Чтение 12–й страницы книги ~Вечный союз~

- Благодарю вас, мадам.

- Ну вот. По-моему, мы всегда были на "ты".

Он устало кивнул и, направившись к последнему составу, стоявшему на запасном пути, помахал им рукой.

Паровоз дал громкий свисток, вызвавший вопль восторга со стороны Эндрю и пронзительный писк из детской коляски. Поезд тронулся, и Джон вскочил на подножку первого вагона.

Из кабины машиниста высунулась физиономия Фергюсона, он махнул им рукой на прощание. Паровоз медленно прокатил мимо них, выбросив из трубы сноп искр и оставив позади себя дымовой шлейф. Все вагоны и платформы состава были до предела забиты бойцами 21-го Суздальского полка и 8-й батареи. Владевшее ими с самого утра радостное возбуждение несколько улеглось, и они с волнением и торжественностью отдавали честь своему президенту. Калин стоял, сняв цилиндр и прижав его к груди.

"Господи, а он ведь и вправду становится похожим на Линкольна",- подумала Кэтлин, взглянув на Калина сбоку.

Вот и последний вагон. На задней площадке в одиночестве стоял молоденький офицер.

- Не беспокойтесь, мистер президент! - крикнул он.- Мы все вернемся обратно.

Поезд нырнул под арку ворот и исчез за стеной. На вокзале воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдельными женскими всхлипываниями.

Приблизившись к Калину, Кэтлин увидела, что у него в глазах тоже стоят слезы.

- Я хотел взглянуть каждому в лицо, каждого благословить, вдохнуть в них уверенность, - негромко сказал он. - Но, помоги мне Господь, я ведь знаю, что многие из них никогда не вернутся домой.

Он замолчал, и Кэтлин, которой передалась его боль, тоже не могла произнести ни слова, подавить свой собственный страх и утешить Калина, заверив его, что он сделал все, что мог.

- Теперь я понимаю, почему ваш Линкольн выглядит на всех портретах таким печальным, - сказал Калин тихо, смахнув с ресниц слезы и придав лицу решительное выражение. Он медленно надел цилиндр и произнес ровным тоном: - Ну что ж, дорогие мои, пошли домой. Эндрю, вырвавшись от Людмилы, подскочил к деду и протянул ему руку. Калин взял ее в свою, и они бок о бок направились вдоль платформы. Зрелище было настолько патетическим, что Кэтлин с трудом удержалась от того, чтобы не разрыдаться.

- Приходи к нам на обед,- сказала Людмила, обняв ее за плечи.

- Спасибо, с удовольствием, - прошептала Кэтлин.

- Итак, они отбыли, - послышался голос. Из городских ворот появился кряжистый мужчина в сопровождении небольшой группы.

- Ну конечно, именно теперь его и следовало ожидать, - проговорила Таня, поравнявшись с Кэтлин.

- Да, сенаторы, они отбыли, - отозвался Калин, продолжая двигаться прямо вперед, так что Михаилу пришлось сделать шаг в сторону.

- Убежден, что вы с Кином так мудро продумали план кампании, что она просто обречена на успех, - произнес Михаил, повышая голос, чтобы его услышало как можно больше людей.

- Все в руках Господних, - ответил Калин. - Одному Кесусу известно, чем это все кончится.

- К сожалению, Кесус не спустился сюда, чтобы вразумить нас, добрых граждан, так что нам приходится полагаться исключительно на вашу мудрость. - Поколебавшись, Михаил взглянул на Кэтлин и Таню и добавил: - И разумеется, нашего дорогого Кина, а также вашего зятя, римского посланника.

- У меня не вызывает сомнений боеспособность нашей армии, - откликнулся Калин. - Она доказала ее, освободив нас.

Кэтлин не могла не улыбнуться намеренной двусмысленности этой фразы.

Михаил не сразу нашелся что ответить на замаскированную колкость.

- О, я тоже восхищаюсь нашей армией и молюсь за ее победу, - наконец сказал он, в то время как Калин продолжал свой путь. - Но я также думаю, что это немного другая война, Калин. Если бы кое-кто не ударился в амбицию и не понастроил бы железных дорог из собственной прихоти, то нам вообще не пришлось бы посылать своих детей на войну.

