Чтение 9–й страницы книги ~Квартиронка~

Ботанические познания моего черного спутника дальше этого не шли. Через несколько лет мне, однако, удалось определить его "волшебную" траву;это оказалась Aristolochia Serpentaria - растение, прославленное в трудах Мутиса15 и Гумбольдта16.

Мой спутник велел мне разжевать несколько корешков; хотя он вполнеполагался на первое средство, однако считал, что не вредно лишний раззастраховать себя от опасности. Он превозносил лечебные свойства новойтравы и сказал, что дал бы мне ее вместо змеиного корня, но не надеялсяее найти, так как она очень редко встречается в этих краях.

Я охотно исполнил его просьбу и проглотил немного соку из этого растения. Как и у змеиного корня, он был едкий и немного обжигающий, спривкусом камфарного спирта. Но тогда как у первого не было никакого запаха, у второго был довольно сильный аромат, напоминающий валерианку.

Я сразу почувствовал себя лучше - облегчение наступило почти немедленно. Прошло немного времени, и опухоль моя совсем опала, так что, еслибы не повязка на руке, я уже забыл бы, что меня укусила змея.

Глава XXXVII. ЗАМЕТАЕМ СЛЕДЫ

С тех пор как мы вышли на поляну, прошло немного больше часа, но теперь она уже не казалась мне зловещей. Яркие цветы снова радовали глаз,и я с удовольствием вдыхал их аромат. Пение птиц и жужжание насекомыхвновь ласкали мой слух, а на ветке по-прежнему сидели голубок и голубка,воркуя: "Ко-ко-а...", и повторяя нежные признания в любви.

Я мог бы еще долго просидеть на этой прелестной поляне, любуясь красотой природы; но дух наш бодр, плоть же немощна: я почувствовал, чтопроголодался, и вскоре голод начал не на шутку мучить меня.

Как мне помочь этой беде? Где бы найти чем подкрепиться? Я не могпросить моего спутника вывести меня на плантацию, после того как узнал,насколько это опасно для него. Габриэль говорил правду: он рисковал лишиться руки, а быть может, и жизни. Он не мог надеяться на снисхождение,тем более что у него не было влиятельного хозяина, который, радисобственной выгоды, чтобы не держать раба-калеку, заступился бы за него.

Если бы негр вышел на открытое место, его могли бы увидеть и, еще того хуже, спустить на него собак. Такой способ ловить беглых негров былтогда довольно распространен, и среди белых людей находились негодяи,которые сдедали это своей профессией. Так утверждал мой спутник. И вскоре я на собственном опыте убедился, что он прав.

Мне очень хотелось есть, но что было делать? Я не мог найти дорогусам. Я боялся, что снова заблужусь и буду вынужден ночевать в лесу. Какже быть?

Я повернулся к своему спутнику. Некоторое время он молчал, погруженный в свои мысли. Его беспокоило то же, что и меня. Верный товарищ, онне забыл обо мне.

- Вот, масса, о чем думает негр, - сказал он мне наконец. - Он думает: когда солнце зайдет, он проводит вас, тогда он не боится. Габ выведет вас прямо на береговую дорогу. Масса надо ждать, когда зайдет солнце.

- Но...

- Масса проголодался? - спросил он, перебивая меня.

Я кивнул.

- Да, Габ знает. Тут нечего есть, кроме этой старой змеи. Масса нестанет есть змею, а Габ съест. Зажарит ее ночью, когда дыма от костра невидно над лесом. Есть место, где он жарит их, масса увидит. Габ веритмасса Эдварду. Он сведет его в берлогу беглого негра.

Тем временем негр отрезал змее голову, связал тонким прутиком шею схвостом, поднял скользкое тело и, перекинув его через плечо, встал, готовый идти.

- Теперь пойдем, масса, - сказал он. - Пойдем со старым Габом. Ондаст вам поесть. - С этими словами он повернулся и пошел в кусты.

