Чтение 3–й страницы книги ~Серебрянные пули с урановым наконечником~

— Вот-вот. А теперь умножь на три.

— Я столько нулей в памяти не удержу, — ухмыльнулся прапорщик, — она у меня короткая... а все свободное пространство прогой учета забито.

— Чип вставь.

— Вот еще, буду я всякую кристаллическую гадость себе в черепушку вставлять. А ну как прорастет!

— Не прорастет, — угрюмо сказал я. — Скорее загнется до конца гарантийки. Среда у тебя там больно непитательная.

— У меня там четверг, — отозвался Голопупенко, — плавно переходящий в понедельник. Короче, сколько у тебя на тарелку?

— И все ему скажи, — проворчал я, — все ему ответь. Три тысячи.

На самом деле я был весьма доволен собой. Тактика «увлеки своей работой другого» использовалась мной давно и успешно. Прапорщик представлял в этом отношении совершенно классический, вернее — с моей точки зрения, — клинический случай. То, с какой охотой он взялся за обдумывание решения моих проблем... нет, как все-таки была права моя предпред-последняя девушка, заявившая как-то, что люди — это очень странные мухи.

— Три штуки, значит. — Прапорщик задумчиво поковырял в носу мизинцем, вытащил его и принялся сосредоточенно изучать извлеченную на свет добычу. Я отвернулся. — Маловато, конечно. Новый пепелац ты за такие гроши не купишь. Разве что какую мелочь, которой только до орбиты и вниз. Бери подержанный среднетоннажник, «Гризмо» или «Мазду». Лучше «Мазду», у нее и багажник повместительней.

Я осторожно оглянулся. Голопупенко уже перестал разглядывать мизинец и теперь так же сосредоточенно вытирал его о стену.

— Думаешь, среднетоннажник? Я на длиннохвостые поглядывал.

— И что ты возьмешь за три тыши эко? Развалюху, которую пол-Пояса десять лет юзало, потом на Фобосе подклеили да подкрасили — и на Большую Свалку? Ты с ней еще до Портала свихнешься, пока заплатки на реактор класть будешь... каждые пять минут. А потом на Мирах, перехода через три-четыре, он окончательно пучки склеит, и будешь топать до ближайшего консульства... пехобусом.

— А что в твою «Мазду» влезет? — огрызнулся я. — Сколько у нее багажный отсек? Двести кубов? Триста?

— Триста пятьдесят, — прапорщик снова начал разевать пасть для зевка. Я затаил дыхание. Но Голопупенко нагло обманул мои ожидания — он резко захлопнул рот и настороженно уставился на меня.

— Ну?

— Баранки гну, — выдал прапорщик очередной забытый термин. — Для нормальной торговли триста пятьдесят кубометров, канешно, маловато будет. Потому как ширпотребом этих лохов уже подзавалили и вариант с бусами и зеркальцами не прокатит. Но ты-то собрался оружием... торговать?

— И? — разрушил я минуту спустя воцарившуюся тишину. — Дальше?

— Дальше? — переспросил Голопупенко. — Дальше я вот все никак в толк не возьму. Зачем тебе это оружие продавать, когда ты с его помощью можешь просто пойти и взять чего захочешь.

— Это как? — непритворно удивился я.

— Элементарно. С сотней головорезов ты любую тамошнюю сокровищницу сможешь выпотрошить на раз. Найди какого-нибудь захудалого герцогишку, растолкуй перспективы, и он тебе не то что пятки лизать будет — всю тарелку сверху донизу оближет, как варенье любимой тещи.

— А как я этим головорезам объясню, с какой стороны ствола патроны заталкивать?

— Не боись, — прапорщик покровительственно похлопал меня по плечу. — Все учтено могучим ураганом. Объект хранения 45т987кл, число хранимых единиц — 14. Он же «ПТИМ-4», полевой тренажер-имитатор многофункциональный. На пространстве, если мне не изменяет склероз, тридцать на сорок метров воссоздает полную картину боя — взрывы, дым, огонь, свист пуль у ушей и прочие спецэффекты. Не Диснейленд, конечно, но твоим клиентам хватит, чтобы обделаться. Есть режим «виртуальный инструктор». Развернешь, погоняешь недельку-другую — и самый последний дикий мирянин станет таким апгрейднутым, что любого земного копа порвет на тряпочки.

— Угу. И какого года выпуска этот твой «ПТИМ»?

