Чтение 8–й страницы книги ~Похитители сутей~

- Алло, шеф! Это Долгопол... следую за Донором. В парке культуры. Он в сторону старых кварталов бежит.

- Вас понял, Лукович! - весело гаркнул начотдела.- Не упускай, сейчас будем.

Вася сложил передатчик, сунул в карман, наддал. Спиридон Яковлевич в трехстах метрах впереди тоже наддал, свернул через лужок для травяного хоккея к ограде парка. Оба были рослые, длинноногие - бежали хорошо.

...Они встретились на набережной, неподалеку от автомоста. Долгопол прогуливался, наслаждаясь ясным утром начала июля, любовался видами, но при всем том не отдыхал, а патрулировал. Был, так сказать, при исполнении. И даже в спецкостюме, поскольку до момента поимки С. Я. Математикопуло-Сидорова в ОБХС была объявлена непрерывная готовность ‘ 1 для всех сотрудников - от выхода из дома и до возвращения домой. Тем не менее красоты летнего утра размягчили Васю, и, столкнувшись чуть ли не носом к носу с давним знакомцем, он растерялся.

Спиридон Яковлевич стоял у парапета, курил, любовался рекой. Затем бросил сигарету, направился в сторону пси-башни. Тут на него и натолкнулся Долгопол. Одет забулдыжный Донор на сей раз был вполне прилично: тонкий свитер, в меру обтягивающий грудь, светлые спортивные брюки; на ногах белые туфли с дырочками. Он был причесан, выбрит и попахивал хорошим одеколоном.

- Привет! - сказал Вася, улыбаясь.- Вот так встреча!

- Доброе утро,- тот взглянул бегло и равнодушно.- Простите, не имею чести вас знать,- и попытался пройти.

Голос был прежний, пропойно-сиплый, но облагороженный иными интонациями.

- То есть как это не имеешь чести? Очень даже имеешь,- Долгопол ухватил Спирю за руку.- А с кем мы по погребкам шатались, про четыре зуба пели? Кто меня на Кобищаны отвел?!

- Извините,- тот резко вырвал руку,- подите проспитесь! Всякий хулиган...- и быстро пошел вперед.

- Это я-то хулиган? Нет, постой! - Вася двинулся за ним.

Но Спиря бегом метнулся через проезжую часть - прямо перед лавиной машин, которым светофор как раз дал зеленый свет, помчал в сторону парка. Так он выиграл свои триста метров.

Донор добежал до ограды и спортивно, в два движения перемахнул через высокую решетку с остриями. "Гляди-ка,- поразился Долгопол,- будто и не алкаш". Сам он уже вспотел.

Позади на аллее послышался рык машины и сигнал. Вася оглянулся: в открытом "козлике" подкатывали свои - Мегре на заднем сиденье, Семен Семенович рядом с водителем. Начотдела уже впрягся в реактивный ранец, затянул широкий пояс, застегнул крест-накрест тяжи. Как только машина сравнялась с Долгополом, крикнул:

- Где?

Вася указал. Звездарик, не дожидаясь, пока водитель затормозит, включил ранец сокращением грудных мышц. Струи сжатого воздуха вырвались с шипением из четырех дюз - две на поясе сзади, две впереди - и вознесли начальника Кимерсвильского ОБХС над деревьями. Он приложил руку козырьком против солнца:

- Ага, вижу! - И, набирая по параболе высоту, устремился к домам за парком.

Мегре тоже был в ранце; широкий пояс с дюзами едва сходился на его животе, сопла растопырились так, что другому человеку на сиденье места не оставалось. Комиссар вместо приветствия подмигнул Васе: молодец, мол, Лукович, я в тебя всегда верил! - склонился к рации, щелкнул тумблером, сказал в микрофон:

- Витольд Адамович, антенны радиоперехвата на "товсь!".- Потом протянул Долгополу запасной ранец:- Облачайся, Вася. Теперь мы его возьмем.

Отданная Витольду команда была еще одним свидетельством всесторонней подготовки операции: учли возможность исчезновения сутей злоумышленника, его личности из тела тем же способом, как и у "убитого" на Кобищанах Долгопола. Такую возможность стали учитывать после того, как Звездарик в сопровождении Долгопола наведался к Фиме; это было через день после проводов НООСа.

Мальчик при виде Васи стал столбиком - с бледным лицом и широко раскрытыми глазами.

- Живой? Вот это да! - и посмотрел на Семена Семеновича с каким-то особенным удивлением: как на человека, которого недооценивал, а его, оказывается, надо принимать очень всерьез.