- Если вы хотите обсудить этот вопрос, то сенат - самое для этого подходящее место,- сказал Калин, не оборачиваясь.- Всего хорошего, сенатор Михаил Иворович.

Михаил был разозлен тем, что его осадили. Он явно рассчитывал устроить шумную дискуссию среди толпы и заронить тревогу в сердца людей, только что проводивших своих близких. И отчасти ему это удалось, что было видно по их обеспокоенным лицам и по тому, как они начали перешептываться. "Вечером об этой словесной перепалке будут судачить во всех трактирах",- подумала Кэтлин.

Идя позади Калина вместе с Таней, катившей коляску, она обернулась к Михаилу, высокомерно взиравшему на нее.

- Чтоб тебе в аду сгореть, ублюдок, - прошептала она ему чуть слышно, улыбаясь лучезарной улыбкой.

Михаил чуть не задохнулся от ярости.

- Ну что же ты стоишь, трус, - прошептала Кэтлин. - Давай, напади на беременную женщину прямо на улице. Это будет поступок, достойный доблестного победителя тугар.

Побагровевший Михаил мог лишь в бессильном гневе смотреть, как она шествует мимо с нескрываемым удовлетворением на лице.

- Эндрю следовало бы послать ко всем чертям эту амнистию и повесить его на первом попавшемся суку,- спокойно заметила она Тане, восхищенно глядевшей на нее.

"Возможно, ему еще придется сделать это, прежде чем все кончится",- подумала Кэтлин, шагая по улицам города, погрузившегося в столь непривычную тишину после того, как армия оставила его.

Глава 7

Еле передвигая ноги от усталости, Винсент подошел к краю парапета и перегнулся через него. В стеке зиял пролом шириной около сотни футов. Еще одна брешь была проделана с южной стороны города массированным огнем батареи двухдюймовых пушек, но этот пролом, являвшийся результатом работы всего лишь двух тяжелых орудий, установленных в каких-нибудь шестистах футах от цели, был куда хуже.

Сюда согнали сотни рабов, сооружавших позади пролома защитный земляной вал. Несмотря на нарушенную линию обороны, солдаты 5-го Суздальского полка были вполне способны отразить попытки врага проникнуть в город. Все ближайшие улицы, пострадавшие от артобстрела, были перегорожены баррикадами из камней. Однако силы, находившиеся под командой Винсента, были чрезмерно разбросаны. Сто человек охраняли пролом, еще пятьдесят расположились у южной бреши, остальных он оставил в резерве на форуме, чтобы бросить туда, где создастся критическая ситуация.

Положение усугублялось тем, что при возведении стен никто не думал об их устойчивости против пушечных ядер. Они были слишком высокими и слишком тонкими, а самое главное - на них не имелось достаточно широких бастионов, где можно было бы установить полевые орудия, которым требовалось большое пространство для отката. Попытались привязывать верхний станок лафета веревками, чтобы уменьшить откат, но после четвертого выстрела цапфа треснула, и пушка окончательно вышла из строя.

Самыми дальнобойными орудиями, имевшимися в распоряжении Винсента, были двадцать баллист с двойным торсионом, но и их дальность стрельбы составляла всего четыреста футов, что не позволяло накрыть вражеские укрепления. Он опять взглянул в ту сторону. Ах, если бы у него была хоть парочка снайперов с оптическими прицелами - они бы задали перцу орудийным расчетам противника. Винсент дал себе слово, что если выберется когда-нибудь отсюда, то обязательно позаботится об этом.

- Ложись! - закричал дозорный.

Рабы, побросав орудия труда, разбежались. Винсент чувствовал себя под огнем противника так, будто он был обнажен, но, как командир, он обязан был явить подчиненным образец бесстрашия. С показной беспечностью он повернулся спиной к батарее карфагенян и стал рассматривать пролом в стене.

Раздался пронзительный вой. Винсент окаменел, почувствовав, как его обдало струей воздуха, и на мгновение с ужасом подумал, что это конец. Но тут в доме, стоящем против пролома, образовалась зияющая дыра, а секунду спустя последовали громовый разряд и вспышка. Повалил дым, и боковая стена дома обрушилась, похоронив под собой трех рабочих, спрятавшихся под ее защитой. Черепица с крыши градом застучала о стену здания, стоявшего на другой стороне улицы.