— Не колышет, — флегматично отозвался прапорщик. — Ты его везешь для личного пользования. Хобби у тебя такое — картину боя моделировать. Заснуть, бедный, не можешь, пока второй штурм высоты нумер две тыщи триста сорок пять 3-й ротой 4-го батальона 1456-го полка от 24 декабря 2037 года в деталях не воспроизведешь.

— Ну-ну, — на всякий случай скривился я, — а места он сколько жрет?

— «Птимошка»-то? Он компактный. В пять кубов влезет со всеми спецэффектами.

— Ну, допустим. А патроны?

— С этим сложнее, — нахмурился прапорщик, — но тоже решаемо. Покопайся в глобалке. На этом старинном огнестреле чертова прорва всяких историков-любителей, реконструкторов и прочих маньяков сидит, как центровой на чипе. Зуб даю — есть проги, которые всю эту амуницию позволяют на бытовом синтезаторе сварить. Нароешь, адаптируешь для бортового авторемонтника — и нет проблем.

— Думаешь, потянет?

— Теоретически, — задумчиво сказал Голопупенко, — эта штуковина должна уметь на необитаемой планете соорудить новый космолет... причем в исторически обозримый период.

— И все-то у тебя продумано, — скептически заметил я, — все предусмотрено...

— Нет таких кошмаров, — наставительно сказал прапорщик, — до которых не додумается человек, у которого есть охренительная куча свободного времени. Тут уж поневоле начинаешь фантазировать, планы всякие дурацкие строить, на тему: «Если б я имел богатого дядюшку — полковника СБ». Если бы да кабы... стоп.

Прапорщик осекся и озадаченно уставился на стену перед собой. Затем резко сорвался с места, бросился к терминалу и лихорадочно зашуршал пальцами по сенс-панели.

— Ну точно, — выдохнул он, удивленно глядя на «плетенку», — именно так и прописано — выпущенное до 2025 года. Ну и идиоты. Не-е, таких козлов учить, чтобы другим неповадно было.

— Да объясни ты толком, в чем дело! — не выдержал я.

— Ты кинетичку хотел? — Голопупенко снова ухмыльнулся, и на этот раз его ухмылка мне сильно не понравилась. Такую ухмылку снимать наголо и лепить на флаг — вместо «Веселого Роджера». — Будет тебе кинетичка!

Глава 3
ВО ХМЕЛЮ СЛЕГКА ЛЕСОМ ПРАВИЛ Я...

Я неоднократно зарекался выбирать вещи по сетевым каталогам. Дело даже не в том, что пышный гамбургер на сайте соседнего Макдональдса имеет, как правило, очень мало общего с тем дистрофичным бутербродом, который вываливается из линии доставки. Просто когда выбираешь вещь, лучше иметь возможность потрогать ее руками.

В данном случае «руками» означало — перчаткой комба. Большая Свалка, удобно раскинувшаяся на сотне гектаров кратера Тихо, не предоставляла посетителям таких излишеств, как пригодный для дыхания воздух. С маркетинговой точки зрения, наверное, это был правильный ход — когда перед глазами начинает помигивать индикатор кислородного НЗ, желание затягивать торг улетучивается еще быстрее, чем воздух.

Некоторые — я, например, — пытаются схитрить, беря в прокате комб с регенерирующим комплектом. Воздух в нем не кончится долго — больше шансов будет загнуться от голода и жажды, но вот только запах у этого воздуха...

Для начала я прошелся вдоль ряда «длиннохвостых», с сожалением констатировав, что прапорщик Голопупенко оказался прав в своих прогнозах, — то, что располагалось в доступном мне ценовом диапазоне... сомнительно, что эти экспонаты могли самостоятельно перемещаться хоть каким-либо способом. Разве что осуществить сход с орбиты в режиме свободного падения.

Со среднетоннажниками дело обстояло чуть ли не на порядок лучше. Правда, вначале мне пришлось минут пять проплутать по завалам всяческих «комет», «стратрейсеров», «вираям» и прочего хлама из разряда «для экономически неблагополучных внеземных поселений». Фокус в том, что как раз в дальних поселениях на космолетах, которые для них зачастую объединяют функции дома и средства к существованию, предпочитали не экономить — жизнь дороже. Зато дешевые «одноразовые» пепелацы пришлись по вкусу земному криминалу — и теперь периодически мелькали в интервиде, эдакие пылающие груды, падающие на боливийские джунгли.

На Свалке же этими летающими недоразумениями было забито три четверти сектора среднетоннажников, из-за чего нормальные космолеты оказались прижаты к западной стене кратера.