- Да, Фимочка, это тот самый Василий Лукич Долгопол, чей труп ты мне по телефону советовал забрать по известному адресу,- сказал начотдела.- Тебе Спиридон Яковлевич велел позвонить?

Мальчик опустил голову, молчал.

- И давно ты его знаешь, дядю Спирю?- настырно продолжал Звездарик.- Насколько хорошо, часто ли видитесь?

- Ну... я лучше всего его труды знаю,- сказал Фима.

- Какие труды?

- Научные. Хотя бы ту же "Математику личности", вы же ее в прошлый раз в руках держали. У него много.

- Ага...- Семен Семенович многозначительно переглянулся с Васей: открылась еще одна грань богатой натуры Донора.- А где он живет и трудится? Ты у него бываешь или он у тебя?

- Я вам про дядю Спирю ничего не скажу,- заявил ребенок,- он хороший. Хоть что делайте!

Делать ничего не стали, ушли. Только в доме напротив поселилась под видом студентки-заочницы, приехавшей на сессию, оператор ОБХС Любаша - присматривать.

Но с этого момента стало ясно, что новизна идеи Мегре исчерпана, следует быть готовым к использованию ее противной стороной.

Вообще, полтора месяца после операций на Кобищанах и в Заречье прошли в подготовке. Особенно интенсивной стала она в последние три -недели, после головомоечного визита галактического контролера ‘ 233 ГУ БХС; малый номер говорил об очень высоком ранге.

Его высокопревосходительство ‘ 233 не пожелал воплотиться в земное тело, а вызвал агента 7012 к себе в пси-машину, в персональное ЗУ для высокопоставленных особ. Беседа с начальством носила характер обмена импульсами по двоичному коду. Но, когда сути комиссара вернулись в тело, его внешность отразила некоторые особенности этой беседы: сам по себе вспух и своротился набок нос, вокруг глаз залиловели фонари, на подбородке и в правой части лба выросло по гуле, а из нижней челюсти выломился зуб-резец. В сущности это был общеизвестный бехтеревский эффект обратного влияния психики на тело (типа "ожога внушением"), усиленный впечатлительностью Порфирия Петровича. Такой облик держался у него все время, пока он пересказывал отдельцам полученную в ЗУ информацию, и еще потом два дня.

Он явился сюда с Суперграндии, этот галактический контролер, после проверки доклада агента 7012 о выполненном якобы задании. Нельзя сказать, что оно не выполнено: Могучий Пожизненный Шеф с возвращением ему Характера мгновенно воспрял. Посыпались нагоняи, разжалования, драконовские меры против разброда и шатания в населении, даже казни высших сановников, слишком заворовавшихся и забравших много власти. Казнены были и все любовники жен МПШ, а сами они разжалованы в наложницы для гостей. Словом, все затрепетало и склонилось, стабильность общества Суперграндии была востановлена.

(Немалую роль в этом сыграл и вернувшийся НООС - и не только по основной специальности, сыску и заплечным делам. Он даже получил новый титул ВРПЖ-Великий Реформатор Половой Жизни; в этой области он использовал в интересах благодарного населения весь приобретенный на Земле опыт. Разумеется, на основу демографии планеты: размножение только посредством сперматозоидов Могучего Шефа, тик-так, ура, кукареку! - никто покуситься не мог. Но, по-прежнему не разрешая женам спать с мужьями, НООС специальным декретом разрешил им вступать в связь с теми, кто откликнется на призыв по установленной форме, так называемый "пароль Лили". Этим декретом НООС-ВРПЖ направил пробудившуюся в период Разброда активность населения по более безопасному для правителей руслу.)

Все бы хорошо, но у возродившегося психически Шефа появилась одна особенность: он стал поднимать ногу у колонн своего дворца. Задерет, постоит так, будто что-то вспоминая, а то еще, бывает, наклонится понюхать. Разумеется, эта августейшая склонность была превращена в новое слово дворцовой и государственной жизни: учредили Орден Поднимающих Ногу, коим награждали к юбилеям и за заслуги... Но галактического контролера, знающего повадки всех существ в своей зоне, это обмануть не могло. Он установил факт подмены.

