Чтение 5–й страницы книги ~Сигнал сбора~

- Дежурный сержант! - Винсент оглянулся через плечо, отчаянно надеясь, что кто-нибудь придет ему на помощь, но вокруг все словно с ума посходили.

Огонек был все ближе.

В свете звезд он мог видеть одинокого человека с факелом в руке, который остановился в двадцати ярдах от него, не решаясь подойти ближе.

- Сержант Барри! - крикнул Винсент. Никакого ответа. Надо было что-то делать. Он был на боевом дежурстве, и Барри неоднократно внушал ему, что при любых обстоятельствах он должен оставаться на посту. Он не мог сбегать за одним из офицеров: решат, что он оставил свой пост.

Надо было что-то делать.

Глубоко вздохнув, он перелез через бруствер. Держа ружье наперевес, он пошел навстречу одинокой фигуре.

"Смогу ли я выстрелить в него?" - задумался Винсент. Этот вопрос не давал ему покоя с самого начала войны. Убийство было величайшим грехом, так его научили родители. Но рабство казалось ему еще более отвратительным. Поэтому он, в конце концов, решился убежать из дому и вступить в армию, втайне все же надеясь, что в суматохе боя он не увидит мятежника, в которого ему придется стрелять.

Но, насколько он мог судить, эти люди не были мятежниками. И что теперь? Продвигаясь вперед, он решил не стрелять, что бы ни произошло, но вопреки самому себе не снял пальца с курка.

Постепенно он разглядел человека с факелом. Это был невысокий толстяк. Он был одет в длинную рубаху до колен, и у него была окладистая черная борода, доходившая ему почти до пояса.

Винсент остановился, его штык смотрел прямо в брюхо толстяка.

- Отвечай, кто ты, враг или друг? - фальцетом спросил Винсент.

Человек напротив него улыбнулся и развел руки в стороны.

- Говори, кто ты такой! - срывающимся голосом произнес Винсент.

Очень медленно человек ударил себя в грудь правой рукой:

- Калинка.

Винсент опустил штык. Разве он сможет пырнуть этого человека? Тот продолжал улыбаться.

- Черт возьми, кто там торчит?

- Это я, сержант Барри!

- Кто это "я", солдат, чтоб тебя черти взяли!

- Рядовой Готорн. Я задержал одного из них.

- Твою мать, рядовой, веди пленного сюда!

- Слышал, что он сказал? - осипшим голосом произнес Винсент, указывая ружьем незнакомцу дорогу в лагерь. - Ты должен идти со мной.

- Калинка.

- Думаю, это его имя, - устало сказал Эмил. Эндрю согласно кивнул и уселся на походный стул. Он был совершенно вымотан, но попытался привести свои мысли в порядок. Казалось, его полк полностью утратил представление о дисциплине. Эндрю слышал, что, несмотря на все усилия Ганса, солдаты продолжали громко стенать. Да что солдаты, он и сам был напуган. Он видел лишь одно объяснение всему этому, но его ум отказывался принять его.

Они больше не были на Земле. Другого объяснения быть не могло. Но как только он пытался свыкнуться с этой мыслью, ему хотелось спрятаться в какую-нибудь нору, заснуть и молиться, чтобы проснуться в том мире, который он знал и понимал. Лучше бы он погиб во время шторма!

Все эти мысли мгновенно улетучились при звуке ружейного выстрела. В лагере воцарилось молчание.

- Ну ладно, тупые, хныкающие, ленивые ублюдки! - прорычал Ганс. - Да вы все трусливые салаги, и больше никто. Я-то думал, что в Тридцать пятом есть мужики. Вы ревете, словно дети, впервые увидевшие слона. Ведите себя как мужчины, потому что, клянусь дьяволом, следующий, кто откроет пасть, крепко об этом пожалеет, мать вашу!

В голосе сержанта явственно слышался немецкий акцент - это значило, что он с трудом контролирует себя. Эндрю задержал дыхание. Старшего сержанта боялись в полку больше, чем дьявола, и у него появилась надежда, что страх перед Шудером окажется сильнее, чем боязнь, которую они испытывали, попав в это странное место.

Кто-то тихо заворчал.

- Я слышал тебя, Фредрикс, молокосос трусливый! Эндрю вздрогнул, услышав звук громкой оплеухи и крик боли. Он надеялся, что его офицерам хватит ума не вмешиваться; иначе ему пришлось бы строго наказать Шудера.

- Ну что, ублюдки, теперь мы поняли друг друга? Возвращайтесь на свои посты.

Через несколько секунд Шудер вошел в палатку и доложил Эндрю:

- В лагере наведен порядок, сэр.

- Я слышал, Ганс, - ответил Эндрю, внезапно осознав, что и у него стало легче на сердце после выступления сержанта. Он снова обратил свое внимание на человека, называвшего себя Калинкой.

- Значит, тебя зовут Калинка?

Человек кивнул и ударил себя кулаком в грудь. Улыбаясь, он сделал шаг вперед и, вопрошающе подняв брови, прикоснулся к Эндрю.

- Кин.

Калинка посмотрел на него и улыбнулся:

- Кейн.

- Почти так, - рассмеялся Эндрю. - Доктор, а вы что думаете?

- Странно все это, сынок,- ответил Вайс.- Несколько лет назад я был в Лодзи, навещал своего дядю.

- Это в России, да? - спросил Ганс. Калинка уставился на Ганса.

- rus!

Эмил взглянул на Калинку и закивал головой.

- Da, Rus!

Калинка улыбнулся ему:

- Da, Rus. - И широко развел в стороны руки, очевидно, имея в виду земли вокруг. - Suzdal, Rus, - сказал он.

- Da, da. - Вскочив со стула, Эмил схватил свой вещевой мешок, выудил оттуда манерку, открыл ее и протянул Калинке.

- Vodka, - сказал он.

Калинка широко ухмыльнулся, но бутылку взял осторожно и смотрел на нее с явной опаской. Поняв его неуверенность, Эмил отобрал у него манерку, поднес к губам и сделал могучий глоток. Улыбаясь, он протянул ее обратно крестьянину, который, следуя его примеру, сделал несколько больших глотков и с явной неохотой вернул сосуд с чудесным напитком доктору.

- Джин, - сказал Эмил, указывая на бутылку. - Получше, чем ваше пойло, а?

- Майор, дорогуша, что-то и у меня в горле пересохло, - с надеждой произнес О'Дональд.

- Нам всем не повредит пара глотков, - сказал Эндрю, и Эмил не без сожаления протянул манерку артиллеристу.

- Джин, - повторил Калинка с широкой улыбкой.

Выхватив бутылку из рук ирландца, который был явно не против опустошить ее, Вайс снова отдал ее Калинке.

- Не спрашивайте у меня сейчас объяснений, - сказал он. - Как я уже говорил, несколько лет назад я был в Лодзи и видел там множество крестьян, одетых в точности как этот. И я готов поклясться, что он говорит по-русски или на каком-то языке, чертовски похожем на русский.

- А ты знаешь русский? - с надеждой спросил Эндрю.

- Пару слов, не больше. Достаточно, чтобы держать гоев на расстоянии.

- Держать кого на расстоянии?

- Ох уж эти американцы,- покачал головой Эмил.- Ладно, забудь.

Эмил снова посмотрел на Калинку, который к тому моменту уже изрядно окосел.

- Калинка, джин.

- Da, da. Джин.

- Ну что ж, полковник, я думаю, что у нас появился ученик.

Калинка обвел взглядом людей в палатке и улыбнулся. Он только что попробовал самую лучшую выпивку в своей жизни и впервые мысленно поблагодарил Ивора Слабые Глаза. Может, эти лисицы окажутся не такими хищными?

Глава 3

- Отличное утро, сынок! - приветствовал Эмил Кина.

- Тихое. Очень тихое и мирное утро,- отозвался Эндрю. Оглядевшись, он слабо улыбнулся. Он полюбил это время суток, когда они были под Питерсбергом. Перед восходом солнца, пока было еще темно, он выбирался из траншеи, вытягивался на траве и слушал утреннюю тишину. В эти моменты ему казалось, что война идет за тысячи миль от него.

- Может, и в нашем мире сейчас тоже утро, - печально заметил Эмил.

- А все-таки куда же мы попали? - спросил Эндрю.

Доктор ответил ему грустной улыбкой и покачал головой, смотря в небо.

- Не знаю куда и почему, - наконец ответил он, и в его голосе прозвучал благоговейный трепет, - но я думаю, что мы покинули наш мир. Мы не на Земле, это точно. Взгляни только на это небо!

- Но эти люди... - начал Эндрю, указывая на множество огней, горевших в отдалении от их лагеря.

- Один Бог знает, кто это, полковник. У нас уже три дня живет этот Калин. Он говорит на русском языке или на одном из его диалектов. Я это знаю, и вы тоже.

- Я бы сказал, что они из десятого века, может быть, из одиннадцатого, - произнес Эндрю как бы самому себе. - Но как, черт побери? Как? Я совсем немного понял из объяснений Калина, но он говорит о какой-то Первой Летописи, согласно которой его народ попал сюда, перейдя через реку света. Мне кажется, что Первая Летопись существует на самом деле, в ней рассказывается о ранней истории русских. Но мы не в России. Там нет такого неба и красного солнца. Так скажи мне, Эмил, где мы?

Эмил положил руку на плечо Эндрю.

- Думаю, этот вопрос не должен тебя заботить, - нарочито резким тоном ответил он.

- Что ты хочешь этим сказать? - гневно спросил Эндрю, возмущенный тоном доктора.

- Эндрю, ты хочешь объять необъятное. Скорее всего мы никогда не узнаем, как и почему сюда попали. И даже если узнаем, скорее всего не сможем отсюда выбраться. А ты должен быть нашим вождем. Чтобы мы выжили этом мире. Если у нас появятся ответы на эти вопросы, мы решим, что делать дальше. Но пока нам нельзя оставаться здесь, где нас окружают тысячи вооруженных людей. Нам нужно место, где мы сможем поселиться.

Эмил сделал паузу и, достав из кармана мундира фляжку, с улыбкой предложил ее Эндрю.

Не говоря ни слова, Эндрю отвинтил пробку и сделал большой глоток.

- Нам надо как-то договориться с этими людьми. Ты теперь не просто командуешь полком - ты верховный главнокомандующий и дипломат в одном лице.

- Так ты предлагаешь мне не забивать голову вопросами, на которые нет ответа, и заниматься своими делами? - ледяным тоном осведомился Эндрю.

- И все-то вы, историки, хотите знать, - хмыкнул Эмил.

Эндрю отвернулся от доктора. Он понимал, что старина доктор был прав. Они сидели в окопах уже три дня, и их боевой дух падал. Напуганы были все, начиная с последнего солдата и кончая им самим. Только железная Дисциплина заставляла его держать себя в руках и выполнять свои обязанности по командованию полком. По вечерам он сидел с Калином, пытаясь овладеть его языком. Но когда он был один, в его сердце закрадывался страх.

Что же ему было делать?

- Позаботься о том, чтобы мы выжили, - тихо сказал Эмил, как бы прочитав его мысли. - Предоставь мне гадать о всех этих "как" и "почему".

Эндрю недовольно хмыкнул, но слова Вайса звучали разумно.

- И где там шляется этот Ганс? Время трубить подъем. После сбора я вместе с тобой поговорю с Калиным. - Завинтив пробку, он протянул фляжку доктору.

- Боярин, я, Кин, вижу твой боярин.

По крайней мере Калинке послышалось именно это. Командиру синих не очень давался русский язык. Он посмотрел на Эндрю и осклабился.

- Ты, Кейн, видишь Ивора, говоришь: дружба. Я иду назад к Ивору и говорю: мир за тебя, - перевел он на английский.

Эндрю ответил ему улыбкой и закивал. Калинка с трудом сдержал довольный смешок. За три дня он выучил их язык куда лучше, чем им это казалось. Он один из всех суздальцев, и даже из всех русских, мог говорить с ними. Теперь Ивор будет очень в нем нуждаться.

Годами Калинка сидел в конце стола Ивора, сочиняя плохие стихи за те крохи, что ему доставались. И он постоянно испытывал страх, что Ивор сочтет его слишком умным для простого крестьянина и прикажет вздернуть на дыбу. Это была опасная игра, и он участвовал в ней только ради одного. Калинка надеялся, что, когда придут тугары, он и его семья смогут избежать страшной участи, так же как и вся знать.

Продолжай строить из себя придурка, приказал себе он. Притворяйся дураком и потихоньку учись у синих мундиров. Калинка уже повидал такое, что заставляло его дрожать от страха. Один из синемундирных, которого звали Винсент, показал ему, как его металлическая палка способна убить врага за сотни шагов. Напуганный Ивор может попытаться уничтожить их и забрать металлические палки. Но если это произойдет, осознал Калинка, он останется без переводческой работы. Нет, чтобы оставаться посредником и чувствовать себя в безопасности при дворе Ивора, ему нужен мир.

Он оглядел палатку и выдал свою лучшую глупую улыбку.

- Да, да, друг, синие мундиры и русские, хорошо. Калинка говорит: мир для русских и синие мундиры.

- Ну что ж, тогда начнем, - произнес Эндрю и, поднявшись со стула, предложил Калинке следовать за ним.

- Калин, возьми это, - сказал Эмил, протягивая ему что-то в руке.

Калинка взял какую-то странную вещицу, которую он уже видел на лице Кина, Эмила и некоторых других синих.

- Для Ивора, - добавил Эмил. - Он говорил, что Ивера прозвали Слабые Глаза,- обратился он к Эндрю.- У меня есть две пары запасных очков. Скорее всего они ему не подойдут, но, может быть, немного помогут.

Эмил взял очки из рук Калинки и показал ему, как надевать их. Калинка изумленно выдохнул, с любопытством огляделся и снял очки.

- Помогут глазам Ивора, - сказал Эмил. - Подарок от Кина и меня.

Крестьянин с благоговейным трепетом посмотрел на очки и кивнул.

Красное солнце было в самом зените, когда они втроем вышли из палатки и направились к стене лагеря. Насколько мог судить Калинка, за три дня позиция стала совершенно неприступной. Треугольное укрепление было обнесено земляным валом высотой в человеческий рост, перед которым был вырыт ров глубиной восемь футов. Даже теперь солдаты продолжали работать, строя платформы для больших металлических труб, три из которых располагались по углам укрепления, а четвертая была установлена на земляном кургане в центре лагеря. Даже если бы у этих людей не было извергающих дым орудий, их все равно было бы почти невозможно победить, думал Калинка, глядя на лагерь.

Но еще больше, чем их оружие, Калинку удивляло то, как легко боярин Кейн управляет своими людьми. В этом было что-то странное. Кейн не гнушался беседой даже с самыми молодыми из них - такими как Винсент, который вел себя так, будто он был знатного рода. Но одного негромко сказанного слова со стороны Кейна было достаточно, чтобы все они за несколько секунд выстраивались в странные линии и стояли так же неподвижно, как и их металлические трубки.

Еще одно слово, и пять сотен ножей, сверкнув на солнце, присоединяются к трубкам. Следующее слово, и все трубки направлены в одну сторону. Калинка видел, что здесь действует какая-то странная сила, которая исходит не от кнута. Раньше ему и в голову такое прийти не могло.

Здесь все было не так, как положено. Крестьянами надо управлять кнутом и страхом. Знатные люди подчиняются боярам, но между собой ссорятся и дерутся за престиж и влияние. И священники - здесь не было никаких священников. Никаких золотых ряс, которым должны кланяться все, кроме бояр; никто не говорит о покорности Перму, его сыну Кесусу и о жертвоприношениях тугарам.

Задаваясь этими вопросами, Калинка поднялся на вершину укрепления впереди Кина.

- Калин.

Калинка обернулся и посмотрел на полковника. В руке Эндрю была маленькая металлическая фляжка, которую он протянул крестьянину.

- Боярину Ивору? - спросил Калинка.

- Nyet. Калину, - улыбнулся Эндрю.

Калинка обрадованно схватил фляжку и, подмигнув Эндрю, засунул ее за пазуху. Затем он низко поклонился, коснувшись рукой земли. Выпрямившись, толстяк скатился вниз по насыпи и направился в лагерь суздальцев.

Не удержавшись, он оглянулся и бросил еще один взгляд на вооруженного боярина в синем мундире. Этот человек ему нравился.

- Отец, стража докладывает, что Калинка только что прошел через южные ворота. Вместе с ним пришел Михаил.

Ивор вскочил на ноги и, отбросив в сторону недоеденного фазана, вытер жирные руки о свою рубаху.

- Этому идиоту давно пора было вернуться, - хлопнул он своего сына по плечу. - Андрей, для этого холопа было бы лучше, если бы он вызнал какие-нибудь их секреты и подтвердил, что они хотят заключить с нами соглашение.

- Может быть, они нам еще пригодятся, - заметил Андрей.

