Чтение 26–й страницы книги ~Тютюнин против инопланетян~

- Ладно, Люба. Пойду я. А про раствор я еще думать буду. Посмотрю, с какого тут боку подходить лучше...

- Это не сбоку, мама, это сзади.

- Ну, это я просто фигуристо так выражаюсь, - пояснила Олимпида Петровна.

Она быстро собралась и ушла, а Люба принялась разворачивать свертки с едой.

Еще через полчаса пришел с работы муж. Он был в хорошем настроении, и от него пахло бензином.

- Ты чего, уже к Лешке в гараж заскочил?

- Почему это?

- А бензином от тебя несет.

- Не, это мы... шкурки на работе протравливали.

- Бензином, что ли? - недоверчиво спросила Люба.

- Ну да. Этилированный бензин - яд.

Окинув взглядом целую гору продуктов, Сергей усмехнулся:

- Что, наш семейный бомбовоз уже разгрузился?

- Как тебе не стыдно, Сережа! Мама, между прочим, кормит нас, а тебе благодарна за бесплатные клизмы...

- За чего бесплатные? - переспросил Сергей. Ему показалось, что он ослышался.

- За бесплатные две тыщи клизм и американские приборы. Маме они понравились, и талон она тоже забрала.

- Какой талон? - продолжал недоумевать Тютюнин.

- Не помню, но какой-то там раствор - два кубометра.

Тут только до Тютюнина стало доходить. Ведь он говорил о здоровье тещи с директором, а у того все родня была в медицине.

"Наверное, Борис Львович помочь решил. Хороший человек".

- Ну ладно, я быстро съем чего-нибудь и пойду к Окуркину.

- Зачем к Окуркину? Я думала, мы с тобой в шахматы сыграем. В эту, как ее, сицилианскую, защиту.

- Люба, да что с тобой? Ты разве не знаешь, что от шахмат лысина бывает?

- Ой, правда, что ли? - Люба испуганно схватилась за голову.

- А ты вспомни Василь Дмитрича из второго подъезда. Он всегда с шахматами на лавочке сидит, а лысина как отражатель на пограничном прожекторе.

- А ведь и правда, - согласилась пораженная Люба, застыв с большим куском жареной колбасы в руке.

- Вот поэтому я лучше схожу к Лехе, а ты можешь Ленке позвонить. Пусть она научит тебя книжки читать - вон она уже ко второй перешла. Окуркин говорил - очень ей эта книжка нравится.

- А от книжек лысины не бывает, Сереж?

- Не бывает, Люб. От книжек в человеке просыпается его здоровая рабочая совесть, - с чувством произнес Тю-тюнин и даже сам удивился, с чего это его так понесло.

Наскоро похватав тещиных трофеев, он сунул на закусь в карман два жульена в бумажке и, оставив супругу постигать услышанное, был таков.

Тютюнин вышел из подъезда и, воровато оглядевшись, двинулся в сторону гаражей. Как только он исчез за углом дома, старуха Живолупова поднялась из песочницы и, сбросив с головы жесткий чепчик, двинулась следом.

Сегодняшний день выдался для Живолуповой очень напряженным, хотя и приносил ей ежечасно американские деньги. Старушка складывала их в карман кофты и закалывала булавкой, чтобы не выпали.

Потерпев неудачу с покушением на Серегу и Леху, майор Яндкван слезно попросил Живолупову еще понаблюдать за этими странными человеческими людьми.

- Хорошо, чего ж не понаблюдать. Только это, конечно, денег стоит.

- Об этом не беспокойтесь, агент Гадючиха, деньги, лучшие лягушки и почетное дунтосвинтство - все что хотите.

- Остановимся пока на деньгах. Свинство и лягушек оставим на после...

- Как скажете, только отправляйтесь сейчас же.

И Живолупова отправилась. До двора ее доставили на черном "БМВ", а дальше Живолупова, не заходя домой, укрылась в песочнице, благо детишек там почти не было, а те, которые были, сейчас же разбежались вместе с мамами, когда Гадючиха стала повторять считалочку, где "...буду резать, буду бить...".

"Ну вот, блин, триллер начинается", - подумала Живо-лупова, увидев упакованного Тютюнина.

"Сейчас попрется к Лешке в гараж, и там у них начнется".

Чего там может начаться, Живолупова не знала, однако, будучи знакомой с повадками двух друзей, понимала, что зечер будет такой же тяжелый, как и день.

"А кто сказал, что будет легко?" - подзадоривала себя "аючиха, пока, стиснув вставные зубы, перебегала от укрытия к укрытию.

- Агент Гадючиха, как слышите, прием... - донеслось из коммуникатора, который висел у Живолуповой на шее.

- Не мешайтесь, пока я передвигаюся... - коротко бросила она, и коммуникатор присмирел.

Несколькими гигантскими прыжками Живолупова преодолела расстояние до мусорных баков и, приземлившись, спугнула двух котов и штук восемь бомжей, которые мирно разрабатывали свою золотую жилу.

Тем временем Сергей Тютюнин, не ожидая подвоха, остановился возле окуркинского гаража и произнес ключевую фразу:

- У вас продается люминиевая раскладушка?

- Раскладушки нет, - пробубнил в замочную скважину Окуркин. - Могу предложить славянский батон...

- Не батон, а комод.

- Але, Серега! - послышался знакомый голос.

Тютюнин обернулся и увидел Толика по кличке Чалый, которому принадлежал гараж под номером двадцать четыре. Как-то прошлым летом, соединяя "запорожец" с турбиной от садового насоса, Серега и Леха чуть не угробили новенькую иномарку Чалого, стоявшую в гараже. Тогда, к счастью, все обошлось, и улетевшая в небо турбина ни на кого не упала. Она вообще не вернулась на землю.

- Але, земляк! Ты че такой стоячевздрюченный, а? Че как будто на измене весь?

Толик был преуспевающим бандитом и очень гордился тем, что, имея доход, как у министра финансов, знал только согласные буквы и твердый знак.

- Здорово, Толик.

- Лехана ждешь?

- Да нет. Он уже в гараже, - не стал изворачиваться Тютюнин.

- От Ленки шнырится? - догадался Толик.

- Точно.

- Я че базар затеял, Серега! - снова заговорил Толик, помогая себе активно жестикуляцией. - Я хотел тебе предложить свой сарай прикупить - буквально конкретно даром - я ведь, ну ты же знаешь, квартирку в "Дон-Строе" прикупил. Типа на Москве-реке. Типа пароходы буду провожать. И встречать.

- Да мне не нужно - машины нет. И велосипеда нет.

- Велосипед, Серег, дело наживное. Давай я тебе велосипед подарю, конкретный, с рюшечками, а ты мою байду жестяную уторгуешь - будет тебе гараж.

- Я подумаю, Толик, - ответил Сергей.

- Ладно, не горит, - согласился Чалый. - Тока много не думай, а то ухи запотеют. На них тогда дворники ставить придется... Типа шутка, не понял?

Наконец Чалый ушел по своим бандитским делам, и Окуркин, приоткрыв гаражную дверь, заставил Серегу протискиваться туда, будто мышь в банку с крупой.

- Да открой ты пошире! - запротестовал Тютюнин.

- Конспиация, батенька. Конспиация, конспиация и еще аз конспиация, - дурачился Леха, цитируя вождя мирового пролетариата.

Он был уверен в успехе операции, а потому пребывал в отличном настроении.

В гараже у Окуркина Сергей не был почти год. За это время в нем произошли значительные изменения.

Первый уровень, где стоял "запорожец", остался неизменным, и это предназначалось для демонстрации Елене, жене Окуркина. Однако стоило гостю заползти на пузе под "запорожец" и спуститься в монтажную яму, как перед ним возникала небольшая дверка, за которой начиналось холостяцкое царство Лехи Окуркина, размещавшееся примерно на десяти квадратных метрах подземной жилой площади.

По стенам схрона в том же порядке, что и в бабушкином подполе, были складированы трехлитровые банки с настойками, которые Лехина бабушка хранила десятки, а может, и сотни лет. И все это богатство освещалось сорокаваттной лампочкой. Красиво одним словом.

- Ну и как тебе? - спросил довольный Окуркин.

Он видел, какое впечатление произвело на приятеля благоустроенное подземелье.

- Я, Леха... - Тютюнин не находил слов. - Просто Эрмитаж какой-то. Прямо Днепрогэс, честное слово...

- Это что! Смотри, какой предметный столик! - похвалился Окуркин. - Видал?

- А почему предметный?

- Предметный почему? - Окуркин почесал макушку. - Предметы складывать - чего уж проще.

- Ага. Ну давай приступим, что ли.

- Не вижу препятствий, коллега. Травяные сборы - вот они, а вот и инструкция Кузьмича. Пожалте...

С этими словами Леха разложил на столе все необходимое и сделал приглашающий жест.

Тютюнин шагнул к предметному столику, взял старый облупившийся дуршлаг и насыпал в него рубленую траву.

Окуркин пододвинул пластмассовый тазик, в который следовало собирать очищенный продукт.

- Какую фильтровать будем? - спросил он, указывая на заставленные банками полки.

Спрятанные за стеклом жидкости разных цветов играли искрами и составляли немыслимые радужные переходы. Они казались Сереге живыми и как будто просились: ну возьмите нас в эксперимент.

- Желтую... - уверенно сказал Тютюнин.

- Слушаюсь, шеф, - кивнул Леха и снял с полки приглянувшуюся Тютюнину банку.

- Лей тонкой струей...

- Лью.

Желтая настойка полилась в дуршлаг и оттуда, уже с измененными цветом и свойствами, - в пластмассовый тазик.

Когда жидкость покрыла дно тазика, Сергей сказал "хватит".

Окуркин прекратил и поставил банку обратно на полку. Затем возвратился к столику и вместе с другом уставился на тазик с продуктом.

Тютюнин молчал, молчал и Окуркин. Оба ждали внутреннего толчка, однако толчок последовал снаружи.

- Алексе-э-эй! Алексе-э-эей, растудыт твою налево! - послышался сверху голос Лены, которая, полагаясь на свою богатырскую силу, сломала воротные запоры и проникла в гараж. - Выходи, рожа пьяная, - убью не больно!

Окуркин выполз на спине из-под "запорожца" и заморгал на жену глазками.

Лена нагнулась над приговоренным и потребовала:

- Дыхни, сволочь...

С лицом оскорбленного декабриста Окуркин дыхнул. Лена нюхнула и недоуменно подняла брови. Ей казалось, что она попала в десятку, однако муж был трезв.

- Ладно, - сказала она тоном, показывающим, что не все еще потеряно и проверено. -Кто там у тебя еще, в твоей яме?

- Серега.

- Серега? Серега, выходи! - потребовала Лена, надеясь дать в морду хотя бы Сереге, однако, когда тот выполз следом за Лехой, Елена увидела его честные глаза, и ей сделалось стыдно.

- Чего хоть делаете-то? - вконец смутившись, спросила она.

- Левую и правую тяги, - ответил находчивый Леха.

- Рулевые, - добавил Сергей.

Больше говорить было не о чем, и Лена ретировалась, плотно притворив за собой гаражные двери.

- Нужно принять поскорее, и на выход, - сказал Окур-кин, не двигаясь с места и глядя из-под запорожьего днища в потолок.

- Ага, согласен, - отозвался Серега.

Они вползли обратно в яму и, спустившись в холостяцкий приют, разлили продукт в пластмассовые стопочки.

- Тост говорить? - спросил Леха, поднимая свою порцию на уровень глаз.

