Чтение 26–й страницы книги ~Мертвое небо~

- Шуми не особо, - предупредил он, когда Данил въехал в ворота и заветный кошелек переменил хозяина. - Разбудишь десятника - тады будешь по новой платить.

- Ни в коем случае, - пообещал Данил, наклонился, снял с головы стражника шлем (хуридит даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень) и опустил кулак на стражников затылок.

Подъехав к караулке, Данил убедился, что вывел из строя единственного бодрствующего привратника. Остальные преспокойно дрыхли. Что ж, здоровый сон удлиняет жизнь.

Данил выехал из ворот и подал сигнал.

Через десять минут тысяча всадников без помех въехала в ничего не подозревающий Засов. На рысях конгаи проследовали к солдатским казармам и без особых проблем разоружили гарнизон. Неважная репутация солдат хуридитов вполне оправдалась: сопротивления они не оказали ни малейшего. Разобравшись с гарнизоном, конгаи обложили обиталище. Обложили, но штурмовать не стали.

Этим занялись попозже, когда подтянулись осадные орудия.

Спустя пару часов светлорожденный Данил Рус и Бронзовый Дракон Виг сидели за черным столом, пили черное вино вместе с городским атаманом Кривым Ножом и слушали, как грохочут конгайские туры [здесь: осадное орудие типа "онагра"]. Туры долбили стену обиталища. О запершихся монахах, впрочем, собеседники не беспокоились. Данила больше заботило то, что его старый недруг Дорманож, оказывается, выжил и несколько дней назад отбыл в Воркар вместе с риганцами. Ну, а Кривой Нож, поглядев на стальные наголовники конгайских боевых пардов и сверкающие доспехи всадников, вообще вычеркнул монахов из списка своих забот. Атамана куда больше интересовало, какие порядки заведут в Засове конгаи. Бывший контрабандист, он хорошо знал строгость Закона по ту сторону гор. Но знал также, что соблюдение закона часто зависит от десятника, перехватившего контрабандный товар. А поэтому упирал на то, какой полезной станет для завоевателей дружба с "черными повязками".

- Мы преподнесем вам Хуриду на серебряном блюде! - сладко пел косоглазый атаман. - Вам останется перебить монахов, только и всего.

Виг посмотрел на светлорожденного. Данил кивнул. Да, "черные повязки" - реальная сила. И косоглазый знает, что говорит.

- Поручите мне навести порядок в городе - и не пожалеете! - заявил атаман. - В Засове каждая крыса у меня в кулаке.

Вигу совсем не хотелось отдавать Засов воровскому атаману, но командующий понимал: у них слишком мало воинов, чтобы оставлять гарнизоны в каждом захваченном городе.

- Что скажешь, светлорожденный Данил?

Светлорожденный Данил, более известный в Засове под именем Демон, окинул атамана холодным взглядом.

- Так, - сказал он. - Думаю, через час мы разобьем стену и возьмем обиталище. Монахов, что уцелеют, я передам тебе. Знаешь, что с ними делать?

Кривой Нож ухмыльнулся. Демон хочет повязать его кровью святых братьев. Что ж, Нож не против.

- Знаю, - сказал он. - Тебе понравится, Демон!

- Хорошо. С этой минуты за порядок в городе отвечаешь ты. И не дай тебе боги порешить или вы потрошить кого-нибудь, кроме монахов. Ясно?

- Без вопросов! Тебе понравится.

- Тогда по рукам, - произнес светлорожденный. - Только не забудь... - сдвинув брови, он одарил атамана свирепым взглядом, - если вздумаешь предать нас, я сам тебя отыщу и, клянусь Рогами, тебе это совсем не понравится!

Алчущий Силы Гатаург отдыхал, лежа на подвесной койке в крохотной каюте на баке хуридского флагмана "Гнев Величайшего". Под потолком каюты парил волшебный огонь, освещая покрытые потрескавшимся лаком стены и плавающий в воздухе фолиант, раскрытый на описании заклятий Приношения. Но чародей не читал, он грезил. Может быть, поэтому он не сразу заметил, как медленно угас, будто вытек, волшебный свет. Очнулся Гатаург, только когда рухнул на пол тяжелый, окованный по углам бронзой фолиант. Вернувшийся к реальности чародей скорее удивился, чем встревожился. И попытался снова создать светящийся шар. Но вместо сгустка яркого света в воздухе возник жалкий едва-едва мерцающий клубок.

