Чтение 18–й страницы книги ~Путь Шута~

- Понятно, - мрачно сказал Ардиан. - Ты, значит, родину спасала...

Машину снова тряхнуло. Дорога здесь шла зигзагами, словно извивающаяся змея. На каждом повороте Ардиана подкидывало на сиденье так, что он задевал затылком мягкую обивку потолка. Раненое плечо отзывалось жгучей болью.

Впереди мелькнуло бело-голубое пятно. Посреди дороги, сразу за поворотом, стоял минивэн с эмблемой Совета Наций. На таких фургонах разъезжал обычно штатский персонал международных миссий.

- Стой! - выдохнул Хачкай, но Мира уже сама нажала на тормоз. Некоторое время они сидели молча, разглядывая бело-голубой автомобиль. А потом Мира медленно убрала руки с рулевого колеса и так же медленно повернулась к Ардиану.

- Здесь тоже не проехать. Похоже, мы влипли.

- Разворачиваемся? - предположил Хачкай.

Мира покачала головой.

- Слишком подозрительно. Спорим, это не простой фургон? Он специально стоит так, чтобы перегораживать дорогу. Там наверняка куча вооруженных миротворцев...

- И ты хочешь подъехать к ним на машине, угнанной у трех убитых офицеров сигурими? Думаешь, нас пропустят? Разворачивайся, на такой дороге им нас не догнать.

- Поздно, Арди. Они нас уже заметили.

Дверца минивэна отъехала в сторону, и на землю соскочил плотный коротко стриженный мужчина в военной форме. Ардиан впервые видел такую форму, но шеврон с восходящим солнцем вроде бы был тем же самым, что и у капитана Монтойя. Мужчина помахал им рукой, недвусмысленно предлагая подъехать ближе.

- Ну что, Арди, - вздохнула Мира. - Молись, чтобы это оказались глупые американцы. Потому что, если здесь стоят немцы или англичане, шансов у нас никаких.

Ардиан положил ладонь на рукоять "БП". Он молился уже давно - но совсем о другом. Его подташнивало, плечо жгло раскаленным железом. Надежды на то, что он сможет держать пистолет правой рукой, не было. "Дай мне силу, - бормотал про себя Хачкай, обращаясь к своему покровителю, - дай мне силу, хотя бы на пять минут, я успею, я справлюсь... С левой руки я стреляю хуже, но ты же можешь сделать так, чтобы мои пули нашли цель..."

- Будь готова, - приказал он Мире. - Если начнется стрельба, не паникуй, постарайся их обогнуть.

- Не выйдет, Арди. Здесь с обеих сторон канавы - мы в них застрянем. Пожалуйста, давай обойдемся без стрельбы!

Машина медленно тронулась с места и поползла к приветливо машущему рукой мужчине. Мира притормозила в пяти метрах от фургона, но мотор глушить не стала.

Миротворец не спеша приблизился к машине. За спиной у него из минивэна появились еще двое - высокий худой блондин в штатском и бритая налысо девушка в камуфляже.

- Опусти стекло, - процедил Ардиан сквозь зубы, Мира повиновалась. Миротворец широко улыбнулся и наклонился к окну машины. У него были прозрачные голубые глаза и густые, пшеничного цвета усы.

- Доброе утро, - сказал он по-албански, демонстрируя превосходные белые зубы. Акцент у него был скорее немецким, чем американским. - Майор Фаулер, Комитет по борьбе с терроризмом Совета Наций.

Мира улыбнулась ему самой очаровательной из своих улыбок.

- Я - Мира Джеляльчи. Ваш минивэн сломался, майор?

Ардиан с тревогой наблюдал за передвижениями блондина и бритой девицы. Они зашли слева и справа от фургона и встали вполоборота к машине. Оружия в руках у них не было, но Хачкай не особенно радовался этому обстоятельству. Профессионал выхватывает пушку быстрее, чем ты понимаешь, что произошло. А чутье подсказывало ему, что они с Мирой напоролись именно на профессионалов.

- Нет, фройляйн Джеляльчи, - по-прежнему улыбаясь, ответил миротворец. - С нашим автомобилем все в порядке. Мы намеренно поставили его здесь таким образом, чтобы исключить возможность несанкционированного проезда. Мы осуществляем досмотр транспортируемых грузов, понимаете?

"Точно, немец, - решил Ардиан. - Фройляйн, надо же... Его-то я снять успею, но ведь та парочка у фургона наверняка начнет стрелять. А первая мишень у них - Мира..."

- Не понимаю, - спокойно сказала Мира. - У вас есть какие-то претензии конкретно к моей машине? И есть ли у вас санкция на обыск частного автомобиля?

Улыбка майора Фаулера стала еще шире.

- Попрошу ознакомиться с этим документом, фройляйн Джеляльчи, - он протянул Мире закатанную в пластик бумагу. - И вам все станет ясно.

Мира пожала плечами, взяла листок и принялась его изучать. Миротворец через ее плечо заглянул в салон.

- Привет, сынок, - сказал он, в упор разглядывая Ардиана. - Ты в порядке?

"Стрелять, - подумал Хачкай. - Вот сейчас, пока он заслоняет собой Миру от этих двоих у фургона. Прямо в розовую ухмыляющуюся рожу, прямо между глаз..."

Его пальцы плотнее обхватили ребристую рукоять пистолета. Одно короткое движение - и препятствие по имени майор Фаулер исчезнет. Но мышцы почему-то отказывались подчиняться. Может быть, потому, что компьютер в его мозгу уже просчитал ситуацию и определил, что в перестрелке, которая неизбежно начнется после того, как майор получит свою пулю, шансов на победу у Ардиана не будет.

- Нормально, - хрипло ответил он. Горячее дыхание обжигало нёбо.

Фаулер поднял густые брови.

- А выглядишь ты неважно. Медицинская помощь не требуется?

Ардиан молча покачал головой. Миротворец вел себя странно. У Хачкая был накоплен некоторый опыт общения с патрулями "голубых касок", позволявший утверждать, что так офицеры полиции миротворцев обычно не разговаривают. Минимум проявления чувств, голое следование инструкции. В отличие от албанской полиции, MP "голубых касок" руки не распускают, но за малейшее неподчинение могут нацепить наручники и, зачитав задержанному его права, отправить в полицейский участок - на руки своим албанским коллегам. А этот немец едва ли не кокетничает с Мирой...

- Что означает "перманентная санкция"? - спросила девушка, отвлекая майора от Ардиана. - Вот здесь написано: "действуют в соответствии с перманентной санкцией, выданной Генеральным прокурором страны пребывания". Это как?

- Очень просто, фройляйн Джеляльчи. Сотрудники спецкомитетов Совета Наций не должны запрашивать разрешения на те или иные действия в каждом конкретном случае. Мы уже получили это разрешение в момент нашего прибытия сюда. И действовать оно будет ровно столько, сколько мы будем здесь находиться. Теперь вам все понятно? Если да, разрешите взглянуть на ваши документы.

"Сейчас, - сказал себе Хачкай. - Сейчас он все поймет... Но почему так спокойна Мира?.."

- Пожалуйста, майор. - Девушка расстегнула карман на куртке и протянула Фаулеру сложенные вчетверо бумаги. - Полагаю, этого достаточно.

Ардиан затаил дыхание. Майор развернул документы и принялся изучать их, удивительным образом ухитряясь поглядывать при этом на Миру и Ардиана. Потом выпятил нижнюю губу и издал звук, напоминающий фырканье кота.

- Очень любопытно, - проговорил он. - Комитет защиты прав гражданского населения? Тот самый, что включен в черный список Министерства юстиции?

- Именно, - гордо ответила Мира. - Мы боремся за демократию, мистер Фаулер. Или вы предпочитаете обращение "герр Фаулер"?

- Как вам угодно, фройляйн. Должен сказать, вы делаете большое и нужное дело для своей страны. А ваш юный спутник тоже борется за демократию?

- Арди? - Мира небрежно откинула рыжую прядь со лба и покосилась через плечо на замершего на заднем сиденье Хачкая. - Нет, пока нет. Это мой племянник, он еще недостаточно взрослый, ему всего четырнадцать. Надеюсь, что когда он подрастет...

- Обратите внимание на его самочувствие, фройляйн, - посоветовал Фаулер. - Мне кажется, у вашего племянника температура. Вы уверены, что ему не нужна медицинская помощь? У нас в фургоне есть кое-какие лекарства...

- Нет, благодарю вас, - покачала головой Мира. - Если вы не возражаете, мы лучше поедем. Вы же не собираетесь обыскивать машину демократической неправительственной организации?

- Если вы не везете с собой оружие, наркотики или литературу порнографического характера, вам нечего опасаться, фройляйн Джеляльчи. Попрошу вас выйти из машины. Досмотр не займет много времени.

