Чтение 19–й страницы книги ~Колдуны и капуста~

— Да уж! Было бы удивительно, если б ты оказался при чем!

— Тогда почему ты на меня так смотришь?

— Малыш, успокойся, — во взгляде Бренды начало появляться некое осмысленное выражение, и Уин в самом деле не смог сдержать вздоха облегчения. — Сейчас я бы посмотрела так даже на епископа.

— Не уверен, — пробормотал Крис, — что хочу идти туда. Совсем не уверен.

— Но Рысьев-то, похоже, зашел.

— Вот-вот. Пусть он сначала выйдет.

Словно в ответ на последнюю фразу Ханко из-под палубы донесся приглушенный голос вампира:

— Живо все сюда, нужна помощь!

— Граф, — Ханко нашел в себе силы подойти чуть ближе и даже немного наклониться, — какая именно помощь тебе нужна?

— Переносчиков тяжестей!

— Он что-то нашел, — задумчиво констатировал Малыш.

— Или что-то нашло его, — дизайн входа в рубку отчего-то вызвал у Ханко явное падение уровня оптимизма.

— Думаешь, — хмыкнул полукровка, — что если здесь у них такое, то в трюме обязательно угнездилась стая клацающих челюстей, для которых и высший вампир — так, на один зуб, даже не распробовать толком?

— Можешь смеяться сколько угодно, — огрызнулся Крис. — Но я слышал про женщин, у которых там были зубы. Ядовитые.

Уин поскучнел.

— Не буду. Я знал гнома, который занимался изготовлением капканчиков... именно для установи там.

— Пресвятая Дева, — выпустив на миг рукоять дробовика, Бренда перекрестилась и, чуть качнувшись, плюнула за борт. — Слышала я про всякие идиотские придумки, но такого... Пари держу, — добавила она, — среди клиентуры твоего знакомого преобладали чокнутые ревнивцы!

— Ты проиграла — юных барышень было ничуть не меньше. Причем и таких, на которых, по словам этого гнома, не всякий орк возжелал бы покуситься...

— Партнер, — неожиданно обернулся Крис, — напомни мне после взять у тебя адресок этого умельца.

— Крис, — пораженно выдохнул гном. — Тебе-то зачем?!

По физиономии Ханко блуждала, не задерживаясь на одном месте более двух секунд, радостно-злобная усмешка.

— Сделаю из нее откусыватель кончиков... у сигар.

— А-а, — понимающе кивнул Малыш. — Хорошо, напомню. Только не вздумай брать у него особо продвинутые модели — они запросто превратят твои сигары в трубочный табак.

— Крис! Уин! Вы там что, уснули?

— Чего это кровосос разорался? — осведомилась появившаяся над бортом голова Роники Тамм. — И... чего это вы так странно переглядываетесь?

— После объясню, подруга, — пообещала Бренда. — Или нет, лучше покажу.

— Малыш! Бренда! Кто-нибудь!

Секунду поколебавшись, Крис спрыгнул в кокпит и медленно, осторожно, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не задеть алые выпуклости, протискиваться в глубь рубки.

— Ну что там? — спросил Малыш. — Внутри?

— Не то, что могло бы быть.

В этот миг Малышу почудилось, что створки входа едва заметно дрогнули, — гном отпрянул назад поскользнулся и едва не упал.

— Разгромлено тут все, конечно, порядком, — продолжал Ханко. — Видно, здешний экипаж сворачивал удочки чертовски поспешно...

— Крис, помогите...

Голос вампира звучал непривычно тихо и жалобно. Уин дернулся было вперед... остановился... закусив губу, выдернул из кобур обе «шипучки». Навел их на проем — как раз на появившуюся в нем знакомую клетчатую рубашку.

В этот раз Крис Ханко не очень-то заботился о лишних касаниях. Куда больше его внимание привлекал ящик, который они с Николаем выволокли на свет божий.

— Что это?

— Единственная достойная внимания вещь в здешнем трюме, — присев на свою добычу, вампир выудил из кармана белый с синим платок и принялся старательно промакивать лоб. — Да и на всей этой скорлупке, пожалуй, тоже.

— Ы? Пока что я вижу только деревянный ящик, набитый кучей опилок.

— Опилками обычно бывают набиты кое-чьи дурные головы. А этот ящик... — типичным жестом фокусника русский извлек из воздуха перед собой большой, светящийся нежно-розовым цветом фиал. — Таит в своих потрохах не что иное, как знамени сакуровый нектар, сиречь найтморлендский здравур!

Истерн-айленд, сто футов от берега. Бренда Ханко.

— А я снова повторяю — никто из вас и капли этой отравы в рот не возьмет!

Спор продолжался уже полчаса, и окончания ему пока что не предвиделось.

— Но почему?

— Орк забодай, Малыш, ну как ты можешь быть таким тупым? Это же зелье Ночных Эльфов, по буквам повторяю, Н-О-Ч-Н-Ы-Х Э-Л-Ь-Ф-О-В! Тебе что, сильно наскучил твой нынешний облик?

— При чем здесь мой нынешний облик?

Мне уже начало понемногу надоедать вслушиваться в эту перебранку. В самом-то деле — я лежу возле костра на острове посреди океана, над головой шелестят пальмы, позади грохочет прибой. Одним глазом я любуюсь закатом, — а зрелище воистину потрясающее, таких красок, такого богатства, бешеного буйства оттенков красного и синего никакая алхимия еще лет сто передать не сумеет, — вторым кошусь на мужа напротив и на ящик в ярде от него.

— Притом! Чего ты больше хочешь — чтобы у тебя выросли рога или отвалился хвост?

— Какой, к троллям, хвост?!

— Тот, что сначала вырастет, а потом отвалится!

— А может, все-таки вернемся к моему предложению? — сказал Рысьев. — Мне кажется, выгоды его достаточно очевидны для всех. Возможные негативные последствия...

— Которые совершенно не скажутся на луженом желудке русского вампира, — перебила его Роника, — но при этом запросто могут отправить все остальных на тот свет!

— Тогда плывите на бриг за ромом!

— И оставить вас наедине с этой отравой?! Нет уж!

А вот теперь мне надоело всерьез.

— Выход очень прост, подруга, — вкрадчиво промурлыкала я. — Вы с Викки забираете с собой самого горластого любителя найтморлендской бражки, Уина, а я пока пригляжу за ящиком.

— А ты справишься? — с сомнением произнес вексиль-шкипер. — Их же будет двое.

— Так ведь и нас, — я нежно провела ладонью по ложе лежащего передо мной «винчестера», — тоже двое!

— Не скажу, что мне по нраву эта мысль, — поднявшись, Викки принялся старательно отряхивать песок с колен, — но если не привезти ром, то еще немного — и мы попросту передеремся из-за этого проклятого ящика. Вставай, Уин!

Как только шум прибоя заглушил скрип песка под ногами ушедших, мой муж, до сего момента казавшийся целиком и полностью погруженным в созерцание облачной палитры, перекатился со спины на бок и вопросительно уставился на меня.

Я моргнула.

Крис удивленно приподнял бровь — и у него даже получилось почти удачно.

Я моргнула еще раз.

Крис медленно потянулся к ящику.

— Подожди еще немного, — вполголоса сказал вампир. — Шлюпка едва отошла от берега... Давай.

Воровато оглядевшись, Крис просунул в дыру на месте отодранной дощечки, прошуршав опилками, выудил изящный и очень напоминающий раковину флакон и с недоумением уставился на него.

— И как оно открывается? — жалобно спросил он.

Ох уж эти беспомощные мужчины!

— Дай сюда! — потребовала я.

— Лови!

Внимательно изучив пять с четвертью дюймов витого стекла, я уныло констатировала, что мое мнение о криворукости и слепоглазии отдельных представителей человечества было несколько преждевременным. У чертовой найтморлендской посуды и впрямь не имелось ничего, способного даже в первом приближении сойти за пробку.

— Ну?!

— Смотрю. Думаю.

— Или ждешь, пока остальные вернутся?

— Умный, да?

— Может, позволите мне... — начал вампир.

— Не позволю! — отрезала я. — У вас еще целый ящик.

— И в самом деле...

Следующие пять минут наша троица сосредоточенно буравила розовые стекляшки взглядами, периодически пробуя их так, сяк и эдак, на изгиб, кручение, зуб и клык — в зависимости от состояния интеллекта и челюсти пробователя. Впрочем, я особого желания к погрызению несъедобных предметов в себе не ощущала. Давно уже — с самых тех пор, как один нашпигованный дробью кролик стоил мне трех зубов, трех долларов местному знахарю, двадцати дней жуткой боли и еще двадцати трех долларов целителю в Остине: восемь монет за развеивание шарлатанского заклятия и по пять «зеленых спинок»32 за каждый новый зуб соответственно.

— Николай, у тебя рубашка шелковая?

— Батистовая, а что?

— Я тут подумал... может, завернуть во что-нибудь плотное и аккуратненько тюкнуть прикладом? Над котелком.

— Мысль не лишена интереса, — хмыкнула я. — Только у меня есть дополнительный вопрос — высшие вампиры потеют?

— Не уверен, — задумчиво начал Рысьев, — можно ли поименовать сей...

— Ясно, спасибо, дальше можешь не продолжать!

— Слушайте, а оно магически открываться не может? На какой-нибудь сезам?

— Нуда! Скажи по-эльфийски «друг»... интересно, как будет по-найтморлендски «друг»?

— Тогда уж, — заметил вампир, — логичнее предположить, что открывающей командой будет нечто вроде «пить» или «разливайся».

— А ты знаешь язык Ночных Эльфов?!

— Знал... но, увы, — вампир тоскливо вздохнул, — забыл.

— Вообще-то, — сказала я, — забыть однажды выученный язык достаточно сложно.

— Верно. Но мне удалось.

Звон был едва слышный и очень мелодичный, словно рой травяных фей наигрывал на крохотных серебряных колокольчиках. Резко обернувшись, я увидела, как вершина Крисова фиала медленно, словно распускающийся под утренними лучами солнца бутон, раскрылась, превратившись из цельного флакона в узкий бокал.

— Как ты это сделал?!

— Подул.

— Что?!

— Дунул я на него, — похоже, мой муж больше всех был потрясен собственным достижением. — А он возьми и раскройся...

— Крис, — после минутной паузы осведомился Рысьев, — среди твоих предков, случайно, не было русских?

— Н-не знаю... папаша-финн считается?

— Быть может. Ничего обидного, но до сих пор, — пояснил граф, — только за представителями своей нации я числил способность заставить незнакомый доселе предмет действовать, просто повертев его в руках.

— Как вы сами говорите, — усмехнулась я. — Экий ты наивный! По мнению гномов, этой сомнительного достоинства способностью обладают все люди, а также произошедшие от них полукровки. Правда, гномы уточняют — в итоге «поверчения» предмет либо начнет действовать, либо сломается окончательно!

Ром, здравур, костер. Малыш Уин.

Цепкий взгляд Роники Тамм зацепился за розовое пятнышко на песке еще за десяток футов от костра.

— Я же говорила!

— Ну, — старательно пряча глаза, пробормотал Крис. — Оно само.

— Конечно! Само прыгнуло из ящика в руку, само открылось!

— Угадала! — радостно кивнул Ханко. — Ну в смысле... почти угадала. Я просто хотел рассмотреть фиал, эта... насладиться эстетическим совершенством форм эльфийского творения. Достал, поднес к носу... то есть к глазам, случайно кашлянул — а он возьми и распустись... в смысле откройся. Честно, я не хотел... даже капельку...

— Была бы у этих бутылечков нормальная человеческая пробка, — поддержала его жена, — заткнули и вернули бы обратно. А так — не пропадать же добру. О, ром, ром... давайте сюда, скорее!

Малыш осторожно опустил корзину с бутылками на песок.

— Сначала расскажите.

— А нечего рассказывать, партнер! — воскликнул Крис. — Этот... лепестковый чаек скучнее проповедника из Общества Трезвости! Ей-ей... не знаю, с чего Николай решил, что это и есть знаменитый найтморлендский здравур, — как по мне, так обыкновенная подслащенная... с газом.

— Как я уже говорил, — вяло возразил русский, — мое когда-то неплохое знание наречия Ночных Эльфов сегодня оставляет желать... желать. Ничего удивительного, что сочетание рун, принятое мной за «сакуровый нектар», на самом деле обозначает... И вообще, — обиженно буркнул он, — можно подумать, вы никогда не ошибаетесь!

— Никакой это не здравур! — решительно сказала Бренда. — Уж я-то знаю... пивала, то есть пробовала. Рюмочка, унций так... вот столько! — На взгляд Малыша, между большим и указательным пальцами правой руки Бренды могло уместиться полдюйма. — А уж стоила она... проклятье, кинет в меня кто-нибудь бутылкой рому или бедной женщине придется вставать?!

— Не придется, — не менее решительно заявил Крис, не предпринимая, однако, при этом ничего, до можно было бы счесть за попытку приподняться. — У тебя есть муж!

— В самом деле?! И где же он?

— Здесь!

Вспоминая эту сцену позже, Малыш решил, что и поведении оставшейся троицы все же можно было отметить некую неадекватность. Можно было бы — но Викки, отчего-то вдруг разучившийся видеть в темноте, в процессе поиска рома откупорил одну из бутылок. Попытка скрыть этот факт от Роники не удалась и привела лишь к тому, что обиженная наемница сочла себя обделенной. А сочтя, незамедлительно занялась тем, что поименовала «восстановлением равновесия», — далеко не самый, по мнению Малыша, удачно подобранный термин.

Впрочем, примерно на середине обратного пути бутылку у наемницы гномам удалось отобрать. Даже два раза — третья попытка закончилась всплеском за бортом и дружными проклятиями, причем виновник катастрофы ругался громче всех.

