Чтение 54–й страницы книги ~Николай II~

Через два года, в разгар гражданской войны, в 1919 году, белый офицер
граф Мстислав Гудович был проездом в заштатном городе Ейске.

Здесь, в Ейске, граф Гудович увидел знакомое лицо. Это и был капитан
Аксюта, с которым граф был знаком еще по службе в Царском Селе.

Аксюта пригласил его на ночлег в свой дом и всю ночь рассказывал графу о
житье Царской Семьи в Тобольске. Подробно описал Аксюта и всю историю
отъезда Царской Семьи из Тобольска. И как перед отъездом они передали ему:
царица - жемчужное ожерелье и бриллианты, а Государь - свою шашку. Вещи эти
Аксюта спрятал в окрестностях Тобольска в тайнике. Об этом тайнике знают
теперь только двое: он сам и генерал Деникин, которому он все рассказал на
дознании (Аксюта был арестован по возвращении из Тобольска, его обвинили в
большевизме, но выпустили, не найдя за ним никакой вины).

Этот ночной рассказ Аксюты мы можем проверить - по дневнику царя.

2(15) апреля 1918 года, незадолго до отъезда царя из Тобольска, в доме
был обыск, и результаты этого обыска царь записал в дневнике:

"2 апреля. Утром комендант с комиссией из офицеров и двух стрелков
обходил часть помещений нашего дома, результатом этого "обыска" было отнятие
шашек у Вали и Жильяра, а у меня кинжала..."

Но как и князь Долгоруков и даже месье Жильяр, царь, конечно же, взял с
собой гордость военного - шашку. Но у него шашку не отняли. Значит, кто-то
его предупредил об обыске и кому-то он отдал ее на сохранение. И этот
кто-то, видимо, действительно был капитан Аксюта.

Но безнадежно далек южный городок Ейск от затерянного в сибирских
пространствах Тобольска. И вряд ли в кровавом месиве гражданской войны
кому-то из двух посвященных удалось достичь тайника...

Итак, мы можем доверять свидетельствам капитана Аксюты. Вот почему так
интересен его ответ на важнейший вопрос, который задает ему Гудович: "Почему
вы не дали возможности бежать Государю?"

Аксюта отвечает, что у них с полковником Кобылин-ским был проект
освободить Государя, но тот отказался, сказав: "В такое тяжелое время,
переживаемое Россией, ни один русский не должен покидать Россию. И я не
собираюсь куда-либо бежать и буду ожидать здесь своей участи..."

Отражение тех же мыслей мы найдем в "Воспоминаниях" Панкратова, где он
рассказывает о беседе с одной из великих княжон:

"- Папа читал вчера в газетах, что нас вышлют за границу, как только
соберут Учредительное собрание. Это правда?

- Мало ли что пишут в наших газетах!

- Нет-нет. Папа говорит - мы лучше в России останемся. Пусть нас сошлют
подальше в Сибирь".

Что же Аликс?

Неужели она смирилась, "Шпицбубе" - вечная забияка? Никогда! Тысячу раз -
никогда. Но она не собирается бежать, как несчастная арестантка - из милости
охраны. Она продолжает верить в освобождение Народом и Армией. Она
по-прежнему живет мечтами и собирается бежать в окружении "300 офицеров"!

Она рассказывает Жильяру об этих 300 офицерах, которые собрались в Тюмени
и готовятся их освободить.

Этот миф был создан... "Святым чертом". Да, уже за гробом он опять сумел
обмануть ее.

Осенью в Тобольске появился Борис Соловьев. Он был послан Вырубовой и
приехал вслед за ними...

"СКУКА ЗЕЛЕНАЯ" (ЦАРЬ ИГРАЕТ ЧЕХОВА)

Но вернемся к дневнику Николая.

Тянется, тянется время... Долгожданное вино, прибывшее из Царского Села,
вылили из бочек на пристани. (Как мухи на сладкое, слетелись на пристань
серые шинельки, заслышав о вине. И, боясь "визита" солдатиков в Дом Свободы
и чтобы не было кривотолков, повелел Панкратов все вино уничтожить...)

Из дневника:

"Было решено все вино вылить в Иртыш... Отъезд телеги с ящиками вина, на
которых сидел помощник комиссара с топором в руках... мы видели из окон
перед чаем".

Тогда же случилась и неудачная попытка генерала Лавра Корнилова свергнуть
в Петрограде правительство Керенского, захватить власть: "5 сентября...
Видно в Петрограде неразбериха большая... По-видимому из предприятия
генерала Корнилова ничего не вышло..."

В заточении эти события соразмерны, разве что огорчение от потери вина
больше.

17(17!) сентября, незадолго до Октябрьского переворота, Николай
заканчивает 50-ю тетрадь дневника - последнюю, которую он доведет до конца.
И начинает новую, которую допишет только до середины... 51 - нумерует ее
царь. "Начата в Тобольске".

"18 сентября 1917 года. Понедельник".

