Чтение 53–й страницы книги ~72 метра~

Но, слава Богу, пришли в себя, задрали попку или что там у них
осталось так, чтобы вода не сильно внутрь захлестывала. Приподнялись,
утопив свой нос, изогнули спинку, как жуки пустыни перед метанием
зловонной жидкости, и в таком исключительном положении дали радио, что,
мол, случилось тут нечто этакое каверзное, может быть даже небольшое
повреждение суставов, но думаем, что сумеем все ликвидировать сами и
даже сможем своими силами добрести до базы.

А авианосец развернулся и пошел назад делать себе пластическую
операцию.

Он пытался, конечно, предложить нашим свои услуги, но от помощи
заклятого врага тут же отказались. Можно сказать, с энтузиазмом и
возмущением отвергли.

И пошли они в базу сами.

Мать моя родила своевременно! Двое суток их носило по волнам без
света, без пищи и с такой дырой в упомянутой заднице, что дрожь
промежность пробирает, потому что вибрируют волоса.

А они все страшились доложить, что, мол, ничего не придумывается,
люди, помогите. Наконец преодолели они этакое свое природное смущение и
полетело на далекую родину короткое сообщение о том, что утонем же
скоро, едрит твою мать, дети звезды.

И немедленно, на всех порах, рывками, всех свободных от вахт
туда-сюда, чтоб вас вспучило дохлыми раками! На помощь! И довели бродяг
за ноздрю до родного причала. Только один Валера сошел на берег со
счастливой улыбкой, и сказал он тогда фразу, не совсем, может быть,
понятную окружающим: "Ну все, суки, теперь-то уж точно на берег спишут!"
И он был прав. После этого всех списали на берег.

ПЕРЕСЧЕТ ЗУБОВ

Если тихонько подняться по ступенькам трапа со средней палубы, можно
незаметненько заглянуть в центральный и посмотреть, что там происходит.

В середине центрального в кресле с огромной спинкой сидит старпом.
Старпом спит. Он как только садится в кресло - немедленно засыпает.

Интересно, почему старпом спит на вахте?

Отвечаем: он спит, потому что здесь единственное место на корабле,
где он не ощущает тревоги, тут он уверен в себе, в окружающих людях и
механизмах, поэтому сел, дернулся два раза и отключился, и рот у него
открывается так, что можно при желании пересчитать все его зубы - не
выпали ли, все ли там, где надо.

Артюха - клоун центрального и в то же время старшина команды трюмных
- регулярно это делает.

Присаживается рядом с открытым старпомовским ртом, улыбается
потаенной улыбкой беременной женщины и начинает считать: "Раз, два, три,
а где наш корявенький?"

Было бы неправильно сказать, если можно так выразиться, что весь
центральный в восторге от этой затеи. У нее есть яростные противники и
не менее жаркие почитатели.

Между ними всякий раз возникает спор: стоит ли считать старпому зубы
или нет.

Некоторые утверждают, что среди серых будней автономки это делать
необходимо, мол, ничего так не будоражит кровь, как чувство опасности
для ближнего - а вдруг старпом захлопнет пасть, а Артюха не успеет
выдернуть палец? Как он потом все объяснит?

Другие же, судя по выражению их лиц, готовы удавить Артюху и всегда
пытаются это сделать, но бродяга начеку и удирает во все лопатки на свое
законное место при малейшем намеке на преследование и там уже мерзко
хихикает.

Все это возбуждает центральный и на какое-то время наполняет его
жизнью. Особенно в ночные часы, когда кажется, что по кораблю ходят
только призраки.

Вот мелькнула чья-то тень; оглянулся - нет никого.

И все так таинственно, и никак не отделаться от мысли, что за тобой
наблюдают из щелей на подволоке, из-за электрощита.

Стоит еще открыть лючки в каюте, чтоб заглянуть на кабельные трассы.
Они тянутся вдоль борта. Там пыль. Там прохладно, а в высоких широтах и
холодно.

Скорее всего, здесь и обитают призраки.

Именно из всех этих щелей они являются по ночам в каюты и пугают
людей во сне

И еще они веселятся усыпляют старпома в центральном и сообщают Артюхе
желание пересчитать ему все его зубы.

ИДИЛЛИЯ

В последнее время мы с америкосами очень дружим.

Я имею в виду наш противолодочный корабль и их крейсер.

Так везде и ходим вместе, как привязанные. Держим дистанцию и все
такое прочее.

А то потеряешься еще, не приведи Господь, ищи потом друг друга, нервы
трать.

Мы даже друг дружке издалека ручкой делаем - мол, привет, крапленые!

Идиллия, в общем.

На каждого охотника по жертве.

Боевая идиллия.

Но однажды эта наша идиллия оказалась прервана самым неожиданным
образом. Как-то утром раздается из каюты командира: "Гады! Боевая
тревога! Торпедная атака!"

Мама моя! Все обомлели, но потом - делать нечего - бросились:
"Аппараты с правого борта товсь!" - звонки, прыжки, и уже дула
развернули и уже застыли у агрегатов.

Только кое-что осталось нажать.

Такую незначительную кнопочку.

Америкосы описались. Они даже сообразить не успели, повыскакивали на
палубу кто в чем и орут. "Русские! Не надо!"

Да нам и самим не хочется А тут еще командир из каюты чего-то не
появляется, чтоб управление огнем взять целиком на себя.

Пошли на цыпочках проверить, как он там. А он стоит посреди комнаты,
неуемная трахома, держит у уха кружку и говорит "Готов нанести удар по
оплоту мирового империализма".

С ума сошел, представляете!

Мы тихо попками дверь прикрыли и бегом торпедеров от торпед
оттаскивать.

А америкосам проорали: 'Ладно, мокренькие, на сегодня прощаем!"

ПЕДИКЮР

Заму нашему никто никогда не делал педикюр. Это не могло продолжаться
до бесконечности. Что-то должно было случиться И случилось: педикюр ему
сделали крысы. У нас на корвете крыс - тишкина прорва. Они у помощника
даже ботинки съели.

Те стояли у него под умывальником задумчиво задниками наружу, и когда
помощник их поправить собрался, коровий племянник, и на себя потянул, то
оказалось, что только задники у него и остались.

А у старпома, который забыл яблоко в кармане кителя, они сожрали весь
китель, в смысле нижнюю его часть, пройдя насквозь от кармана до
кармана.

Ну, а заму сделали педикюр.

В тропиках у нас все ходят в трусах и сандалиях на босую ногу.

А у зама пятки, видимо, свисали со стоптанных сандалет и касались
пола, пропитанного всякими ароматами. Особенно на камбузе, где зам любил
у котлов задержаться, можно было многое на них насобирать.

Сами понимаете, зам у нас ног не моет.

А спит он у нас очень сладко.

Собственно говоря, как всякий зам.

Вот ему крысы ноги-то и помыли, а заодно и соскоблили нежно

Он даже не проснулся.

А когда проснулся, то обнаружил, что кожа на подошвах стала тоньше
папиросной бумаги и ходить больно.

Смотрим, зам выползает на верхнюю палубу в белых носках и ходит как
то странно - все на цыпочках, на цыпочках.

А Вовка Драчиков как увидел это безобразие, так нам и говорит:

- Давно я мечтал, дети, чтоб наш зам сошел с ума и в безумье своем
сплясал танец маленьких лебедей.

ВОТ ОНИ

Вот они - последствия полового голода. Втиснули меня в автобус.

Меня - офицера с двумя сетками пищи и воды. Втиснули и сжали со всех
сторон.

А тут еще фуражку сзади с головы толкнули, и она полезла у меня
вперед.

Ни черта не видно, и сделать ничего не могу, потому что руки у меня
внизу, вместе с сетками.

Я ее глазами, несомненно, поднимаю, а она ни в какую.

А правая рука упирается какой-то девушке в лобок, и она начинает об
нее тереться.

И у меня сейчас же Герасим встал.

Я ему говорю про себя: "Гера-сим! Ге-ра-сим!" - а он становится все
упорней.

А впереди ощущается зад мужчины, и он чувствует, что там у меня