Вот теперь Гатаург обеспокоился не на шутку и сотворил более сложное заклинание, долженствующее обострить его ночное зрение. Результат оказался пренебрежительно ничтожным. И Гатаург по-настоящему испугался.

Глава четвертая

- Вижу! - прилетел сверху крик мачтового. - Вижу много чужих кораблей!

- Четверть на правый борт, - скомандовал Эрд кормчему.

Затем знаками показал сигнальщику: "Всем. Боевой порядок первый".

Флагман, опередивший остальные корабли на четверть мили, круто взял к востоку.

Повинуясь команде с идеальной четкостью, Южная эскадра в считанные минуты сломала походный ордер, расходясь широкой, дугой, обеспечивающей наилучшую позицию для огненного боя. Перестроившись, точно выдерживая интервалы, эскадра, почти не потеряв в скорости, продолжала идти на север. Вскоре уже не только драконьи глаза впередсмотрящих в мачтовых бочках, но и те палубные, у кого зрение поострей, смогли разглядеть красные точечки у вставшей впереди земли.

На хуридских кораблях противника заметили с изрядным опозданием - очень уж увлеклись перестрелкой с защищающими гавань фортами. Перестрелкой малоэффективной с обеих сторон, поскольку велась она со слишком большой дистанции. Налетчики уже успели убедиться в меткости имперских баллистеров и держались на почтительном расстоянии.

Вообще-то хуридиты рассчитывали захватить город ночью, врасплох. Но врасплох захватили их самих. Влепили огненный залп прямо в передовой корабль. Точнехонько, несмотря на темень безлунной ночи. А как вспыхнул: полфлота - будто на ладони. Отступили, конечно. Понадеялись на Алчущего, которого передал армаде Наисвятейший. Алчущий же, хоть, говорят, и принял Истинную Веру, а все равно оплошал. Сначала вообще ничего не смог, а потом и вовсе вместо того, чтоб развалить, как обещал, форты, поджег надстройку собственного корабля. Пожар потушили, но капитан осерчал, велел колдуна повязать, вырвать язык и повесить за ноги на рею. Колдун и тут оплошал - никого в прах не обратил, только ругался. А как язык вырвали, и ругаться перестал.

Тут бы пиратам и отплыть восвояси. Но город-то - вот он. Ах, какой город! Слюнки текут...

Так и прохлопали беду.

- Ах, какой подарок! - произнес светлейший Эрд, глядя на скопище краснопарусных судов. - Ах, какая радость! Спасибо вам, боги!

Надо сказать, не было на флагмане человека, не разделявшего сейчас радость адмирала. На флагмане и на каждом из кораблей Южной эскадры.

Наконец хуридиты опомнились. Прекратили бессмысленную бомбардировку и принялись, кто во что горазд, разворачиваться навстречу противнику. Ударь они сейчас слаженно, может, часть и пробилась бы сквозь растянутую дугу имперцев. Но это же пираты! Разве они могут ударить слаженно? Адмирал Эрд совершенно точно знал, как себя поведет эта свора. И оказался абсолютно прав. Как запахло паленой шерстью, "отважные" рейдеры кинулись врассыпную, как стая ургов.

Расставив ноги для устойчивости, адмирал стоял на носу и наблюдал. Флагман-капитан светлейший Алев сам знал, что делать. Так же, как любой из капитанов и командиров воинов-моряков эскадры. Плавный разворот, залп - и хуридская шекка превратилась в костер. Поворот, залп с другого борта - и еще один враг пылает. Краснопарусные даже не сопротивлялись. Видят боги, с омбамту было интереснее. Те хоть дрались. Поворот, грохот подпалубных баллист, едкий дым огненного зелья, истошные вопли. Словом, обычные звуки морской битвы. Только без победных криков и лязга клинков. Брать краснопарусных на абордаж Эрд не собирался. Вдоволь будет акулам жареной хуридятины.

Дракон Севера Ганг смотрел на погребальный костер и вместо подобающей скорби испытывал большое удовольствие. Не потому, что умер Владыка Тилод. Не потому, что жена его Эйрис покончила с собой. А потому что, как он и предполагал, Дракон Юга Керанраон явился на похороны, словно на битву. Тридцать тысяч всадников. Одних только "синих" латников - одиннадцать тысяч. А с Гангом - только полсотни телохранителей. Ах, как неудобно стало Керанраону, когда он узнал, куда ушли воины Ганга. Даже не поверил поначалу Дракону Севера. Но другие подтвердили: правда. Поэтому мрачно сейчас изрезанное морщинами лицо Керанраона. Любят его сарбурцы, но не больше любят, чем свой благословенный Конг. Попробуй Керанраон сейчас взять власть силой - даже "синие" его не поддержат.

Капля пота скатилась по щеке Ганга. Но к жаре он привычен. И твердо стоять на ногах тоже привычен. А вот кому зной и вовсе нипочем, так это тем, Черным.

"Интересно, кому они теперь станут служить?" - подумал Ганг.

Скорее всего, никому. Вернутся в Гибельный лес, к сородичам. А жаль. Заполучить бы поддержку Черных Охотников - и никакие "синие" латники не помогут Керанраону. Сколько лет прошло, а Ганг, стоило лишь глаза закрыть, словно воочию видел бегущих через брод гигантских крабов. А уж сиргибры... От воспоминания о ящерах Ганга передернуло. Стоявший рядом Ратсай удивленно поглядел на Дракона Севера. Ганг опомнился, отогнал дурные мысли и стал слушать Верховного жреца, возглашающего прощальную песнь.

Примерно через четверть часа Ратсай тронул Ганга за руку, а когда тот повернулся, показал в сторону залива Данхен. И Дракон Севера увидел: множество кораблей под парусами Гурама, скользящие по зеленому морю.

Сверху они казались маленькими, будто игрушечными. Но моряцкий глаз Ганга без труда различал: более половины - мощные четырехмачтовики с тремя рядами баллистных портов и, по меньшей мере, двумя сотнями моряков-воинов на борту каждого. Первая мысль: как их пропустили сторожевики? Вторая: как хорошо, что Керанраон взял с собой столько воинов. Ганг встретился взглядом с Драконом Юга. В глазах Керанраона не было радости. Ганг без труда догадался, о чем думает повелитель южного Конга: что, если подобная же армада подходит сейчас к Сарбуру? И Ганг чуть заметно покачал головой: не может Гурам выставить сразу два таких флота. Керанраон понял, улыбнулся еле, уголками губ и повернулся к погребальному костру. Он не собирался прерывать похоронный обряд. На море армаду не побить, на берег же они высадятся еще не скоро. А уж тогда...

Тень облака упала на площадь. Сразу заметен стал дым над погребальным костром. Ароматный дым пропитанных благовониями кипарисовых поленьев. Ганг смотрел на построенный всего четырнадцать лет назад, легкий, будто сотканный из воздуха дворец Владыки и думал о том, что вот умер Тилод-Зодчий, а дворец остался. И еще много прекрасного осталось. А что останется после него, Ганга?

Церемония продолжалась. Продолжалась даже тогда, когда внизу, в гавани, застучали баллисты. Это гурамские корабли, не встретив сопротивления, пересекли залив и начали обстреливать форт, единственный бастион которого вспыхнул, не сделав ни одного ответного выстрела. Впрочем, гарнизон покинул его еще раньше. По приказу Дракона Юга.

По его же приказу на краю площади ждали, спешившись, три тысячника "синих". Их огромные боевые парды сверху вниз, надменно, взирали на толпу. Верховный жрец зачастил, торопясь закончить церемонию. Пепел можно собрать и потом.

Керанраон посмотрел на Ганга. Тот кивнул. "Твои люди - тебе командовать".

- Храни! - в последний раз рыкнул жрец.

- Мощный! О-о-о! Могучий! О-о-о! - заревел хор.

Но толпа уже "потекла". Военачальники устремились к своим солдатам, горожане - к семьям. Форт горел, гурамские корабли подходили к ангтъянским причалам. Тысячников "синих" на площади уже не было. Не было и Керанраона.

Тень одинокого облака легла на поле битвы.

"Плохо", - подумал Нил.

Большинство магхаров не любят солнечного света. С другой стороны, есть и такие, что, подобно змеям, оживают от тепла и становятся вялыми от холода.

Нил отсчитал еще двести ударов сердца и протрубил в рожок. Первая шеренга подалась назад, вторая опустила щиты и выставила копья. Широкий вал трупов, замедливший натиск чудовищных порождений магии, позволил копейщикам совершить маневр практически без потерь. Страж Севера мог гордиться своими солдатами. Мужество и умение творят чудеса. И предусмотрительность. Например, тройной запас стрел у арбалетчиков. Пожалуй, есть надежда...

Одинокое облако, кружась, словно сорванный лист, опускалось все ниже и ниже. Нил, наверно, единственный из воинов обратил внимание на то, как странно оно движется. Он заподозрил неладное и призвал свой более чем скромный магический дар, пытаясь определить сущность явления. Но это оказалось не под силу Стражу Севера. Как не под силу это оказалось куда более умелым рунским чародеям, чьи души уже странствовали по сумрачным равнинам Нижнего Мира.

Облако рассеялось, истаяло, как утренний туман под лучами солнца, - и Нил увидел Ничто. Словно из прозрачного, пронизанного светом воздуха внезапно вырвали огромный клок. Сознание Нила отказывалось принять то, что видели глаза. Но от этого происходящее не стало менее реальным. Ничто прянуло вниз, прямо в центр солдатских шеренг. Прянуло и взмыло вверх. Тотчас серый туман сгустился вокруг него, укрыл, как укрывают покровом нечто ужасное, например, обезображенное убийцами лицо друга. Еще миг - и серое облако ушло ввысь, истаяв в небесной сини.

Но все было кончено. Воины Империи полностью и бесповоротно проиграли битву. Там, в горле ущелья, об этом еще не знали, но их командир сверху уже это понял. Ничто ушло... и унесло с собой несколько сотен бесстрашных копейщиков. Там, где недавно смыкались длинные щиты, теперь зияла пустота. Никого. Только вытоптанная, забрызганная кровью трава. А еще через мгновение в открытую брешь хлынул сплошной бурлящий, визжащий поток магхаров. Нил видел, как его воины, хоть и ошеломленные происшедшим, сразу же попытались закрыть брешь. В конце концов, несколько сотен - не слишком большая потеря для десятитысячной армии. Нил видел, как устремились к прорыву всадники, как качнулись навстречу друг другу разорванные края шеренг. Но - поздно. Плотину прорвало. Твари хлынули в брешь. Стремительно, тесно, буквально по головам и спинам сородичей. Всадников разбросало и закрутило, как щепки в бурном мутном потоке. Брешь в строю не смыкалась, а, наоборот, расширялась на глазах. А прорвавшаяся орда скачущих, прыгающих, бегущих разлилась и устремилась вверх по склону. И на пути ее стоял один-единственный человек. Страж Севера Нил Биоркит.

- Высаживаются, - сказал Керанраон. - Смотри, как нагло. Ни хрена не боятся. Ну, мы их удивим, клянусь Рогами.

Ганг промолчал. Это ведь не его воинам, а латникам Керанраона предстояло "удивить" гурамиди. Телохранители Дракона Севера стояли чуть поодаль, охраняя своего господина. Ганг предложил их Керанраону, но тот отмахнулся, и Дракон Севера не спорил. Хотя собственных телохранителей Дракон Юга поставил в строй. И получил взамен другую охрану. Черных Охотников Тилода. Хитрый план Ганга рухнул, однако сейчас ему было все равно. Если Керанраон отстоит Ангтъян, пусть берет себе и Дворец Владыки. Это справедливо.

Не ради битвы, а ради красоты строил Тилод свою столицу. Просторные площади, широкие улицы, изящные, окруженные садами дома. Но сейчас Керанраон мог только радоваться ширине и простору. Ах, как они ударят! Дракон Юга выждал ровно столько, сколько потребовалось гурамиди, чтобы высадиться на берег. Керанраон презрительно улыбался, видя, как скучилась у причалов пехота: стрелки и копейщики вперемешку. Позади - всадники. От этих вообще никакого проку.

- Дуй, - сказал Керанраон сигнальщику.

И трубач протрубил.

Шесть улиц сходилось в гавани. Всадники показались одновременно на всех шести. На трех, самых широких, - синие сарбурские латники.

И пошли.

Ах, как завопили гурамиди. Как сладко звучали эти вопли для Керанраонова уха. В восторге он хлопнул парда по загривку, повернулся к Гангу и захохотал.

А стремительная синева с невероятной скоростью пожирала белизну мостовых. Командиры гурамиди орали, пытаясь хоть как то построить солдат, но Керанраон не оставил им времени. Ах, что такое четверть мили для летящих пардов! Миг!

Один из Черных Охотников вскрикнул. Удивленный Ганг посмотрел на него. Черный Охотник показывал на небо. А на небе...

Сгусток черной клубящейся тьмы стремительно падал вниз. Наперерез катящейся волне всадников. Керанраон резко оборвал смех, замер с открытым ртом. Позади Верховный жрец пронзительно вскрикнул:

- Тур! Тур!

...И тысячи огненных раскаленных нитей пронзили живую тьму буквально над самой землей. Грохнуло так, что боевой пард под Гангом присел и нервно мяукнул. Черные рваные клочья зашипели, сворачиваясь, как волосы, соприкоснувшиеся с огнем, а внизу, под ними, "синие" латники Сарбура врезались в толпу гурамиди. Боевой клич конгаев прокатился по улицам Ангтъяна, смешавшись с визгом вздергиваемых на копья гурамиди. А в небе над столицей Конга возник Огненный Демон. Быстрей, чем видит глаз, Демон покрыл полную милю и повис над гурамским флотом. Выдох, ослепительная вспышка - и вместо могучего четырехмачтового корабля - белый кружащийся пепел. Еще один выдох - и еще один корабль сгинул в ярчайшем пламени.

Черные Охотники переглянулись с пониманием. Правду говорили старейшины: демоны дышат чаще, чем люди. И жарче.

Глава пятая

Путь, на который Данилу и Ниминоа потребовалась полная неделя, всадники благословенного Конга прошли за двое суток. Ночь и еще полдня - и перед воинами встали стены Кариомера. Командующий Виг предпочел бы обойти его, как прочие крепости и города, попадавшиеся на пути, - и двигаться в Воркар. Но Данил воспротивился. У него были свои счеты с этим городом. Кроме того, не худо лишний раз показать хуридитам, что такое настоящие воины. А заодно и проверить, известно ли за пределами Засова о договоре между завоевателями и "черными повязками". Виг не стал спорить, но поставил условие: если город не будет взят за два дня, войско тронется дальше.

Штурмовать крепостные стены силами одних только всадников, без пехоты, без тяжелых осадных машин и прочего хозяйства - только зря класть солдат. Данил понимал это не хуже Вига. Поэтому предложил Турфангу слегка поколдовать. Жрец расхохотался.

- Как ты себе это представляешь? - осведомился он.

- Зачаруй превратную стражу.

- Я, - сказал Турфанг, - мог бы погрузить в сон человек десять. Но спящие не откроют нам ворота. Я мог бы очаровать двоих-троих, чтобы они открыли ворота, но как ты думаешь, что в это время будут делать остальные?

- А ты одних усыпи, других зачаруй, - предложил светлорожденный.

- Не выйдет. К сожалению.

- Ну, тогда устрой землетрясение.

Турфанг улыбнулся.

- Это я могу, - сказал он. - Но только не могу поручиться, что развалятся именно стены, а не половина домов в городе. Исходя из моего опыта, полагаю, именно дома и развалятся.

Данил мрачно поглядел на темнокожее насмешливое лицо, повернулся и ушел к себе в палатку.

Разъезды конгаев патрулировали вдоль городских стен. На достаточном удалении, чтобы не схлопотать арбалетный болт. Дорога в обе стороны была пуста. Окрестные селения - тоже. Хотя конгаи никого не обижали. За весь путь от Засова до Кариомера вздернули только троих обожравшихся дурманом монахов, сдуру не пожелавших уступить дорогу двадцатитысячному войску. Даже провиант конгаи не брали, обошлись тем, что запасли в Засове.

Осажденные вылазок не предпринимали. Народ толпился на стенах, разглядывая иноверцев. В Кариомере чужеземцев видели только купцы да бывшие пираты. И тех, и других - кот наплакал. Остальным прочие обитатели Мира представлялись чем-то вроде мелких демонов, чему немало способствовали рассказы об урнгриа, не так давно прогулявшихся по западу Хуриды. Но в Кариомерском обиталище Святого Братства слухам не верили. Помолились Величайшему и взялись за дело. Хоть и не искушен был Брат-Хранитель Треос в осадах-защитах, но зато грамотен. В книгах же, как оказалось, подробно расписано: как защищаться, как снаряды метать с огненным зельем, как бревном таран ломать и прочее полезное. Насчет метания, правда, вышло неладно. Ни одна из баллист стрелять не могла. Паутинные канаты давным-давно подменили обычными, металлические части, те, которые не поснимали, поела ржавчина. Мастер огненного боя, в прошлом пират, а ныне добропорядочный смотритель рынка, только руками развел. Надо чинить. Но Треос не пал духом. В лагере осаждающих он не заметил тяжелых осадных орудий, подробно описанных в книге. А без оных орудий, согласно той же книге, стены, подобные кариомерским, не взять. Так что Треос не только сам успокоился, но даже сумел подбодрить Отца-Наставника. Пускай иноверцы топчутся под стенами сколько хотят. Как сожрут провиант, так и уйдут. Оброк в деревнях собран, а на том, что осталось, не разживешься. Чего не нашли хуридские сборщики, того чужеземцам ввек не отыскать. А там, глядишь, и войска из столицы подойдут.

Так размышляли воинствующие монахи, но город их оптимизма не разделял. Поскольку уже с полудня начались по домам обыски. Забирали еду, забирали парней помоложе - в ополчение. Лица же у солдат, шаривших по домам, были мрачные. Поскольку пайку им урезали, а отнятый провиант велено свозить в кладовые обиталища. И ничего не припрячешь. Заметит монах-командир - вмиг повиснешь головой вниз.

Сожри-Всё обыска не боялся. Поскольку узнал о нем загодя и побеспокоился, чтобы обыскивали его дом уже прикормленные монахи. Но все это ни ему, ни прочим "повязкам" совсем не нравилось. А Сожри-Всё не тот человек, который спокойно терпит. Поэтому в середине ночной стражи к западным воротам Кариомера подъехали шестеро в одеяниях воинствующих монахов. Караул, вопреки обыкновению, бодрствовал, все до единого. Первый день осады как-никак. Даже в привратных башнях не пьянствовали, а старательно пялились вниз. Ничего, впрочем, не видели, поскольку ночь выдалась облачная. Командовавший караулом монах вышел с важностью. Но когда вновь прибывший сунул ему под нос левую руку с перстнем Отца-Взымателя на среднем пальце, гонор с начальника караула враз слетел. "Отец-Взыматель" и сопровождавшие его проследовали в помещение. Спустя несколько минут туда же вызвали обоих десятников. Еще через десять минут четверо монахов сменили стражу на привратных башнях, а еще через полчаса западные ворота с омерзительным скрипом распахнулись, а за воротами уже ждала наготове отборная тысяча Береговой Стражи Конга во главе со светлорожденным Данилом. Предусмотрительный Сожри-Всё заранее спустил со стены одного из своих. Передать Демону: добро пожаловать в Кариомер.

Сорокатысячная армия Повелителя Эдзама пересекла границу Гурама. Насчет границы, впрочем, не совсем точно. "Граница" - это почти двадцать миль мертвого песка, затем еще пятьдесят миль почти бесплодной холмистой степи. Все это принадлежало Гураму, но даже в степи большую часть года было слишком мало воды для стад. О пустыне же и говорить нечего. Поэтому под границей подразумевалась река Бахута: в это время года не река вовсе, а мутный ручеек в четверть локтя глубиной. Всю воду "съедали" оросительные каналы. Войско Эдзама прошло через Бахуту, буквально "не замочив животов пардов", как писали в старинных книгах. Никто эдзакам не препятствовал. Простонародье разбегалось, унося все ценное. Главным образом собственные жизни. Парды срывали спелые персики с нависающих над дорогой веток, всадники, привстав на стременах, оглядывали опустевшие сады, скучали: где же враг?

Враг был на западе. Владыка Владык Гурама и Повелитель Эдзама всего три года назад подписали мир "Вечный и Нерушимый". Но недавно достойнейший Биорк Эйриксон попросил Повелителя "дернуть быка за хвост". Повелитель же называл Биорка другом, а писано Фархи Праведным: "Высшее для воина - Истина, ниже Истины - друг".

Неужели Повелитель откажет другу ради какой-то бумаги?

Владыка владык рассуждал иначе. Собственно, он вообще потерял способность рассуждать - от ярости. Рейдеры его разбиты конгаями. Флот уничтожен. Магией. Хотя именно маги обещали ему победу. Владыка владык гневался и не стеснялся в выражениях. Алчущие слушали, склонив головы. Каждый из них мог бы одним движением пальца обратить в прах ничтожного человечка. Но терпел. Конг потерян. Хурида, скорее всего, тоже. В Империи происходит непонятное, но ясно уже: мятеж в Тайдуане провалился, еще не начавшись. И, главное, непонятно, куда делись собратья, обретшие Желаемое. Кто обрушился на них там, в небе Конга? Неужели вмешались боги? Страх глодал Алчущих и поэтому слушали они Владыку владык так, словно были его подданными. А Владыка владык как раз добрался до Эдзама - и брань в адрес презревшего договор эдзака изощренностью превзошла возможное. Наконец один из Алчущих не выдержал и вытянул палец. И Владыка умолк. Верней, он продолжал шевелить губами, но звуки куда-то пропали.