"Но и это не все,- продолжал контролер распаленно обстреливать агента 7012 трассирующими импульсами.- Было ли что искать-то? Окончательным фактом является то, что Характер с редчайшими двенадцатибалльными составляющими так нигде и не обнаружен. Почему агента не насторожил этот НООС с психикой заурядной шлюхи и с параметрами в шесть-семь баллов? Почему он не вспомнил, что в тоталитарных сообществах любой оказавшийся на самом верху индивидуум - каков бы он ни был и как бы ни забирался наверх: благодаря ли заслугам, через постель, даже через переворот или убийство из-за угла,- в глазах остальных очень скоро приобретает черты героя, мудреца и даже писаного красавца!.."

"Но пси-прибо..." - заикнулся было агент.

"Пси-приборы! Приборы для 'психических замеров так же подвержены влиянию коллективного поля, как и психики разумных существ... как, в частности, и психика агента 7012, который вместо глубокого исследования сам поддался детективным страстям, запутался и дошел до подлога!.."

- Словом, я получил строгое, очень строгое предупреждение о служебном несоответствии,- закончил Мегре, прикладывая смоченный под краном платок сначала к правому глазу, потом к левому.- Если не установим и не устраним причины исчезновений выразительных сутей, то не только кружочек вокруг Солнечной, о котором я вам говорил, но и меня отставят и оставят здесь таким, каков я есть, без права пси-полетов.

- А не пошли бы они к...,- в сердцах сказал Звездарик.- Главное, все пугают, все давят. Как будто это так просто! И для вас нашли наказание: землянином, оставят. Конечно, постараемся исполнить, что в наших силах, о чем разговор! Ну, а не выйдет - тоже не катастрофа: проживем и без пси-транспортировок. И для вас не беда, Порфирий Петрович, при ваших знаниях и способностях без дела не засидитесь. Да мы еще женим вас!

Мегре улыбнулся.

По правде сказать, его тоже не слишком пугала перспектива остаться на Земле, в белковом теле,- прижился. Он, агент ГУ, переменивший такое множество мест, сред обитания и тел, что уже забыл о первоначальном облике, нашел на этой планете что-то, чего не знал прежде.

Рассудком он понимал, что это "нечто" протекает от чрезмерного, самоусиливающегося богатства телесных ощущений белковой ткани и свойства ее переводить все в "приятное" или "неприятное"- благодаря чему тело оказывается как бы маленькой вселенной человека, а на восприятие и осмысление подлинной Вселенной ни чувств, ни сил почти не остается. Он понимал, что с галактической точки зрения это предосудительно: замыкаться в малом мирке своих переживаний, куцых забот, в круговерти своей среды; людям Земли, конечно же, надо подниматься над этим, освобождаться, приобщаться к Единому, к Галактике... Ну, а ему-то, вселенскому бродяге, наприобщавшемуся досыта,- почему бы и вправду не осесть здесь? Жить с людьми, понимая их двойственной мыслью - земной, развившейся из ощущений, и галактической. Слиться с их природой и ноосферой, впитывать ее воздействия кожей, глазами, ушами, носом, языком, усилием мышц. А то и вправду - жениться?

Комиссар вспомнил о ночи с Лили, вздохнул.

- Ладно,- сказал он,- погорим, тогда видно будет. Но прежде давайте сделаем все, чтобы как-нибудь не погореть. Служба есть служба.

И они принялись делать все. Спецкостюмы, пневморанцы, постоянное патрулирование, контроль над антеннами и пультовыми входами в Кимерсвилькую (пси)-ВМ - это еще было так, техника. Но сверх того сотрудники ОБХС прошли курс знакомства с пси-машиной под руководством самого академика X. X. Казе. Для лекций Христиан Христофорович воплощался в пожилого, крепко сложенного гражданина с рыжей бородой, усами и волосатостью на груди, одевался в шорты и тапочки, развешивал на "стене плача" схемы, диаграммы, таблицы, водил по ним указкой и излагал предмет рявкающим баском. Потом принимал зачет. (Вася в первый раз от сознания, что его спрашивает академик, да еще и кристаллоид, настолько оторопел, что, хоть и знал, не мог слова молвить.) Затем была и практика: "студенты" оставляли свои тела, отправлялись в сутях в пси-машину в сопровождении сути X. X. Казе, блуждали от ЗУ к ЗУ по каналам связи, изучали работу блоков дифференцирования, наблюдали прохождение пси-сутей от пультов к антеннам и обратно, даже переключали сами разные схемы управления... И поняли, в частности, что знающая машину и достаточно сильная пси-личность может, оказывается, перемещаться и действовать в ней весьма свободно.