Я поднял ружье и последовал за ним. Мне больше ничего не оставалось.Пытаться отыскать дорогу самому было бесполезно, уже две мои попытки ник чему не привели. А спешить мне было некуда. Будет даже лучше, если явернусь домой ночью: благоразумнее не показываться на глаза в изорванноми испачканном кровью платье, чтобы не привлекать к себе внимания. Поэтому я охотно последовал за беглецом, готовый разделить с ним его убежищедо захода солнца.

Мы прошли молча несколько сот ярдов. Негр озирался вокруг, словночто-то разыскивая. Но он не смотрел на землю, глаза его скользили по деревьям, и я понял, что он ищет не дорогу.

Вдруг он что-то пробормотал и свернул в сторону. Я пошел за ним.Вскоре он остановился под высоким деревом и стал внимательно разглядывать его ветви.

Это была скипидарная сосна, насколько я разбирался в ботанике. Я определил это по ее шишкам и светлозеленым иглам. Зачем он здесь остановился?

- Масса Эдвард скоро увидит, - ответил он на мой вопрос. - Пожалуйста, масса, подержите змею. Только чтобы она не касалась земли, а топроклятые собаки учуют ее.

Я взял у него ношу и, держа змею повыше над землей, как он просил,стоял и молча смотрел на него.

У скипидарной сосны прямой голый ствол и пирамидальная вершина; частоветви у нее начинают расти на высоте пятидесяти футов от земли. Однако уэтой сосны на высоте двадцати футов торчали из ствола небольшие отростки: на них висели крупные зеленые шишки длиной до пяти дюймов. По-видимому, их-то и хотел достать мой спутник, хоть я не мог понять, для чего.

Раздобыв длинный шест, он стал сбивать им шишки вместе с веточками,на которых они висели. Сбив столько шишек, сколько ему было нужно, онотбросил свой шест. Что же дальше? Я следил за ним с возрастающим интересом.

Он собрал в кучу и шишки и ветки, но, к моему удивлению, откинул шишки в сторону - видимо, они были ему не нужны - и оставил только молодыекрасновато-коричневые побеги, росшие на самом конце веток и густо покрытые смолой. Это наиболее смолистое из всех деревьев данной породы, у него очень сильный запах, а отсюда и его название.

Набрав полные руки молодых побегов, мой спутник сел и крепко натерими подошвы и верх своих грубых башмаков. Затем он подошел ко мне, нагнулся и сделал то же самое и с моими.

- Теперь, масса, все в порядке. Проклятые собаки не учуют старого Габа. Идем, масса Эдвард! Идем со мной!

Сказав это, он снова перекинул змею через плечо и пошел вперед, предоставив мне следовать за ним.

Глава XXXVIII. ПИРОГА

Вскоре мы опять вошли в кипарисовый лес. Здесь уже почти не было подлеска. Темные деревья росли очень часто и вытеснили все другие растения;их зонтичные вершины были оплетены седоватым мхом, который свисал плотной бахромой и не пропускал солнечных лучей, иначе эту плодородную почвупокрывал бы цветущий ковер. Но мы находились сейчас в местах ежегодныхразливов, где выживают лишь немногие растения.

Между тем я почувствовал, что мы приближаемся к воде. Почва опускалась почти неприметно, но сырой, затхлый запах болота, громкое кваканьелягушек, крик болотной птицы и рев аллигатора указывали на близость стоячей воды - озера или пруда.

Чуть спустя мы и в самом деле вышли на берег пруда: перед нами былалишь небольшая часть его, так как, насколько хватал глаз, кипарисы рослипрямо из воды и так густо, что местами их могучие стволы касались другдруга. Кое-где над водой торчали черные корни, их фантастические очертания напоминали каких-то страшных водяных чудовищ и придавали всей картине сказочно-жуткий характер. Затененная сверху вода казалась черной, какчернила, а тяжелый воздух был полон удушливых испарений. Такая картинамогла бы дать Данте краски для его "Ада".

Дойдя до этого мрачного пруда, мой спутник остановился. Перед намилежало громадное поваленное дерево, росшее раньше на самом берегу, а теперь протянувшее свою верхушку далеко в воду. Ветви его уцелели, и засохшие растения-паразиты густо обвивали их, напоминая разбросанные охапки сена. Некоторые ветки были под водой, но большая часть высоко торчаланад ее поверхностью. Мой спутник остановился у корней этого дерева.