В итоге этих перипетий — это слово в голове полукровки упорно пыталось трансформироваться в грамматически неверное, но куда более удачно отражающее действительность «перепитий», — вернувшиеся с брига были озабочены не изменениями в манерах оставшихся у костра, а собственной походкой. Не очень твердой.

— Та-ак! — вексиль-шкипер качнулся, и в к кой-то миг Малыш испугался, что он сейчас свалится прямиком в костер. Но, видимо, в подготовку капитанов субмарин входило среди прочих полезностей умение выходить из крена.

— Все садимся вокруг огня! Садимся, я сказал, а не ложимся! Дистанция вытянутой руки... да, вот так... за волосы хвататься не надо, достаточно коснуться плеча. Так... теперь все смотрим на огонь!

— А ром? — удивленно-жалобно всхлипнула Бренда.

— Ром... будет! — пообещал Викки. — Скоро. А сейчас... саламандру видите?

— Даже не одну.

— Не одну?! — поразился вексиль-шкипер. — А сколько?!

— Много.

— Много — это не ответ! — грозно каркнул гном. — Нам... мне... нам нужны совершенно точные данные! Считайте.

— Одна, две... много... а какие еще цифры есть?

— Так они же прыгают!

— В таких случаях, — наставительно сказал вампир, — полагается подсчитывать количество лап и делить получившийся результат. Я вам еще не рассказывал, как выполнил ответственейшее и — тс-с-с! — секретнейшее задание по учету прусских баранов. Что, в самом деле не рассказывал?

— Это когда ваш помощник решил, что приказ дополнительно зашифрован и под баранами следует понимать баронов? Рассказывали — на яхте, в доме у Роберта и на плоту.

— Тогда слушайте...

Подсчет саламандр давался Малышу плохо — проклятые ящерки никак не желали смирно дожидаться своей очереди быть пересчитанными. Вдобавок они жульничали, то сливаясь в одну-две крупные особи, то рассыпаясь на полдюжины более мелких. Предложенный русским метод тоже не помогал — количество лапок варьировалось от двух до восьми.

В очередной раз сбившись, полукровка покосился на Викки — вексиль-шкипер сидел, поджав под себя ноги, и, похоже, был целиком и полностью захвачен подсчетами — и подтащил к себе корзинку. Выудил бутылку, ловко выбил пробку, отхлебнул глоток... удивленно моргнул при виде уменьшившегося на добрую треть уровня содержимого и передал бутыль сидевшей справа Бренде.

Можно сказать, что Малыша подвело знание геометрии. Помня о команде Викки садиться вокруг огня и о том, что в геометрии круг принято считать замкнутой фигурой, Уин не без оснований, как ему казалось, рассчитывал, что отданный направо ром рано или поздно вернется к нему слева — так же, как уплывшая на запад кругосветная экспедиция возвращается в родной порт с востока. Нельзя отрицать, что определенная логика в этих рассуждениях присутствовала, но Малыш допустил непростительную для моряка ошибку, забыв, что возвращались далеко не все уплывшие за неведомый горизонт экспедиции.

Он терпеливо ждал — гномы, как известно, слался терпением, — минут пять, быть может, и все десять. Затем повторил опыт, на этот раз отправив бутылку курсом на восток, то есть налево, к Викки. Убедившись же, что и ее постигла таинственная предшественницы, полукровка изготовился было впасть в черную меланхолию, что могло иметь весьма печальные последствия для его товарищей, но в последний момент его внимание отвлек неведомо как появившийся на песке перед ним розовый фиал33.

Следующим четким воспоминанием полукровки было бархатно-черное, щедро усыпанное звездами небо над головой, ощущение полного отсутствия какого-либо контроля за собственными конечностями и хриплый, сбивчивый шепот Викки, доносившийся откуда-то справа и сверху:

— Крис... ты это... пойми... я тебя уважаю... как ни один Khuzd еще ни одного большенога не уважал. Ты мне веришь?.. Ну, хочешь — Семерыми Отцами поклянусь?

— В-верю...

— ...нет, хочешь, бородой старейшины поклянусь? Или нет — хочешь, тайну открою? Великую Тайну... самую-самую Величайшую из Хранимых?

— В-валяй...

— Ордруин — это Санторин!

— А Минас-Тирит, значит, на Крите был?

— Ну да...

— Викки... я тебя просто-таки неимоверно уважаю, но этой новости в прошлый четверг аккурат две Эпохи стукнуло.

— Ты хочешь сказать, — голос вексиль-шкипера стал чуть более разборчивым — видимо, сказалось потрясение, — что люди знают?

— Ну дык...