Мегре помог Васе надеть и закрепить -пневморанец, после чего они вместе взмыли на пятидесятиметровую высоту, зависли - Долгопол повыше, комиссар пониже - и, сориентировавшись, устремились туда, где над крышами маячила фигура Звездарика. Догнали, пошли самолетным звеном: Мегре слева от начальника отдела, Вася справа.

Донор, видимо, не предусмотрел, что его обнаружат с воздуха, и допустил тактическую ошибку. Вместо того, чтобы нырнуть в ближайшую подворотню, а там дворами, дворами - и был таков, он добежал до пожарной лестницы пятиэтажного дома, уцепился, подтянулся и полез по ней на крышу. Шум реактивных детективов он, вероятно, принял за звуки двигателей самолетов в вышине.

Выбрался на крышу, быстро огляделся, заметил чердачное окно и двинулся к нему. Но тут между ним и окном, громыхнув ногами по железу, опустился Семен Семенович. Донор метнулся обратно, но, отрезая ему путь к пожарной лестнице, с неба низверглись Долгопол и Мегре.

- Доброе утро, Спиридон Яклич! - улыбнулся ему Звездарик.

- Привет циркачам! - огрызнулся Спиря, и, наклонясь вперед, побежал по коньку крыши.

В воздухе преследователи были короли, но в гонке по крыше преимущество оказалось явно на стороне легко снаряженного Донора. Он - где бегом, где на четвереньках - устремился к месту, где крыша подходила близко к стене соседней двенадцатиэтажки: там тоже висела пожарная лестница. Долгопол сгоряча побежал за ним, но покачнулся на наклонной плоскости, едва не загремел вниз - ранец весил килограммов сорок и поднимал центр тяжести. Звездарик и комиссар даже и не пытались преследовать, стояли, смотрели, как Спиря с разбегу бесстрашно прыгнул на лестницу, уцепился и заспешил вверх по железным ступеням.

- Стой, стрелять буду! - для острастки крикнул Вася.

- Не обращайте внимания, Спиридон Яклич, не пугайтесь, он шутит! - вмешался начальник отдела.- Это он у нас так шутит. не будем мы стрелять, вы нам живой нужны, целенький. Упражняйтесь на здоровье!.. Ну вот, а теперь и мы,- закончил он, увидев, что Спиря одолевает последний пролет, включил ранец.

На плоской, залитой битумом крыше дома-башни они оказались почти одновременно с преследуемым, пошли на него шеренгой. Донор метнулся к одному краю крыши, заклянул вниз, метнулся к другому, тоже заглянул, побежал к третьему.

- Да высоко здесь с любой стороны, Спиридон Яковлевич, миленький,- нежно сказал Звездарик, доставая наручники.- Давайте лапочки-то ваши.

- Фиг тебе, а не лапочки! - и Спиря, разбежавшись, махнул с крыши вниз. Будто в воду.

Долгопол ахнул, побледнел. Мегре выдвинул антенну карманной рации, сказал: "Витольд, внимание!" Начальник отдела подбежал к краю, следил, как Математикопуло по параболе приближался к земле: перекрутился в воздухе раз, другой - и пластом, всей спиной грянулся на лужайку по ту сторону парковой ограды; дом этой стороной подходил к ней. Донесся чавкающий звук удара. Спиря и не дернулся, застыл с раскинутыми руками и ногами.

- Удачно, - молвил Семен Семенович,- не зря разбегался. Он повернулся к комиссару:

- Что Витольд?

- Молчит,- недоуменно ответил тот.

- Как молчит?- начотдела подошел, взял рацию.- Адамыч, ну что?

- Ничего,- после паузы сообщил тот.- Ни по одной антенне сути не проходили.

- Вот это да! - Звездарик посмотрел на коллег.- Что же он, выходит, всерьез?! Все вниз!

...И, пока опускались, притормаживая реактивными струями, начальник ОБХС смотрел на распростертое на траве тело, думал:

"Да, недооценил я тебя, Спиридон Яковлевич!"

Сильно недооценил. Думал, раз сдает тело напрокат - да не туристам, а для проб "некомплектов", на измывательство,- значит, забулдыга, конченый человек. А для него кратковременный прокат тела был лишь удобным способом проникнуть в (пси)-машину. Оказавшись в ней, он направлялся не куда-нибудь, а в ЦКБ - Центральный Контрольный Блок, в гости к академику X. X. Казе, который встречал его с открытой душой.