- Не надо, - качнул головой Сергей.

- А почему?

- Так надежнее. Мы же не за себя - за науку стараемся.

- Ну тогда поехали... И они поехали.

Продукт пошел хорошо, если не сказать отлично.

Тютюнин достал из кармана два протекших жульена, и они с Лехой с удовольствием слизали их с упаковочной бумаги.

Потом Тютюнин нашел обгрызенный карандаш и прямо на этой же оберточной бумаге написал: "19 часов 18 минут. Полет нормальный".

- Давай по второй? - предложил он Сергею.

- Для науки не возражаю, - ответил тот, и они разлили по второй.

- А ведь люди там, наверху, - Окуркин указал пальцем на потолок убежища, - даже не знают, что происходит сейчас в этом самом месте.

- Они узнают потом, из газет и из этих... учебников истории.

- Правильно. Ну - поехали. После второй друзьям стало тепло и хорошо.

- А чего же мы здесь, как мышки-пеструшки? Давай воздухом подышим! - предложил Леха.

- Для науки, - уточнил Тютюнин и полез по лесенке следом за Лехой.

Июньское солнышко уже спряталось за ряд домов, однако до темноты было еще далеко.

- Я вижу наши дома, Серега, и это правильно, - поделился наблюдениями Окуркин.

- Я тоже вижу, - ответил Сергей.

Он понимал, о чем говорил Леха. Прошлым кошмарным летом их путешествия начинались с того, что, выходя из гаража, они не находили ни домов, ни огней. Одним словом - никаких ориентиров.

- Они вышли, шеф! - сообщила через коммуникатор старуха Живолупова. Она скрывалась за кустом молодой полыни, от которой свербело в носу и хотелось чихать. - Выпускайте "девочек"!

- Понял вас, агент Гадючиха. Выпускаем...

Ход с "девочками" был придумал самим Яндкваном, который успел изучить много местной литературы и пришел к выводу, что ликвидировать самцов человеческих людей проще всего, охмурив их присутствием самок того же вида.

Роль самок того же вида должны были играть агенты Имперской разведки, преобразившие свою внешность гипнотическим экраном. В качестве образцов они выбрали пару пышнотелых блондинок, сошедших со страниц мужского журнала "Твой огромный размер".

Красотки в откровенных купальниках, едва заметных на холеных телах, выплыли из-за кучи мусора, оставшейся с зимы, и в ритме ча-ча-ча двинулись навстречу своим жертвам.

- Опа-на! Кажется, опять промах, Серега! Смотри, какие уроды, блин, зеленые!

В надежде, что Леха, как часто случалось, снова начал бредить, Тютюнин посмотрел в направлении его взгляда и обомлел. Навстречу им с Окуркиным вихляющейся походкой двигались два зелено-бурых чудовища, больше похожие на вставших на задние лапы ящериц.

У них были выпученные лягушачьи глаза и драконий гребень, начинавшийся на голове и кончавшийся на укороченном хвосте. Помимо отвратительной походки, у ящеров была улыбка в двести пятьдесят зубов, и они явно были рады встрече с Лехой и Серегой.

- Чего делать-то? - отступая к гаражу, спросил Леха. - Чего делать-то, они же нас жрать собираются?!

В отчаянии он быстро осмотрелся и вывернул из земли прикопанную рессору, которая прежде мешала ему загонять "запорожец".

Теперь оказалось, что рессора пришлась кстати.

- Убью! Убью, гады! Не подходи! - закричал Окуркин и начал угрожающе размахивать железякой.

Последовав примеру друга, Серега схватил забытый кем-то коленвал.

Помимо уродливых наростов на головах ящеров рядом с дыркой, которая служила ухом, крепились блестящие приборчики, с помощью которых чудища общались со своими соплеменниками.

- Гамакван на связи, сэр! Вы уверены, что самцы человеческих людей правильно поняли наши намерения?

- Проработанные мною источники, агент Гамакван, дают утвердительный ответ.