Минуту он поджидал меня; как только я подошел, он взобрался на поваленный ствол и, сделав знак рукой, чтобы я следовал за ним, двинулся подереву к его верхушке.

Я тоже вскарабкался на ствол и, осторожно балансируя, чтобы не упастьв воду, пошел за ним.

У вершины было много толстых сучьев, и мы, с трудом перелезая черезних, двигались вперед. Я думал, что мы уже подходим к нашему убежищу.

Но нет, мой спутник остановился, и тут, к своему удивлению, я увиделна воде маленькую пирогу; она была спрятана под мхом и так хорошо укрыта, что ее невозможно было увидеть ниоткуда, кроме того места, где мыстояли.

"Так вот зачем мы лезли по этому дереву!" - подумал я, поняв, что нашпуть еще не окончен.

Негр отвязал челнок и кивком пригласил меня садиться.

Я шагнул в утлое суденышко и сел. Он последовал за мной и, хватаясьза ветви дерева, повел под ними лодку, пока не достиг чистой воды. Тогдаон взялся за весло, и под его размеренные взмахи мы бесшумно заскользилипо темной воде.

Первые двести-триста ярдов мы плыли очень медленно. Толстые корни итесно стоявшие деревья то и дело преграждали нам путь, и приходилосьпробираться между ними с большой осторожностью. Но я видел, что мойспутник ловко ведет свое суденышко и владеет веслом, как истый индеец.Он считался искусным охотником за енотами и рыбаком и в своих походах,должно быть, научился управлять пирогой.

Это было самое необыкновенное путешествие в моей жизни. Пирога плылапо воде, более похожей на чернила. Ни один солнечный луч не проникал сюда. Вокруг царил таинственный полумрак.

Мы скользили по темным коридорам между могучими черными стволами, которые вздымались, словно колонны, поддерживая высокий свод из тесносплетенных ветвей. С этой живой кровли свешивались плакучие бромелии,иногда они спускались до самой воды и касались наших лиц.

Однако мы не были здесь единственными живыми существами, даже в этомужасном месте имелись спои обитатели. Тут нашли себе надежное убежищеаллигаторы; нам не раз попадались в полумраке эти чудовища, то ползущиевдоль поваленного дерева, то карабкающиеся на торчавшие из воды корникипарисов, то медленно и бесшумно плывущие в черной воде. Были тут ибольшие водяные змеи, они переплывали от дерева к дереву, поднимая наводе легкую рябь, или лежали, свернувшись в клубок, на выступающих изводы корягах. Болотная сова бесшумно парила, распластав свои крылья,большие темные летучие мыши носились в погоне за добычей - комарами имошками. Иногда они пролетали совсем близко, чуть не задевая наши лица,обдавая нас своим отвратительным запахом, и громко щелкали челюстями,что напоминало звуки кастаньет.

Эти не виданные мною картины природы захватили меня, но я не мог побороть какого-то смутного страха. Мне невольно вспомнились знакомые образы из классической литературы. Здесь воплотились видения римских поэтов. Мне казалось, будто я плыву по Стиксу и мой перевозчик - это страшный Харон17.

Вдруг впереди мелькнул светлый луч. Еще несколько взмахов весла - инаша пирога была уже вся освещена солнцем. Я вздохнул с облегчением.

Теперь перед нами открылось широкое водное пространство, что-то вродекруглого озера. В действительности именно здесь и начиналось озеро, а тачасть, которую мы проплыли, была лишь поймой, и все место, покрытое лесом, в другие времена года совсем высыхало. Этот же водоем был слишкомглубок, чтобы в нем могли расти любящие болотистую почву кипарисы.

Озеро было не очень велико, всего около полумили в диаметре, и совсех сторон окружено замшелым лесом, который высился вокруг, как сераястена. Группа таких же деревьев на самой середине озера издали казаласьостровом.