Ардиан совладал наконец со своими мышцами. Его левая рука дернулась вперед и вверх, тяжелый "БП" задел за подголовник переднего сиденья и едва не выскочил У него из пальцев. За долю секунды перед тем, как румяное лицо майора Фаулера оказалось на линии огня, за спиной Хачкая раздался громкий хруст, и он почувствовал, как что-то тяжелое и холодное вминается ему в ребра. Пистолет повело в сторону, на мгновение его ствол почти уперся в рыжую копну Мириных волос. Ардиан скрючился от боли, изо всех сил стараясь не нажать на спусковой крючок. Когда кто-то выхватил пистолет из его ослабевшей руки, он испытал странное облегчение.

Майор Фаулер громко скомандовал что-то по-немецки. Ардиан не уловил смысла сказанного. Ему было слишком больно. Чьи-то крепкие пальцы сомкнулись на его предплечьях и потащили из машины. Краем глаза он видел, как вытаскивают с переднего сиденья Миру - крепко ухватив за волосы, отогнув затылок почти к позвоночнику. Все произошло настолько внезапно, что он даже не смог определить, сколько человек участвовали в нападении.

Потом Ардиана бросили лицом вниз в пахнущую известью дорожную пыль. Руки ему заломили за спину, запястья обмотали чем-то вроде скотча. На щиколотках защелкнули металлические браслеты, соединенные длинной цепью.

- Готов, господин майор, - отрапортовал кто-то, невидимый Хачкаю. - Смотрите, такой маленький, а таскал с собой целый арсенал. "Беретта", русский беспламенник - серьезный парнишка, судя по всему.

- Он весь в крови, - холодно ответил Фаулер, - Посмотрите, что с ним - вид у него такой, словно он собрался к Ключнику.

Последних слов майора Ардиан не понял, хотя на этот раз разговор шел на английском. Мысли путались, раненую руку жгло огнем. "Сила обманула меня, - горько подумал Хачкай. - Я не успел выстрелить в Фаулера... А он, хитрая тварь, специально заговаривал нас с Мирой, чтобы мы не заметили, как подкрадываются остальные..."

Его перевернули на спину, и он увидел лица тех, кто стоял около машины. Абсолютно невозмутимую, добродушную физиономию Фаулера. Каменные морды солдат, державших Миру. И страшное, похожее на маску грозного божества дикарей лицо массивного негра, горой высившегося над распластанным в пыли Ардианом.

- Рэнкин, Катарина! - крикнул майор, Со стороны минивэна послышались торопливые шаги. Ардиан скосил глаза и увидел ту самую парочку, которая топталась перед фургоном, пока Фаулер пудрил мозги Мире, - лысую девицу и худого блондина в штатском. - Докладывайте, что там у вас.

Негр опустился на корточки и одним быстрым движением разорвал рукав куртки Ардиана снизу доверху. Ткнул толстенным пальцем в плечо, и в голове у Хачкая разорвался огненный шар.

- ...в госпиталь, - услышал Ардиан, когда сознание вернулось к нему. - Катарина, позаботься о том, чтобы он не истек кровью по пути. Рэнкин, займись девушкой. Ты уверен, что это та самая машина?

- Абсолютно, босс, - ответил неприятный ломкий голос. - Служебный автомобиль сигурими, приписан к отделу, возглавляемому полковником Шараби. Полчаса назад на него прошла ориентировка - вся тайная полиция Дурреса поднята по тревоге. Похоже, что с Шараби приключилась какая-то неприятность.

"Полчаса назад, - с тоской подумал Хачкай. - Сверни мы на эту дорогу сразу, мы бы успели проскочить... Но неужели миротворцы устроили здесь засаду из-за одной угнанной машины? Нет, что-то не сходится..."

- Свяжись с Бликсом, - приказал Фаулер, - Пусть разузнает, что случилось со старым мерзавцем.

- Может, они его завалили? - прогудел огромный негр, по-прежнему сидевший на корточках над Ардианом. - Парнишка-то больно шустрый. Если б я не успел вырвать дверь, сэр, он бы, сдается мне, и вас шлепнул.

Хачкай, скрипя зубами от боли, приподнял голову. В боку машины действительно зияла дыра. Двери нигде видно не было, и Ардиан предположил, что ее просто выбросили куда-нибудь в кювет - за ненадобностью.

- Не болтайте лишнего, Джонсон, - строго оборвал негра майор. - Перенесите-ка лучше парня в фургон. Катарина, что вы там копаетесь?

