Чтение 18–й страницы книги ~Раз герой, два герой...~

- Брось! - заорал Шах.

- Что? - недоуменно отозвался имперец.

- Вертел свой! - удачным выпадом Шах заставил еще одного храмовника сверзиться вниз, на этот раз сквозь перила.

- Простите, - начал было паренек, - достопочтенный, но...

- А-а, ктрегуруп трехнедельный! - простонал Шах, выдирая подпорку из уцелевшей части перил. - Смотри!

Он шагнул назад, разворачиваясь в полете, и два туманных веера в его руках простучали четкое - т-т-тр-ам! - по головам трех ближайших атакующих.

- Держи, - скомандовал Шах, протягивая подпорку озадаченному имперцу. - И прикрывай мой зад!

- Па-азвольте, - снова завел свою песню имперец, но в этот момент трое оставшихся Рыцарей Храма пошли в атаку, и Шаху стало не до него.

Храмовники атаковали по всем правилам классической военной науки - один, самый массивный из оставшейся троицы, вооруженный длинным "пламенным" двуручником, наступал по лестнице, а его более мелкие товарищи, повиснув на перилах, пытались осуществить фланговый охват.

Подобная тактика частенько приводила Орден к победе, но случались и поражения. Например, в битве при Мишле, в год 21-й Командорства Арейкуса Пятого, узурпатор Обрин не стал дожидаться, пока его наскоро слепленное из мобилизованных крестьян и мелких наемных отрядов и вдобавок уступающее силам Ордена по численности войско стиснут железные клещи тяжелой кавалерии. Воспользовавшись тем, что Арейкус и его приближенные не сумели правильно оценить значение расположенного посреди поля холма Трех Костей, а также прошедшего накануне дождя, Обрин - что полностью противоречило всем канонам орденской военной мысли - сам перешел в атаку. Воодушевленная нехитрой магией и столь же нехитрой демагогией узурпатора толпа крестьян заставила потесниться орденский центр, а затем со склонов холма на увязающую в раскисшей земле рыцарскую конницу начали сыпаться арбалетные болты наемников-гномов... Довершила же разгром, от которого Орден оправлялся на протяжении последующих пяти десятков лет, атака стаи каменных горгулий.

Видимо, не все уроки идут впрок. Точно так же, как и их далекие предшественники, троица храмовников оказалась совсем не готова к тому, что Шах вместо того, чтобы покорно дожидаться своей участи - быть проткнутым тремя мечами одновременно, - упадет на ступеньки, вытянув при этом руку с дубинкой как можно дальше вперед.

Наступавший по лестнице Рыцарь Храма был облачен в форменную накидку и шелковые панталоны, которые при всех присущих им удобствах оказались не совсем соответствующими сложившимся обстоятельствам - у них напрочь отсутствовало бронирование даже жизненно важных мест. А именно такое место задел, опускаясь, наконечник шаховой дубинки, враз сузив воспринимаемый храмовником мир до области чуть ниже живота.

Продолжая свой полет, дубинка стукнулась о ступеньки ровно посредине между сапогами рыцаря. Затем Шах, подтянувшись на свободной руке, резко дернул дубинкой вбок... и согнувшийся Рыцарь Храма рухнул поперек лестницы.

Ноги его при этом смели очередной участок многострадальных перил - вместе с цеплявшимся за них правофланговым. Перила же слева устояли - удар по ним был нанесен сверху вниз, лбом, а главное, на его пути оказались пальцы рыцаря, обходившего Шаха слева.

Этот храмовник оказался самым упорным - дико взвизгнув, он выронил меч, освободив таким образом вторую - пока еще здоровую - руку, и попытался зацепиться ею. Однако Шах уже успел подняться... и поднять дубинку.

- Пожалуй, - сказал юный герой, заботливо проводя рукой по шероховатому дереву, - я нареку тебя Пальцедробилкой!

Тупой звон позади заставил героя обернуться. Его случайный напарник медленно откидывался назад, с блаженной улыбкой прижимая к груди левой рукой - правой он продолжал хвататься за шпагу - здоровенную чугунную сковородку.

- Грушш Маррум! - припомнив Шоновы уроки Старой Речи, выругался Шах, ударом сапога отправляя на головы наступавших не в меру прыгучего карлика в фиолетовой мантии. - Арабакурак!

Следом за карликом отправилась в обратный путь и сковородка. В следующий миг чуткие уши юного героя уловили в общей какофонии драки близкий треск...

Впоследствии Шах неоднократно пытался найти в своих дальнейших действиях хоть сколь-нибудь рациональное зерно - и каждый раз безуспешно.

Самым естественным поступком в данной ситуации был бы немедленный прыжок - благо от спасительной галерейки его отделяло всего лишь пять ступеней - расстояние, вполне преодолимое хорошим героическим прыгом. Вместо этого Шах отбросил Пальцедробилку, наклонился, схватил незадачливого имперца за воротник камзола и только после этого бросился вверх по лестнице.

Это его деяние настолько озадачило штурмующих, что они бросились вдогонку лишь три вздоха спустя - срок весьма малый, но в данном случае оказавшийся решающим - именно столько времени ушло у лестницы на то, чтобы сломаться.

Прозвучавший при этом вопль ужаса привел имперца в чувство.

- А-а... что это было?

- Твоя погибель, - мрачно пошутил Шах, оглядываясь по сторонам. Пока что ничего из происходящего вокруг не угрожало им непосредственно. Упавшая лестница отрезала путь для сражавшихся внизу, а из находившихся к моменту начала на втором этаже, похоже, в драке пожелали поучаствовать лишь давешние храмовники.

- Пошли, - скомандовал Шах, рывком приподнимая имперца с досок. - Будем выбираться отсюда.

- Постойте, - слабо запротестовал спасаемый. - Я должен найти Хюлла.

- Кому ты должен?

- Хюлл, мой слуга. Он, - паренек взглянул на кипящую внизу битву и упавшим голосом добавил: - где-то там. Я должен помочь ему.

- Ты сначала себе-то толком помоги, - сказал Шах. - Значит, так... по моему сигналу бросаемся к двери. Пригнувшись и так быстро, как только сможешь, - ждать не буду!

- Но...

- Пошли!

Как выяснилось, выполнять приказы имперец все же умел. Он даже успел проскочить в дверь, прежде чем Шах захлопнул ее и задвинул засов. В следующее мгновение дверь содрогнулась от страшного удара снаружи.

- Гоблин! - с видом знатока прокомментировал Шах, прислушался к доносящимся из-за двери звукам и, подумав, добавил: - Или кусок стойки.

- И что, - имперец, похоже, начал приходить в себя, - вы планируете предпринять в дальнейшем?

- Не надо, - поморщился Шах, - употреблять при мне это слово.

- Какое?

- План. Кстати, меня зовут Шах из Дудинок.

- Хорин Лагорио, сенье Дома Пенных Волн, - имперец попытался пожать протянутую Шахом руку и с удивлением обнаружил, что все еще продолжает судорожно сжимать рукоять шпаги. К рукояти прилагался полувершковый обломок клинка.

- Светлые Боги... моя шпага... моя Белая Молния...

- Эльфийская работа? - участливо осведомился Шах.

- Д-да.

- Тады понятно. На будущее, - заметил герой, - можешь учесть, что эльфийское оружие хорошо для парадов... ну и девкам голову кружить. Слишком много красоты - узор и все такое. Для честной рубки, - Шах ткнул пальцем за плечо, над которым маячила рукоять его собственного меча, - нет ничего лучше хорошей гномьей стали. Она хоть и выглядит не так здорово, но зато ей не в пример сподручнее пластать напополам.

- Это был подарок отца, - пробормотал паренек, - фамильная реликвия.

- Значит, идиотом был не ты, - сказал Шах, - а тот из твоих почтенных предков, кто отвалил за эту троллью зубочистку ее тройной вес в золоте.

- Может, еще удастся что-то сделать...

- Ты и этим огрызком, Хурин Сенье, - фыркнул Шах, - можешь наворотить немало. Спрятать в ножны, вогнать в потолок или себе в зад - и при этом не стоять столбом!

- Хорин, - поправил Шаха имперец, следуя первому из высказанных героем советов. - А сенье - это титул.

- Не силен я в этих ваших имперских тонкостях, - отозвался Шах, приглядываясь к замку ближайшей двери. Замок выглядел хлипко... что и подтвердилось, когда сапог героя распахнул дверь.

- Ближайшей аналогией, - начал Хорин, следуя за Шахом, - является титул наследного при... прошу прощения за причиненное беспокойство, досточтимая госпожа, - эта фраза адресовалось пытавшейся - не очень успешно - прикрыться простыней девчушке на кровати. При виде вышибаемой двери она, видимо, приготовилась завопить, но, разглядев вломившихся, отчего-то изменила свое решение и, призывно улыбнувшись, позволила простыне окончательно сползти вниз.

- Имя у тебя, наверное, такое красивое, как и ты, - задумчиво произнес Шах, поднимая с пола рыцарский шлем.

- ...наследного принца. А имя свое я тебе только что на...

- Отзываюсь на Жасмин, - одновременно с Хорином промурлыкала девчушка. - А тебя, красавчик?

- Потом скажу, - пообещал Шах, с размаху запуская шлем в узенькое оконце. - Когда вернусь.

- Все вы так, - разочарованно вздохнула Жасмин, - обещаете.

- У нас, героев, - гордо произнес Шах, протискиваясь в окно, - слова с делами не расходятся. Мы... а-а, ктрегуруп! - Последние слова героя растворились в грохоте срывающейся черепицы.

- Клянусь, уважаемая, я ни в коей мере... - срывающимся голосом начал было говорить Хорин, но его слова были прерваны воплем с улицы: - Ползи сюда, пока сено не уехало!

* * *

Шах и спасенный им имперец были очень похожи внешне. Оба они были примерно одного роста, возраста и телосложения, темноволосые и синеглазые. Отдаленно схожими были даже черты лица - и на этом всякое сходство между юношами заканчивалось.

Даже в своем нынешнем, слегка потрепанном состоянии каждая деталь костюма Хорина не просто свидетельствовала, а прямо-таки вопила о высоком имперском статусе своего обладателя. Черный бархатный камзол с алыми отворотами, тремя рядами сверкающих пуговиц и шестью рядами серебряных заклепок отлично сочетался с черной же рубашкой из тончайшего "паучьего" шелка и белым шейным платком, старательно вывязанным затейливым бантом. Костюму вторили тонкие пальцы рук, унизанные тяжелыми перстнями, аристократическая бледность, манера изгибать подведенную тушью бровь и периодическое - особенно при волнении - проглатывание окончаний. Одним словом, Хорин Лагорио был наиподлиннейшим дворянином Забугорной Империи от приглаженных воском волос на макушке до начищенных до блеска модных, с квадратными носками ботфортов.

В противоположность ему главным достоинством куртки Шаха была практичность и умение сливаться цветом с окружающей местностью - обычно таковой являлась дорожная пыль. Этому способствовали имеющиеся на ней многочисленные пятна, как темные - от крови и вина, так и светлые - от самых разнообразных причин. Руки у юного героя могли похвалиться лишь расплющенными костяшками пальцев да многочисленными мозолями, обветренное лицо наискось перечеркивал свежий шрам. Шах получил его две недели назад, отражая - вместе с шестью другими охранниками и, разумеется, Шоном - разбойничье нападение на купеческий караван. Нападавшая банда насчитывала в своем составе две дюжины рыл - преимущественно людей и гоблинов - и именно гоблина Шах попытался догнать, когда уцелевшие разбойники бросились наутек. В ходе погони он споткнулся о корень, падая, напоролся на сучок - и теперь никак не мог найти время сходить к Целителю.