Не врал по пьянке Математикопуло целинозавру Васе, что-де он с Христианом Христофоровичем на дружеской ноге, что его даже на Проксиме помнят и ценят,- так и было. С того еще времени, когда видный математик С. Я. Сидоров (позже сменивший свою ординарную, уставную фамилию на сомнительный псевдоним) возглавлял группу "привязчиков" - ученых-землян, подгонявших типовой проект пси-станции к конкретным земным условиям, выбиравших место, организовывавшим работы. Были тогда и длительные командировки на Проксиму, творческие общения с существами иного мира, были захватывающие дух замыслы, идеи, дела. Наполненность жизни. Удовлетворенное - от уважения кристаллоидов, от их восторгов его познаниями и решениями: белковый, а нам не уступит, глядите-ка! - самоутверждение.

Может, это и свихнуло с пути: обычная жизнь земного ученого и преподавателя показалась Спиридону Яковлевичу после завершения работ и контактов нудным прозябанием. Чем прозябать, так лучше вдрызг... бывают такие натуры. Да еще и обошли его в наградах и премиях после открытия пси-станции "администраторы от науки", обидели.

Во всяком случае в (пси)-ВМ у кристаллоидов он был повсюду свой человек, желанный гость - и при полной открытости хозяев мог досконально выяснить, где, что, когда и как. Где что лежит, грубо говоря. В дни и часы, когда в машине проходили сути высоких гостей с Суперграндии, Спиря как раз сдавал свое тело в ОБХС для проб, это установили точно.

Правда, Христиан Христофорович в беседе со Звездариком категорически отверг допущение последнего, будто бы Донор мог таким образом и утянуть из накопительных ЗУ ценные сути, присоединив их к своей личности. Это невозможно, открытость кристаллоидов носит математический, счетный характер: недохватка даже доли балла - сигнал ошибки, сбоя, он мгновенно привлекает внимание всех.

В машине сути не пропадают. "А на входах и выходах?- ломал голову Семен Семенович.- Мог Спиря протаскивать их, как через проходную, мог. Кристаллоидам такие уловки недоступны".

В силу той же априорной открытости X. X. Казе отказал начальнику ОБХС в просьбе задержать Математикопуло, буде он снова наведается к нему в (пси)-ВМ: это-де невозможно, поскольку надо хоть на малое время затаить от него свой недобрый замысел. Прогнать его прочь, нехорошего,- это другое дело, это академик обещал.

Не врал Спиря Долгополу и в том, что в понедельник он один, во вторник иной... каждый день новый. При его запасе сутей можно было менять в себе интеллект и характер, как рубашки. Многие ценные сути попадали на черный рынок с его, так сказать, плеча: поносит, потом за мзду дает считать. В той же хазе, которую потом сам и завалил. "Зачем?- не мог понять Звездарик.- Хотел наказать за то, что получали сути не только от него, сами промышляли, где могли? Нет, не то".

Не подходило это, слишком уж рациональное, мелкое объяснение Донора. "Широк человек, слишком широк, я бы сузил!"- говорил Митя Карамазов, герой Достоевского. Вот и сей человек был широк, не лез в рамки.

И Долгопола не узнал, потому что сегодня была среда.

Словом, чем больше Семен Семенович узнавал о Сидорове-Математикопуло, тем ярче вырисовывался образ, к простым концепциям несводимый,- образ злоумышленника не ради богатства и выгод, забулдыги не по слабости духа... образ человека, познавшего самые высокие ценности жизни, отвергшего их, но не нашедшего новых и не знающего, чем наполнить жизнь.

Попробуй такого сузь.

Они опустились около тела. Лицо Донора было бледно-серым, глаза закатились, из уголка рта сочилась кровь. Сила удара была такова, что тело наполовину вмялось в землю. Звездарик наклонился, перевернул - обнаружился четкий оттиск скелета в почве: затылок, позвоночник, ребра, лопатки, крестец, таз... даже каждая фаланга пальцев закинутых рук отпечаталась отдельно. "Хоть анатомию изучай",- подумал начотдела. Но не это занимало его - выдернул из светлых брюк Спири свитер, завернул: по внутренней поверхности шли, переплетаясь с нитями вязки, проводнички, сплетались в узоры с мягкими микросхемами; вдоль позвоночника тянулась, уходя в штаны, широкая темная лента. Семен Семенович отвернул край ее, увидел сыпь игольчатых контактов.

Мегре склонился к голове, осторожно подергал волосы: часть их осталась в пальцах, отделилась от шевелюры, отслоила и потянула за собой тонкую сетку схемы считывания. Эти волосы были не волосы, а диполи коротковолновой антенны.