- Если мы узнаем их волшебство, зачем они нам?

Ивор не решился сказать о своих планах даже сыну. Угроза, исходящая от Церкви, была слишком велика. Церковь, как правило, не вмешивалась в бесконечные склоки между дюжиной русских княжеств. Ивор уже сожалел о том, что так неосмотрительно повел себя с Раснаром той ночью. Если он слишком сильно надавит на Патриарха, Церковь поддержит его врагов и объявит его еретиком. Скорее всего некоторые бояре отвернутся от него из-за этого, да и его собственные вассалы могут заволноваться. Раснар был необыкновенно молчалив после того, как они вернулись в Суздаль, и это обстоятельство немало беспокоило Ивора.

Подойдя к узкому окну своего пиршественного зала, Ивор уставился на собор Благословенного Света Перма на другой стороне большой площади. Наверняка этот ублюдок пялится на него оттуда, размышляя над теми же вопросами, мрачно подумал он.

Надо было решать эту проблему с синими мундирами. Он понимал, что победить их в бою практически невозможно, и именно поэтому Раснар так рьяно натравливал его на них. Множество его витязей, дружинников и легковооруженных крестьян погибнут в этой атаке, ослабив тем самым Ивора. Самый могущественный среди бояр, он останется почти беззащитен перед врагами, и нет никакой гарантии, что он выведает секреты синих.

Была еще одна сложность. Тысячи крестьян и многие его дружинники были все еще там, наблюдая за лагерем синих, и этим могло воспользоваться войско Новрода. Ну и в конце концов, это был вопрос престижа. Если он не сможет представить дело так, что он победил, многие дружинники присоединятся к Раснару в борьбе с ним.

Взяв со стола наполненную до половины большую кружку, он осушил ее и громко рыгнул.

- Эх, хорошо пошла! Ну, теперь послушаем, что скажет нам этот холоп. Давайте его сюда.

В комнату ввели Калинку, вместе с ним вошел Михаил.

- О великий Ивор, я вернулся с важными известиями, - произнес Калинка, низко кланяясь.

- Узнал ли ты их волшебство? - рявкнул Ивор.

- Я сделал это, о наизнатнейший, - сказал Калинка.

- И?

- Это волшебство, которым никому, кроме них, владеть не дано, - ответил крестьянин со скорбным видом. - У них есть секретный порошок, который могут использовать они одни. Если кто-то дотрагивается до него без их разрешения, его поражает адский огонь.

Ивор почесал бороду.

- Но они преклоняются перед твоей властью, владыка Ивор, - продолжал Калинка, смотря прямо на боярина немигающим взглядом. - Они хотят заключить союз с тобой, будут служить тебе в обмен на право жить здесь и признают тебя своим боярином.

Калинка не сводил глаз с Ивора.

- Надо усыпить их бдительность, а потом внезапно напасть и уничтожить их! - воскликнул Михаил.

- Дерзновенный план, о знатный воин, - отозвался Калинка, - но не забывай о порошке.

Михаил бросил на него мрачный взгляд.

- Это хороший план, - громко произнес Ивор, желая продемонстрировать свою воинственность.

- Конечно, хороший план, - тут же согласился Калинка, - но, владыка Ивор, они могли бы присоединиться к тебе в походе на Новрод. Они уже выразили желание помочь тебе в таких делах.

- Они это сделают? - спросил Ивор.

- Разумеется. Но это займет некоторое время, мой владыка. Они ослабли после своего великого путешествия и желают сперва построить дома для себя, а потом будут служить.

- Ослабли, а? - промычал Ивор.

- Но даже ослабевшие, они все еще владеют этим волшебным порошком.

Ивор отвернулся. Гори оно огнем, все это требовало слишком напряженных размышлений. Почему эти синие дьяволы вооружены не как обычные люди? Тогда он напал бы на них с пикой и топором, размозжил бы пару голов и устроил забаву своим дружинникам. Вместо этого ему приходится много думать, а Ивор не любил этого занятия.

- Скажи их боярину, чтобы он пришел в Суздаль встретиться со мной. В городе он еще больше устрашится моей власти, - вслух сказал Ивор. А может, мне удастся взять его в плен, подумал он про себя, и на губах его промелькнула улыбка

- Мой владыка, их боярин по имени Кейн уже выразил такое желание, но он сказал, что его честь велит ему прибыть с охраной.