Чтение 26–й страницы книги ~Лилипут~

- Фредди, - тихо позвал Дэнни. - Фредди, я хочу тебе кое-что рассказать! - Дэнни долго колебался, прежде чем начать наконец этот разговор. До среды он не был близко знаком с Фредди Гринэмом. Встречаясь в школе в кругу ребят, они кивком головы здоровались друг с другом - и только. Никаких отдельных разговоров у них никогда не было. Но чрезвычайные обстоятельства обладают свойством очень быстро сближать людей, особенно когда они находятся в одинаковом положении. К полудню Дэнни уже казалось, что он знает Фредди давным-давно. Бесконечно долгие часы вынужденного заточения они коротали вдвоем, занимаясь в основном тем, что вспоминали разные случаи из своей школьной жизни. По словам Фредди, ему было очень жаль, что мать Дэнни умерла в таком молодом возрасте от какой-то таинственной болезни. "Да я знаю, черт возьми, что это за болезнь!" - хотелось крикнуть Дэнни, но он промолчал. Когда Фредди спросил, где его отец, Дэнни сказал неправду:

- Он... поехал в Манчестер... ему сегодня очень рано нужно было на работу.

- Не переживай, Дэнни, - сказал Гринэм. - Может, он... еще жив.

- Да, может быть, - тихо согласился Шилдс, с трудом сдерживая слезы.

Как бы то ни было, Дэнни был благодарен судьбе за то, что в аптеке оказался Фредди. Это помогало не только отвлечься (стоны отца и шум льющейся крови все продолжали звучать в ушах у мальчика), но и как-то коротать время, которое, казалось, растягивалось все больше и больше. Пожалуй, это и было самое трудное - сидеть и ждать, ждать неизвестно чего, ведь будущее не сулило ничего хорошего. В течение дня в аптеку поступали невеселые вести. Сначала пропала связь с шерифом, с братьями Стронгбоу и другими людьми, посланными на городские окраины. Поговаривали, что доктор Лок, посоветовавшись с несколькими людьми из муниципалитета, решил никого не посылать, чтобы выяснить, почему пропала связь. Впрочем, он нашел бы не больше одного-двух добровольцев; никто не желал ехать навстречу неизвестности, словно в преисподнюю. Да и потом, вполне возможно, что кто-нибудь из этих людей появится сам - надо просто подождать. Кто-то ведь должен остаться в живых и вернуться в центр. Настал вечер, а от шерифа по-прежнему не было никаких известий. Медэксперт безуспешно продолжал вызывать Манчестер, позволяя себе лишь коротенькие перерывы. Когда совсем стемнело, отсутствие Лоулесса и его людей добавило масла в разгоравшийся огонь паники. Последовала неприятная сцена, укрепившая желание Дэнни хоть на несколько часов вырваться из удушающей атмосферы аптеки.

- Что такое? - спросил Фредди.

- Ты же... видел, как... стрелял мистер Гарднер? - неуверенно спросил Дэнни, все еще колеблясь, говорить или нет.

- Да. Конечно видел, - осторожно ответил Фредди, ожидая, что за этим последует.

- Может, мне только кажется, а может, и нет, но... - Дэнни замялся.

Фредди придвинулся поближе, оглянулся вокруг, не слышит ли их кто, потом спросил:

- Что... тебе кажется?

- Фредди, мистер Гарднер... стрелял СКВОЗЬ окна. Понимаешь? У него все заперто, он в магазине. И оттуда стреляет. Как вылетают его пули из закрытого магазина?

- Не понял я ни черта, - несмело признался Гринэм.

- Пойдем, - пробормотал Дэнни. Увидев недоуменное лицо Фреда, он добавил: - К окну. Только потихоньку, а то нас не подпустят.

Они встали и не спеша, как бы ненароком направились к витрине, выходившей на Йорк-стрит. Дэнни был уверен, что любой из взрослых остановил бы их на полпути, если бы мистер Гарднер продолжал стрелять. Но выстрелы, к счастью, прекратились уже несколько часов назад. Когда мальчики оказались у края витрины, Дэнни вдруг стало очень страшно. Ему почему-то подумалось, что мистер Гарднер только и ждал этой оплошности. Он прячется за жалюзи с ружьем в руках, прижимая приклад к костлявому плечу, и специально перестал стрелять, чтобы посчитаться с этим мерзким мальчишкой. Дэнни даже почудилось его шипящее бормотание: "Это тебе за то, что ты так ни разу и не зашел в мой магазин, ни центика не потратил у меня. На, получи, жмот!" Дэнни вздрогнул.

- Что с тобой? - шепотом спросил Гринэм.

- Ничего, - выдохнул Дэнни. - Показалось. - Дэнни больно сглотнул, в животе заурчало, словно он не ел неделю. - Смотри. - Он кивнул головой на "Всякую всячину". - Никаких щелей; дверь, окна - все закрыто. Но он стреляет. Изнутри. Я не знаю, почему никто до сих пор этого не заметил, но мистер Гарднер стреляет изнутри в тех, кто снаружи, а стекла... целые.

- Ух ты черт! - воскликнул Фредди. Его глаза расширились.

- Теперь ты понял, что...

- Дэнни! - послышался окрик тети Берты. - Немедленно отойди от окна. Этот сумасшедший может выстрелить в тебя.

Дэнни не стал спорить. Он показал другу все, что хотел. Они уселись на холодный пол под витрины. Какая-то женщина подозрительно посмотрела на них, потом отвела взгляд.

- Ой, мамочки мои... - пробормотал Фредди. - Как же он это делает? - Он вопросительно смотрел на Дэнни.

Дэнни так и подмывало взять и рассказать ВСЕ, что он знал, но он пересилил себя. Это займет слишком много времени. Хотя времени у них хоть отбавляй, все равно рассказывать чересчур долго. Да Дэнни и не хотелось, чтобы кто-то (тем более Фред) узнал подоплеку происходящих событий; человек может просто свихнуться от всего этого! К тому же Фредди наверняка засыплет его вопросами, а на большинство из них Дэнни и сам не знает ответа. Вот почему он сказал только:

- Мой дом очень плохой. Все началось именно с него.

- Да, - согласился Гринэм. - В прошлом году в вашем доме Рори Тревор застрелил своих родителей и сестер.

Дэнни едва не добавил: "Только мать Рори убил не Рори. А Лилипут", - но опять промолчал.

Дэнни было тяжело держать груз этого ЗНАНИЯ на своих плечах, но он решил не перекладывать ни на кого эту ношу, доставшуюся по какой-то роковой случайности (а может, это и не случайность вовсе), понятной лишь Небесам. Мальчику казалось, что по мере того, как проходит час за часом, а он все сидит тут, в аптеке, тяжесть, давящая на него, увеличивается. Совсем недавно Дэнни понял, что ему свойственна склонность следовать своим чувствам. Они подхватывали его и несли, словно бурная горная речка, и Дэнни оставалось лишь полагаться на судьбу и надеяться на лучшее. Но что впереди? Дэнни хотелось выбраться отсюда, побыть какое-то время на свежем воздухе подальше от этого скопища угрюмых людей. "Они ДУМАЮТ, Дэнни, думают, их дрянные мозги РОЖДАЮТ дрянные МЫСЛИ. И это должно к чему-то привести". Но где-то в подсознании существовал (очень глубоко, под толстым слоем черт пугливого, робкого ребенка) другой Дэнни. Этот Дэнни не желал мириться с происходящим, и чувство возмущения, которое он, Дэнни, считал совершенно законным и справедливым, не давало сидеть сложа руки, но требовало что-то сделать, что-то придумать, на что-то решиться, а не ждать с покорностью... своего конца... К этому и идет! К этому все и идет! Этот Дэнни горел желанием что-то изменить; и, понимая, что его шансы малы, как сам Лилипут (если они вообще были), он точно так же понимал, что просто сидеть и ждать своей смерти нельзя. Он вдруг вспомнил то время, когда искал Лилипута. Оно, казалось, было в другой (предыдущей) жизни. А времена, когда еще жива была мать, вообще канули в бездну. Заглядывая в эту бездну, Дэнни с трудом мог различить очертания прошлого, когда все в их семье были живы. Маму он видел как будто сквозь дымку, и его охватывало такое чувство, будто она умерла, когда ему было года три, не больше. Он знает, что мама у него была, но это и все; более ни одного конкретного эпизода. То, что она иногда била его, казалось теперь мальчику чьим-то грубым обманом.

- Мама, - прошептал Дэнни. - Пусть бы ты меня била ВСЮ ЖИЗНЬ, лишь бы только оставалась жива. Я бы все отдал... Почему ты умерла? Неужели я во всем виноват?

Но мать отдалялась все дальше и дальше. Вскоре то же самое произойдет и с отцом. Но Дэнни не хотел этого. Ведь в той борьбе, которую он вел, его положение тоже было фактически безнадежно. Его до сих пор удивляло, даже поражало, почему Лилипут, прекрасно зная (впрочем, откуда он это знал - по-прежнему было выше понимания мальчика), что Дэнни ищет его (и отнюдь не для того, чтобы поболтать о бейсболе), не убил его в ПЕРВУЮ очередь. Ведь ЗНАЛ же! И НЕ УБИЛ! Или НЕ СМОГ убить? Это был стержень, вокруг которого крутились мысли мальчика. Дэнни - единственный (не считая Сида), кто знал о существовании Лилипута, твари, которая обитала только в домах, где жили люди; кроме него, никто о человечке не знал. По логике следовало, что именно Дэнни мог (если, конечно, вообще это возможно) представлять определенную опасность для Лилипута, и тот прежде всего должен был направить свои усилия на то, чтобы устранить источник этой опасности (кто-то другой вряд ли мог представлять угрозу человечку; тот, кто в неведении, - безоружен). Дэнни вспомнил, как Лилипут умел проникать в любую часть дома по своему желанию независимо от того, открыты двери или закрыты ("Как он проходил через все эти препятствия, Дэнни, как?" - "Это для тебя препятствия, - отвечал мальчик своему внутреннему голосу, задававшему чаще всего вопросы, ставившие Дэнни в тупик, - а в его мире не существует СТЕН И ДВЕРЕЙ!"), поэтому несведущий человек для него не опаснее, чем африканская лягушка для южноамериканского москита. Выходило, что Дэнни единственный, кто представлял угрозу для Лилипута, а тот ничего ему не сделал, конечно, если не считать того, что убил его родителей. Сам Дэнни остался жив. Лилипута он искал вместе со своим другом Сидом Абинери. А потом у Сида погибла сестра, замерзла насмерть. Так Лилипут отомстил Силу, но... Дэнни по-прежнему оставался жив. Везение? Вряд ли! На все всегда есть своя причина. Лишь сейчас мальчик до конца осознал, что его поведение было сродни геройству сумасшедшего. Знать, что в доме живет эта тварь (которую никто, кроме него, не видел), и заниматься обычными домашними делами... Сейчас это казалось невозможным. А когда погибла мать, он ведь продолжал приходить в этот дом, ел, сидел на кровати или в кресле, ходил в уборную, спал. И это в то время, когда Лилипут находился там же, в доме, был где-то совсем рядом, может быть, даже видел, как Дэнни закрывал глаза, засыпая, . Как он мог засыпать, зная, что эта белобородая тварь сидит и улыбается своим сморщенным, как кожура от картофелины, лицом? Как мог человек отважиться на такое, тем более девятилетний мальчик, которого бросало в дрожь от одного-единственного пристального взгляда старшего брата или кого-нибудь из больших ребят? Впрочем, именно после смерти матери Дэнни вдруг понял, что прежние страхи ему просто смешны. И все-таки то, что он жил в доме, сознавая присутствие где-то рядом Лилипута, все чаще представлялось мальчику не безграничным мужеством, а безграничной глупостью упрямого осла, потерявшего инстинкт самосохранения. Находясь еще в здании в муниципалитета (тетя Берта как раз разговаривала с каким-то мужчиной, который предлагал перебраться в аптеку Маркуса), Дэнни пришел к заключению, что в смерти своего отца виноват только он сам. Ведь мог же он заставить папу покинуть дом, не дожидаясь этого страшного конца, этого чудовищного фонтана крови! Крови ЕГО отца!.. И потекли долгие минуты самобичевания. Мальчик не пытался себя оправдать, совсем наоборот. Но, разговаривая сам с собой, он вдруг вышел на тропу, освещенную солнцем, без того темного свода над головой, который прежде не давал лучам пробиться к земле.

Однажды (неужели это было еще в этой жизни?) он уже приходил к подобному выводу. Дэнни не в силах был убедительно доказать взрослому человеку, почему они должны всей семьей покинуть дом. Вместе с этой мыслью в голове промелькнуло еще что-то, очень напоминавшее мимолетное озарение: не потому ли Лилипут и показался именно ему, а, например, не отцу? Может, человечек не мог появиться перед КЕМ-НИБУДЬ, а такой малыш, как Дэнни... Кто примет его слова всерьез? Впрочем, сам Дэнни сомневался, чтобы кто-то прислушался (и поверил) к словам о Лилипуте даже из уст взрослого, любого взрослого! Шилдсы жили в этом доме совсем недавно; Дэнни и Джонни потеряли здесь свою мать, Уилл - жену, поэтому нужна была не просто причина, а нечто действительно весомое, чтобы заставить отца семейства вдруг в одночасье покинуть Канзас-стрит, 29. И Дэнни был бессилен что-либо изменить.

"Это мы уже проходили", - подумал мальчик, и слабая, вымученная улыбка осветила его лицо. Не так давно Дэнни уже терзал себя этими вопросами, а сейчас снова пришел к такому же выводу: он мог убежать сам, но никого из родных уговорить бежать из дома он не смог бы. И Дэнни предпочел остаться. Более того, он пытался покончить с малюсенькой тварью. Мальчик почувствовал некоторое успокоение; он ходил к шерифу Лоулессу, который сам когда-то уговаривал его мать не переезжать в этот дом. Наверное, шериф чувствовал, что с домом, мягко говоря, не все в порядке, но и он не придал значения рассказу Дэнни о Лилипуте. Так что совесть у Дэнни была чиста - он сделал все, что было в его силах. Однако самообвинения вновь вспыхнули в его душе, как только они оказались в аптеке Маркуса, где уже было восемь человек. Мальчика словно поставили перед фактом, что именно ИЗ-ЗА НЕГО ПРОИСХОДИТ ВСЕ ЭТО. Он убил Лилипута, совершил УБИЙСТВО, но оно не принесло абсолютно никакой пользы, лишь ухудшило положение: Последствия деятельности человечка распространились на весь город. И во всем виноват ОН, Дэнни. Если бы он не стремился так настырно найти Лилипута, то и не убил бы его.

Но... неужели тогда все осталось бы как прежде? Неужели? Дэнни ни в чем не мог быть уверен. Оставалось надеяться, что он лишь УСКОРИЛ события, и кто знает, что лучше?

Фредди Гринэм был ему очень нужен; Дэнни отвлекался от своих мыслей. Конечно, разговоры так или иначе сводились к вещам не очень-то веселым, но, по крайней мере, позволяли хоть на краткое время забыть о том, что неотвязно терзало его. Дэнни подметил у Фредди Гринэма близкое и понятное ему самому чувство тоски из-за вынужденного заточения. Мальчик понимал, что тетю хватит инфаркт, когда она обнаружит его отсутствие. Но второе "я" подталкивало его к служебному выходу из аптеки. Он никак не мог поймать снова ту удивительную мысль, которая однажды мелькнула и пропала, наполнив его, неизвестно почему, надеждой на то, что, быть может, его вылазка как-то поможет. Не только ему - всем! Хотя, возможно, он обманывал сам себя, и только. Как бы то ни было, ему очень хотелось увидеть дом своего друга Сида Абинери. Дэнни сознавал, что Сид, скорее всего, погиб, раз до сих пор никто из Абинери не появился. Их домашний телефон молчал, но стопроцентной уверенности в их смерти не было, и Дэнни очень хотелось верить, что его поход на Канзас окажется не совсем бессмысленным. Что именно он хотел там увидеть, Дэнни и сам не знал.

- Когда мы уходили из дома, то очень спешили, - сказал Фредди Гринэм, - и я не успел найти Сокса. - Его пальцы нервно теребили шнурки ботинок. Голос был тихий, подавленный. - Это наш кот. Это я назвал его Соксом. - Фредди посмотрел на Дэнни. Тот внимательно слушал. - Дэнни, как ты думаешь: домашние животные тоже умирают... от этого... ну... от чего люди, которые остаются в домах?

Дэнни не задумывался об этом. О домашних животных.

- Не знаю, Фредди, - негромко ответил он. Но вопрос заинтриговал его.

И правда - умирают домашние животные или нет? В Оруэлле не было бродячих собак, и власти тщательно следили за этим. Но по бездомным животным все равно нельзя судить. Пока что Дэнни ни у кого не заметил домашнего любимца, спасенного вместе с остальными на правах полноправного члена семьи. Любой человек, держащий у себя кота или собаку, с гордостью скажет, что души не чает в своем питомце. Но это в обычных условиях, а как в экстремальные моменты жизни? Часто происходит по-другому. Разве беженцы во времена войны, уходя из дому, брали с собой наряду с самыми необходимыми вещами (или тем, что просто могли и успевали унести) домашних животных? Наверняка такие случаи были, но - один на сотню тысяч, лишь как исключение, а не закономерность. Животные - всего лишь животные (так думают многие люди), и в момент, когда дело доходило до спасения своей свободы или даже жизни, вопрос о домашних животных отпадал сам собой, забывался. Потому что животные - не люди, не плачущие дети, не беременные женщины, не немощные старики или просто больные. Население Оруэлла едва достигало двух тысяч, и тот случай, который составляет исключение, пока что не попался на глаза Дэнни. Конечно, не у всех людей были домашние животные (в этом городе их вообще было очень мало), но у некоторых они наверняка имелись. Однако никто не принес их С СОБОЙ. Но животные - не люди; умирают ли они? Дэнни тогда еще не видел сна, явившего ему новые картины из жизни семьи Тревор ИЗНУТРИ, поэтому многого еще не знал из того, что будет знать уже в четверг, проснувшись ранним утром в холодном поту. Это будет последним видением семьи, живущей в его теперешнем доме, но только в прошлом.

- Ему уже два года, - сказал Гринэм, - а он еще играется, как маленький котенок. - Фред всхлипнул. - Он такой красивый. Он... Я даже не знаю, был ли он дома.

"Это меняет дело, - подумал Дэнни. - Если кота выпустили раньше, чем все началось, то он, наверное, жив. И сидит, жалобно мяукая, на крыльце парадного входа или у задней двери, ведущей в кухню". Дэнни представил (хотя он не видел ни разу кота Гринэма, а Фред даже не рассказал, какой он), как Сокс вопрошающе смотрит на дверь и время от времени оглашает неподвижный октябрьский воздух требовательным мяуканьем. И ему стало не по себе. У Шилдсов никогда не было домашних животных (однажды отец заикнулся о том, чтобы завести собаку, но мать устроила целый скандал, отголоски которого были слышны еще дня два-три; мальчик разумно молчал, сам он хотел котенка), но Дэнни понял состояние Фреда, его тоску и желание, несмотря на риск, сходить домой. К любимому коту.

- Он... он погибнет без людей, - бормотал мальчик. - Он... Сокс... - Гринэм вдруг уткнулся лицом в ладони и заплакал. Он плакал молча, чтобы никто не услышал, но Дэнни видел, как сотрясаются у Фредди спина и плечи от беззвучных рыданий.

- Фредди, успокойся. - Дэнни обнял его за плечи, пугливо озираясь. Пока что никто ничего не слышал. - Не плачь, пожалуйста. Успокойся, не надо. Если вы выпустили Сокса, то он живой, так что...

- А если не выпустили? - Фред поднял голову и посмотрел на Шилдса красными глазами, из которых одна за другой выступали и катились по щекам капли слез. Одна слезинка задержалась на секунду на подбородке и, сорвавшись, растворилась на воротнике рубашки. - А если не выпустили? - повторил Гринэм. - Тогда что? - В его голосе звучало раскаяние.

Дэнни не знал, что будет в этом случае. Умирают ли домашние животные? Они не люди, поэтому... Что? Пока этот вопрос не имел ответа.

- Всякое может быть, Фредди, - не очень уверенно сказал Дэнни. - Даже если Сокс остался в доме, это не значит, что он мертв.

- Откуда я знаю? - не унимался Фредди, продолжая плакать. - Я должен узнать, что с ним.

- Фредди, - быстро сказал Дэнни. - В дом заходить нельзя.

- Да, я знаю, - равнодушно ответил Фред. - Но может, он еще жив, и я... открою ему дверь.

Дэнни почувствовал, как по спине побежали мурашки. "Он откроет дверь!" Значит, Дэнни тем более должен быть рядом с Фредди, когда тот сделает это. Вдруг Сокс будет мяукать где-нибудь на втором этаже, и Фредди поймет, что его любимый кот закрыт, например, в спальне родителей? Что тогда будет? Неужели Гринэм не бросится в дом спасать своего кота, надеясь, что с ним ничего не случится? Именно так он и поступит, быть может, не сразу, но... Полчаса - это максимум, что выдержит Фред, слушая, как Сокс скребется в дверь и пронзительно орет, требуя, чтобы его освободили. Но Фред понятия не имеет, как опасно заходить сейчас в дом, зато Дэнни знает, что там поджидает смерть. Это все равно что надеяться пробежать сквозь горящий внутри дом и даже не вспотеть.

- Ты говорил маме про Сокса? - спросил Дэнни у Фреда.

- Да. Но что толку?

- Она сказала, что Сокс умер?

- Нет, ей вообще нет до него дела. Она сказала, чтобы я не болтал ерунды и сидел здесь, в аптеке. - Фред помолчал, борясь с новым приступом плача. - А говорила, что больше всех любит нашего Сокса. - Мальчик наконец справился с собой и, сверкнув глазами, в которых светилось упорство, произнес: - Она не отпускает меня, но я должен спасти Сокса! Вдруг он еще жив?

- Фредди, это не шуточки, это может быть опасно, - сказал Дэнни, но в душе полностью был на стороне приятеля.

К тому же он внезапно понял, что их желание выбраться отсюда хоть на какое-то время совпадает, только цели рознятся, но это не помеха. Вдвоем всегда легче - сначала Дэнни пойдет туда, куда нужно Фреду, потом наоборот. В этот момент он еще не знал, что к ним присоединится третий - Патрик Уолс, который впоследствии добавит им хлопот.

- Может, ты передумаешь... э-э... я хотел сказать, подождешь какое-то время, вдруг что-то изменится?

- Что может измениться? - спросил Гринэм. - Мне и так придется ждать до утра, а это слишком долго!

- Почему до утра? - не понял Дэнни.

- Потому что только утром мы сможем выйти, - заявил Фред. - И то я еще не уверен в этом. - Заметив в глазах Дэнни непонимание, он пояснил: - Подумай сам - сейчас нас не выпустят. Хотя большинство взрослых дремлет, все равно кто-нибудь да заметит нас обязательно. Не забывай - чтобы выйти через черный ход, нужно пройти через комнату, где сидит мистер Маркус. Мы, конечно, могли бы подождать, пока все заснут, но вдруг кто-то будет дежурить всю ночь? К тому же я не хочу идти ночью, - хрипло добавил Фред. - Лучше утром. Именно рано утром все будут спать. Тогда мы и уйдем. А сейчас бесполезно.

Дэнни вынужден был признать, что Фредди прав. Раннее утро - самое подходящее время, чтобы уйти. В любом другом случае они рисковали нарваться на большие неприятности. О том, что их могут ждать еще более крупные неприятности по возвращении, Дэнни решил не думать. Да и Фред тоже, наверное, решил не брать в голову, что будет ПОСЛЕ. Если он спасет Сокса, то остальное настолько второстепенно, что не стоит даже и задумываться об этом. Дэнни надеялся... что с Сидом может произойти точно такое же чудо, что и с Соксом, и... он увидится со своим другом. Вдруг он встретит Сида вместе с родителями по дороге! Как бы он хотел, чтобы все произошло именно так. Это было бы просто здорово, замечательно! Дэнни подбадривал себя мыслью, что его вылазка - это не просто выходка сорванца, которому не сидится на месте. Цель его поступка, да, именно поступка, в том, чтобы как-то помочь всем. Дэнни точно не знал, ЧЕМ он сможет помочь, ЧТО узнает. Может, он подойдет к своему дому, бывшему дому Треворов? Что дальше? Ведь он не посмеет в него войти. Вначале они направятся к дому Гринэмов, затем к Абинери, ну а потом... как ляжет карта. Дэнни понравилось это выражение, пришедшее на ум. Было три часа пополудни, и ребята договорились, что попозже решат, кому кого будить на следующее утро.

Дэнни присел на пол у главной витрины, где мальчикам было удобнее всего вести свой негромкий разговор, и стал ждать, когда придет Фред. Наконец он его увидел. Тот неторопливо, словно от нечего делать, приближался к витрине. Но к удивлению Дэнни, он шел не один. Люди в аптеке как раз готовили нехитрый обед - бутерброды и каждому по стакану молока; мужчины могли заменить молоко банкой пива. Наблюдалось некоторое оживление, и Дэнни решил, что Патрику Уолсу, следовавшему за Фредди, просто захотелось поболтать ради развлечения. Патрик и раньше уже несколько раз заговаривал с Дэнни, и, хотя этот мальчишка ему не нравился, выбирать не приходилось, каждый собеседник чего-то да стоил. Патрик был такой же хрупкой комплекции, как и Дэнни, одного роста, но на год младше. Он жил где-то на Парис-стрит в северной части города и ходил в начальную школу вместе с Дэнни и Фредди. У Патрика Уолса были маленькие темные глазки-пуговки, все время бегавшие из стороны в сторону, ни на секунду не задерживаясь на одном месте; его слишком живое лицо было неприятно Дэнни. Патрик напоминал ему человека, вечно высматривающего, где что плохо лежит. Да и как собеседник он тоже был не особо приятен; его тон и особенно ужимки оставляли у Дэнни впечатление, что Уолс насмехается над ним или, по крайней мере, смотрит на них с Фредом несколько свысока. Дэнни не боялся его, тем более что тот был младше на целый год, но чувствовал, что Уолс из тех наглецов, от которых только и жди беды. Дэнни не боялся Патрика, он был ему просто неприятен. Фред уселся рядом с Дэнни, который решил подождать, пока Патрику надоест с ними сидеть и он уйдет, а тогда уже они договорятся о завтрашней вылазке. Уолс присел возле Фреда с другой стороны. Несколько минут все трое молчали, следя за суетой взрослых.

Темнело, но свет включать не решались, опасаясь, как бы мистер Гарднер не начал стрелять по аптеке. Многим казалось удивительно, как это он не додумался до этого еще днем. Хозяин аптеки мистер Маркус зажег несколько свечей, поставив их в массивном старомодном канделябре прямо на пол у двери, и еще четыре свечи возле крайней витрины с леденцами. Он успокоил всех, уверяя, что при таком освещении из "Всякой всячины" не просматривается то, что происходит внутри аптеки. Свет был такой слабый, что с трудом можно было рассмотреть что-то у себя под ногами. Двигавшиеся в этой полутьме люди напоминали Дэнни плавающие тени раскачивающихся на ветру деревьев, освещаемых ночными фонарями. "Призраки, - подумал Дэнни, - вот на кого они все похожи". Да, они очень напоминали сборище давно умерших людей. Дэнни не мог тогда знать, что он не далек от истины. В это время из-за прилавка вместе с мистером Маркусом появился преподобный отец Каспер, глава местной баптистской церкви. Ему было чуть больше пятидесяти лет. Это был высокий сухопарый мужчина с белыми волосами, зачесанными назад, и с белой бородой, короткой и аккуратно подстриженной. Он обладал приятным голосом, действовавшим завораживающе на слушателей, уверенной и решительной манерой держаться. Судя по всему, он временно заменил доктора Лока, который проработал весь день с самого утра практически без отдыха, занимаясь размещением людей в деловых зданиях центра, попытками наладить связь и массой всяческих других проблем. При появлении священника люди замерли, каждый там, где находился в тот момент. Дэнни не мог разглядеть лица людей, но он ВИДЕЛ каким-то особым внутренним зрением, что все без исключения тревожно смотрят на Каспера, ожидая, что он скажет. До этого в аптеку звонили из муниципалитета по телефону, но впервые один из людей, взявших на себя смелость руководить другими в наисложнейшей ситуации в отсутствие шерифа, пришел лично. В наэлектризованном воздухе витала тревога, Дэнни ощущал ее всем телом, словно кто-то втирал ему в кожу разогревающую мазь.

- Друзья, - негромко начал преподобный Каспер; его лица практически не было видно, лишь ореол белоснежных волос - Шерифа Лоулесса и его заместителя Монро по-прежнему нет. Как нет и связи. С братьями Стронгбоу и посланным к ним мистером Эштоном мы также не можем связаться. На окраинах есть еще несколько человек, но и они молчат. - Священник замолчал, переводя дух. В полной тишине его дыхание казалось особенно громким, все стояли молча, не смея дохнуть, как будто это могло помешать отцу Касперу. - Но не будем отчаиваться, друзья мои, - заговорил снова преподобный Каспер. - Хотя мы до сих пор не смогли связаться ни с кем не только в штате, но даже и в округе, я надеюсь, что на днях к нам все-таки придут на помощь. Нам остается только ждать. Будем же помогать друг другу пережить это тяжелое время, как братья и сестры.

При словах священника "на днях к нам все-таки придут на помощь" Дэнни чуть не вскочил и не выпалил прямо в лицо преподобному Касперу, что через несколько дней будет уже поздно, даже если кто-нибудь и прибудет в Оруэлл ИЗВНЕ, в чем Дэнни очень сомневался, да и не только он. Но мальчик вовремя себя одернул; отец Каспер, в конце концов, пытается успокоить этих испуганных людей, которым противостояние страху дается намного труднее, чем, например, ему, Дэнни.

- Нам выпало на долю тяжкое испытание, - продолжал отец Каспер, - и мы должны с честью выдержать его. Вместе с доктором Локом, посоветовавшись, мы пришли к выводу, что неразумно посылать кого-либо на поиски людей шерифа. Никто не знает, что вокруг происходит, поэтому лучше не рисковать понапрасну человеческими жизнями и обождать. Крови наших братьев и сестер и так пролилось достаточно. - При этих словах Дэнни вздрогнул, перед глазами возник улыбающийся отец, а из уголка губ у него течет струйка крови. Отец Каспер кашлянул в сжатый кулак. - Я хочу предупредить вас, друзья мои, чтобы вы не выходили ночью из этого убежища, если только... Я потому и пришел к вам, чтобы сообща решить, не перейти ли вам в другое место, пока темно и мистер Гарднер, в которого вселился сам Сатана, не увидит вас? Может, вы захотите покинуть аптеку; я уже подыскал кое-что более безопасное, хотя удобств там поменьше. Как вы на это смотрите? Вам решать.

Послышался негромкий разноголосый шум, в котором выделялись отдельные чуть более громкие голоса. Люди горячо обсуждали предложение отца Каспера. Ребята конечно же не принимали участия в этом обсуждении. Дэнни напряженно вслушивался в негромкие напряженные переговоры. Всего несколько минут назад он чувствовал сонливость - сказывалась предыдущая ночь, проведенная практически без сна (днем он вообще-то несколько раз вздремнул минут по двадцать - тридцать, но этого было недостаточно), нервное напряжение, потеря отца и последовавшее за этим переселение. Но сейчас, после предложения отца Каспера, сон как рукой сняло. Дэнни чувствовал, что Фред Гринэм тоже напряжен как струна. Они оба понимали, что их планы на завтрашнее утро сорвутся, если взрослые решат, что разумнее будет перебраться на другое место. И если Дэнни еще мог как-то с этим смириться, то для Фредди это было бы выше его сил. Он сердито сопел, и Дэнни подумалось, что его друг сейчас не очень-то ласково отзывается про себя об отце Каспере. К счастью, после недолгого обсуждения почти все согласились с тем, что лучше ничего не менять: от добра добра не ищут. Решение было практически единодушным. Кто-то высказал предположение, что мистер Гарднер больше не будет стрелять, ведь за последние четыре-пять часов он не выстрелил ни разу.

- Да будет так, как вы решили, друзья мои, - важно сказал преподобный Каспер; заметно было, что он доволен. По-видимому, у него свалилась с плеч немалая ноша - легко ли на ночь глядя помогать перебираться в безмолвной спешке почти двум десяткам человек. Конечно, главная причина, по которой он предложил уйти отсюда, заключалась в Гарднере. Хозяин "Всякой всячины" мог устроить настоящий ад для тех, кто находился в аптеке. Пока же длилось затишье, можно было спокойно уйти, но большинство решило, что раз Гарднер еще днем не направил свой гнев на аптеку Маркуса, то завтра этого тем более на случится. Кое-кто даже предположил, что у него кончились боеприпасы; мистер Гарднер и в самом деле пустил по муниципалитету какое-то немыслимое количество пуль.

- Я понимаю вас, - продолжал отец Каспер. - Мы все понервничали сегодня достаточно, чтобы сейчас вновь отправиться навстречу неизвестности. Я даже рад, что вы решили ничего не менять. Может быть, волею Господа, мистер Гарднер одумался. На его совести уже одна жизнь человеческая, и ему очень сложно будет войти в узкие врата. К тому же, друзья мои, нам неизвестно, какая нечисть опустилась на землю вместе с тьмой. Вы все знаете мистера Инса? Он еще засветло отправился на своей машине к дому своего друга мистера Бродина. Он позвонил нам, мы его пытались отговорить, но он заявил, что мистер Бродин болен, у него перелом ноги. Жена уехала к родителям (у нее умер отец) в Массачусетс, и мистер Бродин остался один с восьмилетней дочерью. Инс очень надеялся, что они еще живы и он поможет им. Их дом находится на Джексон-стрит недалеко от Восточной. И вот мистера Инса, как и людей шерифа, до сих пор нет. Я молю Бога ежесекундно, друзья мои, но вы должны быть осторожны. Ни под каким предлогом не выходите отсюда, особенно ночью. Доктор Лок сообщил мне... - Отец Каспер замолчал, по-видимому обдумывая, как лучше передать слушателям то, что сказал ему доктор. - Очень может быть, что по городу бродит странная тварь. Он говорит, что вчера ночью был свидетелем (вместе с шерифом и его заместителем) того, как что-то убило мистера Клинга и Бена Ламбино в окружном морге. - При этих словах какая-то женщина, как показалось Дэнни, мать Фреда, вскрикнула; послышались тревожные голоса. Дэнни вдруг подумал, что такого он никак не ожидал. Почему мистер Лоулесс ничего не сказал ему? Впрочем, в такой суете о многом забываешь.

- Доктор сначала молчал об этом, потому что не был полностью уверен. Шериф не видел своими глазами эту тварь, но, по его мнению, таинственный убийца - не человек, - пояснил отец Каспер. На его лице были видны лишь два ряда зубов, когда он открывал рот. - К вечеру молчание всех тех, кого послали перекрыть выезды из города, заставило доктора вспомнить о происшествии в центре. Что, если нечто действительно убило служащих похоронной конторы, а затем, не допусти Господь, еще и шерифа? Лучше не искушать судьбу, друзья мои. Поэтому я рад, что вы остаетесь здесь. В аптеке мистера Маркуса тепло и уютно, это надежное убежище. А мистера Гарднера, надеюсь, вразумил Господь, и он не будет стрелять в вас. До завтра, друзья мои, - сказал отец Каспер, разворачиваясь, чтобы выйти через черный ход. Затем, уже в дверях, он обернулся и горячо прошептал: - Перед сном помолитесь Господу, чтобы он даровал нам силы пережить несчастье, свалившееся на наш город. Спокойной ночи. - И он вышел. Растаял в темноте, словно его и не было.

Несколько минут стояла гробовая тишина: все переваривали услышанное. Дэнни даже забыл, что присел возле окна, чтобы поговорить с Фредом. У него в ушах звенели слова отца Каспера: "Окружной морг. Окружной морг. Нечто. Странная тварь". Но Лилипут не может появляться в морге, ведь там не живут люди, хотя... Разве Дэнни может быть уверен в чем бы то ни было? Лилипуту не обязательно где-то появляться, он может... найти себе помощников. Впрочем, доктор Лок мог что-нибудь если не напутать, то по меньшей мере преувеличить. И сейчас не время забивать этим голову. Пусть будет как будет. Дэнни совсем забыл об этом, когда Фред вдруг совершенно неожиданно прошептал ему на ухо:

- Патрик хочет пойти с нами.

Фред смотрел перед собой. Дэнни уставился на его профиль. То, что Фреда не остановили бы никакие другие предостережения преподобного Каспера, было ясно с самого начала. Поэтому на известие о появлении, возможном появлении, какой-то твари, убивающей людей, он не обратил никакого внимания. Фред даже не захотел тратить ни минуты на разговор об этом. На какой-то миг Дэнни подумал, не совершит ли он ошибку, если выйдет завтра утром из аптеки и позволит сделать то же самое Фреду? Но эта мысль была тут же вытеснена заявлением Фреда о том, что к ним намерен присоединиться Патрик Уолс. Эта весть обрушилась на Дэнни кучей песка, высыпавшегося из ковша экскаватора. Дэнни вдруг позабыл, какое сильное впечатление произвели на него слова отца Каспера о некой таинственной твари. Шепот Фредди подвел черту под вопросом: выйдут ли они завтра утром из аптеки? Появился новый вопрос: брать ли с собой Уолса, и этот вопрос отодвинул все остальное на задний план.

- Что? - возмущенно воскликнул Дэнни. Он хотел сказать: какого черта ты рассказал обо всем Уолсу? Но получилось банальное: что?

- Патрик согласен пойти с нами, - сказал Фред.

"Согласен? - подумал Дэнни. - Зато я не согласен".

Вслух он произнес:

- И что?

- Он тоже хочет выбраться отсюда хоть ненадолго.

"Отлично! Патрик хочет!! Я тоже хочу, - подумал Дэнни, - я хочу, например, чтобы к нам в гости пришел Клинт Иствуд. И еще много чего. Патрик хочет!" Когда здесь сидишь и вяло переговариваешься о том о сем, можно в любой момент встать, сказать, что спать хочется или живот болит, и вернуться к тете Берте и брату, пусть Фред сам разговаривает с этим нахальным Уолсом. Но когда они будут идти к Канзас-стрит, а вокруг ни души, уже не скажешь: у меня болит голова, дальше валяйте без меня. Дэнни должен быть рядом с Фредом, чтобы не дать ему сделать что-нибудь опрометчивое. А Уолс конечно же вцепится в них, как пиявка. И это не школа, где можно дать кому-то пинка или сделать вид, что его не замечаешь. Если уж они выйдут втроем, то должны будут держаться вместе. Если бы Уолса здесь не было, Дэнни, может быть, еще смог бы что-то изменить. Например, уговорил бы Фреда передать Патрику, что они передумали; в общем, что угодно, лишь бы пойти вдвоем. Но к сожалению, Уолс сидит совсем близко от Дэнни и слышит весь разговор. Дэнни, однако, не собирался сдаваться. Он надеялся даже в присутствии Уолса вернуть все на свои места.

- Но мы же договорились, что пойдем вдвоем, - сказал он Фреду, не поворачивая головы и стараясь, чтобы Патрик не слышал его. Но Патрик, естественно, услышал. И вмешался:

- Тебе что, жалко? Ты договаривался с Фредди, я тоже договаривался с ним. Мы пойдем вместе. - Уолс говорил спокойно, но в этом спокойствии слышалась плохо скрываемая злость.

"Ну, вот, - подумал Дэнни, - этот мистер уже качает права, словно это он офигенный друг Фредди, а я набиваюсь в их компанию".

- Дэнни, - вступил в спор Фред. - Втроем будет не так страшно. Пусть идет с нами. Ты ведь ничего не имеешь против? - Фред заискивающе смотрел Дэнни в глаза. Дэнни молчал. Не имеет никакого смысла даже пробовать что-то изменить. Патрик подсел к Фреду еще час назад. Дэнни думал, что они просто болтают, а они, оказывается обсуждали планы завтрашней вылазки. Так что не стоит теперь ухудшать отношения с Уолсом, и без того натянутые; это может сказаться завтра не самым лучшим образом.

- Дэнни, - окликнул его Фред. - Ну что? Чего ты молчишь? Ты согласен?

- Если он не хочет идти с нами, - вмешался Уолс, - пусть тогда остается. До следующего раза мы...

- Мы пойдем втроем, - ровным голосом произнес Дэнни.

- Вот и отлично, - радостно отозвался Фредди.

Дэнни совсем не разделял этой радости. Он понимал, что Фред хотел, чтобы Дэнни пошел, поэтому и обрадовался, когда он согласился. Но это все равно не изменило мнения Дэнни относительно участия Патрика. Дэнни не видел его лица, но почему-то был уверен, что тот улыбается или неумело прячет улыбку. Так или иначе, но Уолс добился своего и в душе торжествует победу над Дэнни. Дэнни постарался взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы такая мелочь испортила ему настроение. Ведь это действительно была мелочь, ерунда; кое-какие проблемы, ни на миг не покидавшие его, выразили бы свое негодование по этому поводу, имей они такую способность. Дэнни напомнил себе об отце, о матери, о других людях в городе, которых он уже никогда не увидит, после чего Патрик Уолс вообще перестал для него существовать. Ребята шепотом договаривались, кто кого разбудит и во сколько, но Дэнни слушал их вполуха. Единственное, что он отметил про себя, так это что Фредди разбудит его, в какое время, неизвестно, просто будет следить за мистером Маркусом и найдет подходящий момент. Да, Фредди точно не уснет. Казалось, объяви сейчас владелец аптеки, что запрет на ночь дверь на суперзамок, а ключ спрячет в укромное место, Фредди моментально ринется к выходу, чтобы успеть выскочить, пока не захлопнулась мышеловка. Ребята разошлись; Дэнни старался не смотреть в ту сторону, где разместился Патрик со своими родителями. Его начинал обволакивать сон. Но еще до того, как Дэнни окончательно уснул, произошло одно неприятное событие, которое укрепило его в мысли, что ужасные смерти, захлестнувшие жилые дома Оруэлла, распространяясь подобно эпидемии, не минуют, возможно, и деловые здания и магазины, потому что причина всего этого сохранялась.

- Мне это чертовски надоело, - пробубнил совсем рядом голос.

Дэнни приподнял голову. Люди располагались довольно близко друг от друга, и, естественно, многое из сказанного вполголоса было слышно всем. Дэнни привык к негромким единичным репликам, как житель мегаполиса привык засыпать под непрекращающийся шум машин, но эта фраза заставила его насторожиться, как шорох заставляет кота поднять голову, направив на источник звука свои уши-локаторы. Говорил Брэд Лабстрэм. Человек, никогда не видевший его и уж тем более не знающий, какое впечатление он производит на людей даже после короткого общения, сказал бы, что голос звучит приятно и, наверное, принадлежит неплохому малому. Но Дэнни имел возможность, и не раз, видеть мистера Лабстрэма в течение дня. Он устроился недалеко от тети Берты и ее племянников. Дэнни этот человек не нравился. С Брэдом была его дочь лет пяти по имени Бекки. Дэнни удивлялся, как у такого урода может быть такая хорошенькая дочка, при взгляде на которую взрослый человек не мог не улыбнуться. Мистер Лабстрэм был среднего сложения и роста, очень сутулый, с мохнатыми бровями, вечно насупленными так, что они едва не закрывали его по-бычьи бессмысленные глаза. Нижняя челюсть у него была несколько обезьяньей формы, нос слегка приплюснут, и не знай Дэнни, что Бекки - его дочь, ни за что не поверил бы в это. Но это было так! Сам Дэнни несколько раз слышал, как эта девочка, не унаследовавшая, к счастью, ничего от своего отца, что касается внешности, называла его папой. Она была светленькой, как и Дэнни, с голубыми, как небо, глазами. "Может, Лабстрэм ее отчим, - думал Дэнни, - или она пошла в мать?" Дэнни знал Лабстрэмов еще раньше, но ни разу не видел миссис Лабстрэм. Судя по всему, она погибла, не успев выбраться из дому вместе с мужем и дочерью. Дэнни слышал один раз, как Бекки тихонько плакала, спрашивая у отца о матери. Лабстрэм довольно грубо оборвал ее:

- Прекрати немедленно! Кругом люди. Мамы нет, но не вздумай больше плакать. Этим ты ей все равно не поможешь.

Дэнни искоса наблюдал за этой сценой. Будь он постарше, то осознал бы, что ему нравится Бекки, как может девочка нравиться мальчику. Но не только поэтому ему стало жалко Бекки. Конечно, прошедшей страшной ночью она осталась без мамы, так же как он - без папы, но ей, бедняжке, не повезло еще и с отцом. Он не успокаивал ее, нет; он приказал ей заткнуться, а ведь она еще совсем маленькая, скучает по маме и не понимает, ЧТО с ней случилось. Поначалу Дэнни думал, что, быть может, мистер Лабстрэм неприятен только внешне, а на самом деле ничего. Но эта коротенькая сценка показала ему, что он отвратителен не только наружностью, и Дэнни чуть ли не возненавидел его, хотя, по правде сказать, после смерти родителей мальчик почти разучился ненавидеть. Ударил бы его сейчас Джонни, даже поколотил бы, Дэнни не смог бы даже рассердиться на него. Он бы только улыбнулся и сказал брату: "Я все равно люблю тебя, Джонни. Ты - мой брат". Дэнни было жаль Бекки, но вмешиваться он не посмел; это вряд ли бы что-нибудь изменило. К счастью, Бекки перестала плакать, заснула и спала (или просто лежала с закрытыми глазами) почти до вечера. Затем, когда сели ужинать, она уже не спрашивала про мать. Дэнни просто чувствовал (к тому же лежал близко от него), как от мистера Лабстрэма исходит дух агрессии. Да, большинство из находившихся в аптеке людей были в дурном настроении, и конечно же их недовольство так или иначе обращалось на кого-то определенного. Во всяком случае, мало кто обвинял во всем только себя или только дьявола (без его помощников в виде такого-то) или не обвинял никого. Но мистер Лабстрэм и тут, казалось, превзошел их всех, вместе взятых. В какой-то момент Дэнни даже подумал, что лучше было бы, если б мистер Лабстрэм расположился в другом конце аптеки. Но тут же вспомнил про Бекки и решил, что лучше так, как есть. Ненавидеть и испытывать неприязнь к людям Дэнни почти разучился, а вот его способность любить или просто восхищаться кем-либо стала еще сильнее. И прелестная дочь с лихвой компенсировала уродство своего отца. После ужина Дэнни на секунду задержал взгляд на мистере Лабстрэме; лица его, конечно, он не мог видеть, но, как показалось мальчику, тот оглядывал присутствующих. Дэнни не обладал даром предвидения, поэтому не тревожился. Что поделаешь? Такой уж неприятный человек, постоянно чем-то недоволен; не сказал даже спасибо разносившим ужин мистеру Маркусу и одной женщине, которая подавала ему и Бекки бутерброды; уже несколько раз, ничуть не стесняясь, открыто демонстрировал полнейшее неуважение к окружавшим его людям. Ничего страшного, пусть бесится про себя, это не так уж серьезно Здесь почти ни у кого не увидишь на лице улыбки, а мистер Лабстрэм всего лишь обладатель самой неприятной внешности, по крайней мере среди присутствующих, хотя дочь у него просто замечательная. И Дэнни выкинул из головы мистера Лабстрэма. Как оказалось, он ошибался.

- Твою мать, - ругнулся после непродолжительной паузы Брэд Лабстрэм. - Напустили темень, как будто у этого придурка Гарднера остался хотя бы один патрон!!

Дэнни не видел лица Лабстрэма, но, судя по всему, его слова были адресованы мистеру Маркусу, который что-то делал у стойки со слабительными и желудочными средствами. Что-то в тоне Лабстрэма очень не понравилось Дэнни. Не понравилось еще больше, чем его предыдущие высказывания. Дэнни полулежал, опираясь на локоть, но теперь, стараясь не привлекать внимание мистера Лабстрэма, сел, словно насторожившаяся белка, почуявшая в лесу запах дыма. Почти никто еще не спал, только в противоположном углу помещения кто-то храпел. Рядом с Дэнни тихо посапывала тетя Берта. "Джонни затих, наверное, спит", - подумал Дэнни. Никто, за исключением двух-трех человек, не слышал мистера Лабстрэма, и именно это обстоятельство насторожило Дэнни. До этого Брэд высказывался нарочито громко, чтобы все знали, как сильно он недоволен теперешней ситуацией и что все они, хоть и находятся в равном с ним положении, также причиняют ему неудобство. Но он ХОРОШИЙ, поэтому терпит их. Однако на этот раз он говорил себе под нос, как будто подбадривал сам себя. Это был уже не просто недовольный всем и всеми человек, а тот, кто не желает и не намерен больше мириться со всем тем, что ему не по душе.

- Нет, мне надоело копошиться в этом дерьме! - вновь подал голос мистер Лабстрэм. - Стадо баранов, нет, не баранов, овец! - Он начал шарить по карманам куртки.

Дэнни, уже окончательно встревоженный, внимательно следил за Брэдом. "Этот человек становится опасен, - пронеслось в голове у Дэнни, как будто эту мысль кто-то ему подбросил извне, - от него можно ждать чего угодно". Но девятилетний мальчик, каким был Дэнни, не мог одним грозным окриком поставить мистера Лабстрэма на место; ему оставалось только ждать и надеяться, что Брэд не натворит чего-нибудь непоправимого. Мистер Лабстрэм тем временем что-то извлек из внутреннего кармана куртки. Затем он поднес руку ко рту, и Дэнни понял, что это сигарета. Брэд курил "Монтану". Все курящие выходили к черному ходу и там приоткрывали маленькое окошечко, выпуская в него дым. Так делал раз пять и сам мистер Лабстрэм, но сейчас он собирался закурить прямо ВНУТРИ помещения. Не нужно быть знатоком человеческой природы, чтобы догадаться о том, что кому-нибудь из разместившихся в аптеке ОБЯЗАТЕЛЬНО НЕ ПОНРАВИТСЯ это, и кто-нибудь СКАЖЕТ об этом мистеру Лабстрэму. Как повернутся дальнейшие события, оставалось только гадать, но что не вызывало сомнений - так это то, что мистер Лабстрэм вряд ли извинится, затушив при этом сигарету, или, на худой конец, непринужденно промарширует (пусть и с недовольной миной на лице, бурча себе под нос) к черному ходу. Дэнни почувствовал, как у него лоб покрылся испариной, руки внезапно стали влажными и холодными. Он вдруг подумал, что тетя Берта спит и знать не знает о надвигающейся буре. Теперь, даже несмотря на Бекки, Дэнни Шилдс очень сожалел, что мистер Лабстрэм расположился так близко от них. Эта близость пугала его. Он чувствовал угрозу, исходившую от Брэда, как чует ее собака, глядя на приближающегося к ней человека с палкой за спиной. ЧИРК! В полумрака засветился огонек, мистер Лабстрэм поднес спичку к сигарете. У него кончился газ в зажигалке, и он был вынужден пользоваться спичками. Брэд с наслаждением (будто он был один в лесу у костра, а не в закрытом помещении, где находились женщины и дети, а воздух и так был не очень чист) затянулся, выпустил сизый дым и... бросил спичку на пол. Дэнни вдруг потянуло кашлянуть, но он сдержался. Казалось, издай он хоть звук, и мистер Лабстрэм именно на него обрушит поток неистовой злобы, прорвавшей плотину длительного самоограничения. Брэд был бензоколонкой, на которой разлили цистерну бензина. По закону подлости именно в этот момент должен появиться какой-нибудь бестолковый подросток, который, затянувшись сигаретой, уронит непотушенную спичку. А Брэд растекался, словно лужа бензина, чтобы занять побольше места, чтобы, не дай Бог, этот идиот не промазал. В горле становилось горячо, ужасный ком, казалось, растет, пытаясь всеми силами прорваться кашлем. Нет, он ни за что не закашляет, тем более что рядом с ним брат и тетя. Мистер Лабстрэм сделал уже две затяжки, когда наконец Маркус обернулся, почувствовав дым. Рядом с ним находились две свечи, и Дэнни, внезапно забыв о раздиравшем его кашле, постарался рассмотреть лицо мистера Маркуса. Хозяин аптеки был удивлен, как ребенок, увидевший небывалый фокус. Одновременно его лицо выглядело растерянным, как будто Маркус не был уверен, что не ошибается. Дэнни затаил дыхание, ему ужасно захотелось разбудить тетю, но он не знал, изменит ли это что-нибудь. Сложив губы в форме буквы "О", мистер Лабстрэм выпустил дым в третий раз.

- Брэд? - Голос аптекаря звучал как вопрос - Брэд! - Мистер Маркус сделал шаг к Лабстрэму. Теперь он окончательно убедился, что не ошибся и что в аптеке действительно закурили. Конечно, столь вопиющее пренебрежение естественными неписаными правилами поначалу сбило его с толку и замедлило реакцию, но это не могло длиться долго. - Брэд, что ты делаешь? - Но в голосе аптекаря по-прежнему слышалось недоумение. - Почему ты куришь... здесь?

Лабстрэм не удостоил Маркуса ответом. Он не спеша затянулся еще два раза. Сигарета уже стала наполовину короче. Человек пять - семь тоже заметили, что Лабстрэм курит, а Маркус стоит в нескольких шагах от него, ожидая ответа на свой вопрос. Почти все разговоры смолкли, только в дальнем углу, откуда несся храп, две женщины о чем-то горячо спорили. Люди, которых видел Дэнни, вдруг показались ему какими-то нереальными. На миг ему померещилось, что он видит их НАСКВОЗЬ и у всех внутренности как будто покрыты копотью. Но это видение пропало так же внезапно, как появилось, и Дэнни понял, что он просто смотрит на людей сквозь клубы дыма, выпускаемые мистером Лабстрэмом. Но дрожь, которую нагнало на него это страшное видение, никак не проходила, словно он стоял на пронизывающем ветру.

- Брэд! - снова окликнул Маркус мистера Лабстрэма. - Ты что, не слышишь меня? Я не понял, почему ты здесь куришь?

Мистер Лабстрэм после очередной длинной затяжки развязно заговорил:

- Ты что, боишься разориться, если вдруг твои хреновые пилюльки прокурятся и их больше никто не купит?

Дэнни знал, что мистер Лабстрэм чуть ли не единственный безработный в Оруэлле. Естественно, на таких людей, как Маркус, он смотрел без особой любви. При желании Брэд мог найти сносную работу, но кое-как перебивался, не желая марать руки. О себе он был такого высокого мнения, что ни за что не согласился бы на работу, которую считают не очень престижной. Попросту говоря, Лабстрэм хотел намного больше получать, чем давать. Маркус растерянно уставился на него, не понимая, зачем понадобились Лабстрэму эти злые, язвительные намеки.

- При чем... тут... это, Брэд? - невнятно пробормотал он. - Ты...

- Ладно! - громко перебил аптекаря мистер Лабстрэм. - Я уже накурился! - Брэд ткнул окурком в пол, как в огромную пепельницу, затушил, так и оставив его в виде миниатюрного столбика. Маркус посмотрел на окурок, открыл рот, но так и ничего не сказал. Лабстрэм резко поднялся. - Значит, так, - как ни в чем не бывало сказал он. - Положи мне с десяток сандвичей, три пакета молока, три "Буша", и мы в расчете. Я сваливаю отсюда. Мне надоел этот свинарник! - Лабстрэм засунул руки в карманы брюк.

В аптеке стояла могильная тишина, даже некий джентльмен перестал храпеть, словно и ему захотелось узнать, чем все это закончится. Каждый чувствовал явственный запах грозы. Никто не произносил ни слова; было заметно, что все удивлены не меньше, чем встревожены. Никто, естественно, не ожидал, что их и без того ужасное положение вдруг вознамерится ухудшить еще больше... и кто же? - один из них.

- Брэд, - неуверенно произнес Маркус - Я не...

- Обожди! - резко сказал Лабстрэм. - Я что, не имею права уйти отсюда? - Он направил на аптекаря указательный палец левой руки, как пистолет.

- Нет, конечно, име...

- Тогда в чем проблема? Я могу, и я уйду! Но ты должен дать мне часть съестных припасов. Это справедливо.

- Брэд, ты слишком...

- Мне надоел этот свинарник! - перебил в который раз Маркуса Лабстрэм. - И я хочу убраться отсюда. Здесь уже воняет!

- Что ты мелешь? - Лицо Маркуса побагровело. - Я...

- Заверни мне сандвичи, - прошипел мистер Лабстрэм.

Дэнни неожиданно отметил про себя, что выкуренная сигарета канула в небытие, как будто ее и не существовало никогда. Дым почти рассеялся, и мистер Маркус обнаружил достаточно проблем и без курения в неположенном месте.

- Я не понял, - хрипло сказал аптекарь.

- Тогда соображай побыстрее, потому что я спешу! - вызывающе прокаркал мистер Лабстрэм. Он спокойно поправил вылезший из штанов свитер и принялся перебирать содержимое карманов.

- Брэд! - выдохнул Маркус, голос его дрожал. - По-моему, ты... много на себя берешь. Тебе не кажется?

- Нет, не кажется, - ледяным тоном отпарировал Лабстрэм. - И чего ты стоишь? - быстро спросил он, пытаясь показать, что крайне удивлен этим. - Заверни нам с дочерью еды, и ты больше меня не увидишь.

Дэнни заметил, как с пола в дальнем конце аптеки кто-то поднялся.

- По-моему, ты не понимаешь, Брэд, в какой ситуации мы все оказались, - сказал Маркус. - И требу...

- Те-о-рен! - произнес по слогам имя Маркуса мистер Лабстрэм. - Я хочу уйти отсюда и имею на это полное право. Мне надоели эти небылицы про то, что у этих идиотов в муниципалитете якобы нет связи. Про то, что выйти из города нельзя, и так далее. Я уже давно хотел убраться из этого Оруэлла, пропахшего куриным дерьмом, и мне плевать на россказни отца Каспера о том, что, видите ли, выходить из этого убежища равносильно смерти. Этот баптистский мудак начитался ужасов в своей дерьмовой Библии и теперь, когда его паства разбежалась кто куда, пытается найти себе новых "слушателей", которые благоговейно пораскрывают рты, даже если преподобный начнет пукать.

- Брэд, заткнись! - рявкнул Маркус - Замолчи немедленно!

- Послушай, Теорен, - с деланной мягкостью проговорил мистер Лабстрэм. Только что он брызгал слюной, а теперь вдруг обращался к аптекарю так, словно тот - его лучший друг. - Пока я доберусь куда-нибудь, мне понадобится еда. Заверни мне с десяток сандвичей, и я...

- Но это много, слишком много. Думаю, у нас еды не хватит и на два дня.