Однако же чудо свершилось, и сотворили его всего лишь три бутылки старого фалернского, названные Шахом в ответ на вопрос: "Чем я обязан вам... уважаемый?"

Будучи заданным в Забугорной, этот вопрос предполагал - и Хорин отлично знал об этом, - что простолюдин, милостью богов удостоившийся чести поспособствовать какому-либо начинанию благородного господина, должен немедленно рассыпаться в извинениях за столь вопиющую бестактность.

Чего Хорин не знал и даже не предполагал, так это того, что его спасителю неведомо само понятие "такт".

Сотворенное же вином чудо заключалось в том, что спустя час оба юноши, сидя за столом в питейне "Старая пчелка", уже давно обращались друг к другу исключительно на "ты", глядя при этом - немного помутненным взором - на собутыльника, словно на внезапно обретенного брата.

- И тогда я, ик, выхватил свой меч и разрубил этого нетопыря. - Шах попытался наглядно проиллюстрировать свои слова посредством указательного пальца и кружившей над столом мухи, но сумел лишь опрокинуть стакан. Стакан был пустой.

- А остальные? - осведомился Хорин, в очередной раз роняя страшно потяжелевшую за последний час голову на локоть.

- Какие, ик, остальные? - искренне удивился Шах.

- Т-ты говорил, - промычал имперец, - что на тебя нападало пять зомби, три пещерных нетопыря, один брюхач и один крабокрыл. Ты рассказал, как расправился с четырьмя зомби, тремя пещерными нетопырями и одним крабокрылом. Один зомби и один брюхач должны были остаться. Вот. Я с-считал. Оч-чень внимательно с-считал.

- Неужели? - озадаченно отозвался Шах. - Странно. Куда же они делись? Я помню... или не помню. Не, брюхача я, ик, точно убил. Подождал, пока он замахнется дубиной, всадил меч ему в брюхо и повернул. Три раза.

- А зомби?

- Не помню, - честно сознался герой. - Наверно, тоже убил. Что-то же с ним должно было статься? Верно? Ну а раз я здесь, значит, они... того.

- Логично, - булькнул Хорин и закрыл глаза.

- Эй, - потряс его Шах. - Ты чего? Не вздумай заснуть! Я тебя никуда тащить не собираюсь... мне бы самому уйти.

- Оставь меня, Хюлл, - вяло отмахнулся имперец. - Не зуди над ухом. Я прошел испытание в Саду Лепестков и теперь могу невозбранно ходить по вечерам за пределами замка.

- Да броди ты, ик, хоть всю ночь напролет. Тока не засыпай.

- Хюлл, уйди.

- Хюлла здесь нет! - перегнувшись через стол, проорал Шах в ухо имперцу. - Здесь только я!

- А ты, - Хорин сумел разлепить один глаз и теперь отчаянно пытался сфокусировать его на чем-нибудь, кроме стоящей перед ним бутылки, - кто такой? А-а, это ты, Шах. А где Хюлл? Где мой старый добрый Хюлл?

- Понятия не имею.

- Как же... Хюлл! - Сонливость внезапно покинула имперца, прихватив с собой добрую треть наполнявших его голову винных паров. - Я должен найти его.

- Сидеть! - промычал Шах, мертвой хваткой вцепляясь в плечо начавшему было вскакивать Хорину и вынуждая того упасть обратно за стол. - Н-не тарапися!

- Но я должен бежать!

- Сначала, - неожиданно четким голосом сказал Шах, - ты должен расплатиться за вторую бутылку. Эй, хозяин!

- А потом, - с надеждой осведомился Хорин, - можно бежать?

- Можно, - кивнул Шах. - Но не бежать. Идти. Дам вдвоем. В смысле, нам вдвоем. Или ползти. Смотря, что будет лучше получаться.

- А куда?

- Хороший вопрос, - озадаченно нахмурился Шах. - Не знаю. Но! Главное сейчас для нас - суметь пойти, а куда - это уже второстепенное. Ведь, если мы выйдем отсюда, то куда-то же должны прийти?

- Логично, - кивнул Хорин, роняя на стол новенький томас.

Свежеотчеканенная монетка тут же скрылась в пухлой ладошке подоспевшего хозяина. Последний даже успел развернуться, прежде чем Шах, выпустив Хорина, заграбастал его за завязку передника.

- Стоять! - На этот раз в голосе героя не было слышно никаких признаков опьянения, зато явственно звенел металл. - А ты сиди! - рявкнул он на попытавшегося было воспользоваться предоставленной свободой Хорина.

- Что вам угодно? - пискнул хозяин.

- Сдачу нам угодно, любезнейший, - сказал Шах.

- Как раз за ней я и спешил, достопочтеннейший, - пропищал хозяин. - Богами клянусь... Рогулисом и хвостатым Ййо... здоровьем обеих дочек. У меня просто не нашлось при себе...

- Иди. - Шах разжал пальцы и, задумчиво глядя вслед улепетывающему хозяину, добавил: - Успеешь - твое счастье, ну а нет...

- К чему он должен успеть? - поинтересовался Хорин.

- К тому, что я здесь все разнесу вдребезги пополам, - весело отозвался Шах. - Ну что, попробуем встать?

В течение следующих десяти минут достопочтенные плешийградские обыватели могли наблюдать на одной из улиц своего города достаточно редкое по меркам Запустенья - да и Забугорной империи - зрелище. Два юноши, один из которых, вне всякого сомнения, был подлинным имперским дворянином, а второй - не менее явным героем, обнявшись, медленно брели в сторону городской ратуши. Зигзаги, которые они при этом выписывали, наводили на мысль, что, возможно, в подобном состоянии разумнее избирать направлением движение, перпендикулярное желаемому.

Впрочем, ушли они недалеко.

* * *

Проснувшись следующим утром, Шах решил, что он находится в борделе.

Только в подобном заведении ему до сих пор приходилось видеть огромную кровать, застеленную снежно-белой простыней, набитые мягчайшим пухом подушки и зеркало, в котором помещались плечи, а не фрагмент небритой физиономии.

Однако полностью принять эту версию герою препятствовали два факта. А именно - он валялся на вышеописанной кровати полностью - включая даже сапоги! - одетый. Вторым же фактом являлся безмятежно спящий рядом имперец, который никак не подходил под категорию обслуживающего персонала.

Одежда имперца показалась Шаху смутно знакомой.

Не желая лишний раз напрягать свою и без того жутко страдающую голову, герой сграбастал своего соседа за волосы и развернул лицом к себе.

- Ш-шах?

- А-а, - разочарованно сказал Шах, роняя имперца обратно в глубь подушки. - Хорин.

Ситуация с соседом была прояснена. Загадкой, правда, оставалась одежда, но - при наличии соответствующего желания - ей также можно было найти объяснение. Например, что впавших в сон клиентов решили не беспокоить до тех пор, пока они не обретут возможность воспользоваться затребованными услугами.

Шах очень медленно и осторожно сел. Затем еще более осторожно встал, качнулся к стене и, старательно придерживаясь за все попадающиеся по дороге предметы, побрел к зеркалу.

Зеркало было хорошее. Правда, при первом взгляде в него рука Шаха рванулась к рукояти меча, дабы рассечь пополам изготовившегося к атаке зомби, но, во-первых, на привычном - за плечом - месте меча не обнаружилось, а во-вторых, Шах все же сумел опознать собственную куртку.

Кроме того, мрачно отметил герой, вглядываясь в отмеченное тяжким похмельем лицо, большинство встречавшихся ему до сих пор зомби выглядели не в пример лучше.

Три бутылки старого фалернского к таким прискорбным последствиям привести не могли - это Шах осознавал даже в своем нынешнем тягостном состоянии. Еще раз приглядевшись к отражению, герой выбрал на куртке пятно посвежее и принюхался.

Пятно пахло спотыкаловкой. Воспоминания самого Шаха обрывались на выходе из "Старой пчелки", но, поскольку в уважающих себя заведениях, к которым, вне всякого сомнения, относился приютивший их бордель, спотыкаловку не держали, пятно неопровержимо свидетельствовало о том, что после питейни они... продолжили.

Скрипнула отпираемая дверь. Шах осторожно - к головной боли добавились ноющие мышцы шеи - покосился в ту сторону и с трудом сдержал разочарованный вздох.

Вместо соблазнительной полуодетой красотки в комнату просочился благообразный дедок в светло-желтом сюртуке. Дедок тащил большую жестяную миску, из которой выглядывал край пушистого полотенца.

- А-а... эта... - хрипло осведомился Шах, - девки где?

Дедок уставился на него с таким ужасом, что Шах немедленно обернулся обратно к зеркалу.

- К-какие д-девки, благородный господин?

- Ну... эта... - не обнаружив на своем лице существенных изменений, Шах облегченно вздохнул и решил приписать ужас дедка недостаточно близкому знакомству с восставшими мертвецами. - Мы ведь в борделе?

- Да сохранят Нас Светлые Боги, - охнул дедок. - Что ж это вы такое, благородный господин, говорите. Ни в каком мы, ни в этом... непотребственном заведении, а в самом что ни на есть лучшем постоялом дворе, который только сыскался в этом городишке, в лучшей его комнате.

- Хю-юлл!

- Да, мой господин. - Дедок с поразившей Шаха прытью подскочил к кровати. - Я здесь. Старый добрый Хюлл, который нянчил вас вот этими самыми руками...

- Хю-юлл! Мне... так плохо!

- Сейчас-сейчас, мой господин, - забормотал дедок, доставая полотенце. - Я принес вам целебную примочку...

- Лучше б ты эля догадался принести, старый пень, - простонал Шах, падая на кровать. - Волосы седые, а мозгов, как у тролля.

- Да что ж это вы такое, бла...

- А еще лучше, - тоскливо вздохнул Шах, - если бы мы и впрямь в борделе оказались. Уж там-то нас бы враз без всякой магии воскресили.

Красный от возмущения Хюлл с укором уставился на своего господина, но Хорин был слишком озабочен состоянием собственной головы, чтобы обращать внимание на что-то происходящее вокруг.

- Интересно, - задумчиво сказал Шах, изучая болтающийся перед его лицом золотистый бархатный шнур с пушистой кисточкой на конце. - Что будет, если я за него дерну? А, Хорин?

Лагорио тихо застонал и приоткрыл один глаз.

- Этот, ой... горничный придет, - предположил он, - ой-ой-ой, как больно!

- Мой господин, лягте, примочка...

- У-уйди прочь!

- Интересно, - продолжил вслух размышлять Шах, - может, так и за элем будет кого сгонять. Ну-ка...

Первый рывок за шнур не возымел ровно никаких последствий. Подождав пару вздохов, Шах дернул еще раз - и оказался погребен под алой шуршащей волной.

- Прости...

- Ну все, - пробормотал герой, выпутываясь из шторы. - С меня хватит!

- Ты куда?

- К ближайшей бочке с элем, - огрызнулся Шах, вытаскивая из-под кровати ножны.

- А потом?

- Потом гном с овсом! Не всем, - раздраженно добавил герой, - обед валится с неба по первому слову. Некоторым приходится за ним здорово побегать.

- Но, - растерянно произнес Хорин. - Я думал... мне показалось... что между нами вчера возникли отношения... вполне дружеские... Хюлл, отстань!

- А хоть бы и так. Ты в честь этого будешь меня кормить?

- Нет, но...

- Счастливо оставаться!

- Постой! - крикнул Хорин в спину скрывающемуся за дверью Шаху и тут же, со стоном схватившись за виски, рухнул на подушку.