Этой записью начинается роковая последняя тетрадь. "Осень в этом году
здесь замечательная. Сегодня в тени было 15 градусов, и совсем южный теплый
воздух. Днем играл с Валей в городки, чего не делал много лет... Нездоровье
Ольги прошло, она сидела на балконе долго с Аликс... Написала мамґа письмо
через цензуру Панкрато-ва".

Продолжается монотонная жизнь. И они развлекают себя любительскими
спектаклями. Месье Жильяр и, конечно, девочки, и сам царь - актеры.
"Репетили пьесу... Сыграли очень дружно маленькую пьесу... много смеху
было".

Николай выступает в главной роли в чеховском "Медведе". Он играет
"нестарого помещика", приехавшего получать долг у вдовушки с ямочками на
щеках и влюбившегося в нее.

"18 февраля... Шла наша пьеса ("Медведь"), в которой играли: Ольга, опять
Мария и я. Волнений в начале представления было много, но, кажется, сошло
хорошо".

Он стоит на коленях перед Ольгой, играющей вдовушку. "Люблю, как никогда
не любил: двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня, но ни одну я не
любил так, как вас".

Можно представить смех сидящих в зале при этих его словах. Смеется даже
Аликс. Как она теперь редко смеется!

Там же, в красном с золотом томике чеховских пьес (издание Маркса),
находившемся в тобольском доме, вместе с "Медведем" были напечатаны "Три
сестры" и "Вишневый сад"...

Я все воображаю их голоса - там, за дверью комнаты, где живет царица.
Горит камин, но холодно. Сибирские морозы. Николай мерным гвардейским шагом
меряет комнату, Ольга и Мария готовят роли... А царица, как всегда,
полулежит в кресле-каталке. Ее скорбный профиль.

Голос Ольги: - Сегодня Евгений Сергеевич (доктор Боткин. - Авт.)
рассказал на прогулке, что где-то в этих краях находится усадьба, которую
описал писатель Чехов в пьесе "Три сестры".

Голос Аликс: - Я думаю, вернее будет сказать - "находилась". Все усадьбы
давно сожгли.

Ольга: - Папа любит Чехова, и почему бы нам не сыграть большую пьесу "Три
сестры"?

- Неудачная мысль. - (Это Аликс. Это ее голос.) - Я хорошо ее помню: эти
"три сестры" все жаловались, как им плохо живется, все ждали будущего...
Надеюсь, они довольны теперь тем, что получили?

Ольга смеется, а может быть, это Мария смеется.

- У господина Чехова есть еще пьеса: продают старинное имение. Там есть
сцена: госпожа - хозяйка имения спрашивает: "Кто купил наше имение?" И тогда
мужик, сын их бывшего лакея, гордо кричит ей: "Я купил". - (Это голос
Ольги.)

- Ну что же, эта пьеса очень ко времени. И почему бы, действительно, не
сыграть ее вам? - (Голос царицы.)

- А кто же будет играть сына лакея? - (Это Мария.)

- Эту роль сейчас сыграют многие. Множество лакейских детей заправляют
теперь поместьями, которые они еще не успели сжечь.

- Там есть еще недоучившийся студент.

- На эти роли вам уже актеров не сыскать. Все в Петрограде комиссарами.

- О нет, здесь ходит такой... В студенческой тужурке, и все время норовит
столкнуться с Татьяной в коридоре. Я сама видела. - (Это, конечно, опять
смешливая Анастасия.)

Мы запомним эту фразу о студенте в тужурке. Мы его еще вспомним: молодой
человек в студенческой тужурке, который бродил по дому зимой 1918 года.

- Кстати, Ваше Величество. И у меня в этой пьесе тоже возможна роль. -
(Это его голос с гвардейским акцентом - то есть с неожиданными ударениями,
как при словах команды.) - Я хорошо помню эту пьесу: там есть человек, с
которым все время случаются беды. До смешного все идет прахом. И все
называют его - "Тридцать три несчастья"...

Я слышу их голоса - там, в темноте, в исчезнувшем доме, в исчезнувшем
времени.

"ТОШНО ЧИТАТЬ... ЧТО ПРОИЗОШЛО В ПЕТРОГРАДЕ И МОСКВЕ!"

И наступил Октябрь.

Засыпанный снегом Тобольск дремал, и никто не знал о событиях в
Петрограде. Просто вдруг перестали приходить газеты. В эти дни он читал
"1793 год" Гюго.

"10 ноября. Снова теплый день - дошло до нуля. Днем пилил дрова. Кончил 1
том "1793 год"..."

Эту книгу он, конечно же, не читал вслух. Но Аликс не могла не увидеть
ее. И не могла не вспомнить: Версаль, Консьержери, казнь королевской четы...

"11 ноября. Давно газет уже никаких из Петрограда, не приходило также и
телеграмм. В такое тяжелое время это жутко".

17(17!) ноября он узнал о захвате власти большевиками.

"17 ноября... Тошно читать описание в газетах того, что произошло две