кумпол, а то пробьют!
пули, снова стал наблюдать.
пустое пространство, опасаясь выстрела. Добежал до грузовика и скрылся за
брезентовым кузовом.
змейкой. В руках у него был крупный желтый предмет, напоминавший кувшин.
Кудрявцев не стрелял, желая понять, в чем смысл этих рискованных перебежек.
Что за предмет, похожий на эмалированный жбан, протащили с собой чеченцы.
пробежал к грузовику, юркнул в кабину.
полетели!..
нас клочки полетят!
огнеметов, начиненных аэрозолем, мог выбить стекла, опалить стены огненным
жаром, но не больше. И все-таки не стоило рисковать, не стоило расходовать
одну из двух имевшихся в запасе гранат на эту отдаленную, трудную для
попадания цель.
стал. Чеченцы, укрывавшиеся за кузовом, догнали его и снова спрятались.
Мелькнули их кожаные куртки, автоматы и что-то еще, желтое, лакированное,
похожее на кувшин или миску.
двое чеченцев нагнали его, заслонились брезентовым кузовом. Тот, что сидел в
кабине, пригнулся, и его почти не было видно.
драпанули б отсюда!
понял, что они хотят приблизиться к раненому, вытащить его, укрываясь от
пуль. Грузовик был близко от дома, его можно было поразить из гранатомета,
но теперь одновременный взрыв комплекта "Шмелей" грозил разрушением дома. И
он смотрел, как дергается грузовик, косолапо переваливается на ободах и
чеченцы ловко укрываются за его бортами.
иссякла мощь стартера. Грузовик стоял вблизи от дома, за ним по снегу
тянулся свежий продавленный след.
как тяжело дышат его грудь и живот, брюки чернеют от талого снега и крови.
металлический, со свистом и шелестом голос. Кудрявцев понял, что
полированный желтый предмет был мегафон. Чеченцы, рискуя, приблизились к
дому, чтобы спасти "профессора".
выступа.
выйдут, перестреляем их, как собак!
металлический голос, который произносил русские слова с уловимой сквозь
мегафон неправильностью. -- Мы своего заберем, а вы уйдите, вас трогать не
станем!.. Клянусь Аллахом, не тронем!..
расслышав, не сразу обратил внимание на шарканье и шелест у себя за спиной.
Оглянулся и увидел Филю--возбужденный, с раскрытым ртом, задыхаясь, он
сбегал по лестнице, вниз, к подъезду. Кудрявцев не успел его ухватить, и
Филя неожиданно ловко преодолел обломки кровати и шкафа, просунулся в узкую
щель, выбежал из дверей.
Филя!
руками, подпрыгивал на длинных ногах, одетый в нелепые стариковские обноски.
Бежал не на зов мегафона, а в сторону, по снегу, к близким туманным садам,
казавшимся ему убежищем, спасеньем. Он выбирал направление не разумом, не
глазами, а испуганным тоскующим сердцем. Направлялся к своему далекому дому,
к матери, чувствуя ее сквозь огромное пространство заснеженной дикой земли,
привязанный к ней неисчезнувщей пуповиной. Мать беззвучно звала его через
снега, побоища, дымные боевые колонны.
догнать, остановить, прижать к себе, заслонить от беспощадных людей, от
хрипящего мегафона, от автоматных стволов.
очередь. Нащупала его и настигла.
простреливший его огонь. Кудрявцев чувствовал этот огонь у себя в боку,
словно ему проломили ребро. Филя упал, свернулся в калачик, как эмбрион.
Принял ту позу, которую занимал в материнской утробе. Соединился с ней в
смерти.
рукой, держа автомат, саданул прикладом в окно, вышибая остатки стекла, а
правой метнул гранату. Кинул ее навесом туда, где лежал на снегу
"профессор". Зеленая, как клубень, граната упала, подпрыгнула, подкатилась к
"профессору" и ударила косым взрывом, вырывая из лежащего человека часть
плоти. "Профессор" перевернулся на снегу, и вместо лица у него была липкая
примочка, словно лицо его облепили красными газетами.
снегу, а поодаль, как темный стручок, лежал Филя. И кругом было множество
перепутанных, пересекающихся следов.
Глава тринадцатая
комплектом "Шмелей", с притаившимися чеченцами. Убитый, с разорванным лицом
"профессор". Свернувшийся в калачик Филя. И тоскливая мысль: когда же придут
войска?
холодной водой, в который положила варенье. Поднесла Кудрявцеву стакан, и
тот пил сладковатую воду, и ему было непонятно выражение ее глаз: то ли она
боялась, то ли жалела его, то ли вопрошала Бог знает о чем.
безлюдный дом. Но он был благодарен дому. Был благодарен имени.
лестнице примостился Чиж. А у Кудрявцева осталось странное ощущение от ее
холодного имени, гулкого, как затихающий звук.
когда раздобыли ору-
пожара к привокзальным строениям. Вдоль колеи, мимо вагонов, подальше от
злосчастного места. Если их будут преследовать, преградят отступление --
вступить в скоротечный бой, идти на прорыв. Шесть автоматов, ручной пулемет,
гранаты прорежут путь к отступлению, пробьют коридор сквозь ночной
ненавистный город. И к утру они выйдут в туманную степь и в туманах, пустыми
полями, обходя стороной селения, двинутся к северу, к родным пределам.
солдат и эту молчаливую женщину, выставлял их, как Филю, под пули врагов.
морпехов, выполнить приказ генерала -- абсурд и безумие. Бригада
разгромлена, и некому выполнять приказ. Разгромлена по вине генерала, и
никто не вправе от горстки уцелевших солдат требовать выполнения приказа.
Войска не придут на помощь. Генералы -- трусы и воры. Министр -- лгун и
гуляка. Небось, парится в утренней баньке, отмокая от ночной попойки. В
Москве -- богатей и жулики, дурные, опившиеся мухомором депутаты,
косноязычный, корявый, как вывороченный пень, Президент. Разбазарили Родину,
разорили и исковеркали армию. Остатки из необученных крестьянских сынов, на
изношенной технике, с тощим запасом еды бросили на убой. На войну, неясную
по задачам и целям. Направили в город, населенный не врагами, не фрицами, а
русскими тетками, чеченскими стариками. И эти соотечественники, наливая в
стаканы вино, поднося шампуры с бараниной, вонзили нож в розовое горло
комвзвода, испекли в угольки бригаду и только что застрелили Филю, который
лежит на снегу, словно маленький темный зверек. И быть может, еще не поздно
долбануть из гранатомета в грузовик, подорвать "Шмели", взметнуть над
площадью красный шар огня и рвануть к вокзалу, к спасительной колее,
уводящей из города в степь.
Какая-то тяжелая угрюмая оуда. та^дажмакгаа. шожюйс, ^де^живал&на месте.
Вменяла ему, капитану, забытому генералами, оборонять вокзал, сторожить
остывающее кладбище бригады, тусклую стальную колею, по которой должны же
Каменистый Артем
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк