Чтение 23–й страницы книги ~Белый клинок~

- И ты! - отсек вагар реплику Ганга.

Тот в очередной раз изумленно уставился на Биорка. Маленький воин был невозмутим.

- Да, - пробормотал тысяцкий. - А ведь ты меня уел! Керанраон сожрет любого, кто попробует накинуть на его спину седло! Это сейчас он тихий... после недавней трепки. А потом... Клянусь Туром, этот Исполняющий Волю не потерпит над собой ничьей руки!

- Согласен, - ответил Биорк. - Ничьей руки, кроме руки Несмеха!

- Сомневаюсь!

- Он поклялся ему в верности именем Тура, - заметил Нил.

- Ого! - Ганг опять потер подбородок.

- Ладно, - сказал он вскоре с усмешкой. - Я ведь не претендую на роль Великого Ангана! Пусть будет Тилод. Иначе мы сцепимся с Раоном по-настоящему, и ни к чему хорошему это не приведет. Пусть будет Тилод. Он превосходный зодчий. Надеюсь, и правитель из него выйдет не хуже. Но, только если сам Освободитель откажется от власти!

- Идет! - тут же отозвался Нил. - Поклянись и ты, достойный, что не отступишь от своего слова!

- Это лишнее, сын! - возразил Биорк. - Я сам ручаюсь, что он не отступит! Ему нет нужды клясться именем Тура!

- Нет уж! - воскликнул тысяцкий. - Ценю твое доверие, достойный Биорк, но я готов дать по доброй воле то, что Керанраон отдал под угрозой меча! Я, Ганг, клянусь именем моего бога - покровителя, Тура Мощного и Непобедимого, что буду хранить верность Тилоду из Фаранга, вождю, если его сын Сантан откажется от власти над Конгом!

- Свидетельствую! - пророкотал Нил.

Биорк протянул руку, и Ганг сжал ее. А сверху легла широченная лапища Нила.

Северный Конг.

Осень тысяча двенадцатого года.

Первый луч коснулся золотого диска на крыше храма Морской богини, когда светлейший Робур выехал из Фаранга. Еще вчера он конфисковал всех оставшихся в городе пардов, присоединил их к тем, что были привезены на кораблях эскадры, и теперь вместе с ним из Фаранга выехали сорок восемь сотен моряков-воинов - больше половины всех солдат-северян, прибывших в Конг.

Робур спешил. Он не желал делить славу покорителя Конга даже со своим дядей, которого любил и почитал. Тем более что где-то здесь, рядом, - Меч Асенаров...

Уже к полудню сотни Робура были в Лигоне. Он не жалел пардов. Вчера вечером он потребовал у Начальника Канцелярии Наместника полную информацию о Далаанге - и получил ее, поклявшись Трезубцем в том, что ни один чиновник в Конге не пострадает от меча северян не по своей вине. Робур дал клятву с легкостью: меч - слишком благородное оружие для бумагомарак. Таким довольно хлыста.

Лигой встретил Робура так же, как Фаранг. Наместник города, получив известие о вторжении, попытался собрать войско - и собрал: две сотни стражников и около тысячи практически безоружных добровольцев, которых он через час отослал обратно по деревням. Посылать крестьян с вилами и топорами против воинов-моряков Империи было бы просто убийством. Оставались две сотни стражников, и наместник никак не мог решить, сдаться ему или сражаться. Когда же в окрестностях города появились пять тысяч воинов, правитель Лигона успокоился: сопротивляться бессмысленно.

Наместник зря беспокоился. Робур спешил. Он хотел засветло добраться до Кесана, даже если к утру каждый десятый пард не сможет подняться на ноги.

Вперед! Всадники миновали Лигой со стремительностью западного ветра. Вперед!

Междуречье.

Осень тысяча двенадцатого года

Мастер меча, светлорожденный Робур был на полпути между Фарангом и Лигоном, когда Биорк собрал совет военачальников Севера и Юга. На сей раз - на территории собственного лагеря. Вагар не стал тратить время зря. Как только все присутствующие расположились, он сразу объявил о своем решении.

Тысяцкий Ганг тут же поднялся и первым салютовал Несмеху как вождю! Отвисшая челюсть Керанраона доставила тысяцкому немалое удовольствие.

И все-таки бывший Исполняющий Волю ухитрился совершить не менее достойный жест: встал и приветствовал как высшего командующего Биорка. При этом метнув на Дракона Севера насмешливый взгляд.

Подобное единство соперников произвело впечатление. Если у кого-то и остались сомнения по поводу главенства Несмеха, он предпочел оставить их при себе. Один за другим военачальники Санти приветствовали Тилода. Тот отвечал с обычным спокойствием. Когда церемония закончилась, слуги приволокли большое кресло (забота Нила), и зодчий опустился в него с подобающей важностью.

- Достойные! - голос зодчего достиг даже ушей часовых в сотне шагов от него. - Я благодарю вас за честь и клянусь беречь землю Благословенного Конга и народ наш, насколько сие в моей власти и силе! Слушайте! Все воины Береговой Стражи и воины-моряки не позднее сегодняшнего вечера должны покинуть лагерь и вернуться к своей службе!

Тилод сделал паузу, чтобы присутствующие смогли выразить свое отношение.

Отношение было одобрительное.

- Второе. Я распускаю ополчение обеих армий! Те из добровольцев, кто хорошо проявил себя и желает остаться солдатом, пусть остаются. Впоследствии они присягнут тому, кто станет Владыкой Конга. За роспуск ополчения отвечают тысяцкий Ратсай и тысяцкий Кэнау!

Нил не поленился сделать несколько шагов, чтобы подойти и похлопать по плечу бывшего Исполняющего Волю: что я говорил!

Взгляд свежеиспеченного верховного вождя упал на великана. Тилод улыбнулся.

- Третье. Дракону Юга Керанраону и достойному Нилу Биоркиту я поручаю свершить дело справедливости: захватить Дворец Великого Ангана и взять под стражу обосновавшуюся там Нассини! Достойный Керанраон! Ты возьмешь три тысячи сарбурских гвардейцев и две тысячи легких всадников по собственному выбору. У тебя три часа.

Дракон Севера Ганг! Ты вернешься в Фаранг. Поручаю тебе берега Конга до тех пор, пока на престол не взойдет тот, кто будет править нашей землей. Ты волен назначать и смещать начальников гарнизонов в любом прибрежном городе, кроме Сарбура. Тебе с этой минуты подчинены начальники всех крепостей и капитаны всех боевых кораблей Конга. Ты можешь привлекать к службе любого из тех, кто здесь присутствует! Ибо, - тут Тилод нахмурился, - был мне знак: с моря идет Гроза!

Светлорожденный Эрд! Брат мой по мечу! (Половина военачальников так и подпрыгнула на своих местах.) - Светлорожденный Эрд! Я прошу тебя помочь Дракону Севера! Не откажи еще немного послужить моей стране!

Сочту за честь, брат мой! - церемонно поклонился Светлорожденный.

Тилод вновь замолчал. Надолго. Присутствующие так лее безмолвствовали.

Наконец зодчий продолжил. Торжественным голосом он начал:

- Конгаи! Полагаю, настал должный момент, чтобы принести нашу признательность тем, кто пробудил Спящего Дракона Конга! От своего сердца и от ваших сердец - благодарность благородным и отважным северянам, воинам урнгриа и Народу Вечного Лона за все, что они сделали и сделают для нашей земли!

- Как он нас повязал своей благодарностью, а? - с восхищением шепнул Нил на ухо отцу.

- Да не оскудеют их собственные земли вовеки! Тилод встал и поочередно поклонился Биорку, Эрду и обоим хогранам. Не забыл и улыбнувшуюся ему Эйрис.

Все конгаи разом поднялись и выкрикнули имя Тура.

Когда они вновь заняли свои места, а северяне и урнгриа покончили с ответными поклонами, зодчий спросил:

- Хочет ли кто-то из вас, достойные, добавить к сказанному мной?

Ратсай из Сарбура, бывший стражник соххоггоев, начальник ополчения северян, опередил других.

- Вождь! - воскликнул он. - Ты забыл о том, чьи заслуги перед Конгом многажды превосходят наши! Ты забыл...

Тилод поднял руку, останавливая его.

- Нет, я не забыл, - спокойно сказал он. - Но мне не пристало говорить об этом.

- Почему?!

Ганг быстро шагнул к Ратсаю и прошептал воину на ухо:

- Он - отец Сантана!

- О! - только и сумел выговорить тот.

- Достойный удовлетворен! - подытожил Ганг.

И, положив руку на плечо Ратсая, тысяцкий вынудил его опуститься на скамью.

Воин задал вопрос, вертевшийся на языке у большей части присутствующих, но лицо его после нескольких нашептанных Гангом слов было настолько выразительно, что никто больше не посмел спрашивать о Санти.

Спустя полчаса Тилод распустил совет, оставив лишь Биорка и Эрда. Разумеется, осталась и Эйрис, ни на шаг не отходившая от мужа.

- Ты уверен, что не нужно посылать людей на поиски Сантана? - первым делом осведомился зодчий.

- Абсолютно уверен! - ответил Биорк, к которому был адресован вопрос. - Что у тебя за сведения о Грозе с моря?

- Не у меня - у нее! - Зодчий кивнул на Эйрис.

- Я получила предупреждение! - сказала женщина. - Этой ночью!

- Кто?

- Не знаю! Но - враги!

- Это все?

- Нет. Думаю, тебя заинтересует еще одно, довольно странное видение - о моем сыне. Кажется, я знаю, где он.

- Где? - в один голос воскликнули трое мужчин.

- Этой ночью он был в Вечном Лоне!

Конг. Осень тысяча двенадцатого года

- Выехали! - сказал Повелитель Демонов.

- На запад! - подтвердил Уанх, Дыхание Мощи, и мысленно передал свое желание дракону. Передал и уставился на широкую спину эдзамского мага. Прежде эдзак был бы осторожнее, но сейчас, когда из собранных Мощный-как-Пламя их осталось только двое, Повелитель Демонов мог не опасаться коварства Уанха.

- Вовремя! - произнес Уанх.

Голос у него был звучный, красивый, маг сам подобрал его.

- Сойдутся точь-в-точь у моста, если проследим!

- Мы проследим! - не оборачиваясь, произнес эдзак. - И побережемся!

- Да! - произнес Уанх и мысленно вернулся к тем, что ушли. Четверо из них обладали силой, превосходящей совокупную мощь Уанха и эдзака. Но они ушли, а он, Уанх, - жив. Сначала такое пугает, а потом прогоняет страх.

- Они сойдутся! Конг и Империя! - уверенно сказал Дыхание Мощи. - Угли горячи. Нужен только ветер. Пожар разгорится!

Повелитель поглядел на Око Небес. Он любил сияние солнца.

- Омбам подошел, - заметил он. - Добрую сеть не порвать и кугурру.

- Очень большому кугурру! - отозвался Уанх. Оба рассмеялись, чтобы окончательно изгнать страх.

"Очень большой кугурр" тоже рассмеялся и мысленно велел своему дракону снизиться и лететь на юго-запад.

Шел седьмой день первого месяца осени. День Быка. Время сбора урожая.

Глава двадцать третья

А еще в землях сих обитает паук Зеленая Голова, что плетет летучую сеть с ядовитой клейковиной. Растянувши на трех нитях сеть свою над звериной тропой, ждет паук. И если пройдет кто, зверь или человек, немедля перекусывает хищный тяжи, и падает сеть на добычу. А следом падает и паук.

Даже если опытный лучник успеет поразить его меткой стрелой, накрывает сеть человека и убивает ядовитым прикосновением.

Однако ж воину в полном облачении или охотнику, что позаботился загодя о защитительном плаще, - довольно убить паука. Так предусмотрительность, ум, рука быстрая и мужество хладнокровное обещают победу. Но отними любое из качеств - и станет плоть человеческая гнилым мясом...

Из "Наставления стражу границ Хора"

Северный Конг.

Осень тысяча двенадцатого года

Робур, сын Гардараса, скакал на полкорпуса впереди первого из своих всадников. Он всегда поступал так, выказывая отвагу. Самому себе. Первая стрела - первому.

И он, Асенар, сумеет избежать ее куда лучше любого из воинов.

Белый с черными кольцами пард-полукровка, рослый, выносливый, быстроногий, как хасец, мог бежать и вдвое против теперешнего. Но Робур сдерживал его бег: сейчас счет идет по последнему. Слабые остались в Ли-гоне. Их, кстати, оказалось совсем немного.

Робуру Конг нравился. Богатая страна. Почтительные простолюдины. Приятно, что его семья унаследует долю здешних жирных земель. Непременно унаследует, раз он, Робур, сын Гардараса, присоединит к Империи ее утерянные владения. Добрая земля. Немного варварская, правда...

Робур засмеялся. Ему пришла на ум старая песня, что рождена была еще во времена Вэрда Смелого - тоже варварская, но живучая, как леопард. Робур мог поклясться, что из десяти воинов-моряков девять знают ее наизусть.

Повернувшись к своему жезлоносцу, он подмигнул. Жезлоносец, благородный из Аттура, улыбнулся в ответ. И улыбка его стала еще шире, когда Робур запел:

- Травы полей,

Скачи, мой друг, скачи!

Пахнут острей,

Когда звенят мечи!

Травы полей!

Зеленое руно!

("Скачи, мой друг, скачи!" - грянуло за спиной Робура.)

- Играй мое вино! - рявкнул светлорожденный так, что его пард прижал круглые уши и покосился на всадника.

- Алое вино! - пел светлорожденный, -

В груди моей играй!

("Когда звенят мечи!" - рявкнула тысяча глоток.)

- Мой рог ревет: "Пора!"

("Скачи, мой друг, скачи!")

- На полчища врагов!

("Твой рог ревет: Пора!")

- Тур слышит наш рев!

И пятитысячное войско Робура разразилось громом боевых кличей, визга, свиста, ора, к которым тотчас прибавилось возбужденное рыканье пардов: какофония столь оглушительная и устрашающая, что трудившиеся в окрестных садах крестьяне побросали мотыги и попрятались кто куда.

- Вино горячо! - запел Робур, когда рев за его спиной стих. - В груди веселей!

Когда звенят мечи,

Готовя постель,

Добрую постель

Из политых трав!

Стрелы бьют в цель,

А меч всегда прав!

Добрая земля!

("Скачи, мой друг скачи!" - отозвались позади.)

- Наши поля!

("Когда звенят мечи!")

- Зеленое руно!

("Играй, вино, играй!")

- Ударим стеной!

("Твой рог ревет: Пора!")

- Скачи, мой друг скачи!

"Скачи, мой друг, скачи!" - отозвалось еще трижды, прежде чем песня иссякла, оставив лишь топот тысяч пардов.

Пард Робура попытался удлинить прыжки. Он чуял настроение хозяина. К тому же дорога от Лигона к Кесану была прямой, как полет стрелы. И пустынной. Столб пыли, поднимаемой войском, виден издалека, и всякий путешествующий спешит убраться подальше.

Робур настолько привык к виду пустынной дороги, что даже удивился, заметив впереди человека.

Человек стоял прямо посередине тракта. Лицом к скачущим всадникам.