было сокрыто от Кудрявцева. За этими закрытыми створками, затворенными
дверьми, мимо которых много лет проходил Кудрявцев, присутствовало иное
пространство, иная, недоступная Кудрявцеву жизнь. Казалось, солдат вышел к
нему из-за этих дверей, присел ненадолго у слухового окна, чтоб сказать
несколько странных невнятных слов и снова исчезнуть. Затворить перед
Кудрявцевым двери, оставляя в глазах исчезающую золотистую щель, смуглого
ангела с печальной лампадой.
чтоб нам помог.
недоступным, к кому путь для самого Кудрявцева был закрыт. Поручиться за
него, передать его просьбы. Он вдруг испытал острое стремление, страстное,
связанное со своей беззащитностью влечение туда, сквозь железную крышу, в
вышину, в небо, населенное могучей благой безымянной силой. Обращался к этой
силе с просьбой избавить их всех от смерти, унести из этого дома, от этой
сгоревшей площади. И так жарко и наивно он об этом просил, так напряглась и
устремилась его душа, что на миг показалось -- чьи-то теплые огромные ладони
протянулись к нему сквозь крышу, вычерпали, вынесли прочь, перенесли в
родные места, в городок, к синему деревянному дому, к тесовой ограде с
висящим материнским платком.
двигалось скопление людей. Неясное, клубящееся, вытянутое в длину, словно
несли какое-то тяжелое бревно или рельсу. Приблизившись, вышли на освещенное
место, двигались вдоль дома в сторону привокзальных строений.
конвоирах были кожаные куртки, чеченские папахи и кепки. На тех, кто шагал в
колонне, -- танковые шлемы, солдатские "чепчики", расстегнутые бушлаты.
Гнали пленных, и Кудрявцева поразила черная, липкая, оставляемая на белом
снегу тропа. Такая тропа тянется за раненым лосем, в красных брызгах, в
талых окровавленных лужах.
чтобы охрана упала на снег, обороняясь от внезапного нападения, а пленные
побежали врассыпную, спасаясь в окрестных улицах. Или, собрав солдат,
внезапным коротким броском кинуться наперерез колонне, втянуться в
молниеносный истребляющий бой, перебить охрану, а спасенных пленных увести в
дом, вооружить, создать из них боеспособную роту.
ответный удар множества невидимых, притаившихся по соседству врагов.
Кудрявцев, не поднимая автомат, тоскуя, смотрел с чердака.
нацеливая автоматы, проталкивая колонну вперед. Пленные, повинуясь,
двинулись дальше, вытягиваясь в вялую вереницу, словно были связаны длинной
веревкой.
Конвоир подскочил, стал пинать, бить прикладом. Отошел, нацелил автомат. И
Кудрявцев ожидал увидеть короткую вспышку. Но из колонны выбежали двое,
вернулись к упавшему, подхватили под руки и втроем, ковыляя, побрели
догонять остальных. Конвойный кричал, грозил автоматом, и чувствовалось, как
не терпится ему выстрелить.
огневые позиции. Оставались невидимы для противника, спрятаны в глубине
затемненного дома. Им следовало как можно дольше не обнаружить себя, ни
светом, ни звуком, ни дымком сигареты. До начала утреннего наступления, до
подхода свежих частей. Оказавшись в тылу чеченцев, они ударят, смешают их
оборону, облегчат продвижение своим.
тихих закрытых квартир на второй этаж, где у окна, почти невидимый и,
казалось, недышащий, сидел Крутой.
бушлата. ,
затуманилось от его дыхания.
наш сдох!.. "Нетуда нету! Тылы подойдут, сменю!"... Вот они и подошли,
тылы!.. Заглох танк, сдвинуть его не смогли. Был бы аккумулятор, вырвались!
Хрен бы они нас взяли!
сейчас взглянуть!..'
Лежал где-нибудь застреленный у танка с босыми скрюченными ногами. Или
превратился в закопченный скелет с оскаленным, полным коросты ртом. Или брел
сейчас, хрипя, в колонне пленных, и чеченец-конвоир тыкал ему в бок
автоматом. Не следовало смотреть на прапорщика.
испытанному способу, сближавшему малознакомых людей, солдата и офицера.
родное слово согрело и оживило его.
Горбовка. Там его встретит немолодой молчаливый мужик, темный от земляных
трудов. Они узнают друг друга. Будут сидеть в деревенском доме. Под лампой
на клеенке блестит бутылка, миска с кислой капустой. Захмелев, они вспомнят
этот каменный дом и как вместе бок о бок сидели у окна, касаясь автоматами.
возможной, отвлекала от близких, никуда не исчезнувших страхов, переносила
их в другое время, где они уцелели и выжили.
Отец из совхоза ушел, взял землю. Держим корову, телку. Батя лошадь купил,
пашем.
эту успокаивающую, отвлекающую от напастей мечту.
прокормим. Летом пасем, а на зиму в овраге накашиваем, -- солидно объяснял
Крутой. И опять Кудрявцеву показалось, что солдат в чем-то опытнее его и
мудрее. Помимо временной армейской жизни, где танки, пушки с казенником,
аккумуляторы и разгильдяи прапорщики, где этот злосчастный поход на город и
случившийся страшный разгром, у парня есть другая, главная жизнь, где его
поджидают влажные глухие овраги с темной травой и цветиками дудника, дом с
голубыми наличниками, травяной холм, на котором в мелком дожде пасется рыжая
лошадь.
лошади. Я бы вам показал. Да жаль, там осталась.
искореженной техники стоял уцелевший танк с заглохшим мотором. И в башне у
сиденья наводчика была прикреплена фотография -- рыжая лошадь, парень и
девочка щурятся на яркое солнце.
ответить.
стеклами. Они оба отпрянули от окна, выставили автоматы.
чеченцы, вооруженные, бодрые, возглавляемые командиром. И в том, кто шел
впереди, Кудрявцев, невзирая на сумерки, узнал Исмаила, непокрытую голову с
откинутыми назад волосами; Даже во тьме было различимо его красивое
загорелое лицо.
пожилой седоватый "профессор", сидевший рядом с ним на лавке. Их
сопровождало несколько молодых вооруженных парней, и сзади, отставая и опять
нагоняя, семенил мальчишка в смешной, похожей на петушиный гребень шапочке.
снег. Слепил из него снежок. Пульнул в темные окна дома. Снежок сочно ударил
о стену, и этот звук разбившегося сырого снежка отозвался в доме, как в
гулком пустом ведре.
поддерживающую автомат.
кухне, на продавленном диванчике увидел Филю. Тот скрючился, укутанный в
старушечьи обноски, и плакал. В темноте было видно, как вздрагивают его
тощие плечи. Слышались всхлипы, которые, едва появился Кудрявцев, перешли в
рыдания.
попытался отнять от лица его худые холодные пальцы, чувствуя на них обильные
теплые слезы. -- Все равно нас убьют!
жесткой командирской волей прервать рыдания солдата. -- Отставить слезы,
тебе говорю!
выговаривал Филя. -- Убьют нас здесь обязательно!..
нарастающую брезгливость, к его всхлипам, липким придыханиям, жалким
подпрыгивающим плечам. -- Ты -- солдат! У тебя боевые товарищи!
словно хотел спрятаться от Кудрявцева, от его недружелюбного голоса, от
тяжелого автомата.
вдруг больно поразили его. Он устыдился своего, грубого голоса, выносливого,
Влодавец Леонид
Куликов Роман
Апраксина Татьяна
Прозоров Александр
Зыков Виталий
Мацумото Сэйте