Рабы вскочили на ноги и в ужасе бросились прочь от этого гибельного места. Но тут же перед ними выросли легионеры, перегородившие улицу щитами. Сверкнул металл, и один из рабов, держась за бок и крича от боли, заковылял обратно. За ним угрюмо поплелись и остальные, ворча и посылая проклятия.

- Как вы думаете, удастся ли нам избежать полного разрушения города?

Обернувшись, Винсент увидел подходившего к нему Марка.- Я думаю, сэр, что неразумно нам обоим находиться здесь, под огнем.

- То есть, по-вашему, я должен прятаться на форуме?

- Сэр, вы сами знаете, что случится, если вас убьют.

- Катулла и Петрония это вполне устроило бы, - усмехнулся Марк. - Вы можете удержать город?

- Подкрепление прибудет только через пять дней. Если противник будет продолжать в том же духе, то скоро брешь в наших укреплениях достигнет сотни ярдов и преградить путь их многотысячной армии будет практически невозможно. Я уже потерял половину своих людей.

- Петроний вчера говорил примерно то же самое.

- А вот его вы не могли бы удержать, сэр?

Марк оглянулся на Бориса и других следовавших за ним телохранителей.

- Вы были правы насчет попыток убийства, - спокойно сказал он.

- Что?!

- Это произошло час назад, - возбужденно сказал

Борис, подходя к ним.

- Пусть он расскажет - он видел это гораздо лучше меня, - сказал Марк, с улыбкой похлопав Бориса по плечу.

- Консул шел в сторону южной стены, - приступил к рассказу Борис. - На улице было полно народа. Неожиданно я заметил, как блеснуло что-то металлическое. Гляжу - они уже около него. Ну, одного из них он запросто уложил сам, а я проткнул штыком второго. - Он продемонстрировал клинок, покрытый засохшей кровью.

- Ты не должен был подпускать их так близко! - возмущенно бросил Винсент.

- Не сердитесь на него, - умиротворяюще произнес Марк, почувствовав гнев в его тоне. - Он умело расправился с ними. Возможно, это были просто какие-то маньяки.

- Очень сомневаюсь, - буркнул Винсент.

- Ну поскольку проверить это мы не можем, то лучше всего закрыть эту тему.

Винсент подошел к Борису вплотную.

- Ты выполнил свою задачу только наполовину,- произнес он холодно.- В следующий раз постарайся справиться с ней полностью. Если его убьют, все полетит к черту, и ты будешь отвечать за это головой.

- Слушаю, сэр,- ответил Борис дрогнувшим голосом.

- Ну вот и хорошо, мы поняли друг друга, - заключил Винсент и отвернулся от него.

Молодой командир терпеть не мог проявлять свою власть подобным образом. Он привык делить с подчиненными все тяготы службы и всегда отдавал приказы спокойным и ровным тоном, действуя в первую очередь собственным примером. Впервые он применил угрозу, и это казалось отвратительным ему самому. Но иначе было нельзя.

Винсент опять взглянул на рабов, трудившихся над возведением защитного вала.

- Марк, ведь в городе почти двести тысяч жителей, а под ружьем всего десять тысяч.

- И что вы предлагаете?

- Если карфагеняне пойдут на штурм, то у них будет неоспоримое преимущество в вооружении.

- Если бы вы прислали нам все то оружие, что обещали, соотношение было бы лучше.

- Сэр, сначала нам надо вооружить еще одну собственную дивизию. После того как это будет сделано и появится излишек оружия, мы передадим его вам.

Он говорил неправду. Когда после подписания договора Калин увидел, как трудятся рабы в Испании, он дал понять, что не станет поставлять оружие правительству, способному обратить его против своего народа. На их складах громоздились тысячи гладкоствольных мушкетов, ожидая переделки в нарезные ружья. Теперь Винсент жалел, что не уговорил Калина послать часть мушкетов в Рим.

- В городе больше ста тысяч таких рабов, - сказал Винсент, указывая на бригаду рабочих, которые опасливо поглядывали на двух обсуждавших их патрициев.

- Вооружить рабов?!

- Но они же дрались с Тугарами не щадя своего живота. - Потому что знали, что если Тугары победят, то двое из каждых десяти пойдут в убойные ямы.

- Возможно, они будут сражаться и с карфагенянами. Тогда мы сравнялись бы с ними численно.

- Ради чего они станут сражаться?

- Ради возможности получить за это свободу, Марк.

- Вы сказали Петронию, что не допустите государственного переворота. А то, что вы сейчас предлагаете, - разве это не настоящий переворот?

- Я предлагаю путь к спасению. Если бы вы пообещали отпустить рабов на свободу, они все как один поддержали бы вас. Ведь вы и так в их глазах героическая личность, потому что прогнали тугар. Они пойдут за вами.

- А что станет с моей страной, когда все это закончится?

- Марк, без них от вашей страны вообще ничего не останется.

- Не берите меня за горло, - сухо сказал консул. - Через пять дней здесь будут ваши товарищи. Нужно, чтобы карфагеняне узнали об этом, - они поймут, что было бы безумием оставаться здесь до прихода вашей армии, которая раздавит их.

- Они знают, что Эндрю должен прибыть сюда с армией, - ответил Винсент, вспомнив о том, что телеграфная линия была перерезана не сразу. - И я подозреваю, что они даже хотят этого.

- Хотят? Почему?

- Не знаю. Но у меня такое ощущение, что и вами, и Эндрю, и всеми нами манипулируют с каким-то тайным умыслом.

- Так не пытайтесь и вы манипулировать мной в своих целях,- сказал Марк.- Вы мне нравитесь, я даже восхищаюсь вами, несмотря на вашу молодость. Но вы неисправимый мечтатель, Винсент Готорн. Очевидно, сказывается ваша квакерская закваска.

- По-моему, во мне уже ничего не осталось от этой закваски, - печально отозвался Винсент. - Я слишком много убивал, чтобы иметь право называть себя квакером.

- Но разве вы предпочли бы сдаться Тугарам или карфагенянам, за которыми, по всей вероятности, стоят мерки?

- Нет, - признался Винсент, стыдясь того, что так открыто признался в отходе от своих религиозных убеждений. - Но моя вера в свободу остается неколебимой.

- Точно так же как и моя вера в незыблемость римских традиций, - откликнулся Марк, и тонкая улыбка промелькнула на его озабоченном лице. - Мне кажется, что мы зашли в нашем споре в тупик, дорогой посол, - добавил он тоном, дававшим понять, что разговор на эту тему окончен.

Винсент вдруг осознал, что они уже давно стоят на бастионе и за это время осаждающие не произвели ни одного выстрела ни из тяжелых, ни из легких орудий. Он подошел к краю парапета.

По полю вдоль батареи противника ехала группа всадников. Он достал подзорную трубу.

- Это Кромвель, - процедил Винсент, передавая трубу Марку. - Эх, все бы отдал за хорошую винтовку, - кинул он с досадой.

- Они что-то затеяли, - заметил Борис.

Один из всадников отделился от группы и направился к ним через поле. К его копью был прикреплен белый флаг.

- Что означает белый флаг? - спросил Марк.

- Временное перемирие. Они хотят переговорить с нами.

Консул вопросительно посмотрел на Винсента.

- Им нечего предложить нам, Марк. Это просто хитрость, рассчитанная на то, что мы пойдем на уступки, сознавая свою слабость.

- Но надо все же выслушать их.

Всадник, размахивая флагом над головой, приближался к стенам города. Не доехав ярдов пятидесяти, он остановился и высоко поднял флаг.

- Подъезжай ближе! - крикнул Марк.

Всадник осторожно приблизился к пролому, с интересом разглядывая произведенные разрушения.

- Борис, возьми его на мушку, - приказал Винсент. С довольной ухмылкой Борис подошел к краю пролома и взвел курок. Услыхав щелчок, парламентарий поднял голову.- Говори, что тебе надо, или я прикажу тебя застрелить! - крикнул Марк.

- Мне нужен первый консул Рима, Марк Лициний Грака.

- Он перед тобой.

- Мой командир хочет, чтобы ты пришел к нему на переговоры и вы уладили бы наши разногласия, не проливая больше крови. Он гарантирует твою безопасность.

- Только не консул, - вмешался Винсент. - Так не делается. Вы, Марк, не имеете права бросать город на произвол судьбы.

- Хорошо, я пошлю дипломатического представителя.

- Тебе нечего бояться, - насмешливо бросил карфагенянин.- Мы ручаемся, что с тобой ничего не случится.

- Нет, - отрезал Винсент. - Мы пошлем кого-нибудь другого.

- Тогда вас, - сказал Марк.

- Меня? Но я русский посол. Как я могу быть вашим дипломатическим представителем?

- Но кого еще мне послать? Кого-нибудь из враждебно настроенных сенаторов? Эта война в такой же степени ваша, как и наша. И разговаривать вам предстоит с вашим же Кромвелем. Так что я выбираю вас.

Зазвенели колокольчики, и поезд снизил скорость до минимальной. Выйдя на открытую площадку тамбура, Эндрю поспешно ухватился за поручень. Если и было что-нибудь, что он переносил с трудом, так это высота. Он осторожно посмотрел на речную долину в ста футах под ним.

- Переезжаем Кеннебек, сэр? - спросил ординарец, вышедший вслед за ним из вагона.

- Да, что же еще? - сухо ответил Эндрю. Его желудок свело судорогой, когда юноша подошел к самому краю площадки и с интересом свесился вниз.

- Ого, высота приличная, да, сэр?

- Да, больше ста футов, сынок. Отойди-ка лучше от края.

Молодой солдат послушно подошел к Эндрю и посмотрел на него взглядом ребенка, которому взрослый портит удовольствие.

- Как тебя зовут? - спросил Эндрю с некоторым смущением. Дошло уже до того, что он забывает имена сотрудников своего штаба. Они работали с ним по нескольку месяцев, проходя своего рода подготовку, а затем переводились адъютантами в другие подразделения.

- Григорий Василович, сэр. - Юноша широким жестом с гордостью указал вниз: - Мой отец тоже строил этот мост.

- Да, тебе и вправду есть чем гордиться, Григорий. Поезд слегка качнуло, и Эндрю еще крепче ухватился за поручень. На площадке не было бокового ограждения, и казалось, будто они плывут прямо по воздуху. У него возникло ощущение, что они вот-вот полетят с моста вниз.

- Не беспокойтесь, сэр. Такие мосты абсолютно безопасны. А этот самый большой в мире.

Эндрю наблюдал за строительством моста с душевным трепетом. На него ушло более трехсот тысяч погонных футов древесины. Конструкция длиной пятьсот футов была плодом инженерного гения Фергюсона. Все деревянные опоры и балки имели стандартные размеры и заготавливались прямо в лесу в пятнадцати милях севернее, откуда сплавлялись по реке и крепились на месте с помощью деревянных нагелей. И самое удивительное, что все это заняло меньше месяца. Фергюсон ощущал себя соперником легендарного военного строителя Германа Гаупта, который буквально творил чудеса в армии Союза и возвел однажды мост примерно таких же габаритов за три дня. Линкольн назвал как-то этот мост чудом из бобовых подпорок. Это прозвище так всем понравилось, что и творение Фергюсона многие иначе как мостом из бобовых подпорок не называли. Однако в данный момент это название отнюдь не вдохновляло Эндрю. Им предстояло построить еще пять крупных железнодорожных мостов и дюжину поменьше, но для Фергюсона теперь это было раз плюнуть.

Когда они приблизились к противоположному берегу, Эндрю заметил две цепочки людей, взбиравшихся вверх по склону, - это были водоносы, спешившие пополнить запас воды в заправочной цистерне. Переехав через реку, их паровоз выпустил мощную струю пара и остановился.

- Стоянка пятнадцать минут! Стоянка пятнадцать минут! - разнеслось по составу.

- Митчелл, подсоединись-ка к линии, узнай последние новости, - крикнул Эндрю в глубину вагона.

Возле цистерны с водой наблюдалась кипучая деятельность. Предыдущий состав все еще набирал воду, и одновременно рабочие загружали его тендер дровами.

Эндрю спустился по ступенькам и спрыгнул на землю. Справа и слева от него из поезда вываливались сотни людей.

- Не с этой стороны, охламоны! С другой! - обессиленно кричал осипший солдат, бегая вдоль путей. Подскочив к одному из пассажиров, присевших было футах в десяти от вагона, он дал ему пинка по голому заду.

Появился до предела возмущенный Эмил.

- Что там творится - не передать! - пожаловался он, указывая на противоположную сторону железнодорожного полотна. - Настоящий центр по распространению заразы!

- Ну что поделать, об этом мы не успели позаботиться, - сухо отозвался Эндрю. - Когда перевозишь двадцать пять тысяч человек, должно быть какое-то место, где они могли бы облегчить свой организм.

Хорошо, хоть штабной вагон, как и пассажирские, был снабжен туалетом - тесной кабинкой с отверстием под сиденьем, но положение тех, кого распихали по другим вагонам, было незавидным.

- Ужас, какая вонь! - не выдержал Эмил и поспешил отойти подальше. Эндрю был вынужден согласиться с ним.

Мимо Эндрю прошел молоденький телеграфист, волоча за собой провод. Подойдя к телеграфному столбу, он стал проворно карабкаться на него. Добравшись до перекладины, он зацепился за нее одной рукой и подсоединил к линии конец провода, тянувшегося из штабного вагона.

- Готово!

Было слышно, как в вагоне застучал ключ,- это Митчелл, их главный телеграфист, давал сигнал другим подразделениям. Спустя минуту послышался ответный сигнал. Когда стук прекратился, Митчелл высунулся из окна и вручил Эндрю телеграмму.

- Что слышно? - с присвистом из-за своей астмы спросил подошедший Киндред.

- В ста милях позади кончились запасы дров, а надо загрузить еще четыре состава. Жгут все, что можно, вплоть до обшивки товарных вагонов, чтобы добраться до следующей остановки. У одного из вагонов впереди сломалась ось, и поезд сошел с рельсов. Девять раненых, один убитый. Это несколько задержало движение, пока вручную поднимали вагоны обратно на рельсы. Мы отстаем от графика часа на два. У всех составов на исходе вода, но пока все продолжают двигаться, кроме одного. - Он указал на запасной путь, где лежал на боку паровоз одной из самых старых моделей, за которым стояло восемь вагонов. Ведущая ось паровоза сломалась в нескольких милях дальше по ходу движения. Паровоз, следовавший за ним, отцепил свои вагоны и притащил состав, потерпевший крушение, сюда. Им крупно повезло, что это случилось недалеко от этой боковой ветки с заправкой, иначе все движение могло застопориться на неопределенное время.

- Ну что ж, пока неплохо, - спокойно резюмировал Эндрю. - Скажи им, что я одобряю принятые меры, и отключайся.

Паровоз, шедший перед ними, засвистел популярный и крайне непристойный кабацкий мотивчик. Большинство машинистов к настоящему моменту научились высвистывать паровозными свистками самые разные мелодии. Но у каждого была какая-то одна любимая, служившая чем-то вроде его позывных. Однако машинисты никогда не демонстрировали свое искусство, если поблизости находился Майна, который свирепо набрасывался на них за столь легкомысленную трату ценного пара.

Телеграфист на столбе отсоединил провод, скинул его Митчеллу и спустился на землю. Предыдущий состав тронулся с места, и к нему устремились из леса еще не успевшие занять свои места солдаты, запрыгивавшие в вагоны уже на ходу. Состав Эндрю двинулся на боковую ветку и занял место предыдущего у цистерны с водой. В цистерну опустили шланг, и вода тонкой струйкой потекла в паровозный бак. Сбоку были приставлены лесенки, на которых, с трудом сохраняя равновесие, рабочие выливали в цистерну ведро за ведром, подававшиеся водоносами. Работали они безостановочно, чтобы успеть заправить очередной состав вовремя, но все равно не успевали. Им не хватало хорошего ветра, который, мог бы в ответственный момент привести в действие насос.