Это уединенное место не отличалось тишиной. Наоборот, жизнь здесь била ключом. Очевидно, озеро служило излюбленным местом сбора самых разнообразных представителей пернатого царства, населяющих обширные луизианскне болота. Тут были белые цапли, белые и красные ибисы, журавли,красные фламинго и редко встречающаяся безобразная анхинга, которая плавает, глубоко погрузив в воду свое тело и выставив на поверхность узкую,словно змеиную, головку. Неуклюжий белый пеликан, владыка здешних мест,стоял, высматривая в воде свою добычу. Поверхность озера кишела водоплавающей птицей - там были утки, гуси, лебеди; над ними кружили стаямикроншнепы и чайки и, свистя крыльями, проносились кряквы.

Но не только водоплавающие птицы облюбовали это уединенное озеро. Рыболов, высоко поднявшись в воздух, камнем падал вниз, выхватывал из водынесчастную рыбешку, подплывшую слишком близко к ее поверхности, и уносилсвою добычу, для того чтобы тут же уступить ее более сильному орлану.Вот те многочисленные пернатые создания, которых я видел, когда мы выплыли на это дикое озеро, и я с большим интересом наблюдал за ними. Этаяркая картина из жизни природы произвела на меня необыкновенное впечатление, чего нельзя было сказать про моего спутника. Для него все это было неново и неинтересно, и он плыл, не обращая внимания на привычноезрелище. Не останавливаясь и не глядя вокруг, он легко погружал в водувесло, направляя пирогу к островку.

Еще несколько взмахов весла, и, подплыв к нему, наша лодка сноваскрылась в тени деревьев. Но, к моему удивлению, оказалось, что это совсем не остров. То, что я принял за группу деревьев, был один громадныйкипарис, росший на мели посреди озера. Его раскидистые ветви заросли седоватым мхом, который длинной бахромой свисал до самой воды и затенялпространство величиной в пол-акра. Ствол кипариса был необыкновеннотолст у основания; со всех сторон его поддерживали крепкие ответвления,словно подпоры, уходившие в воду, и одно это дерево занимало пространство величиной с небольшой дом. Между подпорами оставались свободныепроходы, и когда мы приблизились к великану-кипарису, я увидел большоетемное дупло - по-видимому, внутри ствол был пуст.

Мой спутник направил пирогу в один из этих проходов, и вскоре ее носударился о дерево. Я увидел вырезанные в стволе грубые ступеньки, ведущие к дуплу. Негр указал мне на них. Пронзительные крики испуганных птицмешали мне расслышать его слова, но я понял, что он предлагает мне подняться по ним. Я послушался и, выйдя из лодки, стал карабкаться по стволу.

Так я добрался до отверстия, в которое мог пролезть человек, и, протиснувшись внутрь, оказался в дупле. Мы достигли нашей цели - тут былоубежище беглого негра.

Глава XXXIX. ДУПЛО

В дупле было темно, и вначале я ничего не мог разглядеть. Вскоре, однако, глаза мои немного привыкли к темноте, и я принялся осматривать этонеобыкновенное жилище.

Прежде всего меня удивили его размеры. В нем мог поместиться добрыйдесяток людей, и не только стоя, но даже сидя. От высокого пирамидального ствола остались только тонкие стенки, а вся его сердцевина прогнила.Из осыпавшейся трухи образовался пол; он приходился выше уровня воды ибыл твердый и сухой. Посередине дупла я увидел кучку золы и угли откостра; рядом лежала подстилка из мягкого сухого мха, как видно служившая постелью. Брошенное на нее старое одеяло подтверждало мою догадку.

Здесь не было никакой мебели. Грубый кипарисовый чурбан заменял стул,а стола вообще не было. Тот, кто сделал это дупло своим жилищем, по-видимому, не нуждался в удобствах. Однако он обзавелся самым необходимым.Когда глаза мои совсем освоились с полумраком, я увидел много предметов,которых сначала не заметил: глиняный горшок для стряпни, большую выдолбленную тыкву для воды, жестяную кружку, старый топор, снасти для рыбнойловли и кое-какую старую, поношенную одежду.

Но мое внимание больше привлекало другое - съестные припасы: изрядныйкусок жареной свинины, громадная маисовая лепешка, несколько вареных кукурузных початков и почти целая жареная курица. Все это лежало набольшом блюде, вырезанном из тюльпанного дерева, какие я часто видел вхижинах негритянского поселка.

Рядом с этим блюдом лежало несколько больших темно-зеленых шаров ижелтых шаров поменьше - арбузов и дынь, которые могли оказаться оченьнедурным десертом,

Все эти наблюдения я сделал, пока мой спутник привязывал пирогу к дереву. Я уже все разглядел, когда он вошел.

- Ну, масса, вот она - берлога старого Габа. Проклятым охотникам занеграми сюда не добраться!

- Да у тебя настоящий дом, Габриэль! Как тебе удалось отыскать такоеместо?

- Габ давно знает это место, масса, В старом кипарисе прятался неодин беглый негр. И Габ тоже прятался тут. Он и раньше убегал. Он убегал, когда жил у прежнего хозяина - Хикса, раньше чем его купил массаСансон. Но он никогда не бегал от масса Сансона. Старый хозяин был добрый с черными, и масса Антуан тоже добрый. А сейчас бедный негр совсемне может больше терпеть: новый надсмотрщик - он очень сильно бьет, онбьет, пока не польется кровь, он привязывает к столбу, ставит под насос,стегает ременной плетью и тяжелым бичом, он делает все, что захочет!Будь он проклят! Я никогда не вернусь назад, никогда!

- Но как же ты будешь жить дальше? Не можешь же ты всегда оставатьсяздесь! Где ты добудешь себе пищу?

- Ничего, масса Эдвард, не бойтесь! У Габа всегда хватит еды. У бедного беглеца есть друзья на плантации. Да вдобавок он и сам возьмет все,что нужно, чтобы не умереть с голоду. Ха-ха-ха!

- О-о!

- Но Габу незачем воровать сейчас. Он берет только дыни и кукурузуСмотрите, что старый Зип притащил ему. Прошлой ночью Зип пришел на опушку и принес все это добро... Ох, масса, простите меня! Я совсем забыл вы очень голодный. Ешьте свинину, ешьте курицу. Ее сготовила Хлоя, оченьвкусная курица. Ешьте, масса!

С этими словами он поставил передо мной деревянное блюдо со всем, чтона нем было. Наша беседа на время прервалась, так как и я и мой спутникс большим рвением набросились на еду. С полчаса мы усиленно наполнялисвои желудки, причем арбузы и дыни оказались восхитительным десертом.Наконец мы утолили голод, уничтожив большую часть припасов моего спутника.

После обеда мы долго беседовали, не отказав себе и в удовольствии покурить. Среди запасов Габа оказалось несколько пучков сухих листьев табака, а кукурузная кочерыжка с воткнутым в нее стеблем тростника служиланам трубкой, и мы с наслаждением затягивались, словно курили самую ароматную гаванскую сигару.

Я был глубоко благодарен моему спасителю и чувствовал горячий интереск его судьбе, а потому заговорил с ним о его дальнейших намерениях. Унего не было определенных планов, хотя он подумывал о том, чтобы как-нибудь добраться до Канады или Мексики, а не то бежать из Нового Орлеанана пароходе.

Мне пришла в голову одна мысль, но я не хотел говорить ему о ней, таккак не был уверен, удастся ли мне ее осуществить. Все же я попросил егоне покидать этого убежища, не повидавшись со мной, и обещал, что постараюсь найти ему доброго хозяина.

Он охотно согласился исполнить мою просьбу, и так как время близилоськ закату, я стал готовиться к возвращению домой.

Мы сговорились о сигнале, которым я мог бы вызвать его с пирогой,когда захочу повидаться с ним; после чего сели в пирогу и тронулись вобратный путь.

Переплыв озеро и спрятав лодку под упавшим деревом, мы углубились влес.

Но теперь мне было легко идти за Габриэлем; по пути он делал зарубкина деревьях и указывал на другие приметы, по которым я мог один найтидорогу к нему.

Не прошло и часа, как мы вышли на опушку. Тут негр отправился на какое-то условленное свидание, а я повернул к деревне по дорожке, котораяшла между двумя изгородями, так что мне уже не угрожала опасностьсбиться с пути.

Глава XL. ПЕРЕСУДЫ В ГОСТИНИЦЕ

Когда я вернулся в деревню, было еще не очень поздно. Я осторожнопробирался по улицам к гостинице, стараясь никому не попадаться на глаза. К несчастью, чтобы подняться к себе в комнату, мне надо было пройтичерез бар. Время близилось к ужину, и постояльцы уже толпились у стойкии на крыльце.

Мое изорванное платье, закапанное кровью и перепачканное илом, привлекало всеобщее внимание. Прохожие бросали на меня удивленные взгляды, аиногда поворачивались и смотрели мне вслед. Постояльцы гостиницы останавливали меня и допытывались, где я был. Кто-то крикнул мне:

- Хэлло, мистер! Уж не сцепились ли вы с дикой кошкой?

Я ничего не отвечал. Быстро взбежав по лестнице, я заперся у себя вкомнате и наконец отделался от любопытных.

В колючих зарослях я сильно исцарапался и нуждался в перевязке. Пришлось послать за доктором Рейгартом. К счастью, он оказался дома и тотчасже поспешил ко мне. Войдя а комнату, он остановился, с удивлением разглядывая меня.

- Дорогой мой Эдвард, где вы были? - спросил он наконец.

- В болотах.

- А что значит ваше изорванное платье, эти ссадины и кровь?

- Царапины от колючек - больше ничего.

- Но где же вы были?

- В болотах.

- В болотах? Но кто же привел вас в такой жалкий зид?

- Меня укусила гремучая змея.

- Как?! Гремучая змея? Вы шутите?

- Нет, истинная правда. Но я принял противоядие. Меня уже вылечили.

- Какое противоядие? Вылечили? Чем? Кто дал вам противоядие?

- Друг, которого я встретил на болотах.

- Друг на болотах! - воскликнул Рейгарт со все возрастающим удивлением.

Я чуть не забыл о том, что должен хранить тайну, и понял, что говорюслишком неосторожно. Любопытные глаза заглядывали в щель моей двери,жадные уши ловили каждое слово.

Хотя жители Миссисипи и не отличаются особым любопытством, что бы нерассказывали о них болтливые туристы, но мой растерзанный вид и нежелание объясниться могли возбудить любопытство и у самых равнодушных людей.Взволнованные постояльцы толпились в коридоре у дверей моей комнаты,спрашивая друг у друга, что со мной случилось, и делясь своими домыслами. Я ясно слышал их, хотя они этого и не знали.

- Он, верно, дрался с пантерой, - сказал один.

- С пантерой или с медведем, - заметил другой.

- Уж какой ни на есть дикий зверь, а он оставил на нем свою метку.

- Это тот самый парень, который свалил Билла-бандита?

- Тот самый.

- Он что, англичанин?

- Не знаю. Он из Англии, а уж англичанин ли, ирландец или шотландец кто его знает! Лучше с ним не связываться. Черт возьми! Он уложил Билла-бандита на месте, можно сказать, голыми руками, каким-то хлыстом, иотобрал у него пару пистолетов. Ха-ха-ха!

- Здорово!

- Такой парень шутя справится с дикой кошкой. Я думаю, он убил рысь,вот что!

- Наверно, так оно и есть.

Я думал, что своей стычкой с Биллом-бандитом наживу себе врагов средиэтих людей. Но по всему разговору и по тону собеседников было ясно, чтоэто не так. Хотя, быть может, они и были немного задеты тем, что иностранец, да еще такой юнец, как я, победил одного из их приятелей, однакоэти лесные люди не слишком держались друг за друга, а грубияна Ларкинаявно недолюбливали. Если бы я отхлестал его по другому поводу, я, несомненно, заслужил бы всеобщее одобрение. Но я защищал негра - я, иностранец, и к тому же англичанин! Этого мне не могли простить. Вот что мешаломоей популярности, вот почему меня считали в этих местах подозрительнымчеловеком.

