишь за развитием сюжета и многое
не понял, но сама фабула повести надолго осталась в сердце.
"стратегической ошибке" британского Адмиралтейства, которую лучше назвать
политической диверсией. Сам хлебнувший морской воды и многое заново
переосмысливший, я теперь могу судить о событиях прошлого с гораздо большими
подозрениями...
молодой Уинстон Черчилль занимал в Уайтхолле руководящий пост первого лорда
британского Адмиралтейства.
встретились офицеры немецких и английских кораблей, дислоцированных в
Средиземном море. Было ясно, что за столами банкета расселись будущие
соперники в борьбе за господство на морях, и тем более подозрительно звучали
доводы англичан, убеждавших немцев не выводить "Гебен" из Средиземного моря.
горячей плиты. Если же Германия имеет свои интересы на Ближнем Востоке, то
вашему "Гебену" лучше оставаться в этом пекле, нежели бесцельно торчать в
Гамбурге...
наложена скоропалительная резолюция:
"Гебен", - на месте абсолютно необходим". Гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц
осмелился возражать императору:
противников, желающих ослабить Германию в Северном море, тогда как
британская эскадра остается на Мальте, и, случись политический конфликт, она
в два счета разломает "Гебен" заодно с крейсером "Бреслау".
с "Бреслау" окажутся нужнее возле берегов Сирии или Египта, наконец, их
появление возле Босфора заставит очнуться от сладкой дремоты весь
мусульманский мир...
эскадрой, я же весьма сожалел об отсутствии "Гебена" в Северном море".
"июльский кризис", возникший после выстрела в Сараево, который наповал
сразил эрцгерцога Франца Фердинанда. Мир засыпал в тревоге, ибо в Берлине и
в Вене отчетливо, как никогда, постукивали каблуки, генштабистов. "Все
движется к катастрофе, - сообщал Черчилль жене. - Мне это интересно, я
испытываю подъем и счастье..."
рассуждали: "Нам до этого эрцгерцога - словно до тухлой сардинки". Июльские
дни пылали жарой, когда на рейде адриатического порта Бриндизи неслышно
появились две затаенные тени, невольно пугающие итальянцев своим грозным
видом.
притащились за нашими макаронами...
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Беляев Александр
Акунин Борис
Соломатина Татьяна