Чтение 13–й страницы книги ~Серебрянные пули с урановым наконечником~

— Весело.

Я осторожно потрогал белесый налет. Выглядит неопасно, но... здесь, в Мирах, любая непонятная, да и понятная с виду вещь на поверку может запросто оказаться чем угодно. Например... к моему горлу враз подступил тугой комок... например, желудочным соком некоего сверхорганизма, по внутренностям которого мы так беспечно рассекаем.

— Черт!

Приказать Золушке взять пробы воздуха? Но почему фишка...

«В окружающей атмосфере действительно присутствует несколько видов органических соединений, — чуть возмущенно сообщила фишка. — Но ни одно из них не представляет высокой потенциальной опасности».

— Скорей бы уж добраться до портала. — Девлин поежился, напряженно вглядываясь в зеленоватую муть перед кораблем. — А то парни уж начали вспоминать... всякое.

— Историю шхуны «Забытая морская свинка»? — усмехнулся я.

Вообше-то это была не шхуна, а космолет в три сотни регистровых килотонн. Первый раз он пропал во время рейса Марс—Венера... и был обнаружен три месяца спустя дрейфующим по орбите Джупа. Все приборы были в полном порядке, расход топлива меньше трети, спасшлюпки, капсулы, скафандры и даже личные комбы находились на своих местах. Не было только экипажа.

Тему космической «Марии Целесты» интервидение облизывало три дня — пока ее не затмил очередной теракт в Большом Яблоке. Космолету устроили внеплановый техосмотр, набрали новую команду и отправили с грузом продовольствия для поселения, называвшегося не то Меч Пророка, не то Посох Пророка — земная орбита, сорок световых секунд отставания. Однако туда космолет не добрался.

На этот раз его засекли с Меркурия-2. «Забытой морской свинке» оставалось сто сорок три витка до входа в солнечную корону, когда к ее борту пришвартовался патрульный эсминец «Азраил».

Что характерно, в команде эсминца не нашлось добровольцев для аварийной команды — таковых пришлось спешно вербовать в Поселениях Службы Социального Контроля. Обещали, кажется, полную амнистию... впрочем, выполнять это обещание правительству не пришлось. Космолет с двумя десятками закоренелых социопатов исчез со сканеров эсминца на третий день полета к Земле.

— Что?

— Ничего... это я так.

— Вуко? — пиликнул голосок у меня в наушнике. — Тут на экране что-то странное... на два-два-пять, десять часов с левого борта.

— Ничего не вижу, — доложил я, разворачиваясь в указанном направлении. — Может, подсветить?

— Не советую... он очень странный.

— И в чем же эта странность выражается?

— В том, что его не видит гравидётектор. Хотя на таком расстоянии он даже моржа бы зафиксировал.

— Тогда как?

— Смеяться не будешь? Гидрофоном. В смысле, — пояснила Золушка, услышав мой зубовный скрип, — звуковым датчиком.

— Что такое гидрофон, я знаю, — прошипел я. — Но до сих пор мне казалось, что «Хрустальная тыква» — это космолет, а не субмарина!

— Я посылала кибера расставить по кораблю десяток микрофонов...

— Зачем?

— Ну... так, на всякий пожарный случай. Он их расставил — равномерно, как и было приказано. При этом два оказались на внешней стороне борта... ниже ватерлинии. В воде, знаешь ли, звук распространяется куда лучше, чем в воздухе.

— И?

— Больше всего это похоже на кораблик типа нашего, — сообщила напарница. — Но... с водометным движком от речного скутера.

— Земным движком?

— Ну да. И, Вуко... оно плывет точно напересечку нам. И довольно быстро.

— Два-два-пять, говоришь? — пробормотал я, опуская ладонь на кобуру разрядника.

— Уже два-один-семь.

— Не вижу... черт!

В первый миг я подумал, что к «Морскому пахарю» плывет нечто рыбообразное., раза в три побольше самого крупного земного кита. Потом до меня дошло, что темное пятно позади буруна не выпуклое, а вогнутое... эдакая продолговатая вмятина в безупречной глади воды.

— Невидимка, говоришь, — пробормотал я, вытягивая «волка» из кобуры. — Ну-ну.

Магия... ставящий завесу колдун бормочет себе под нос: «И будь ты невидимым для всех глаз» — и чертово заклятие исправно дурит не только местных нетопырей-рыболовов, но и системы обнаружения космолета. Ладно, посмотрим, сумеет ли оно переварить десяток тысяч джоулей разряда.

— Лер капитан, вы что-то увидели? — обеспокоен-но спросил Девлин.

— Сейчас увижу, — пообещал я.
—

Может, мне поднять люде...

Опрометчивость своих действий я осознал, лишь нажав гашетку. За пологом чар невидимости могло скрываться все что угодно... в том числе и способное отреагировать на разряд взрывом на пару килотонн, после которого одни мои фотоны полетели бы к Лебедю, а другие — к Баранрду.

На этот раз мне повезло — для разнообразия, надо полагать. Разряд «волка» ограничился лишь тем, что взорвал нечто, брызнувшее тучей щепок. Щепки горели ярко-зеленым светом, четко различимым даже сквозь окружавшую нас муть.

— Что за... — начал было старший десятник, и в этот миг заклятие невидимости прекратило свое действие.

Больше всего это походило на игрушку, которую я в возрасте неполных восьми лет соорудил из модели колумбовой каравеллы и тюбика люминесцентной краски — только вот краска у меня была синяя, цвета освещения в морге. Творец же этой декорации второсортного ужастика — и, как я начал подозревать, ответственный за слизкую муть в воздухе — питал пристрастие к зеленому. В остальном же, если не принимать в расчет масштаб, наши творения были схожи — вплоть до затянувшей мачты паутины.

— «Собиратель душ», — выдохнул старший десятник, на миг опередив мое: «Летучий Голландец», эхом отдавшееся в наушниках Золушкиным голосом... Гиблый призрак проклятого корабля...

— Не верю я в призраки, — пробормотал я, чуть доворачивая ствол разрядника, — в которых можно дырки дырявить.

Второй разряд взорвал грот-мачту «Зеленого Голландца» в полуметре от палубы. Лишившаяся опоры мачта величественно наклонилась и свалилась за борт под звонкий треск раздираемых тросов и оглушительный вопль нашего впередсмотрящего. Глотка у парня была что надо, да и на легкие жаловаться не приходилось.

— Тревога-а-а!

«Зеленый Голландец» продолжал приближаться к нам, правда, скорость этого сближения, как поведал мне инфор, немного уменьшилась. В первый момент я даже не сообразил, каким образом сбитая мачта с лоскутами паутины вместо парусов может сказаться на мощности водометного движка. Оказалось — может, если будет волочиться следом за кораблем — некоторые тросы оказались на диво прочными.

— Вуко! — Голос моей напарницы в наушнике перекрыл вопли наемников. — Что ты там вытворяешь? Твой ручной бес свихнулся. Он носится по потолку, словно обколовшийся таракан, и визжит, как зависшая саундкарта.

— Что на экране?

— Эта зеленая посудина неплохо оснашена. Водометный движок, сервоприводы на руле... какая-то интелктроника отсвечивает.

— А экипаж?

— Людей нет. Но какие-то биообъекты фиксируются... странные. По спектру больше всего похоже на грибные колонии...

— Что?!

— Грибные колонии, — повторила Золушка. — Только они перемещаются.

— Ты все еше в пассивном режиме?

— Ну да.

Вопрос, собственно, был риторический. Задействовав активные системы, пепелац бы просветил эту посудину до последнего гвоздя. Но, памятуя о давешних френейлах... в чем-то Золушкина фишка права — пусть лучше «Хрустальная тыква» остается козырем в рукаве.

В этот момент по зеленому кораблю одновременно начали стрелять не меньше полутора десятка винтовок. Брызнули щепки... позади «Голландца» взметнулись фонтанчики воды, ясно показывающие, что деревянный кораблик отнюдь не являлся для кинетичек непробиваемым.
На «Зеленом Голландце», впрочем, об этом догадались тоже. Я скорее почувствовал, чем увидел, как меняется воздух перед призрачным кораблем, а в следующий миг невидимая стена озарилась десятками искорок — в тех местах, где в нее уткнулись нити трасс.

— Но нет, — простонал Девлин. — Барьер...

— Не стрелять! — зазвенел где-то справа от меня голос Кайти. — Не с...

Я мог только позавидовать той скорости, с какой юная герцогиня оценила обстановку. К сожалению, скорость эта все же оказалась недостаточна — один из наемников успел выстрелить. Гранатой.

Чип не подвел — я успел оттолкнуться ногами от борта, прикрыть лицо — вспышка резанула по глазам сквозь сжатые веки, зато воздушную волну я встретил уже лежа на палубе. Рекомендуемая поза, ногами к эпицентру, над вами всего лишь прошелестит легкий ветерок... вот только следом за воздушной шла ее водяная сестрица, и с ней я ничего поделать не мог.

На меня обрушилась пара-тройка миллионов тонн воды — по крайней мере, так показалось лично мне, потому что инфор с головы, разумеется, сорвало. Может, оно было и к лучшему — не придется выковыривать из лица обломки козырька. Фишка тоже безмолвствовала — что там док Рагнарссон вякал про выдерживаемое давление? — а к разряднику я просто боялся тянуться. Помнится, в пятой серии капитан Ураган подключил батарею своего «мамонта» к перильцам ограждения — и лучшего друга главного злодея можно было собирать веником на совочек.

Титановые доски выдержали — иначе бы я просто провалился сквозь «Морского пахаря» до самого дна. А так — меня просто по этим доскам размазало.

Самое время поглядеть по сторонам и посчитать потери и убытки — вот только времени этого у нас нет.

Под треск ломаемых бортов корабли сходятся — и, прежде чем мы успеваем опомниться, на нашу палубу вываливается толпа... скелетов. Чистеньких выбеленных костяшек, весьма воинственно размахивающих саблями, тесаками и прочими режуще-колющим инвентарем.

В них почти не стреляют — большинство наемников, как и я, еще не пришли в себя после цунами. Впрочем, те немногие, кто сумел удержать кинетички в руках, также не могут похвастаться особыми успехами — понятие «гидродинамический удар» скелетам неизвестно за ненадобностью. На моих глазах один из наемников длинной очередью буквально в клочья разносит скелету череп — но оставшийся костяк, прежде чем упасть, взмахом длинной сабли уравнивает итоги поединка.

Скелет же, оказавшийся передо мной, собрался насадить меня на нечто вроде остроги — два зазубренных, порытых ржавчиной острия выглядят очень антисанитарно. Рефлекторно уклоняюсь... затем так же рефлекторно смахиваю зловещий наконечник объявившейся в руке «Коброй» и обратным движением разрубаю костяк от таза до черепа.

Потанцуем?

Со стороны это, наверное, похоже на собачку на поводке — шпага ташит меня за собой, заставляя запястье выделывать совершенно немыслимые выкрутасы. У скелетов нет никаких шансов — прежде чем они успевают хотя бы замахнуться на меня, я уже успеваю изобразить на них двойное Z.

У обычных скелетов... потому что пятый скелет явно выделяется на общем фоне. Правая глазница закрыта нашлепкой, в левой полыхает красный огонь — и тем же цветом сияет крупный рубин в серьге, болтающейся на вбитой в череп скобке. Пурпурная перевязь на ребрах, ботфорты на ногах и заботливо обвязанный вокруг основания позвоночного столба шнурок с пушистой кисточкой — похоже, меня угораздило столкнуться с капитаном зеленой посудины.

Клинок у него тоже необычный — длинная, почти прямая сабля матово-черного цвета. «Кобра» прямо-таки кидается ей навстречу, удар — я отлетаю назад и чувствую, как шпага у меня в руке тяжелеет.

Не-ет!

Та неведомая жизнь, которая вела до этого мою руку, ушла, пропала, ее больше нет!

С отчаянным воплем я бросаюсь вперед, на скелет, с недоумением — насколько это слово применимо к подобному созданию — разглядывающий собственный клинок. Захваченный врасплох, он все же парирует мой первый удар... и второй тоже, едва не выбив при этом шпагу из моей руки. Затем он переходит в атаку — и до меня наконец доходит, что фехтовать я не умею. Совсем.

К особо долгим размышлениям ситуация не располагает. Карате... точнее, его сто первый прием, более известный под названием «организованное отступление».

По дороге я успеваю рубануть со спины еще нескольких скелетов, занятых боем с наемниками. Но далеко бежать не приходится — «Морской пахарь» плохо приспособлен к забегам на большие дистанции. Поворачиваюсь — красноглазый плюс ко всему оказывается еще и чертовски упрямым. Вот только с равновесием у него плоховато — мой бросок на его ботфорты заставляет его с грохотом обрушиться на палубу. Я вскакиваю на ноги... и получаю чудовищной силы пинок в живот. Ботфортом.

«Опасность! Возможно повреждение внутренних органов! Разрыв печени, кроме того...»

Силы удара с лихвой хватает на то, чтобы оторвать меня от палубы и заставить пролететь два с лишком метра. Я бы еще полетал... если бы не мачта.

«Опасность! Возможно повреждение позвоночника!»

Прежде чем я успеваю перевести дух, на моем горле смыкаются твердые и очень холодные — в морозильнике он, что ли, сидел до сих пор? — костяшки. В глазах темнеет. Изо всех сил бью ногой в пространство перед собой — эффект есть, но не тот, на который я рассчитывал. Ноготь точно сломан, и палец, кажется, тоже. Странно — вторая нога тоже не чувствует палубы.

Не-е, без чипа с этим красноглазым монстром не совладать. Чип... что с чипом?! Он должен был задействоваться вечность назад!

Внезапно сдавивший шею ледяной ошейник пропадает. Я с трудом разлепляю веки... краем глаза вижу мелькнувший внизу борт. Затем очередной страшный удар по спине вновь вышибает из меня дух, а над моим лицом смыкается водная гладь.

Черт! Ну почему я так и не удосужился научиться плавать!

Разумеется, сразу я не утонул. Человек, даже если он, подобно мне, из всех доступных людям стилей плавания освоил лишь «стиль топора», как правило, способен все же какое-то время удержаться на поверхности. Правда, как гласит это правило, время весьма непродолжительное.

В моем случае этого времени хватило на то, чтобы вынырнуть обратно на поверхность, отгрызть кусок божественно живительного воздуха, увидеть рядом с собой обросший водорослями и ракушками борт «Морского пахаря» и вложить все оставшиеся силы в удар шпагой.

Мне повезло. Удар пришелся точно в щель между двумя досками, в которую шпага вонзилась почти по гарду. Так что теперь мое пребывание выше уровня воды было ограничено не способностью плавать, а способностью удерживаться за эфес.

Над головой что-то просвистело. Развернувшись, я успел увидеть скелет — с плавучестью дело у него обстояло еще хуже моего. По крайней мере, на поверхности он не продержался и секунды и вглубь пошел, насколько я смог разглядеть, тоже довольно быстро.

— Ай!

В первый миг я даже не понял, что это так больно укусило меня за ухо.

— Вуко?! Что за чертовщина у вас там творится? У меня сдохло три четверти приборов, на экране пурга...

Следом за скелетом через борт перелетел наемник. Этот удержался на поверхности без особых усилий, которых он, впрочем, и не прилагал — по причине, надо полагать, торчашего из груди тесака.

— Крен! — выдохнул я. — Крен девяносто градусов на правый борт... Немедленно!

Когда-нибудь я обязательно воздвигну памятник. Парсека на три-четыре. Самой лучшей напарнице во Вселенной! За один-единственный, выполненный без вопросов и промедления приказ!
—

Так?
—

Да!

Я осторожно подтянул сначала одну, а затем вторую ногу. Встал на четвереньки. Продолжать дальнейший подъем было рискованно — во-первых, на мокрых досках можно было элементарно поскользнуться, а во-вторых, жутко ныл отшибленный о красноглазого палец.

— Теперь, — в голосе Золушки ясно слышались нотки заклинившего кипятильника, — ты наконец соблагоизволишь объяснить мне, что у вас происходит?

— Э-э... — начал я, — я понимаю обуревающие тебя чувства, но не будешь ли ты так любезна подождать с объяснениями еще немного?

Шпага застряла надежно. Мне все же пришлось упереться в борт здоровой ногой — лишь после этого я смог выдернуть «Кобру» из деревянных тисков.

— И долго мне придется ждать?

— Надеюсь, что нет.

Над краем борта показалось что-то белое... чьи-то пальцы... нет, не пальцы. Костяшки. Я занес было здоровую ногу, затем опустил, припомнив одновременно десяток мувов, где главный герой в подобных обстоятельствах спасался, уцепившись за конечность главного злодея. Отступил на шаг, примериваясь, взмахнул шпагой — из-за борта донеслось громкое «плюх», а в доске остались торчать пять белых косточек, на полфаланги уйдя в глубь древесины.

* * *

— Пожалуй, — произнесла моя напарница, разгибаясь, — эта штука самая занятная из всего, что было на этой проклятой посудине.

Я согласно кивнул. «Эта штука» представляла собой небольшой — тридцать на сорок сантиметров — голопланшет, над которым серебристо отсвечивали две стоящие бок о бок крохотные фигурки одномачтовых парусников. Кроме них, на планшете наличествовал лишь один объект — миниатюрная коричневая скала, увенчанная зубчатой башенкой.

— Думаешь, это простой маяк?

— Возможно.

Я еще раз внимательно осмотрел края голопланшета в тщетной попытке обнаружить что-либо хотя бы отдаленно напоминающее кнопку «Help!».

— Не трать время, — расшифровала мои намерения напарница. — Здесь нет ничего похожего на управление. Даже обычный руль и тот заклинен намертво.

— Похоже, они не очень-то верили в кораблеводительные способности своих созданий, — пробормотал я.

— Жаль, что вы не оставили ни одного... неповрежденного экземпляра, — вздохнула Золушка, вновь ныряя под стол. — Я бы с удовольствием провела на этих... биообъектах пару-тройку тестов.

— Ну уж извини. Слово чести, я бы непременно позаботился об образцах, если бы эти биообъекты старались перегрызть мне горло самую малость поменьше.

Сомневаюсь, что мне удалось бы уговорить наемников на такой выдающийся акт милосердия. Потеряв в схватке одиннадцать человек убитыми — не считая троих утонувших, — Кайти выглядела очень недоброй, и я был очень рад, что ее негативные эмоции направлены не в мою сторону.

Впрочем.... если бы мне удалось убедить наемников в том, что Золушка подвергнет пленную нежить каким-нибудь жутким пыткам... что, кстати, не так уж далеко от истины.

— Эй, напарничек, — окликнули меня из-под стола. — Думаю, тебе стоит на это взглянуть.

— Непременно?

Мне, откровенно говоря, не очень хотелось сгибаться. Если уж быть откровенным до конца — не хотелось вовсе. Пять медицинских мини-киберов, копошившихся где-то в брюшной полости, семерка их же вдоль позвоночного столба и корсетоподобная конструкция, на которой они паразитировали, отнюдь не добавляли моему торсу гибкости.

— Давай-давай.

Тоскливо вздохнув, я огляделся по сторонам и, уцепившись за край стола, неторопливо выполнил не значившееся ни в каких методичках по физподготовке упражнение «Падение Вавилонской Башни». Крайне осторожно и деликатно — но все равно, стоило лишь коснуться пола, как мой живот издал обиженный звон.

— Ну что там у тебя?

— Гляди. — Золушка отодвинула в сторону деревянную панель, открыв моему взору нечто, похожее на потроха охотничьего биомеха. — Видишь во-от эту красную стекляшку?

Проследив за небесно-голубым ноготком, я уткнулся взглядом в переплетение трубочек, способное привести в восторг любого ценителя графики невозможного.

— Я даже вижу, что в ней кто-то есть. Маленькое, змеевидное и на редкость омерзительное. Похоже на пиявку.

— Ага, — кивнула напарница. — Похоже на сперматозоид под микроскопом. Так вот, хочешь верь, хочешь нет, но эта фиговина в данной схеме эквивалентна центральному процу.

— Хм.

— Думаю, — задумчиво сказала девушка, — мне стоит повозиться с этим в лаборатории.

— Может... — начал было я, но моя напарница уже протянула руку и, прежде чем я успел произнести «не стоит», с треском выдрала стекляшку из переплетения волноводов.

— Попробую подключить ее к... ай! Жжется!

Я выполз из-под стола как раз вовремя, чтобы пронаблюдать конец змеепроцессора — брошенный на пол, он вспыхнул ярким желтым пламенем, за несколько секунд превратившим его в горсть сероватого пепла.

— Что это было?

— Заклинание самоликвидации, надо полагать. — Я осторожно коснулся серой кучки носком ботинка. — Однако... первый раз вижу, чтобы стекло сгорало, как бумага.

— Черт! — Золушка озадаченно уставилась на черное пятно, занявшее чуть ли не половину правой ладони. — Надеюсь, это самое заклинание не заразно.

— Об этом тебе лучше спросить Нуува, — посоветовал я. — И как можно скорее, пока...

В этот момент громкий треск раздался, казалось, отовсюду — и в следующий миг я обнаружил себя... барахтающимся по горло в воде среди обломков «Зеленого Голландца». Рядом со мной хваталась за какую-то деревяшку Золушка, а чуть поодаль барахтались пятеро наемников, вместе с нами обыскивавших трофейный корабль.

— Помогите! Проклятые боги, да помогите же!

Кричал Девлин. Несмотря на то что старший десятник правой рукой хватался за самый длинный обломок мачты, ему приходилось несладко — то, что он держал в левой, тянуло его на дно не хуже оголодавшего спрута.

Процесс удержания на поверхности давался мне легче, чем Золушке, — сказывался свежеполученный опыт. Зато меня крайне занимал другой вопрос — насколько герметична нацепленная на меня медтехника и — если ответ на первый отрицателен — чем может обернуться для моих несчастных потрохов это нарушение правил эксплуатации?

Ответ на эти вопросы я получил уже будучи вытащенным на палубу «Морского пахаря» — укол тока в животе заставил меня согнуться в три погибели. Следующий разряд — в позвоночник — разогнул меня обратно, причем так основательно, что, при наличии желания я бы мог почесать правое ухо левой пяткой.

— Ва-ва-ва-выклю... — наемник, к которому я протянул руку, с воплем шарахнулся в сторону. Я его не винил — змеящиеся вдоль руки разряды и впрямь выглядели жутко.

— Эк его корежит, — сочувственно прогнусавил кто-то позади. — Проклятие, не иначе.

— Вы-ы... аи!

Бесполезно. Единственный на ближайшие пять-шесть парсек человек, способный мне помочь, в данный момент только-только открывал глаза, пытаясь разглядеть ими что-либо кроме лужи морской воды вперемешку с остатками собственного обеда.

— А-ау!

Называется, не было бы счастья, да несчастье помогло. Очередной удар тока заставил меня взлететь над палубой. Упав на спину, я слушал жалобный хруст... и до боли знакомый запах горелой изоляции. Последний запоздалый разряд сорвался с ногтя мизинца и исчез в бухте троса.

— Это, должно быть, было очень мощное проклятие. — Девлин уже давно оправился от последствий незапланированного купания и сейчас возвышался надо мной, слегка перекашиваясь на левый бок. Причиной этого крена был большой квадратный ларец — надо полагать, тот самый спрут, едва не утащивший старшего десятника в пучину.

— Н-ничег-го, — отозвался я. — У-у мен-ня для них в-в запасе е-есть н-не мен-нее мощное п-прокля-тие. «С-союз з-зашит-ты п-п-прав п-потребителей н-называется.

Как и следовало ожидать, среди полутора тысяч наименований аптечки космолета не отыскалось ничего, способного вернуть мне дар членораздельной речи хотя бы на пять минут. Пришлось удовольствоваться заверениями Золушки, что вызванное ударом тока заикание обычно проходит само — недели через две. И раз уж меня не убило на месте...