- Одну минуту, сэр, - немедленно откликнулась лысая девица. Голос у нее оказался на удивление приятный. - Я разговаривала с комиссаром Шеве, он обещал прислать патрульный "Хамви". Так что через час ваш парень будет в госпитале. - Она наклонилась над Ардианом, и ее некрасивое лицо с крупным носом и непропорционально маленькими глазками исказилось в недовольной гримасе. - Нельзя ли освободить ему руки, сэр? Я не смогу сделать инъекцию.

Ардиана снова перевернули - грубо, как куль с зерном. Что-то щелкнуло, и он почувствовал, как кисти рук распухают от хлынувшей туда горячей крови. Впрочем, по сравнению с пожаром, пылавшим в раненом плече, это ощущение было, пожалуй, даже приятным.

- Потерпи, малыш, - неожиданно нежно произнесла лысая Катарина. - Сейчас тебе станет полегче...

В руке у нее появился небольшой баллончик, похожий на распылитель краски. Раздалось негромкое "пф-ф", и локтевой сгиб правой руки Ардиана обожгло десятком ледяных игл. По предплечью вверх мгновенно пополз приятный холод.

- Надеюсь, ты нас не подведешь, парень, - сказал Фаулер по-албански. - Мы чертовски много хотим от тебя узнать.

"Обломайтесь, - подумал Ардиан. - Ничего я вам не скажу, подлые твари. Хоть наизнанку вывернитесь, а я вам ничего не скажу..."

Ему вдруг стало очень весело. На что рассчитывает этот идиот Фаулер? Неужели он не понимает, что такие парни, как Ардиан Хачкай, никогда не ломаются на допросах? Или, может, он думает, что Ардиан просто маленький мальчик, которого можно взять на испуг, пригрозив ему пытками? Все эти предположения показались ему такими смешными, что он, растянув губы в подобии улыбки, счастливо захихикал.

- Хорошо, - удовлетворенно произнесла Катарина. - Теперь полежи, пожалуйста, спокойно, я обработаю рану.

Ардиан кивнул, продолжая хихикать. "Прикольная она, - подумал он, - некрасивая, но добрая... Жаль, что связалась с такими придурками..."

Боль в плече уже почти не чувствовалась. Слегка кружилась голова, веки стали тяжелыми и какими-то чужими - Ардиану стоило большого труда держать глаза открытыми. Он видел, как Катарина склонилась над ого раной и снова услышал "пф-ф" ее пульверизатора, но на этот раз никакого холода не ощутил.

Небо над Ардианом стремительно светлело, наливаясь яркой голубизной. Силуэт девушки в камуфляжной форме выделялся на его фоне резко и четко, словно вырезанный из темно-зеленой бумаги. На какое-то мгновение все предметы вокруг Ардиана стали невероятно выпуклыми и объемными, обрели форму и цвет, которых были лишены раньше. "Фата-моргана, - подумал Хачкай, закрывая глаза. - Это опять фата-моргана, и мир этот совсем ненастоящий... Скоро я проснусь, и все будет хорошо. И Раши снова будет жив, он же не может умереть взаправду... Раши будет жив..."

Глава 13

Боль

- Раши, - простонал он, вынырнув из темного водоворота беспамятства. - Ты здесь?

В тяжелом, душном, болезненном сне Ардиан видел брата - тот вел его по каким-то бесконечным коридорам, проложенным глубоко под землей. Коридоры напоминали кротовые норы - узкие, тесные, с сырыми, сочащимися влагой стенами, они уводили все глубже и глубже, в непроглядную вечную тьму. Ардиан откуда-то знал, что, спустившись ниже какой-то невидимой границы, уже не сможет вернуться обратно, и эта мысль заставляла его держаться поближе к Раши. Брат не оборачивался, он уверенно шел вперед, временами сворачивая в неприметные отнорки, раздвигая руками свисавшие с земляного потолка корни, изредка сжимая руку Ардиана в своей - то ли предупреждая об опасности, то ли, напротив, подбадривая. Хачкай помнил, что в одном месте им пришлось миновать широкое отверстие уходившего совсем уже вертикально вниз туннеля, из которого просачивалось недоброе багровое сияние. Он хотел остановиться и заглянуть в туннель, но Раши сильно дернул его за запястье и повел дальше в темноту. А потом, в какой-то момент, Ардиан осознал, что они уже не спускаются, а, наоборот, карабкаются вверх по склону невидимой горы, усеянной мелкими и острыми камнями, Подниматься оказалось куда труднее; к ногам будто груз привязали, а склон с каждой минутой становился все более скользким. Но Раши упорно лез наверх и тащил за собой обессилевшего Ардиана. В конце концов они выбрались на широкую плоскую площадку, повисшую над теряющейся во тьме бескрайней равниной, и тут Раши отпустил его руку.

Хачкай шагнул вперед, в распахнувшееся белое пространство, и открыл глаза.

Рядом с ним кто-то был. Ардиан чувствовал это. Мир вокруг него казался расплывчатым и текучим, но Хачкай был уверен, что не дальше чем на расстоянии вытянутой руки от него сидит человек. Он слышал дыхание этого человека, ощущал исходящее от него тепло.

- Раши, - позвал он, с трудом разомкнув спекшиеся губы. - Раши, ты здесь?..

Сидевший возле него человек сухо кашлянул.

- Ардиан Хачкай, тринадцать с половиной лет, - произнес он скрипучим голосом, и стало ясно, что это никакой не Раши. - Проживает в Тиране, по адресу рруга Курри, дом шесть, квартира двадцать три. Родители: Ибрагим Хачкай, техник муниципального акведука, и Лаура Хачкай, домохозяйка. Брат: Раши Хачкай, безработный, убит два дня назад в пьяной драке. Да, негусто, негусто...

- Кто вы? - прохрипел Ардиан. Он попытался повернуть голову, чтобы разглядеть обладателя неприятного голоса, но не смог - его будто парализовало. - Зачем вы мне все это говорите?

- Вопросы здесь буду задавать я, - отрезал невидимый собеседник. - Но поскольку тебе и впрямь не мешает понять, с кем ты имеешь дело, то в виде исключения я отвечу. Ты находишься в тюремном госпитале "Дунча" под Дурресом. Я следователь военной полиции миротворческих сил Рафаэль Мауро. Среди здешней публики известен как Ленивый Душегуб, и хотя прозвище это мне не нравится, доля истины в нем есть. В твоих интересах отвечать быстро, четко и правдиво. Понял меня, Ардиан Хачкай?

Ардиан молчал, обдумывая услышанное. Про "Дунчу" он слышал - это было известное на всю Албанию место, прославившееся еще при коммунистах. Те, кто сюда попадал, часто не возвращались на волю, а немногие вернувшиеся до конца своих дней вздрагивали при одном упоминании страшной тюрьмы.

- Не слышу ответа! - прикрикнул Мауро. Ардиан почувствовал, как влажные от пота пальцы следователя вцепились ему в ухо и начали понемногу выкручивать. - На будущее запомни - я могу сломать тебе хрящи, и ты станешь похож на летучую мышь. Я могу оторвать тебе ухо напрочь - для этого достаточно лишь слегка надрезать ногтем вот здесь, - Ардиан вздрогнул от боли, - и потянуть снизу вверх. Ты ведь наверняка не знал, как правильно оторвать ухо, а, Хачкай? Думал, что нужно тянуть сверху вниз? Не-ет, мой милый, таким образом ты лишь надорвешь кожу и пустишь кровь - правда, нужно признать, что крови будет море! А вот если ты хочешь оторвать его совсем, следует тянуть снизу вверх и немного наискосок, вот так... Запоминай хорошенько, Ардиан Хачкай, вряд ли кто-то объяснит тебе это так же подробно, как я. Итак, я задал вопрос!

- Понял, - прошипел Ардиан, изо всех сил старавшийся не закричать от боли.

Мауро слегка ослабил хватку, но ухо не отпустил.

- Что ж, хорошо. Следующий вопрос: как давно ты знаком с Мирой Джеляльчи?

Ардиан не успел сообразить, безопасно ли рассказывать следователю про Миру, - ухо снова пронзила боль.

- Неделю. Ох, отпустите! Я же ответил...

- Ответы должны быть не только быстрыми, но и правдивыми. Это ясно?

- Да! Но я действительно познакомился с Мирой неделю назад... Господин следователь, я не смогу говорить, если вы будете мне постоянно крутить ухо...

Мауро довольно рассмеялся.

- Ошибаешься, парень. Прекрасно сможешь! Чем больнее тебе будет, тем охотнее ты станешь рассказывать. И знаешь что? Ухо - это далеко не единственное место на твоем дохлом тельце, которому я могу причинить боль. Ты меня понял, Хачкай?

- Да! - выкрикнул Ардиан, лихорадочно пытаясь сообразить, что можно противопоставить методу садиста-следователя. Ответы сами соскакивали у него с языка, прежде чем он успевал решить, стоит ли вообще раскрывать рот. - Я понял, понял! Я все вам расскажу!

И тут он с ужасом осознал, что это правда. От недавней решимости держаться на допросе до последнего не осталось и следа. И дело было не только в потных пальцах Мауро-Душегуба - в конце концов, Ардиану доводилось терпеть и не такую боль. Самое страшное заключалось в том, что Хачкаю действительно хотелось обо всем рассказать - ему не давало покоя странное, свербящее ощущение в мозгу, как будто под черепной коробкой осторожно водили легким гусиным перышком, Желание говорить понемногу распирало его изнутри, подобно тому, как пар заставляет дребезжать крышку кастрюли с кипящим супом, - казалось, что достаточно припомнить и связно изложить все события, происходившие с ним за последние несколько дней, и эта сводящая с ума щекотка пройдет. "Что-то не так, - успел подумать Ардиан. - Это неправильно, так не должно быть..."

- Значит, неделю назад, - задумчиво повторил Мауро и провел острым ногтем по щеке Ардиана. - При каких обстоятельствах вы познакомились?

- Мне рассказал о ней брат, - сразу же ответил Хачкай. - Раши. Они когда-то были знакомы. Мне нужен был кто-то, у кого я бы мог остановиться в Дурресе...

- В каких отношениях твой брат находился с Мирой Джеляльчи? Ну, быстро!

- Они гуляли, господин следователь. Это мне Раши говорил, ну, у него подружек всегда море было, не поверите, господин следователь, порой с утра с одной идет, а к вечеру уже с другой совсем, а назавтра и вовсе с третьей. Он девчонок любил, Раши-то, да и они к нему липли, просто как мухи на мед...

Невидимое перышко внезапно перестало щекотать мозг. "Вот оно что, - догадался Ардиан, - чем больше я говорю, тем слабее щекотка... И неважно, что говорить, главное, молоть языком, не останавливаясь..."

Но Мауро-Душегуб тоже не первый день жил на этом свете.

- Отвечай только на те вопросы, которые я тебе задаю, парень, - посоветовал он, вонзая свой ноготь в мягкую кожу за ухом Ардиана. - И без словоблудия. Тебе ясно?

- Ясно, ясно! Я не буду словоблудничать, господин следователь! Только у меня в голове все так и чешется, словно туда вошки позаползали! А когда я говорю, мне легче становится, вот я и стараюсь болтать побольше... Ай, не надо, больно же!

- Ты знал, что Мира Джеляльчи - агент государственной безопасности?

- Да! То есть она мне сказала потом, а сначала я думал, она просто с фата-морганами работает... и еще она фотомодель, я плакаты видел с ее рекламой, у нас в Тиране все улицы ими обклеены... Ой-ой-ой, за что, я же вам все честно рассказываю!

Мауро ухмыльнулся.

- Много лишних слов, парень. Когда она тебе сказала о том, что работает на сигурими?

- Ночью... этой ночью... до этого я даже не подозревал, клянусь...

"Нужно что-то придумать, иначе я действительно выложу ему все, что знаю!"

- Она рассказывала тебе, как долго она сотрудничала с госбезопасностью?

- Нет... Ой-ой, правда, нет... Я только понял, что давно, потому что раньше у нее был другой куратор, не Шараби...

- Что она рассказывала тебе о Шараби?

- Что он страшный человек, очень злобный... и что он только и делает, что подсовывает к ней в постель разных иностранцев...

- Она называла имена?

- Какие имена? Ой, господин следователь, не надо! Я правда не понял!

- Имена иностранцев, которых подкладывал к ней Шараби.

В мозгу Ардиана вспыхнула красная лампочка тревоги. С языка у него уже срывалось "Олаф", но он вовремя сообразил, что, назвав хотя бы одно имя, серьезно повысит уровень дерьма, в котором и так сидит по уши. К счастью, именно в этот момент Мауро в очередной раз крутанул ему ухо.

- О-о-о! Нет-нет, не называла!!! Просто сказала, что Шараби ее только так и использовал, ну, как проститутку... А она хорошая, добрая, совсем не похожа на шлюху...

Следователь ударил его ладонью по губам.

- Об этом тебя не спрашивают. Она говорила тебе о каком-нибудь ящике?

- Ящике, господин следователь? О каком ящике?

"Вот что их волнует больше всего, - понял Ардиан. - Не Шараби, даже не иностранцы, с которыми работала Мира... "Ящик Пандоры"!"