Я с минуту потоптался возле вытянутого синего «Вольво-универсала» — гелиевый турбореактор, сигма-локаторы, три душа — обычный, ионный и «баньйа», — сиденья в рубке обтянуты натуральной кожей, багажник — эх! — на пятьсот кубов. Мечта, а не пепелац! Но цена...

Еще там был очень симпатичный «черный скорпион» — маленькая полуспортивка с форсированным реактором, усиленными гравигетами и двумя дополнительными плазменными экранами. Тоже хорошая игрушка — гонять по мегаполису с парой-тройкой знакомых девчонок в рубке — встречные флаеры шарахаются в стороны, — а потом слетать к заброшенному промкомплексу и устроить там шоу с элементами высшего пилотажа — так, чтобы гравигеты не успевали полностью компенсировать рывки. Эффектно, а риска-то почти никакого — демпферы рассчитаны на куда большие нагрузки. Максимум, что светит при неудачном маневре, — пара вмятин на внешней обшивке... плюс экологический налог за утилизацию необратимо изменившихся поглотителей и штраф за ущерб, нанесенный памятнику архологии.

Все это было замечательно, но... запах в скафандре донимал меня все сильнее — а может, он и впрямь усиливался — так что я еще раз сверился с картой на датапаге и потрусил в сторону «Мазд».

Их на данный момент наличествовало сорок три штуки. Если отсеять новые — по все тем же финансовым соображениям, — а также старье двадцатилетней давности, на которых я бы не рискнул вылетать за пределы атмосферы, то более-менее подходящих оставалось всего девять. Маловато будет, ну а что я, собственно, хотел? Большая Свалка — это вам не марсианский Лагранж-5, до Луны еще долететь надо.

Я остановился перед третьей из «подходящих», вызвал из криво прилепленного на борт ценника объемную схему, покрутил ее так-сяк, ничего при этом не поняв, и, разозлившись — запах в скафандре определенно усиливался, — нажал сенсор вызова.

Продавец объявился двадцать секунд спустя — я успел проследить за полетом его спейсборда от края кратера и оценить искусство, с которым была построена траектория. Скорее всего потомственный лунарь — земляне больше гоняют на обычных аэродосках, а у внешников времени нет на подобные развлечения, да и с силой тяжести на астероидах плоховато — неверный маневр, и ты в свободном полете. И у тебя уйма столь же свободного времени на то, чтобы рассчитать точку вхождения в солнечную корону.
—

Желаете сделать покупку, милс?
Дурацкий вопрос. Стоял бы я тут иначе?

— Желаю. Среднетоннажник, «Мазду», в пределах трех тысяч.

— Дополнительные требования? Питание реактора, отделка, интеллект борткомпа?

— На-деж-ность, — процедил я. Сдался мне борткомп, если пластиночка в моем внутреннем кармане раза в три превосходит сумму IQ всей интелктроники Свалки.

— Значит, понадежнее. — Продавец — щиток его шлема был поляризован, поэтому я не мог видеть его лица — чуть подался вперед, спейсборд пыхнул голубым огоньком и плавно прилунился метрах в двадцати впереди. Ловко. — Вот, милс. «Мазда» ВИИТ-КРЮ, что означает... — продавец осекся, разглядев мою страдальческую гримасу, — в эксплуатации восемь лет, общий пролет составил... — Я скорчил очередную несчастную рожу. — Пепелац, конечно, не в идеальном состоянии, но очень хорошим его назвать можно. Принадлежал он охранной службе какой-то корпорации, реактор и плазменные экраны были усилены пять лет назад. Плюс еще кое-какие дополнительные апгрейды...

— А именно?

— Полностью возможности этого космолета можно будет продемонстрировать в тестовом полете, — заявил продавец.

Странный у него голос... или это комм в моем скафандре глючит? Росту небольшого, возможно, подросток... или женщина. Юношеская ломка?

— И когда может состояться этот полет?

— В любой удобный для вас момент, милс. Если у вас действительно серьезные намерения.

Хм. Я обошел пепелац по кругу. Симпатичная штучка, по виду чем-то похожая на старинный прибор для разглаживания белья... как же он назывался-то... парашют? Нет... ах, да — утюг. Ну да, особенно эта массивная пластина вихревого гравитатора снизу. Понятно, что, когда космолет выйдет на трассу и расправит все лепестки и надкрылки, сходство исчезнет, но пока — очень похож. Строгий, практичный стиль без всяких выступающих излишеств. Оно и к лучшему — не люблю я все эти новомодные конструкции из ломаных линий.

— А прямо сейчас можно?

— Разумеется, милс.

Продавец сверился с датапагом, быстрым движением выбил на ценнике код доступа — створка люка медленно поползла вниз — и, отодрав ценник от обшивки, небрежно бросил его под соседний пепелац.

— Прошу, милс. Поднимайтесь в рубку, располагайтесь. Я поднимусь к вам через минуту.

— А…

— Как только закончу внешний тест реактора. Лаз в рубку прямо перед входом.

Можно подумать, сам бы я в жизни не догадался, где у пепелаца рубка. На астроправа же сдал как-то... четыре года назад. Правда, именно на космолетах летал я за эти четыре года от силы раз десять. А тяжелый истребитель «Гром», в обыденности «Гроб», при всех его неоспоримых достоинствах, требует немного других навыков.

Например, кабина у него не в пример меньше рубки. Влезло не только кресло для второго пилота, но еще и диванчик для пассажиров на пять посадочных мест, плюс свободного пространства вокруг кресел еще на двадцать стоячих. Можно встать, потянуться, выпить стаканчик кофе, затем, не торопясь, воспользоваться расположенными рядом удобствами, а не пользовать соответствующие системы комба... о, кстати! Комб-то можно стянуть!

Я с наслаждением избавился от вконец провонявшего шлема и с не меньшим удовольствием вдохнул чистый — если не считать немедленно впрыснутых ароматизаторов — воздух. Хорошо-то как. Чистый воздух, мягкое кресло и предупредительный сервисный робот — что еще надо космолетчику для счастья?

— Вы уже готовы? — Продавец... нет, все же продавщица влетела в рубку, уронила шлем на диванчик и, упав в кресло первого пилота, немедленно зашуршала пальцами по сенспанели. — Советую пристегнуться.

— Э-э... — Я озадаченно огляделся. Пилотское кресло могло похвастаться мягкой обшивкой приятной расцветки, высокими подлокотниками — но какие-либо фиксирующие приспособления в его достоинствах не значились.

Вид бесконечных рядов Большой Свалки в обзорном экране дрогнул... и резко, очень резко ушел вбок-вниз, сменившись сияющей россыпью звезд.

— Слетаем до Земли и обратно, — сообщила девушка, вешая над интерфейсом одно окно за другим.

Я неожиданно для себя залюбовался ею. Красивая — впрочем, в наше время окончательной победы пластхирургии стандартной красотой никого не удивишь. Другое дело, что представления о красоте у разных людей тоже разные — и когда этой разности набирается десяток-другой миллиардов... но именно эта девушка мне нравилась. Золотистые локоны до плеч — интересно, как она их в шлем-то укладывает, — тонкие черты личика, большие зеленые глаза... хм, никогда не замечал, что у лунарей настолько увеличенные зрачки.

— Трасса почти пуста, так что ходовые характеристики оценить сможете, — продолжила девушка. — Потом войдем в атмосферу, спустимся, полетаем у поверхности и обратно на орбиту. Устроит вас, милс, такая тестпрограмма?

— Вполне. — Я закончил прощупывать обшивку кресла и убедился, что никаких скрытых приспособлений она не содержит. Видимо, фирма «Мазда» верила в свои гравигеты. Мне тоже... хотелось в них верить.

— Разгон у нее не очень. Всего лишь... — девушка ткнула пальцем в столбик над сенспанелью, который резво — слишком, на мой взгляд, резво — полз вверх. Верхушка его при этом становилась все краснее — забавное двусмысленное зрелище, но мне было не до шуток. — ...Двадцать семь же.

Я перевел взгляд на сектор реактора — там до красных зон было еще далеко. Пока далеко.

— Вот и трасса, — радостно заметила девушка. — Как я и говорила, почти пустая. Так что разогнаться сможем..

— А может, — начал было я, но изящный пальчик с перламутровым ногтем уже опустился на белый кружок, отозвавшийся на это протестующим пиликаньем.

— Bay! — выдохнул я, глядя, как звезды на экране растягиваются в черточки. Потом я снова глянул на сектор реактора — и начал постукивать пальцем по подлокотнику. Форсированный, да.

— Люблю скорость. — Девушка на миг оторвалась от интерфейса, поправляя сбившуюся на глаза прядь волос. — На Свалке есть один «джексон-призрак», я беру его иногда — полетать. Так здорово. Тритриевый реактор на пять ГэВ — и ты делаешь любого, как черепаху.

— Угу, — кивнул я. — Четыреста тысяч эко плюс налоги. И страховка.

— Вы не романтичны, милс, — обиженно сказала девушка. — Вот вам зачем понадобился космолет?

— Хочу заняться торговлей с Мирами.

— В самом деле?! — восторженно переспросила девушка. — Тогда беру свои слова обратно. Это же чертовски здорово — все эти маги, дворяне, рыцари, замки, колдуны, демоны...

— ...монстры, антисанитария, — пробурчал я, но девушка, похоже, не услышала.

— Мои родители, — продолжила она, — очень любили сказки — фэнтези, так это тогда называлось. Когда я родилась, долго спорили, как меня назвать — Морганой или Рыжей Соней.

— И что выбрали?

— Золушка.

— И как, — полюбопытствовал я, — уже нашли своего принца? Или хотя бы хрустальный башмачок?

— Пока нет, но я не теряю надежды. А как звать вас, милс?

— Вуко. Вуко Мракович.

— Интересное имя.

— Славянское. — Я решил не тратить время на изложение запутанной генеалогии своих предков, потому что увидел, как мне показалось, более насущную проблему. — А не пора ли нам...

— Теоретически, — задумчиво сказала Золушка, — на дистанции Луна—Земля мы не могли разогнаться настолько, чтобы щиты не выдержали удар об атмосферу. Но я все равно хотела проверить пиковое торможение...

Голубой шар, занявший уже почти весь экран, стремительно ухнул вниз. Я сглотнул подступивший к горлу комок, покрепче схватился за подлокотники..

И страшный удар вмял меня в спинку кресла, разом выбив воздух из легких. Десятая секунды, не больше — но какая же должна быть тяга, чтобы перегрузка на гравигеты дала не меньше сорока «же»!

— Ага, — радостно заявила Золушка, — гравигеты в список на замену! Теперь проверим экраны.

Протестующий вопль я издать не смог — по причине все того же отсутствия воздуха в легких. Слабое же мановение руки вряд ли могло быть истолковано таким образом, даже если бы моя спутница и соизволила хоть на миг отвлечься от экрана и озаботиться состоянием потенциального покупателя.

А голубой шар Земли снова вернулся на экран и теперь занимал его почти полностью, приближаясь очень быстро... слишком быстро!

Я даже не успел посмотреть, с какой скоростью мы врезались в атмосферу — слишком ярко полыхнули экраны, отгораживая нас тонким слоем плазмы. Думаю, это зрелище могли наблюдать все кенгуру Австралии — услужливый голосок инка сообщил, что мы нарушили воздушное пространство Канберры.

Прежде чем инк успел начать перечисление полагающихся за это кар, мы были уже над архипелагом Палау. Кресло подо мной мелко вибрировало — слабый отголосок бешеного мотания космолета.

— Экраны в порядке, — прокомментировала Золушка. — Мы даже не особенно разогрелись. Впрочем, окунуться разок-другой не помешает.

— Статья 112, пункт це, — пробулькал я из глубины кресла, — преднамеренное радиоактивное заражение...

— И не говорите, — вздохнула девушка, — эта лунная пыль такая мерзкая штука.

Мы успели окунуться целых три раза — это было уже за Гаваями, — прежде чем патрульный флаер объявился в пределах локатора. Наверное, он нашел нас по столбам пара...

— Неопознанный космолет, приказываю остановиться!
— «Краун-330-й». — Золушка смотрела на значок патрульного флаера, словно перед ней на сенспанели лежал редкий экземпляр болотного жука. — Интересно, на что он надеется? Даже если он сумеет удержаться у нас на хвосте, у него не хватит .энергии для стрельбы.

— На торпеды? — предположил я.

Вопрос прояснился ровно двадцать секунд спустя — когда патрульный, убедившись, что на хвосте он у нас тоже не удержится, выпустил сразу две «Лавины». Самонаводящиеся протонные торпеды дальнего действия, как сообщил нам все тот же услужливый инк, — он, оказывается, умел их опознавать.

К моему сожалению, он не предупредил нас о том, что также умеет ставить активные помехи и выполнять маневр уклонения — инструктор Академии, помнится, именовал его «смерть таракана».

— Вы это называли «кое-какими дополнительными апгрейдами»?!

— Не только, — отозвалась Золушка, яростно стуча по сенспанели. — Тут должно быть еще... если только мне удастся снять блокировку...

— Сектор Красный A3? — с видом знатока предположил я.

— Если бы... система внешнего контроля... ага, вот... внешний прием... отрубаем!

— За нами уже четверо, — сообщил я, глядя на россыпь красных искорок. К россыпи присоединялись все новые искорки. — Семеро. Дев... нет, одиннадцать.

— Прорвемся! — точно такое же выражение использовал инструктор, только он добавлял перед ним еще какое-то старинное русское... тоже выражение. — До береговой черты меньше сотни.

— Может, — осторожно предположил я, глядя на вырастающие на горизонте иглы скайхаусов, — стоит перейти на дозвуковую?

— Успеем, — беспечно отозвалась Золушка, доставая из нагрудного кармана крохотную коробочку. — Сейчас вы, милс, сможете оценить маневренные качества этого пепелаца. «Червивый астероид», двенадцатый уровень... хотите? — внезапно спросила она, протягивая мне на ладони горсть крохотных зеленых капсул.

Двенадцатый уровень «Червивого»? Лучший игрок нашего курса сыплется на восьмом. А я и вовсе выше пятого не забирался.

— Что это?

— Стим.

— Нет, спасибо, — вежливо отозвался я, одновременно лихорадочно припоминая... ну да, год назад, Университет Общественных Проблем, лекция по фармакокинетике, тема: «Наркотики, производимые в орбитальных поселениях». Расширенные зрачки, маленькие зеленые капсулы... «джен-3»?!

— Не хотите, как хотите, — девушка на миг отвлеклась от экрана и одним движением ссыпала горсть капсул в рот. — Тогда — держитесь!

— Со стороны полиса выдвигается местная полиция, — предупредил я, — не меньше двадцати машин.

— Эти-то, — пренебрежительно покосилась на новую россыпь искр Золушка. — Не смешно. У них приделы не рассчитаны на такую скорость.

— Не смешно, — согласился я. — Но в полисе нам все же придется ее сбросить.

— Зачем?

В этот миг я пожалел, что отказался от наркотика, — давно уж мне не приходилось слышать в чьем-то голосе столь искреннее удивление.

Мы все же перешли на дозвук — над самой береговой линией. Хорошая погода — все побережье было усыпано разноцветными пятнышками яхт, скутеров, легких скиммеров и прочей отдыхающей публикой. Яхтам не повезло.

Потом я отвернулся от экрана — с тем же успехом можно было смотреть на настроечную таблицу приемника дальсвязи. Локатор выглядел поприятнее — демонстрируемая им голосхема все же позволяла получить какое-то представление о происходящем. Если бы эти постройки еще не мельтешили так быстро...
—

Ага, — радостно заявила Золушка, — вот оно.
—

Что?

— Штаб-квартира синдиката «Девон».

— И? — Я пока еще не понимал, почему черная пирамида трехкилометровой высоты может вызвать у принявшего «джен-3» человека какие-то особенные эмоции. Разве что... «Девон» специализируется на парфюмерии, а Золушка все же девушка...

— У них есть собственные средства ПВО.

— Которые не откроют огонь, даже если будет непосредственная опасность столкновения, — сказал я. — Синдикату не нужны судебные иски.

— Они откроют ответный огонь. — Девушка вновь зашуршала по сенспанели. — Если будут спровоцированы. Как раз к тому моменту, когда полиция окажется в зоне их поражения.

— Код активации принят, — сообщил голосок инка. — Активированы орудийные системы ближнего боя. Система наведения остается под запретом. Ручное наведение...

И в этот момент я ударил. Ребром ладони — наотмашь по горлу.

Бар Корин появился пятнадцать минут спустя — в обломках двух сбитых полицейских флаеров уже перестали вспыхивать разряды. Он уронил свой флаер за ограждение, небрежно отстранил бросившегося было наперехват полицейского лейтенанта — тот так и остался стоять с распахнутым ртом — и направился прямиком ко мне.

— Докладывайте.

Я доложил, сумев уложиться ровно в три минуты сорок семь секунд — чему-чему, а уж умению выражать свои мысли точно и сжато в Академии учили еще раньше, чем летать. Напоследок я даже перечислил статьи обвинения, которые собирался предъявлять мне мнущийся за спиной Корина толстенький полицейский капитан. По совокупности они тянули примерно на 500 лет «десятого круга» — Меркурий оттуда кажется курортом для избранных.

— Ясно. — Бар Корин глянул на небо, точнее, на нависшую метрах в трехстах пелену смога, и брезгливо поморщился. — А где эта... главное действующее лицо.