- Довольно, - произнес Алчущий. - Эдзаков мы от Хушена отведем. Но с Конгом тебе придется управиться самому.

Владыка владык перестал шевелить губами и удивленно воззрился на мага. Чародей усмехнулся.

- Дурная новость для тебя, - сказал он. - Боевой флот Конга идет к Хушену.

К сожалению, это была дурная новость не только для гурамиди, но и для Алчущих. Они опасались, что к Гураму движется кое-что кроме флота.

Глава шестая

- Теперь этот дом - твой, - сказал Данил.

- Да.

В голосе Ниминоа звучала печаль. Ободранные стены, засохшие растения, вывернутые половицы.

- Прости, - Ниминоа повернулась к Турфангу. - В этом доме мне стыдно принимать гостей.

Конгай поглядел на нее задумчиво, потом перевел взгляд на Данила и лукаво улыбнулся:

- Ставлю шесть золотых против трех, что через три часа приведу его в пристойный вид!

- Принято, - кивнул Данил. - Всегда мечтал посмотреть, как чародейство используют на что-то полезное.

- Ха! - воскликнул Турфанг. - Если бы ты знал, что, значит, быть Верховным жрецом Быкоглавого в притоне бездельников, именуемом "Кесанский храм Тура", тогда ты понял бы, что такое настоящее чародейство! Благородная госпожа! - он отвесил учтивый поклон Ниминоа, но девушка уже слишком хорошо его знала, чтобы принимать всерьез. - Благородная госпожа, прошу вас и вашего благородного жениха удалиться на оговоренные три часа. В противном случае моя магия бессильна!

Улицы уже почти очистили от трупов. На рыночной площади болтались на перекладинах упитанные туши лидеров Кариомерского Братства. Некоторых повесили уже мертвыми: монахи бились отчаянно, знали, что их ждет. Горожане поспешно уступали дорогу, жались к стенам, стараясь держаться подальше от боевых пардов. Ниминоа вот уже несколько дней, как пересела с обычного зверя на гурамского хомети, большеголового, длинногривого, с жесткой щетиной на лапах. На взгляд Данила, хомети слишком тяжелы и упрямы, но боевые качества их выше всяких похвал. Тем более что грива и щетина прекрасно защищают от клыков и стали. Что же до упрямства, тут пришел на помощь Турфанг - показал Ниминоа, как чародею следует управляться с животными. Какой-то час - и пард стал так послушен, словно Ними вырастила его из месячного толстолапого котенка.

Дважды навстречу попадались конгайские патрули. Воины Береговой Стражи разъезжали по улицам Кариомера с той же невозмутимостью, с какой ехали бы над берегом моря Зур. Парни в черных повязках, которые выполняли примерно ту же работу, держались не столь уверенно, хотя это был их родной город. Может, потому, что конгаи сидели в высоких седлах, облаченные в отличные доспехи, а ребята Сожри-Всё топали пешком и вооружены были обычными дубинками. Хотя нет, кое-кто уже обзавелся оружием поприличней. Впрочем, и те и другие с одинаковым почтением приветствовали Данила и Ниминоа, хотя конгаи салютовали своему командиру, светлорожденному Империи, и его невесте, а черноповязочники - Демону и дочери купца Гривуша. Надо сказать, приветствовали их не только бойцы, но и простые горожане. Утром полгорода собралось поглядеть, как вешают монахов. Когда перевернулась вверх ногами туша Отца-Наставника Круна, вместе с ней перевернулась вся жизнь хуридитов. Небо и земля поменялись местами. Хотя, может быть, они просто вернулись на свои места.

Но Брат-Хранитель Дорманож думал иначе. И Алчущий Силы из Тайдуана Унгат тоже думал иначе. И двадцать тысяч воинствующих монахов, превосходно вооруженных, на отлично вымуштрованных боевых пардах, ядро армии Хуриды - тоже думали иначе. И были уверены: Хурида принадлежит им, поскольку такова воля Величайшего.

Брат-Хранитель Дорманож, хоть и не получил вожделенного звания Отца-Управителя, но и не был наказан за то, что упустил северян. И прощен он был благодаря колдуну. Дорманож и помыслить не мог, что увидит ненавистного чародея рядом с самим Наисвятейшим. Но - увидел. Более того, именно Алчущий попросил назначить Дорманожа командующим Восточной армией Святого Братства. И Наисвятейший согласился!

И вот теперь Дорманож ведет пылающих праведным гневом воинов Величайшего, а впереди скользит по дороге тень дракона, несущего на шее самого настоящего колдуна. Впрочем, Дорманож не отказался бы от помощи Алчущего, даже если бы мог. И он очень надеялся, что кто-нибудь, подобный Унгату, сопровождает и Западную армию, брошенную против вторгшихся урнгриа. Сам Дорманож еще не сталкивался с горными демонами, но о том, что они творили в прошлый раз, наслушался достаточно. Ничего! Величайший стоит за спиной каждого воинствующего монаха и крепит десницу каждого воина Святого Братства. Неверующие будут уничтожены. И в Хуриде, и вне ее. И сбудется по слову святого Туска: "Вот Мир - и он ваш! По воле Величайшего!"

- Чудо... - прошептала Ниминоа. Глаза ее блестели. Мебель, ковры, даже горшки с цветами - все, как было прежде. Турфанг сиял, Ниминоа вдруг сорвалась с места, легко, как девочка, подбежала к конгаю, обняла, прижалась лбом к его груди.

- Спасибо...

Турфанг ласково погладил ее по густым волосам.

- Не внушай ложных надежд старому жрецу, - сказал он. - Не то я забуду, что ты невеста самого Данила Руса!

Ниминоа отстранилась, посмотрела на Турфанга и звонко рассмеялась.

- Три золотых, - напомнил Данилу жрец Тура, усмехнувшись.

Светлорожденный развязал кошелек и демонстративно вручил победителю его выигрыш. Турфанг позвенел монетками... и передал их Ниминоа.

- Милая, - произнес он, - купи своему благо родному жениху приличную одежду. А то он ходит, как оборванец омбамту!

Данил невольно взглянул на свои штаны... и убедился, что Турфанг прав. Вот поганец! Но Данил не обиделся. Честь воина не в том, чтобы обижаться на шутки друзей, а в том, чтобы лишать врагов возможности шутить.

- А теперь, - сказал Турфанг, - не пора ли, благородная хозяйка, угостить нас ужином?

- Ужином? - смутилась Ниминоа. - Но я...

- Прекрасная хозяйка, разве я не обещал вернуть дому прежний вид? - Турфанг подмигнул Данилу. - Разумеется, я позаботился не только о коврах, но и о поваре. Тем более что сам собираюсь пожить здесь немного, если позволишь.

- Гони его! - потребовал Данил. - Он слишком беспокойный гость.

- Ты прав, - согласилась Ниминоа. - Прости, Турфанг, но я не могу спорить с будущим мужем. Мы будем твоими гостями!

- Как скажешь, - охотно согласился жрец Тура, хлопнул в ладоши и велел подавать обед.

Ниминоа глядела на него с восхищением. Она не знала, что Турфанг, настоящий маг, помог ей забыть о том, что делали с ней в пыточном подвале крепости Ангбион. Но эта помощь не была хитростью. Жрец Быкоглавого лишь по необходимости становится жестоким. Воля Тура в том, чтобы все, кто ему служит, радовались жизни, словно им дарована вечная юность, а зло в Мире - лишь случайная тень.

- Какая у тебя нежная кожа... - прошептала Ниминоа и потерлась щекой о плечо Данила.

- Твоя - нежнее, - светлорожденный коснулся ее груди. - Хочешь еще?

- Нет, нет, мне хватит. Это может повредить ребенку... ох, прости!

- За что?

- Но... это же не твой ребенок...

- Это сын моего друга, это ведь будет мальчик, моя волшебница?

- Турфанг сказал: мальчик. Я еще не умею узнавать такие вещи.

- А что умеешь?

Ниминоа привстала, упираясь ладонями в его грудь, поглядела сверху вниз, встряхнула головой, улыбнулась:

- Оу! Кое-что я уже могу!

Данил протянул руку, запустил пальцы в груду ее спутанных волос:

- Что же?

- А вот! - Ниминоа припала к нему, прижалась губами к животу Данила... и живой огонь потек внутрь его тела.

Растворяющее пламя, ласкающее, трогающее кончик каждого нерва, растекающееся вверх и вниз, словно десятки женских рук, скользящих по коже... И под кожей. Внутри. Данил зажмурил глаза и стиснул зубы. Наслаждение было неописуемо и почти непереносимо. Горла и чресл огонь достиг одновременно. Данил задыхался. Он закричал. Огонь поглотил его целиком...