- Даже не парик,- с уважением сказал Звездарик.- Высокий класс, куда нам! Что же Витольд-то путает?

Он снова связался по рации с марсианином. Но тот раздраженно подтвердил, что сути Математикопуло (хорошо известные ОБХС, спутать невозможно) через антенны в (пси)-ВМ не проходили; он головой ручается.

А секунду спустя в рации послышался зуммерный сигнал, и голос с безжизненно отчетливой артикуляцией сказал:

- Он здесь. Я его прогнал.

- Где именно. Христиан Христофорович?- спросил Звездарик.- И нельзя ли все-таки?..

- Нет. Нельзя. Остальное сами. Конец. Начальник отдела в изумлении посмотрел сначала на комиссара и Васю, потом на тело Донора:

- Ну, артист, ну, ловкач! Как же это он?

А было так:

- Дзан-дзиги-дзан-зиги-дзан-зиги-зан-зиги-мяаааууу!

Дзан-дзиги-дзан-зиги-дзан-зиги-зан-зиги-мяаааууу! - хряли по аллее парка чувак с чувихой.

Вверху были махры и визры, внизу были махры и шкары, а посредине пряжка. Из кованой меди, понял, с инкрустацией и чернотой, шимпанзе в четырех лапах держит по пистолету. И к ней пояс, понял: мозаичный, из цветных проводов, на полпуза, на штаны выменял, такой можно носить и без штанов.

Впрочем, наличествовали и штаны: клешевые джинсы с отворотом.

И еще была магнитола. Японская "Шарп-стерео" - с автостопом, понял, с цветовой мигалкой, четыре дорожки, счетчик, чтоб я так дышал, хромированные педали со звоном, мягкий выброс кассеты, век свободы не видать, две телескопические антенны, чувихи стонут: отдаться мало! - реверберирующая приставка для воя, понял-нет, полторы тыщи галактов: с мамаши, вроде бы откупиться от блатных, пятьсот, с папаши, будто женюсь, восемьсот, на пару сотняг толкнул шмоток - имею!

И сразу подкололась чува: груди: навыкат, джинсы в обтяжечку, все у нее в порядке от и до. Идем, балдеем. Я ей "гы-гы-гы!", она мне "хи-хи-хи!" - и такое у нас взаимопонимание, хоть на четвереньки переходи.

...Собственно, в основном была магнитола. Шла по аллее. И Спи-ря ее засек.

- Дзан-дзиги-дзан-зиги-зани-зигизанн-зиги-мяааууу!..

- Гы-гы-гы!

- Хи-хи-хи! И блеянье саксофона.

Как вдруг (чувиха как раз отхиляла в кусты) "дзан-дзиги-дзан-зи..." и заело. Клавиша "play" сама выскочила.

- Эй, ублюдок,- сказал из динамиков спокойный голос,- слушай внимательно и не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы из твоей магнитолы сейчас повалил дым, а?

У чувака отвисла челюсть, но он овладел собой:

- Нет... товарищ нача... гражданин... дядя... не надо, что вы! Пусть лучше из меня пойдет дым.

- Из тебя дым пойти не может, только вонь,- резонно заметили из магнитолы.- Тогда делай, что я скажу. Ступай к ближайшей телефонной будке.

- Есть шеф! Нашел. Вошел.

- Сними трубку... да поставь магнитолу, идиот, у нее ног нету, не убежит! - опусти две копейки.- Набери номер 65-43-21. Не перепутай. Теперь оборви трубку так, чтобы весь провод остался у аппарата... Давай-давай, что тебе - впервой? Есть? Зачисти концы - живо, зубами, не убьет тебя током, не бойсь! Сунь их в гнезда внешнего динамика... ну, там, где обозначено "8 ом" - нашел? Нажми клавишу "play" - через минуту будешь свободен.

Верно, через минуту прибор снова начал вырабатывать "дзанн-дзиги-дзан-зиги...".

Чувак схватил магнитолу в обнимку, похилял на полусогнутых прочь. Ему тоже надо было в кусты.

Номер, который он набрал, был известен в Кимерсвиле только очень узкому кругу лиц: он соединял с блоком X. X. Казе в пси-машине.

Но Спиря у академика как-то спросил, тот ему сообщил: информацию утаивать нельзя.

Мегре вытащил пистолет:

- Что ж, ничего не остается, как преследовать его и там.- Вопросительно взглянул на сотрудников ОБХС: - Каждый в себя или по кругу?

По лицу Васи было видно, что ему очень не хочется стрелять в себя.

- По кругу,- сказал Звездарик, доставая свой пистолет.- Давайте условимся: Порфирий Петрович прочесывает левые каналы и блоки, Лукич правые, я середину. Да, чуть не забыл!..

Он положил пистолет на траву, достал блокнот и шариковую ручку, написал крупно на весь листок: "Тела не убирать, идет расследование ОБХС!" - поставил должность и дату, расписался, нашел камешек и, положив вырванный листок на грудь Спире, придавил его им.

Все трое стали вокруг Математикопуло, закинули левые руки за головы, открывая область сердца, вытянули правые руки с пистолетами по направлению сердца соседа (Мегре целил в Звездарика, тот в Васю, Вася в комиссара) и по команде начальника отдела:

"Пли!" - нажали курки. Три выстрела слились в один, три тела повалились на траву, образовался треугольник вокруг тела Донора. Пси-личности через спецкостюмы упорхнули к антеннам, в обессученные тела детективов (и заодно в тело пси-авантюриста) через другие схемы спецкостюмов и контактки потекли стимулирующие быструю регенерацию импульсы.

...эмиттер - коллектор, эмиттер - коллектор, эмиттер - коллектор, ячейка "не - или" - поворот в новую схему, пробиться сквозь толчею импульсов, суммирующихся у схемы "и". И опять скачки по нейристорно-триггерным цепям: эмиттер - коллектор, эмиттер - коллектор...

Машина была как город: каналы связи - улицы, узлы - перекрестки, блоки - здания, подсистемы - кварталы, ЗУ - склады, сортирующие и суммирующие ячейки - как подъезды в домах. Город сей жил: в одних блоках-зданиях кипела сложная деятельность, там дифференцировали, интегрировали, дешифровали, комплектовали сути; в других, в запоминающих устройствах всех типов, пси-личности накапливались подобно туристам в гостиницах, чтобы в должное время отправиться в трансляторы или в блоки записи, уступить здесь место другим. На "улицах", в СВЧ-кабелях, была давка сигналов, протиснуться можно было только в своей полосе частот.

Вася Долгопол и думать не гадал, что погоня, которую он начал прекрасным утром на набережной, продолжится таким необыкновенным способом. Тем не менее и это была погоня. Он шел по следу, чуял преследуемого по релаксациям импульсов в схемах впереди, по колыханиям не успевших полностью рассосаться зарядов... Вот он, Донор в сутях, только-только прошмыгнул здесь, свернул по разделительной схемке, будто за угол, в другой кабель, захлопнул за собой, как калитку, триггерную ячейку (на такую налетаешь, будто лбом), но все равно близко, вот-вот.

Прочесывание начали прямо от антенных входов. Миновали без интереса устройства записи в кассеты: туда Спиря не полезет, как в мешок! - и шли сейчас по оперативным каналам и блокам пси-машины, будто по центру города. Это был, спасибо академику X. X. Казе, знакомый город, с пути не сбивались.

Эмиттер - коллектор, эмиттер - коллектор... В вихре с другими пси-сигналами Вася прокрутнулся по кольцевой линии задержки, с усилием отделился, ухнул, как в яму, в открытый силовой триод - с эмиттера на базу. Выскочил на соседнюю линию: здесь тянулся тот же характерный "запах" релаксирующих зарядов, запах Спири. Эмиттер - коллектор, эмиттер - коллектор, эмиттер - колле... И от середины - азартный, молодецкий сигнал Звездарика: "Заворачиваем его в ЗУ "некомплектов", то-то им будет радость!"

Ах, не следовало так - открытым текстом, да еще с эмоциями. Преследуемый тоже воспринял - откуда и прыть взялась у него: наддал, применил тот же прием, что давеча на набережной,- рванул через широкий канал связи перед ринувшимися в транслятор сутей пси-туристов. Понимал, видно, что ему будет у "некомплектов"! И был таков. Прочесали еще раз всю машину от глубинных блоков до антенн, проверили пультовые выходы - нет!

Дальше им оставаться в пси-машине было незачем, только работе мешать. Собрались у антенн, транслировались обратно.

Когда вернулись в тела и, полежав для самопроверки, поднялись, Спиридона Яковлевича посредине не было. Вместо него на газоне лежал придавленный тем же камешком лист из блокнота Звездарика. На обратной стороне его было размашисто написано: "Олухи легавые, я же строил эту машину!" Присмотревшись друг к другу, обнаружили у каждого над верхней губой намалеванные фиолетовым фломастером усы; а у начальника ОБХС, кроме того, на лбу было начертано нехорошее слово.

- Надругался, а! - Семен Семенович послюнил платок, безуспешно тер лоб.- Над безжизненными телами. Ну, Спиря!.. В кармане Мегре заныл зуммер. Комиссар достал рацию.

-Алло,- сказал мелодичный голос Любаши, лжезаочницы и квартирантки,- ваш подопечный Донор только что заходил к Фиме. Был около минуты. Вышел с чемоданчиком-"дипломатом", сел в машину, в которой приехал, укатил в сторону станции Кимерсвилель-товарная. Алло! Машина наша, отдельский "козлик", номерный знак КИА 4657. Как поняли, прием!

- Вас понял,- сказал Звездарик, беря рацию.- Продолжайте наблюдение, конец! - и сразу переключился на отдел.- Вертолет сюда, в парк, живо! И свежие баллоны к ранцам. Все!

- А я не понял,- комиссар свел седые брови.- Что же - наш водитель с ним заодно?

- Да не то чтобы заодно,- поморщился начотдела,- за троячку... А, вам, иномирянам, этого не понять! Ну, друзья, если мы не возьмем Донора на товарной станции, пиши пропало. Составов там много, маршруты их по всей стране. А за станцией еще и лес.

Гладь реки, желтый обрыв, домики Заречья, железнодорожный мост справа, пыльные улочки внизу (на одной заметили возвращающийся к парку свой "козлик", водитель которого решил подкалымить) - все убегало назад, под брюхо вертолета. Спереди надвигались длинные темные крыши пакгаузов, виселицы портальных кранов, ажурные вышки с матрицами осветительных прожекторов, узкий переходной мост с тремя спусками - и пути, пути; пути, блестящие сдвоенные нити до самого леса. А на них составы, тепловозы, электровозы. Между путями двигались люди, сцепляли и расцепляли вагоны, платформы, цистерны, сигналили маневровым электровозикам, те укатывали нужное на сортировочные горки. Фыркали автопогрузчики, лязгали буфера, щелкали переводимые стрелки, колеса четко пересчитывали стыки рельсов.

- Вот он! - Вася заметил долговязую фигуру с "дипломатом", неспешно шагавшую по переходному мосту над путями.

Все трое были в полной готовности, в ранцах со свежими баллонами. Семен Семенович в надвинутом на лоб, для прикрытия обидной надписи, черном берете; на поясе болталось капроновое лассо.

- Так! - он откинул дверцу.- Заходим с трех сторон! - и нырнул вперед и вниз. Отдалившись от вертолета, включил ранец, повис в воздухе над мостком.

Вторым выпрыгнул комиссар, третьим Вася.

Услышав знакомые звуки, Математикопуло-Сидоров поднял голову - и будто сдунуло его с моста на ближайший спуск. И пошел петлять между составами, нырять под вагоны, перескакивать через буферные площадки - все в сторону леса.

- Нет, врешь! - гаркнул в высоте над ним Звездарик, наклонил корпус вперед, вошел в пике, размахивая лассо. Он целил приземлиться между холодильными вагонами на пути беглеца. Приземлился, но только и увидел мелькнувшие по ту сторону спаренных колес ноги в- светлых брюках да туфли с дырочками. Пришлось взлететь, с ранцем под вагон не полезешь.

На другом пути Долгопол заметил пробиравшуюся в тени состава фигуру, пошел вниз с криком: "Стой, стрелять буду!" Но это оказался смазчик, похожий фигурой на Спирю, а за "дипломат" Вася принял его плоскую масленку. Он озадаченно извинился, стартовал в небо... а с высоты опять ему показалось, что нет, не смазчик это и не с масленкой, а злоумышленник, прикинувшийся таковым. Но было поздно, ноги того только мелькнули под буфером медленно катившей к сортировочной горке цистерны.

Мегре мощным ястребом кружил над путями, опускался, выставлял руку козырьком - высматривал, снова поднимался под натужный вой ранцевых сопел.

На новом маневре Семен Семенович накрыл Спирю своей тенью. Метнул лассо - не попал, петля упала рядом. Донор поднял ее, зацепил за буфер платформы, затянул, послал начальнику ОБХС воздушный поцелуй и зашагал - даже не побежал - дальше. Лассо пришлось бросить.