Чтение 2–й страницы книги ~Путь Шута~

Когда за майором закрылась дверь, он медленно разжал кулаки и посмотрел на свои ладони. На них отчетливо темнели глубокие следы от впившихся ногтей.

- Ну что, напарник, - невесело усмехнулся Эдди Руки-Ножницы, стягивая пиджак и поудобнее расстилая его на полу, - похоже, мы тут надолго застряли. Предлагаю превратить эту дыру в подходящее для жизни местечко.

Первый шок уже прошел, оставив на память обострившуюся болтливость. Последние часы Эдди болтал не переставая, чем, по-видимому, очень раздражал сохранявшего внешнюю невозмутимость Панчаха Лала. Сам гордый потомок брахманов говорил крайне мало, в основном по телефону, по которому ему время от времени звонили из кабинета начальника станции. Насколько можно было понять из этих разговоров, там развернулся штаб командования операцией. Прибывшие из Дели шишки изо всех сил пытались делать вид, что контролируют ситуацию. На самом деле они ни черта не контролировали - человек в тюрбане и его люди в переговоры не вступали, ограничились тем, что дали два интервью, после чего выдворили из захваченных секторов всех журналистов и больше на связь не выходили. На мониторах по-прежнему сменяли друг друга шустрые циферки: последний раз, когда Эдди поднял на них глаза, до истечения срока ультиматума оставалось шестнадцать часов двадцать четыре минуты сорок восемь секунд. После этого Руки-Ножницы уже не глядел на мониторы.

- Эдди, - неожиданно мягко сказал Панчах Лал, - у нас в кладовке есть подушечки. Там и одеяла есть, ты, верно, забыл.

- И правда! - нервно хохотнул Руки-Ножницы. - Совсем из головы вылетело!

В диспетчерской действительно были предусмотрены спальные комплекты для техперсонала. Ими пользовались очень редко, а Эдди - вообще никогда, но сейчас был как раз подходящий случай, Руки-Ножницы открыл кладовку и вытащил оттуда два надувных матраса и подушки.

- Будем спать по очереди, сахиб?

Панчах Лал покачал головой. Гладкое лицо его осунулось, темные глаза горели совсем уже нездоровым блеском.

- Я не буду спать, Эдди, спасибо, У меня много дел.

"У него много дел, - мысленно передразнил напарника Руки-Ножницы. - Все равно мониторы не показывают ничего, кроме этого идиотского отсчета времени..."

Он расстелил матрас на полу и улегся, укрывшись пиджаком.

- Разбудишь, если понадоблюсь, сахиб.

Конечно, он не понадобится. Если никто из начальства не вспомнил о существовании диспетчера Эдди Руки-Ножницы за прошедшие с начала кризиса семь часов, то вероятность того, что к нему проявят интерес теперь, равна нулю. Славному такому кругленькому нулю, придуманному, кстати, именно в Индии пару тысяч лет назад.

Он уснул сразу же, едва щека его коснулась подушки. Во сне он видел ослепительно белые башни Бахана, возвышающиеся над пышной зеленью окружающих станцию садов. Над башнями ярко сияло солнце, похожее на открытую в небесах круглую заслонку золотоплавильной печи. Почему-то он должен был, не отрываясь, глядеть на него, хотя от солнечных лучей болели и слезились глаза. В какой-то момент он не выдержал и моргнул - и солнце тотчас же вспыхнуло сверхновой звездой, обжигая глаза даже сквозь прикрытые веки. Белые башни дрогнули и начали плавиться, растекаясь, как будто были сделаны из сливочного мороженого. Свет, низвергавшийся с неба, становился все ярче - ослепший Эдди чувствовал это кожей. Потом что-то щелкнуло, и наступила абсолютная темнота. Руки-Ножницы вздрогнул и проснулся.

В диспетчерской действительно было полутемно - экономный Панчах Лал выключил верхний свет. Тускло светились экраны мониторов. Эдди поморгал, вглядываясь в мерцающие на экране цифры: 11. 18. 22. Значит, с момента захвата прошло уже почти пятнадцать часов... Больше половины срока, отпущенного террористами премьер-министру Гхошу.

"Интересно, - вяло подумал Эдди, - сумели они хоть о чем-то договориться?"

- Эй, сахиб, - громким шепотом позвал он, - какие новости?

Панчах Лал пошевелился в своем кресле - темный силуэт перед мерцающим разноцветными огоньками пультом.

- Тише, - прошипел он, не поворачивая головы. - Взгляни на седьмой монитор.

Руки-Ножницы приподнялся на локтях. Седьмой монитор передавал картинку из коридора, кольцом опоясывавшего административный корпус. По скудно освещенному пространству перед камерой двигались какие-то тени с большими, как у киношных инопланетян, головами. Они появлялись откуда-то из темноты, скользили вдоль стен коридора и исчезали в черном квадрате в полу. Пока Эдди силился понять, что же происходит на экране, перед ним прошла целая вереница этих большеголовых призраков.

- Это террористы? - выдавил он наконец. - Они уходят?

- Нет, - тихо ответил Панчах Лал. - Это армейский спецназ.

Он что-то сосредоточенно набирал на клавиатуре. По зеленому экрану монитора ползли длинные колонки цифр.

- Значит, будет штурм? - У Эдди мгновенно вспотели руки. Да что руки - он весь покрылся мерзким липким холодным потом. - А если те парни взорвут свою бомбу?

- Жизнь - иллюзия, Эдди, - спокойно ответил Панчах Лал. - Стоит ли бояться?

Руки-Ножницы застонал. Ну о чем говорить с таким идиотом?

- Сейчас полчетвертого ночи, - продолжал напарник. - Самое подходящее время для того, чтобы захватить террористов врасплох. Картинка, кстати, идет только по нашему каналу - в локальную сеть я повесил запись с пустым коридором.

- Очень предусмотрительно, - пробурчал Эдди. Поднялся с матраса и, пошатываясь, побрел за перегородку, к умывальнику. Плеснул себе в лицо холодной водой и тут же по нехитрой ассоциации вспомнил о системе охлаждения реактора. - Послушай, а Большой Джим еще работает?

- Работает, - мрачно ответил Панчах Лал. - Они запретили его выключать.

- Плохо, - озабоченно пробормотал Руки-Ножницы. - Как ты думаешь, эти парни умеют обращаться с системами охлаждения?

На этот раз напарник долго молчал, прежде чем ответить.

- Не знаю, - сказал он наконец. - Вообще-то вероятность того, что среди них окажутся дипломированные инженеры, невелика.

- Вот именно. А это значит, что мы сидим на пороховой бочке, сахиб.

- Эдди, - проговорил Панчах Лал, - я давно хотел тебя попросить... Прекрати называть меня "сахиб". Это очень, очень меня раздражает.

"Ничего себе, - подумал Руки-Ножницы. - Что это с ним? Неужели мистер Айсберг нервничает?"

- Ладно, - буркнул он. - Буду называть тебя просто Панч.

- Вот и отлично, - спокойно отозвался напарник. - И ради всего святого, выбрось из головы всю эту чушь насчет варн.

От неожиданности Руки-Ножницы даже лишился дара речи. Просто стоял и тупо пялился на невозмутимо восседавшего за пультом сикха.

- Перед лицом смерти, - торжественно произнес Панчах Лал, - нет занятия более глупого, чем беспокойство о мирской суете.

- Перед лицом чего? - переспросил Эдди.

- А ведь мы встречались, - заметил Рамсей Ллойд, разглядывая бесстрастное лицо человека в белом тюрбане. - В Бейруте, в девяносто восьмом.

Акмаль Малик медленно опустил веки. Посидел с закрытыми глазами, вспоминая.

- Расул Магомед? Да, я тебя помню. Тогда тебе удалось обмануть палестинцев, хотя я с самого начала говорил им, что ты не араб. Кое-кто из них заплатил за свою беспечность жизнью. А теперь, значит, ты работаешь на индюшек?

- Я работаю на премьера Гхоша. Фактически, разговаривая со мной, ты разговариваешь с ним.

- Значит, толстомордый баран, называющий себя мусульманином, просто ширма?

Ллойд пожал плечами.

- Называй как угодно. Договариваться тебе придется со мной.

Он взял с тихо звякнувшего блюдца тонкостенную чашечку с кофе и сделал небольшой глоток. "Отвратительный вкус, - подумал Ллойд. - Подумать только, в Индии, стране божественного кофе, я вынужден пить эту жидкую дрянь швейцарского производства... Вот она, изнанка глобализации..."

Выбора у него, однако, не было. У стены едва слышно гудел кулер, в небрежно распахнутом стенном шкафчике стояли в ряд три коричневые банки "Нескафе". При других обстоятельствах Ллойд вообще отказался бы от предложенного кофе, но в аппаратной было очень холодно. Террористы опасались применения паралитического газа: кондиционеры работали в полную силу, стоявшему под белой решеткой вытяжки охраннику поток воздуха шевелил волосы.

- Тебе не понять нас, англичанин, - сказал Акмаль Малик после некоторого молчания. - Ты не знаешь, что значит чтить закон Пророка в стране, которой правят мерзкие коровопоклонники. Тебя не было с нами в Айодии, когда проклятые индюшки сносили мечеть Бабура. Ты не терял родных во время резни в Ахмедабаде. И ты не видел, как гибли под траками танков проклятого Азиля женщины и дети Кашмира.

Рамсей Ллойд покачал головой.

- Это не имеет никакого значения, друг мой. Я прагматик и привык решать задачи независимо от своих личных предпочтений. Буду с тобой откровенен: моя главная цель вовсе не спасение станции "Бахан" и не противодействие мусульманскому экстремизму. Я здесь для того, чтобы не допустить падения кабинета моего работодателя, премьера Гхоша.

Человек в белом тюрбане протянул руку и погладил крышку лежавшего перед ним атташе-кейса.

- А я здесь для того, чтобы мир вздрогнул.

Он произнес это без малейшего пафоса, но Рамсей Ллойд сразу почувствовал прошуршавший по комнате ледяной ветерок.

- Миру плевать на то, что происходит в Индии. Ты же хочешь напугать Большого Шайтана, не правда ли? Тогда тебе нужно было захватить Тримайл-Айленд, друг мой. Послушай, Малик, ты же прекрасно понимаешь, что выполнить все твои условия невозможно. Американцы не станут слушать человека, захватившего в заложники каких-то индюшек. Давай сосредоточимся на тех вопросах, которые можно решить.

Акмаль Малик усмехнулся уголком тонких бескровных губ.

- И что ты можешь мне предложить, англичанин? Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, будто Гхош готов отдать нам Кашмир?

- Кто же так торгуется, друг мой? - укоризненно проговорил Ллойд. - Для начала можно обсудить судьбу губернатора Азиля...

- Нет, - отрезал человек в белом тюрбане. - Судьбу военного преступника Азиля будет решать исламский суд независимого Кашмира. Только так и не иначе. Мы начнем с вывода индийских войск с территории моей страны.

Рамсей Ллойд тяжело вздохнул.

- Такие сложные вопросы не решаются за пять минут, - произнес он, чувствуя острое презрение к самому себе. Ни на какой конструктивный диалог с этим фанатиком рассчитывать не приходилось. Оставалось лишь тянуть время да посматривать по сторонам, прикидывая схему штурма. Перед тем как отправиться в логово террористов, Ллойд по защищенной линии связался с Дели и вызвал в Раджабад команду "Индра" - секретное подразделение министерства обороны. По его расчетам, самолет с "Индрой" должен был опуститься в аэропорту Раджабада через час. - Я могу только заверить тебя, что премьер Гхош открыт для диалога в этом направлении...