Все эти пересуды забавляли меня, пока я дожидался прихода Рейгарта,однако я не придавал им большого значения.

Но вдруг чье-то громкое замечание заставило меня насторожиться:

- Говорят, он увивается за мисс Безансон.

Теперь я заинтересовался. Я подошел к двери и, приложив ухо к замочной скважине, стал слушать.

- Вернее, за ее плантацией, - заметил другой, после чего раздалсямногозначительный смех.

- Ну что ж, - послышался третий голос, звучавший очень самоуверенно,- тогда он гоняется за тем, чего не получит.

- Как? Почему? - раздалось несколько голосов.

- Он, может, и получит молодую леди, - продолжал тот же внушительныйголос, - но плантации ему не видать, как своих ушей.

- Почему? Что вы хотите сказать, мистер Моксли? - снова спросило несколько голосов.

- То, что говорю, джентельмены, - ответил прежний голос и снова повторил свои слова тем же самоуверенным тоном: - Молодую леди он, может, иполучит, но плантации ему не видать.

- О, значит это правда? - восликнул новый голос. - Она несостоятельная должница? Да? А старик Гайар?..

- Скоро завладеет плантацией.

- Вместе с неграми?

- Со всеми потрохами. Завтра шериф наложит арест на все имущество.

В ответ раздались удивленные возгласы, в которых слышалось осуждениеи сочувствие:

- Бедная девушка! Какая жалость!

- Нечего удивляться! После смерти старика она швыряла деньги направои налево.

- Говорят, он ей вовсе не так много оставил. Большую часть имения онзаложил сам...

Но тут приход доктора прервал этот разговор и избавил меня от жестокой пытки.

- Вы говорите, что встретили друга среди болот? - снова спросил он.

Я не решался ответить ему, помня о толпе за дверью, и сказал тихим,серьезным тоном:

- Дорогой друг, у меня было приключение в лесу. Как видите, я сильнопоцарапан. Полечите мои ссадины, но не расспрашивайте меня о подробностях. По некоторым причинам я ничего не могу сказать вам сейчас. Потом явсе расскажу. А пока...

- Хорошо! Хорошо! - прервал меня доктор. - Не волнуйтесь. Дайте мневзглянуть на ваши раны.

Добрый доктор замолчал и занялся моими царапинами.

В другое время перевязка этих болезненных ссадин была бы довольно мучительна, но только что услышанные новости так сильно взволновали меня,что я не чувствовал боли.

Я был в смертельной тревоге. Я горел нетерпением расспросить Рейгартао делах на плантации, о судьбе Эжени и Авроры. Но я не мог, так как мыбыли не одни. Хозяин гостиницы и слуга-негр вошли в комнату, чтобы помочь доктору. Я не решался заговорить об этом в их присутствии, и мнепришлось сдерживать нетерпение, пока с перевязкой не было покончено иони не ушли.

- Скажите, доктор, что это толкуют о мадемуазель Безансон?

- Разве вы ничего не знаете?

- Только то, что услышал сейчас от этих болтунов за дверью. - И я передал Рейгарту слышанный мною разговор.

- А я думал, вам известны все эти новости. Я даже считал, что они-тои были причиной вашего долгого отсутствия, хотя и не представлял себе,какое вы имеете к ним отношение.

- Я ничего не знаю, кроме того, что случайно услышал здесь. Ради Бога, расскажите мне все! Значит, это правда?

- Совершенная правда, к сожалению.

- Бедная Эжени!

- У Гайара была закладная на все имение. Я давно это подозревал и боялся, что он ведет нечестную игру. Гайар подал ко изысканию и, говорят,уже введен в права владения. Теперь все принадлежит ему.

- Все?

- Все, что находится на плантации.

- А невольники?

- Тоже, разумеется.

- Все... все... и Аврора?

Я не сразу решился задать ему этот вопрос. Рейгарт не подозревал омоих чувствах к Авроре.