Чтение 37–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

Ликующий марвиль Шонкур перепрыгнул через заграждение и бросился к своему любимцу, чтобы поцеловать его в намордник.

Затем, бросив пару слов секундантам Марка Дистроера, Шонкур поднял руку, призывая к тишине.

Когда все затихли, марвиль сказал:

- Согласно нашему закону, перед тем как объявить победителя чемпионом, я хочу спросить у всех здесь присутствующих, может ли кто-то выставить своего бойца, который сумеет победить Марка Дистроера?

- Нету таких! - крикнули из толпы.

- Марк - чемпион!

- Хорошо, - улыбнулся Шонкур. - В таком случае, дорогие гости и вы, жители нашего города, я приглашаю вас на показательную казнь двух проходимцев!

С этими словами марвиль указал на Леху и Сергея.

- Мы скормим их, одного за другим, крокодилам, а затем вернемся сюда и продолжим наше веселье.

Это предложение вызвало гул одобрения, и Тютюнин понял, что на этот раз чудесного избавления не произойдет.

- Постойте! - крикнул он уже тащившим его и Леху охранникам. - Постойте, я хочу выставить бойца! Я хочу выставить бойца!

Старшина Дорнье, услышав его крик, подбежал к Шонкуру и что-то зашептал ему на ухо. На лице марвиля отразилось удивление, однако он сделал солдатам знак, чтобы пленников отпустили.

- Ты, рыцарь Сирэй, сказал, что у тебя есть боец против моего Марка Дистроера?

- Есть, - подтвердил Сергей. - Он должен быть где-то на конюшне.

- Он на конюшне! - подтвердил курьер Дюбри. - Он съел там два седла, но никто не рискнул его прогнать!

- Вот как? - поразился Шонкур. - Я хочу видеть этого удивительного бойца. Кант, привезите его со всеми предосторожностями, и мы устроим еще один бой.

Старшина поклонился и побежал к своему жеребцу.

- Ты хочешь потянуть время? - спросил Окуркин.

- Как получится, - пожал плечами Сергей.

- По-другому никак. Ты же видел, какой у них здоровый кабан, а Дроссель совсем маленький.

- С одной стороны, ты прав, а с другой - Дроссель часто дрался с котом Семой. А Сема это почти тигр.

- Тоже верно, - согласился Окуркин, и они стали ждать.

Примерно через полчаса привезли Дросселя. Его доставили в большой плетеной корзине, и он вылез, держа в зубах наполовину съеденный кожаный фартук.

Вместе с Дросселем прибежал и старший конюх, который жалобным голосом перечислял потери:

- Два седла, рукавицы и фартук! Кто за это заплатит? Два седла...

Марвиль Шонкур, никогда прежде не видавший бультерьеров, подошел ближе, глядя во все глаза.

- Это не свинья, - сказал он после некоторой паузы. - Это точно не свинья!

- Это не свинья! Не свинья это! - зашумели горожане.

- А что же это, если не свинья? - справедливо возразил Серега.

- Нормальная малая боевая свинья, - вставил свое слово Окуркин. - Лучшая в своем классе. Он даже с тигром дрался.

- С тигром? - недоверчиво переспросил марвиль.

- Да. Правда, тот был не очень большой.

- Хорошо. Мы проведем бой, и если ваш этот...

- Дроссель, - подсказал Тютюнин.

- Да, если Дроссель проиграет, мы бросим его к крокодилам вслед за вами.

- А если выиграет?

- Он не выиграет. Он слишком маленький и у него нет защиты.

- И все же, марвиль, если он выиграет, ты отпустишь нас?

- Ну хорошо, хорошо. Я отпущу вас, так и быть.

- Ты обещаешь это при всех? - настаивал Тютюнин.

- Да, я обещаю это при всех, - нехотя произнес Шонкур. - А теперь готовьте своего бойца, моему Марку не терпится сожрать его заживо...

117

Сергей и Леха отвели Дросселя в положенный угол. Видимо, пес не понимал, что его ожидает, потому что вел себя совершенно спокойно.

- Сейчас будет драка, песик, - сказал Леха. - Битва не на жизнь, а на смерть. Понимаешь? Дроссель шевельнул ухом.

- Понимает, - истолковал этот жест Тютюнин.

- Ты пойми, Дроссель, - продолжал Леха, - на тебе сейчас не только твоя собачья жизнь, но и две наших человеческих.

- Ты лучше пообещай ему чего-нибудь хорошего.

- А чего пообещать? Косточек куриных? Ну так это будет, Дроссель. Не сомневайся. А еще мы тебе водки нальем настоящей, без этой дрянной примеси.

- Про тактику не забудь сказать!

- Про какую тактику?

- Ну как ему этого Марка бить.

- А как его бить-то?

- Очень просто - два раза левой, потом правой. Потом опять два раза левой и еще правой.

- Ты понял, чего он сказал, Дроссель? - спросил Леха, но пес никак не отреагировал. Его маленькие глазки смотрели как-то бессмысленно, и по ним нельзя было угадать, продумывал ли Дроссель детали предстоящего боя или мозговал над тем, где взять еще пару ботинок.
- Сходитесь! - объявил судья, и секунданты Марка Дистроера покинули загон. Их примеру последовали Леха и Сергей.

Противника пошли навстречу друг другу - боевой кабан самоуверенно клацая клыками, а Дроссель спокойно и невозмутимо.

Но вот Марк пошел в атаку, и пес прыгнул ему навстречу. Одно мгновение - и Дроссель сомкнул свои челюсти на носу боевого кабана. Марк Дистроер по инерции пробежал еще несколько метров, затем тряхнул головой, но Дроссель не отцепился.

Кабан гнусаво заревел, кричать в полную силу ему мешали собачьи челюсти.

Среди зрителей пронесся ропот. Они еще ни разу не видели такой странной тактики.

Между тем Марк Дистроер был просто в бешенстве и изо всех сил мотал несчастного Дросселя из стороны в сторону. Это продолжалось несколько минут, и, когда Дроссель наконец отклеился, Марк Дистроер, поводя боками, опустился на опилки, чтобы перевести дух.

Бультерьер тоже выглядел не лучшим образом. Его белоснежная шкурка была вся в ссадинах и свином навозе, оставленном на ристалище его предшественниками.

Марк отдохнул и поднялся на ноги. Дроссель это заметил, но остался стоять на месте. Кабан бросился на него, опустив к земле клыки. Дроссель принял вызов и не нашел ничего лучше, как со всего маху врезаться в противника лбом.

Звук удара был такой, будто сшиблись два бильярдных шара. Дроссель отлетел обратно к ограде, а оглушенный Марк Дистроер присел на задницу.

Несколько раз хрюкнув, он потряс головой и под крики болельщиков снова помчался на врага.

- Смотри, у него уже больше нет сил! - заметил Окуркин, указывая на бультерьера, который еле стоял на ногах. Казалось, развязка неизбежна, но в последний момент Дроссель сделал рывок в сторону, и его соперник всей свой массой обрушился на деревянные щиты ограждения.

Он бы снес ограду, но люди стояли за ней плотной массой. Послышались крики ушибленных и проклятия коварному Дросселю.

Судья покосился в сторону Шонкура, ожидая, не пожелает ли тот остановить поединок, однако марвиль наблюдал за происходящим с задумчивым видом. Казалось, предстоящая коронация чемпиона его уже не радовала.

Едва немного очухавшись, Марк Дистроер повернулся и, увидев ненавистное белое пятно на другом конце загона, помчался прямо на него.

Марк ревел от гнева, роняя клочья кровавой пены, и разгонялся все быстрее. Судья что-то закричал, пытаясь уберечь чемпиона от ошибки, но было поздно. Дроссель снова принял в сторону, а Марк Дистроер со страшным грохотом врезался в ограждение.

На этот раз он пробил толстые доски и покалечил клыками нескольких зевак. Однако на этом его подвиги закончились, поскольку он повалился на землю и закатил глаза.

Судья поединка растерянно посмотрел на марвиля. С одной стороны, победа была очевидной, а с другой - имели место некоторые отступления от традиций.

Шонкур махнул рукой, давая понять, что не желает вмешиваться.

Судья поднял руку и громко объявил:

- Победила белая свинья!

118

Внимание Сергея и Лехи было приковано к Шонкуру, который согласно договоренности должен был отпустить их на волю.

Этого ожидали и притихшие зрители, глядя, как правитель хмурится и вздыхает.

- Как зовут это удивительное животное? - наконец спросил он, указывая на ободранного, но невозмутимого пса.

- Его зовут Дроссель, - ответил Тютюнин.

- Что вы за него хотите?

- А мы теперь свободные люди?

- Ну разумеется.

- Нам лошадок нужно черных! - вмешался Окуркин. - Костюмчики, как у Дорнье, и чтобы шляпы были с пером!

Шонкур раздумывал всего пару секунд, затем согласно кивнул.

- Хорошо, - сказал он и, обращаясь к стоявшему неподалеку старшине, приказал экипировать рыцаря Сирэя и его оруженосца Флекса в мундиры солдат дворцовой безопасности.

Друзья без огорчения расстались с Дросселем, поскольку не собирались расставаться с ним навсегда. Преследуемые восторженной толпой, которая радовалась освобождению пленников так же, как полчаса назад радовалась предстоящей публичной их казни, Сергей и Леха поспешили за Дорнье, опасаясь, что Шонкур может передумать.

Впрочем, все обошлось. Мундиры были получены и надеты. Из шляп торчали те самые красные перья, а нетерпеливые красавцы скакуны били о землю копытами.

Поскольку амуниция была предназначена для людей нормального роста и сложения, на Лехе обновки сидели слегка мешковато. Тем не менее он был совершенно доволен и подмигивал подбитым глазом знакомым кухаркам.

- Нам пора ехать, - напомнил ему Тютюнин, и Окуркин нехотя прекратил перемигивания с девушками.

- Куда рванем? - спросил он.

- Все равно куда. Лишь бы подальше... На площади послышались крики.

Сергей прислушался. Горожане на все голоса проклинали колдунов и колдовскую свинью, которая исчезла, победив чемпиона Марка Дистроера.

- Чего это они? - спросил Окуркин.

- Дроссель уже испарился! Бежим скорее!

Сергей вскочил на коня и, дав ему шпоры, поскакал прочь от дворца. Леха, хотя и не так сноровисто, последовал за ним. Они еще не доехали до окраины города, когда за ними была организована погоня.

- Прибавь, Серега! - крикнул Окуркин, сам с трудом удерживаясь в седле. Прохожие разбегались в стороны, ремесленники бросали свои тележки с товаром, едва завидев шляпы с красными перьями.

Несмотря на все старания Тютюнина и Окуркина, погоня их настигала. Уже был слышен топот скачущих позади лошадей, как вдруг все переменилось, и Сергей с Лехой выскочили к знакомым гаражам.

119

Старуха Живолупова вела репортаж прямо с места недавнего происшествия, где час назад пропали Окуркин и Тютюнин.

Видеокамера работала в реальном времени, передавая изображение в американское посольство. Там поверх комментариев агента Зи-Зи накладывали перевод и транслировали отчет прямо в город Вашингтон.

- Лешка Окуркин бросил "запорожец", чего раньше за ним не наблюдалось, - бубнила в микрофон Живолупова, снимая Лехину машину со всех сторон.

- Внутри гаража находится металлический ящик, где эти алкаши держали закуску, - продолжала она, показывая сплющенные огурцы крупным планом. - Здесь же, на полке, находится жидкость, напоминающая запахом спирт. Его-то они и пили... Слышу посторонний шум и выхожу...

Живолупова выглянула из гаража и увидела Любу Тютюнину и Лену Окуркину, которые, ведомые своим женским чутьем, решили проинспектировать мужей.

- Любка и Ленка, - передала в эфир Живолупова, продолжая снимать из нового укрытия. - Жены наших объектов. Дуры, блин, набитые. В руках у Любки дубовая скалка, которой она лупит объекта Сережку. Ленка Окур-кина дубасит своего объекта руками. Такая оглобля...

Неожиданно в объективе появилось что-то большое и черное. Живолупова пошире открыла глаза и после паузы произнесла:

- Батюшки мои, Дыртаньян и Зорро...

- Что такое, Зи-Зи? - спросили из-за океана. - О чем вы говорите?

- Я говорю, у меня здесь кино начинается... Думаю, первая серия...

- Какая серия? О чем вы? - взывали из Вашингтона.

- Или я сбрендила? - сама с собой разговаривала Живолупова, наблюдая явление черных всадников.

- Лешка, это ты, что ли? - первой оттаяла Лена.

- Вот дураки - лошадей по пьянке украли! - высказала предположение Люба.

- Какая пьянка, девчонки, вы чего? - блаженно щурясь на заходящее солнце, улыбнулся Тютюнин. Он сполз с седла и, сняв шляпу, оглядел родной, заплеванный участок городской территории.

- Вроде правда не пьяные, Лен, - несмело заметила Люба и стыдливо спрятала за спину скалку.

- А закуска тогда зачем?

- А закуска для слесарей. Я им за ремонт машины подносил немного, - выкрутился Окуркин.

- Ну ладно. А где лошадей взяли и костюмчики эти, а? Сперли?

- Почему сразу сперли? - Леха тоже спешился и снял шляпу.

- Ой, да у него вся морда битая! - заметила Лена. - Это кто тебя так, Леш? Убью гадов. Кто?!

- Это он упал. Мы на съемках подрабатывали, - продолжал врать Тютюнин.

- Точно, - поддержал его Леха. - Мы конквистадоры.

- Каскадеры... - поправил его Тютюнин. - Сегодня лошадок уже поздно отвозить, так что до завтра пусть поживут у нас.

- Да вы что? Они же в лифт не влезут! - забеспокоилась Люба.

- Не беспокойся, мы их привяжем у подъезда. Пусть на клумбе попасутся, там все равно одни сорняки. Так что вы идите, а мы придем, когда все дела переделаем.

Жены послушно удалились, а Леха и Сергей стали думать, что делать с лошадями.

- Можно, конечно, на ипподром отвести, - предложил Окуркин.

- Да великоваты они для ипподрома. Смотри, какие здоровые.

- Тогда Сайду продать.

- А он их на колбасу не пустит? А то жалко лошадок.

- Мы с него слово возьмем. К тому же таких красивых на колбасу нельзя, - со вздохом произнес Тютюнин. И помолчав добавил: - Таких только на породу надо.

Обсудив участь лошадей, друзья сходили проведать тыкликов. Те снова спали - все, кроме дежурного.

- Хозяин, мы тебе умножитель принесли, как и заказывал, - тонким голоском сообщил он.

- Какой умножитель? - не понял Окуркин.

- Как это какой? Баночный конечно. Ты же для банок алюминиевых заказывал.

- А! Ну конечно! - вспомнил Леха. - И что, уже работает?

- Обижаешь, хозяин. Найди мне банку, я тебе продемонстрирую.

- Ладно, я сейчас, - засуетился Леха, то и дело путаясь в длинных рукавах мундира, который был ему еелик.

- Шурупы высыпь, - подсказал Тютюнин.

- Точно! - обрадовался Леха и высвободил баночку от коктейля "Василек". - Такая сгодится? - спросил он дежурного тыклика.

- Вполне, - ответил тот. - Теперь положи эту банку вот в этот умножитель.

- Но это не умножитель, парень, - возразил Окур-кин, подозревая, что его разыгрывают. - Это наша старая хлебница.

- Была хлебница, а теперь умножитель, - тоном учителя, объясняющего задачку дебилам, сказал тыклик.

- Ага, - понял Леха. Он осторожно приоткрыл хлебницу и положил банку.

- Теперь чего? - спросил он.