Чтение 5–й страницы книги ~Звездный человек~

Может быть, дело в его странной одежде, а может быть... - Он не договорил.
(Человек медленно открыл глаза. В полутемном кабинете они светились двумя
яркими зелеными огнями, далекими и загадочными.) - Э, нет, это в нем самом
дело!

- Но что же происходит с установкой? - спросил Борис Федорович.

- Воздух становится электропроводящим, ионизируется, что ли, - в раздумье
проговорил Григорий Матвеевич. - Боюсь, что ему не врач нужен, а хороший
слесарь...

Борис Федорович резко, повернулся и пошел к двери.

- А как же спирт? - спросил Григорий Матвеевич. Борис Федорович не
ответил.

"ТАКОМУ ТАК И ГОВОРИТЬ!"

Наконец наступил долгожданный день - день последнего экзамена. С утра
настроение Коли было омрачено.

- Тетя Фиса, - спросил он, проснувшись, - а где все-таки мой камень, что
под кроватью лежал?

- Какой? - ответила, гремя умывальником, Анфиса Тимофеевна. - Тот,
красный?

- Ну да, красный.

- Вставай скорее, поздно уж! Ишь, разоспался! По воду бы сходил, а то все
я да я.

- Вы его взяли, да?

- Ну взяла, подумаешь! Будто твой камень денег стоит! Я тебе другой такой
найду.

- Я из-за него, может, жизнью рисковал. Честное слово!

- Да разве я нарочно? Понимаешь, Коля, я им бочку парила...

- Бочку?

- Ну да, чтобы рыбий запах перебить. Раскалила и бросила в воду. Потом,
когда ты стал его искать, посмотрела я туда-сюда, а камня и след простыл.
Наверно, рассыпался или тот, зеленоглазый, забросил его куда-нибудь.

- Тетя Фиса, тетя Фиса, что вы наделали?!

- А сейчас что я могу сделать?.. Я не думала...

Так и окончился ничем этот разговор, который Коле пришлось вспомнить при
самых невероятных обстоятельствах.

Коля экзаменовался во второй подгруппе, с двенадцати часов дня. Экзамен
был по химии - предмету, который в классе любили и знали. Все тревоги и
опасения были связаны с ассистенткой, преподавательницей химии из другого
класса, молодой, энергичной и решительной. Вопросы, которые она задавала, не
были сложными, но в накаленной атмосфере экзамена они звучали, как выстрелы
в пустой комнате.

Вторая подгруппа, которой стало известно, что "молодая химичка режет",
долго рассаживалась за сдвинутыми в угол лабораторными столами.

- Ну, кто первый? - спросила "страшная" ассистентка. - Кто самый смелый?

- Можно мне? - тихо спросил Коля. Он подошел к столу, на котором были
разложены маленькие квадратики - билеты последнего экзамена.

- Пустых билетов нет, - сказал второй ассистент, преподаватель физики,
повторяя древнюю, как мир, остроту.

Все заулыбались, а Коля, взглянув на билет с круглой школьной печатью,
радостно сказал:

- Двадцать второй!

Этот билет Коля повторил последним и хорошо помнил его. Он вышел к доске
и стал рисовать точки - ядра с бегущими вокруг них такими же точками -
электронами. Бойко ответил и на все другие вопросы, краем уха услышал:
"Можно поставить "четыре", и вышел. Это сказала его учительница по химии, у
которой Коля был "четверочником", правда твердым, но "четверочником".

"Ну, "четыре" так "четыре", - подумал Коля. О медали не могло быть и
речи: подводили другие предметы, в основном за девятый класс.

Коля разыскал Виталия и вместе с ним вышел из школы. Под баскетбольным
кольцом, раз за разом забрасывая мяч в кольцо, прыгал Борис Рыбаков -
комсорг их класса. Они присоединились к игре, и не прошло двадцати минут,
как экзамен стал далеким; кровь стучала в висках, все трое тяжело дышали.
Утомившись, они отошли в сторонку и разлеглись на траве.

- Ты куда пойдешь? - спросил Виталий Рыбакова.

- Хочу в мореходное училище.

- В Одессу?

Рыбаков кивнул.

- У него фамилия морская - Рыбаков, - лениво сказал Коля, глядя в небо и
кусая травинку.

- Туда, наверно, конкурс будет огромный, - вздохнул Рыбаков.

- А если не пройдешь?

- Не пройду - все равно не вернусь. Пойду во флот, год поплаваю кем
угодно, опять рискну. А вы куда, ребята?

Виталий не ответил. Коля сказал, по-прежнему глядя в небо:

- В институт попробую. Мне вот жалко как-то... Учились вместе, дружили.
Мы вот с Виталькой с первого класса вместе. Шутка ли, десять лет! А теперь
расходимся...

- Подумаешь, - сказал Виталий, - сегодня - со мной, завтра - с кем-нибудь
другим... Друзья всегда будут. Ты это говоришь, потому что страшно одному
идти в жизнь. А чего бояться? Конечно, не все будет гладко, но мы тоже не
лыком шиты. Верно, Борька?

Борис открыл было рот, чтобы ответить, но тут его позвали, и он, схватив
мяч, убежал. . И тогда Коля сказал:

- Виталий, дело есть... Идем ко мне.

Они спустились в овраг, подошли к дому, Анфиса Тимофеевна в этот день не
работала и с утра возилась у плиты, которую в свое время собрал Коля из
обрезков железа, старой чугунной плиты и водосточных труб. Плита была похожа
на катер с высокой трубой. Из трубы валил дым, сыпались искры.

- Ну, Коля, - спросила Анфиса Тимофеевна, - как твои дела?

- Наверно, "четыре", - ответил Коля.

- Почему же "четыре"?

- А я у нее никогда "пятерок" не получал. Как будто все ответил...

- Ну, а ты, Виталий? Слыхала я, медаль получишь?

- Нет, не получу, да мне она и не нужна, - ответил Виталий. - Я все равно
в любой институт сдам.

- Сдаст, - подтвердил Коля, и в его голосе, может быть, только любящее
сердце Анфисы Тимофеевны уловило маленькую, совсем маленькую нотку зависти.
- Виталий сдаст, - продолжал Коля, - он умеет отвечать. Я тоже иногда как
будто и знаю, а ответить не умею. Виталька напористый... Я тоже напористый,
но по мне это как-то не видно.

Ребята вошли в дом, а Анфиса Тимофеевна тяжело опустилась на скамейку у
плиты. Все, о чем она мечтала, свершилось. Она, малограмотная женщина,
поставила на ноги хорошего парня, и вот он, взрослый, о чем-то своем толкует
с Виталием, которого она тоже знала мальчишкой. Она видела, что мешает им,
но не обижалась на них; на сердце было как-то по-особенному спокойно. На
мгновение мелькнуло: "А кто ты ему?.. Мать!" - уверенно ответила она сама
себе.

С Виталием Коля делился всем и всегда, а Виталий, несмотря на самые
убедительные доказательства, говорил только "может быть"... И это его
неверие удерживало Колю от рассказа о незнакомце. Может быть, Коля так и не
открыл бы Виталию свою тайну, если бы тот не предложил ему принести на
выпускной вечер свой магнитофон.

- Мы здорово поем всем классом, вот ты и запишешь на память.

Коля принес магнитофон, поставил его на стол, и они, поминутно отнимая
друг у друга отвертку, стали его просматривать. Коля впаял вырванное
Человеком сопротивление, поправил свернутую набок головку
записи-воспроизведения и включил магнитофон. Динамик спокойно гудел, лента
перематывалась, но записи не было слышно. Потом раздался уже знакомый Коле
гудок паровоза.

- Работает, - сказал Коля, протянув руку, чтобы выключить магнитофон.

И вдруг в динамике возник какой-то странный звук. Коля насторожился. Из
динамика понеслись то гневные, то радостные звуки. Кто-то говорил на
незнакомом языке. Эта гортанная, свистящая речь ничем не напоминала русскую.
Вскоре она оборвалась.

Коля подождал, пока кончится пленка, потом перемотал ее и, заложив
кусочком бумаги то место, с которого начиналась удивительная речь, поменял
бобины местами. И снова непонятные звуки.

- Ну, я пойду, - сказал Виталий. - Понимаю, секрет-Коля догнал Виталия у
шоссе.

- - Ты пойми, Виталька, тут такое дело... В общем, был у нас один
человек. Очень странный, такой странный, что, может быть, он из другого
мира...

- Может быть, - сказал Виталий, и Коля, огорченно махнув рукой, побрел
домой.

- Тетя Фиса, - сказал он, - Человек-то наш говорил! Я его записал!

- Да ведь ничего слышно не было!

- А вот послушайте. - Коля включил магнитофон и прогнал пленку справа
налево и слева направо. И тетя Фиса, наморщив лоб, уверенно сказала:,

- Он... Такому так и говорить!

ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ МИХАНТЬЕВ

Коля уложил магнитофон в спортивный чемоданчик, надел приготовленный
Анфисой Тимофеевной новый полотняный костюм и отправился на станцию. Новый
костюм несколько стеснял Колю; казалось, все смотрят и говорят: "Ишь,
бездельник, вырядился! Это в будний-то. день!" Костюм был сшит к выпускному
вечеру, но сегодня Анфиса Тимофеевна сама предложила его надеть.

- К людям идешь, - сказала она.

Приехав в город, Коля зашел в ближайшую телефонную будку и набрал номер,
который ему дал Михантьев. Трубку тотчас же сняли. Коля услышал чрезвычайно
приятный женский смех, потом тот же голос спросил:

- Да-а?..