- Ты напрашиваешься на большие неприятности, парень, - холодно сказал Мауро. - Я ведь, кажется, объяснял тебе, кто здесь задает вопросы... Что ж, если ты не хочешь учиться, придется тебя дрессировать, как животное. Слышал про собак Павлова?

Он отпустил ухо Ардиана и отодвинулся от кровати вместе со своим стулом. Хачкай услышал, как звенят какие-то инструменты.

- Павлов, парень, - продолжал разглагольствовать Мауро, - это такой русский профессор. Как все русские, он был немного чокнутый, а еще, похоже, очень не любил собак. Он вытворял с ними всякие хитрые штуки, например, бил током и смотрел, сколько слюны у них при этом выделяется. Называл он все это "условными рефлексами", то есть устойчивой реакцией организма на внешние раздражители. Током я тебя бить пока не буду, но кое-какие рефлексы тебе выработать пора. Давай-ка сюда руку...

Не дожидаясь, пока Ардиан выполнит приказ, следователь крепко схватил его за запястье и потянул на себя. Рука была словно ватная - Ардиан вроде бы и чувствовал ее, но никак не мог заставить себя напрячь мышцы.

- Сейчас тебе станет больно, - пообещал Мауро. - По-настоящему больно, парень. И, что самое интересное, я уже не смогу прекратить эту боль, даже если ты расскажешь мне все, что знаешь. Эта боль нужна не для того, чтобы ты мне что-то рассказал. Она должна выработать у тебя условный рефлекс - когда я спрашиваю, нужно отвечать быстро и правдиво. Надеюсь, тебе хватит одного раза, потому что, поверь мне, даже врагу своему я не пожелал бы пройти через это дважды.

Перед глазами Ардиана появился шприц - обыкновенный одноразовый шприц, наполненный мутноватой Желтой жидкостью.

- Эта штука называется "чокнутый русский". В честь профессора Павлова.

Ардиан почувствовал, как его руку сжимают мягкие тиски. Очевидно, Мауро зажал ее между своими коленями. Холодная игла коснулась его локтевого сгиба и легко проткнула кожу. Внезапно ему стало очень страшно, он попытался вырвать руку, но мышцы по-прежнему не слушались его, к тому же следователь держал его крепко. Вену, в которую вонзилась игла, жгло жидким огнем. Ощущение было неприятное, но вполне терпимое. Мауро выдернул иглу, щелкнул ногтем по опустевшему шприцу и довольно ухмыльнулся.

- Препарат начнет действовать минут через пять, а хватит его на два с половиной часа. Может быть, на три, если у тебя низкий болевой порог. Немного, но тебе эти три часа покажутся вечностью. Помнишь, как зовут меня заключенные? Ленивый Душегуб. А знаешь почему?

- Нет, - прошептал Ардиан.

- Потому что мне лень возиться с теми, кто не хочет отвечать на мои вопросы. Здесь, в "Дунче", есть следователи, которые обожают разные игрушки - железки, противогазы, динамомашину. Правда, все они твои соотечественники, а стало быть, люди дикие, жестокие и необузданные. У меня другой подход. Я предпочитаю переложить всю черную работу на плечи современной химии. Так что сейчас ты останешься здесь, а я пойду обедать. Когда я вернусь, ты расскажешь мне все - абсолютно все, что знаешь про Миру, Шараби, убийство в "Касабланке" и "ящик Пандоры". И, если ты попробуешь меня обмануть хоть в мелочи или утаить какую-нибудь крохотную крупицу правды, тебя ждет еще один укол. Да, кстати, если захочешь кричать, можешь не беспокоиться - стены здесь звуконепроницаемые. Тебя никто не услышит, так что ори на здоровье.

Он похлопал Ардиана по животу и встал. Ардиан скосил глаза и наконец смог разглядеть лицо Мауро - вполне заурядное круглое лицо человека средних лет, с большими залысинами и крупным носом со слегка вывороченными ноздрями. В облике следователя не было ничего садистского - он напоминал усталого банковского клерка, не способного обидеть даже муху.

Потом Мауро сделал шаг в сторону и пропал из поля зрения Ардиана. Что-то глухо стукнуло - вероятно, следователь выкинул использованный шприц в мусорное ведро.

- Вспомни все, что ты слышал о месте под названием "ад", парень.

Звуконепроницаемая дверь с мягким чмоканьем закрылась за Мауро. И в ту же секунду Ардиана накрыло первой волной боли.