- Пустые слова, - прервал его Акмаль Малик. - Я знал, что ты не скажешь мне ничего путного, англичанин. А вот я тебе кое-что расскажу.

Он поднял руку, и один из террористов, чье лицо было скрыто под черной маской с узкими прорезями для глаз, быстро поклонившись, выскользнул за дверь. Теперь в аппаратной остался только один охранник, вооруженный компактным шведским "ингремом". Он стоял в шести метрах от сидевшего на крутящемся офисном стуле Ллойда, постоянно держа его на прицеле. Акмаль Малик расположился по другую сторону длинного стола для совещаний, явно перенесенного в аппаратную из какого-то административного помещения. Перед ним на полированной столешнице лежал большой черный пистолет, массивный ствол которого касался атташе-кейса.

- Сейчас сюда снова придут западные журналисты, англичанин. Ты повторишь перед ними то, что сказал минуту назад, и весь мир услышит, что власти Индии не способны сделать ничего, чтобы спасти своих граждан.

Рамсей Ллойд поднял брови.

- Мы так не договаривались, Малик. Я пришел сюда как тайный посланник премьера. Официально ты ведешь переговоры с Мохаммедом Винчей.

Человек в белом тюрбане поднял пистолет и направил его на собеседника.

- Правила меняются на ходу, англичанин. Я ни о чем тебя не прошу. Просто предупреждаю: если ты откажешься повторить свои слова, я убью тебя. А потом убью эту милую белокурую девочку из CNN.

Двери открылись, и в аппаратную вошли журналисты, сопровождаемые террористом в маске. Девчонка-корреспондент держалась молодцом, а вот оператор выглядел скверно. У него подергивался глаз и ощутимо тряслись руки.

- Дамы и господа, - сказал Акмаль Малик, любезно улыбаясь журналистам. Пистолет он спрятал под стол, но Ллойд знал, что ствол по-прежнему направлен на него. - Я собираюсь дать последнее интервью вашему каналу. После этого вы все будете свободны. Приготовьтесь снимать, пожалуйста.

- С вами Кэрол Чепмен, CNN, - волнуясь, заговорила девушка. - Только что нас снова позвали в комнату, где находится штаб вооруженных сторонников движения "Зеленый Кашмир", захвативших два корпуса атомной электростанции "Бахан".

"Самое время демонстрировать свою политкорректность, - усмехнулся про себя Ллойд. - Почему, черт возьми, эти журналисты никогда не называют кошку кошкой?"

- Сейчас здесь находится еще один человек, - продолжала белокурая Кэрол. - Это консультант представителя премьер-министра Гхоша мистер Рамсей Ллойд, с которым мы летели сюда из Дели. Рискну предположить, что договаривающиеся стороны добились определенного прогресса, иначе зачем бы нас сюда пригласили? По крайней мере, надеюсь, что это так...

Она шагнула к столу, выставив перед собой серый цилиндр микрофона. Человек в маске, стоявший чуть в стороне, мгновенно схватил ее за локоть и потянул назад.

- У вас достаточно чувствительная аппаратура, мадемуазель, - улыбнулся Акмаль Малик. - Нет необходимости приближаться ко мне или к этому джентльмену. Все, что я хочу сказать людям на Западе и на Востоке, я уже сказал. Наша борьба за освобождение Кашмира - только один маленький эпизод той войны, которую ведут угнетенные всего мира с Великим Белым Злом.

- Простите, мистер Малик, но что вы имеете в виду под Великим Белым Злом?

Человек в белом тюрбане снисходительно посмотрел на корреспондентку.

- Милая, это та цивилизация, откуда ты родом. Страны, считающие себя вправе сбрасывать бомбы на тех, кто не хочет поклоняться Христу или Иегове, на тех, кому не нужна ваша лживая демократия, "Золотой миллиард", девочка,

- Но при чем здесь проблема Кашмира? Разве вы с "золотым миллиардом" сейчас воюете?

Акмаль Малик поднял тонкий палец к губам, и журналистка замолчала.

- Я кашмирец. Я сражаюсь за независимость своей страны. У каждого из моих товарищей по борьбе есть родина - Палестина, Афганистан, Ирак, Сирия... Но это наша общая война, и противостоит нам один враг, скрывающийся под множеством масок. Ты спрашиваешь, при чем здесь золотой миллиард. Вот, посмотри, и пусть посмотрят все твои телезрители - кто сидит сейчас передо мной? Белый человек, англичанин. Видишь, девочка? Премьер Гхош прислал на переговоры со мной англичанина! Большой Белый брат опять все решает за грязных туземцев, как и во времена империи. И мы здесь для того, чтобы показать Белому брату - у нас есть оружие, которое заставит его дрогнуть и отступить. Тринадцать лет назад горстка наших отважных братьев уничтожила половину Нью-Йорка, имея в руках только ножи для разрезания бумаги! Теперь Аллах дал нам в руки оружие пострашнее атомной бомбы. Мы не хотели его использовать. Мы до последнего верили, что премьер Гхош проявит благоразумие и немедленно согласится на наши условия. Но надежды наши оказались тщетными. - Он повернулся к Ллойду и сделал приглашающий жест ладонью левой руки. Правая по-прежнему покоилась под столом. - Скажите им, мистер Ллойд, скажите вашим белым братьям, что вы ответили мне, когда я прямо спросил у вас, готов ли премьер Гхош выполнить наши требования.

Рамсей Ллойд вдруг испытал ни с чем не сравнимое, пьянящее чувство абсолютной свободы. Он взглянул на перепуганную Кэрол и улыбнулся ей.

- Разумеется, я мог бы пообещать мистеру Малику все, что угодно. И независимость Кашмира, и то, что Соединенные Штаты завтра же выведут свои войска из Афганистана. Но дураку ясно, что цена таким обещаниям не превышала бы ломаного гроша. Поэтому я ответил так, как, по моему глубокому убеждению, только и мог ответить: я сказал, что премьер Гхош полностью открыт для диалога. Но диалог нужно вести не под дулом пистолета...

И тут Акмаль Малик выстрелил.

Ллойд был отчасти готов к такому повороту событий и почти не испугался. Пуля попала ему в ногу выше колена - не самый худший вариант, он опасался, что Малик целится ему в пах. Но боль все-таки была адская, к тому же стул на колесиках, на котором сидел Ллойд, буквально выбило из-под него, и он грохнулся на пол, едва успев подставить ладони. Белокурая Чепмен завизжала.

- Не нужно шуметь, - прикрикнул на нее Акмаль Малик. - Я пока что никого не убил. Белый брат любит слова. Многословие - его излюбленное оружие, его политики и юристы опутывают простых людей сетями слов, заставляя их служить себе. Мой выстрел показал Белому брату, что мы больше не поддадимся на эту уловку.

Ллойд, преодолевая жгучую боль в ноге, медленно поднялся и шагнул к столу. Акмаль Малик улыбнулся и, отшвырнув пистолет, положил желтые ладони на крышку атташе-кейса.

- В этом маленьком чемоданчике - смерть миллионов людей, - проговорил он, не отрывая глаз от ковыляющего к нему Ллойда. - Это "шкатулка Айши", оружие, с помощью которого мы опрокинем мир "золотого миллиарда". Ультиматум, выдвинутый движением "Зеленый Кашмир" премьеру Ваджару Гхошу, истекает через шесть часов. У меня нет оснований предполагать, что я услышу от индийских властей что-то еще, кроме бессмысленных призывов к диалогу. Поэтому во имя нашей справедливой борьбы, я принимаю решение открыть "шкатулку Айши" немедленно.

Он быстрым, хорошо отработанным движением откинул замки атташе-кейса и поднял крышку с прикрепленным к ней серебристо-стальным цилиндром.

- Нет! - выкрикнул Ллойд, бросаясь вперед. Раненая нога немедленно подломилась, и он тяжело упал боком на стол. - Подождите! Не делайте этого!

Из-за поднятой крышки он не видел, что спрятано в чемоданчике, но почти не сомневался, что там должна быть панель управления. Возможно, для того чтобы активировать таинственное оружие, Малику достаточно нажать одну-единственную кнопку...

Человек в белом тюрбане поднял голову, и в этот бесконечный, растянувшийся на сотню лет миг Рамсей Ллойд понял, что он тоже боится, до безумия боится таящейся в чемоданчике смерти. Боится - и именно поэтому обязательно нажмет кнопку.

- Пожалуйста, - сказал Ллойд, протягивая пустые ладони по направлению к человеку в тюрбане. - Все еще можно исправить, правда. Вы не обязаны этого делать...

Потолок над головой Акмаля Малика треснул и посыпался вниз дождем пластиковых обломков. Из образовавшейся дыры сверкнули бесшумные вспышки выстрелов. Террорист, стоявший у двери, покачнулся и начал валиться лицом в пол. Второй, задрав короткий ствол "ингрема" к потолку, прыгнул в сторону, пытаясь укрыться за спиной оператора. Пуля срезала ему верхнюю часть черепа; на зеленую панель стены плеснуло кровавой кашей. Ллойд никак не мог понять, что происходит. Это не могли быть парни из "Индры" - те в лучшем случае подлетали сейчас к аэропорту Раджабада. Но кто же тогда?..

Из дыры в потолке один за другим спрыгивали затянутые в черные комбинезоны фигуры, молниеносно рассредотачиваясь по аппаратной. Белокурую журналистку и ее оператора уже положили лицом вниз, двое черных держали на прицеле распластавшегося на столе Ллойда. Акмаль Малик, белый как бумага, сидел с поднятыми вверх руками. В висок ему упирался тяжелый ствол армейского "кольта".

- Все кончено, сэр, - молодым веселым голосом крикнул один из черных, поднимая голову к потолку. - Мы его взяли, сэр! И прибор тоже...

- Оттащите его от чемоданчика, идиоты! - прохрипел Ллойд. Солдат, державший пистолет у виска Малика, удивленно посмотрел на него, и в этот момент человек в белом тюрбане ударил солдата локтем в пах. Это был мощный удар, явно хорошо отработанный и чисто проведенный; у Ллойда мелькнула мысль, что Акмаль Малик не понаслышке знаком с боевыми искусствами. Солдат отшатнулся, хотя и не переломился пополам, как можно было ожидать после такого удара. Но ствол "кольта" на несколько дюймов отклонился от виска главаря террористов.

Рука Акмаля Малика упала на клавиатуру спрятанной в чемоданчике панели управления.

Ллойд услышал сухой щелчок клавиши. Всего лишь один. Вокруг стоял жуткий шум - отрывисто перекрикивались командос, истошно вопила белокурая Кэрол - и все же Ллойд его услышал. Все произошло очень быстро. Грохнул выстрел, белый тюрбан разлетелся кровавыми клочьями, и тело Акмаля Малика стало мягко валиться на бок. "Слава господу, - подумал Ллойд, чувствуя, как отпускает чудовищное напряжение последних часов. - Он нажал не на ту кнопку..."

В следующий миг в середине комнаты вспыхнуло маленькое злое солнце.

Вспышка на экране монитора была такой яркой, что Эдди Руки-Ножницы непроизвольно откинулся на спинку кресла. Сразу же после ослепительно белого всплеска экран затянуло белесой рябью - это почти наверняка означало, что камера в аппаратной сдохла.

- Они взорвали бомбу, - дрожащим голосом проговорил Эдди.

- Однако мы все еще живы, - невозмутимо парировал Панчах Лал. - Если бы у них и вправду был ядерный заряд, нас с тобой уже распылило бы на атомы.

- Похоже на правду, - пробормотал Руки-Ножницы. Ему пришло в голову, что слова напарника уже не вызывают у него такого раздражения, как прежде. А за слова "нас с тобой" он почувствовал к Панчаху Лалу неподдельную благодарность. - Что в горячей зоне?

- Пока все спокойно. Датчики изменений не фиксируют. А вот в "девятке" творится что-то неладное...

Впервые Эдди уловил в голосе напарника что-то похожее на неуверенность. Что происходит в девятом секторе, оставалось для них загадкой - захватившая его команда террористов первым делом вырубила обе камеры, отрезав себя от мира. Наверняка бомба была и у них, и Эдди мог только надеяться, что спецназовцам повезло в "девятке" больше.

- А что там такое? - Руки-Ножницы с трудом вылез из кресла и подошел к напарнику. - Есть какая-то информация?

Панчах Лал ткнул пальцем в ползущую по экрану дисплея ломаную кривую.

- Похоже, они отключили установки охлаждения. Температура быстро растет.

- Погоди-ка, - пробормотал Эдди, - ты хочешь сказать, что через час Большой Джим взорвется к чертовой матери?

- Через семьдесят пять минут, - педантично поправил напарник. - И не взорвется, а выйдет из штатного режима эксплуатации. Но, в общем, для нас разница невелика.

Руки-Ножницы потряс головой, словно пытаясь освободиться от кошмарного видения.

- Его нужно остановить, - тихо проговорил он. - Слышишь, Панчах, мы обязаны его остановить!

- Как только поступит соответствующий приказ. Как ты, наверное, догадываешься, Эдди, я тоже не очень хочу умирать.

- А ты уверен, что он поступит? - неожиданно для самого себя заорал Руки-Ножницы. - Может, там, снаружи, все уже погибли? Может, в живых только мы одни и остались?

- Разумеется, это возможно, - согласился Панчах Лал. - И все-таки мы не можем так рисковать. Террористы обещали взорвать бомбу, если мы остановим реактор...

- Но они ее уже взорвали!

- А вот в этом я совсем не уверен. Точнее, не уверен на сто процентов. Что мы видели? Вспышку? Выключенные камеры? Это могло быть результатом действий спецназовцев. Успокойся, Эдди. У нас достаточно времени, чтобы предпринять те шаги, которые предписывает инструкция. Во-первых, следует наладить связь со штабом...

Шипение.

- Что ты сказал, Панчах?

- Я сказал, - терпеливо повторил напарник, - что нам следует наладить связь со штабом, получить всю необходимую информацию, и только потом...

Снова шипение. Как будто со всех сторон подползали рассерженные змеи.

- Ты слышишь? - спросил Руки-Ножницы внезапно осипшим голосом. - Слышишь этот звук? Это где-то... где-то в вентиляции...

Он вскинул голову и увидел парящее перед белой вентиляционной решеткой облачко зеленоватого дыма. Оно было едва заметным, просвечивающим насквозь. И оно таяло. Быстро, пожалуй, даже слишком быстро. Эдди подумал, что, взгляни он наверх сразу же, как только услышал странное шипение, он увидел бы куда больше.

- Панчах! - завопил он, хватая напарника за тугое плечо. - Смотри, там, в углу!

- Эдди, пожалуйста, успокойся! Ну, что еще? В каком углу?

Поздно. Никакого облачка у вентиляционной решетки уже не было. Почему-то это испугало Эдди куда больше, чем все увиденное им прежде. Он оттолкнул недоумевающего Панчаха Лала и со всех ног бросился к двери.

- Постой! - крикнул напарник ему вслед. - Мы же заблокированы, ты забыл?

Руки-Ножницы с разбегу врезался в белую дверь и отлетел назад.

- Панчах! Разблокируй двери! Надо бежать! Спасаться, слышишь?

- Да успокойся же! - прикрикнул с досадой напарник и вдруг закашлялся. За все время, что Эдди работал вместе с Панчахом Лалом, это был первый случай, когда тот позволил себе так громко и надрывно кашлять. Обычно он даже чихал вполголоса, плотно зажимая нос батистовым платочком.

Эдди заставил себя повернуться и немедленно пожалел об этом.

Напарника трясло так, будто в руках у него был невидимый отбойный молоток. Лицо его побагровело, по нему катились крупные капли пота. Звуки, которые вырывались изо рта Панчаха Лала, уже нельзя было назвать кашлем - они скорее напоминали треск разрываемой на куски плотной ткани. Руки-Ножницы представил себе, что это за ткань, и почувствовал, что его сейчас вырвет.

- Эдди, - выдохнул Панчах Лал, когда первый приступ страшного кашля прошел. - Газ... это какой-то газ...

Его пальцы вдруг дробно застучали по клавиатуре. "Дверь! - мысленно вопил Эдди. - Открой же эту чертову дверь!" Он плотно зажал нос и рот ладонями, но сладковатый запах неизвестного газа все равно просачивался между сомкнутыми пальцами. Было ясно, что долго он так не продержится, а Панчах Лал все стучал и стучал по клавишам. Скорее всего, просто не мог набрать нужную комбинацию. Собственно, ничто не мешало Эдди открыть дверь самому - для этого достаточно было вернуться к своему пульту и ввести команду на разблокирование дверей, но он хорошо знал, что не сумеет этого сделать. Страх одолел его. Руки-Ножницы ощущал себя сжавшимся в пароксизме ужаса комком горячих внутренностей, все, на что он был способен, - это зажимать себе нос и рот да еще тупо ломиться в закрытую дверь.

- Ох, - внезапно прекратив кашлять, сказал за его спиной Панчах Лал. - Как же больно...

Голос его оборвался. Эдди взвизгнул и снова ударил плечом в дверь. На этот раз дверь подалась, и он, не веря своему счастью, вывалился в коридор. Вероятно, перед тем, как замолчать навсегда, Панчах Лал все-таки успел ввести нужную команду.

Воздух входил в легкие Эдди с каким-то странным хлюпаньем. Он был плотным, словно наполненным мокрой туманной взвесью, как бывает ранним утром на море. Руки-Ножницы пробежал по коридору до поворота и упал на колени.

В груди разлилась свинцовая тяжесть. Эдди вдруг отчётливо понял, что воздух в коридоре ничем не отличается от того, которым Панчах Лал надышался в диспетчерской.

Вентиляционная система станции была замкнута на четвертый сектор.

В четвертом секторе взорвалась бомба:

"Мне крышка, - неожиданно спокойно сказал себе Руки-Ножницы. - Сейчас закашляюсь, как Панчах Лал, и выхаркаю легкие на пол..."

Но кашлять ему почему-то не хотелось. Хотелось просто лечь и закрыть глаза. "Может быть, у меня еще есть шанс, - жалобно подумал Эдди. - Может, я вдохнул несмертельную дозу... в конце концов, есть же система очистки воздуха..."

О том, что эта система тоже контролировалась из четвертого сектора, он предпочел не вспоминать.

Руки-Ножницы приказал себе подняться. Это было тяжело, потому что легкие теперь жгло, как огнем, и каждое движение давалось с большим трудом, но он собрал все силы и встал, цепляясь за стену. Медленно, как слепец, побрел вперед, тяжело переставляя ставшие толстыми и неповоротливыми ноги. Потом споткнулся обо что-то, лежавшее посреди коридора, и остановился.

Труп.

Труп человека в черном комбинезоне и сползшем набок малиновом берете. Короткий автомат лежал поодаль. Эдди присел рядом с трупом - не потому, что ему хотелось рассмотреть человека как следует, а просто не осталось сил переступить через такое большое тело.