Она родилась не там, куда вонзилась игла, а совсем в другом месте - в основании позвоночника. Раскаленная струя, плеснувшая оттуда вверх, сожгла хребет Ардиана и превратила его в обугленную головешку - во всяком случае, так показалось Хачкаю. Он завопил, потому что терпеть такую боль было невыносимо... и продолжал кричать, пока в его легких оставался воздух.

Три часа, про которые говорил следователь, обернулись тремя тысячелетиями. В редкие мгновения, когда боль отступала, как отступает хищник перед новым броском, Ардиана посещали странные мысли: он представлял себе мир, в течение многих веков страдающий от чудовищных бедствий и катастроф, насылаемых на него какими-то безумными богами. Этот мир содрогался от землетрясений, стирающих с лица земли целые страны, горел в пламени вселенских пожаров, над ним проносились черные торнадо и разрушительные ураганы, его скручивало в судорогах войн и кровавых революций, полосовало сабельными ударами падающих с неба астероидов... Этим миром был он сам, Ардиан Хачкай, и все, что происходило с ним под действием мутной желтой жидкости из шприца Мауро, являлось лишь отражением катаклизмов, сотрясавших целую вселенную, Потом боль возвращалась, вонзаясь в него миллионами клыков и когтей, и образ обреченного на вечные муки мира растворялся в багровом тумане застилавшем глаза Ардиана. Он почти все время кричал, замолкая лишь для того, чтобы сделать новый судорожный глоток воздуха; крик сросся с ним, стал его неотъемлемой частью, вроде руки или ноги, и прекратить кричать казалось так же невозможно, как и перестать дышать. Через неопределенно долгое время Хачкай охрип от постоянного ора, и крик превратился в невнятное сипение, похожее на звук, с которым выходит воздух из проколотой шины. Под конец он потерял способность даже сипеть и только открывал рот, как рыба, задыхающаяся на песке под палящими лучами солнца. Боль вцепилась в него еще сильнее; Ардиан чувствовал, что с него живьем сдирают кожу и посыпают окровавленную плоть едкой солью. Крупные слезы стекали по щекам и попадали в распахнутый в беззвучном крике рот, от их теплого, солоноватого вкуса Ардиану хотелось вывернуться наизнанку. Хуже всего было то, что, несмотря на страшную боль, ему так и не удалось потерять сознание. Желтая дрянь, сжигавшая его тело изнутри, не давала мозгу соскользнуть в спасительную темноту.

Прошло сто геологических эпох, и боль начала медленно отступать. Она все еще грызла и терзала его, но уже без прежнего остервенения. Ее огонь продолжал пылать, но объятые им внутренности Ардиана кое-где уже превращались в угли. В какой-то момент Хачкай почувствовал, что к нему возвращается способность связно мыслить, и с ужасом понял, что готов сознаться во всем, лишь бы избежать еще одного укола. Именно в эту минуту дверь с громким чмоканьем отворилась, и в комнату вошел Мауро.

- Жив, Хачкай? - небрежно бросил он. - Впрочем, от этого еще никто не умирал. Больно, согласен, но совершенно безвредно. Говорить можешь?

Ардиан промычал что-то невразумительное. Он не был уверен в том, что губы и язык станут его слушаться, но перечить следователю боялся. Тот, впрочем, и не ждал от него ответа.

- Не можешь пока? Не беда. Три часа уже прошло, ещё минут пять-десять - и ты войдешь в норму. Тогда-то мы с тобой и побеседуем по душам. Ты ведь парень сообразительный, я это уже понял. Во время нашего первого допроса, между прочим, ты находился под действием "сыворотки правды" - слыхал про такую? Эта штука развязывала язык людям куда серьезнее тебя, но мало кто догадывался, что обойти ее можно, просто болтая о чем угодно. О, ты сообразил быстро! Именно поэтому я не стал тратить время зря и решил преподать тебе маленький урок. Надеюсь, ты уже придумал новый способ, как перехитрить старину Мауро? Должен тебя предупредить: врать ты все равно не сможешь, "сыворотка правды" действует долго, а вот если попытаешься опять запутать меня пустой болтовней, получишь новый укол. Понял, Хачкай? Если да, отлично. Вот диктофон, можешь начинать рассказывать.

"Я все расскажу", - собирался ответить ему Ардиан, но не сумел. Искусанные в кровь губы разомкнулись, как створки рассохшейся старой двери, и из пересохший, сожженной болью пещеры рта вырвалось хриплое рычание. В следующую секунду Хачкай с ужасом понял, что кто-то незнакомый, спрятавшийся в глубине его истерзанного сознания, кричит прямо в лицо Мауро: