Чтение 27–й страницы книги ~Занимательная механика~

– Куда она ведет?

– Сейчас… – Шипилов развернул карту, его помощник поднес фонарик, дававший куда больше света, чем настенные светильники. – Сейчас скажу.

Вопреки ожиданиям Федора, подземелья оказались не такими уж мрачными. И не очень грязными: им не выдали ни балахонов, ни резиновых сапог, отправили в кремлевские недра в чем были. По окончании бюрократических формальностей Андрей пригласил Очкарика и Неваду к лестнице и завел в подвал. Они миновали ярко освещенный коридор, пост охраны и оказались в нужном месте: в проходе, по которому текла Неглинная.

– Я не думаю, что кто-либо способен проникнуть в Кремль этой дорогой, – сказал по пути Шипилов. – Коммуникации контролируются очень жестко: повсюду камеры наблюдения и датчики. Ежедневный обход.

Однако пропуск под землю организовал…

Тоннель, в котором спрятали речку, приятно поразил Волкова. Он думал, что Неглинку пустили по трубе, но искусственное русло оказалось проложенным в середине широкого коридора с арочными сводами, и с обеих сторон шли тротуары, соединенные в некоторых местах металлическими мостиками. Судя по кладке, строили тоннель не в двадцатом веке.

– Добротная работа, – подтвердил Андрей, перехватив взгляд Федора. – В свое время хотели коридор забетонировать, даже работы начали, но потом плюнули и оставили как есть – и так надежно.

О нынешних временах напоминали лишь кабели, идущие на высоте человеческого роста, да изредка встречающиеся фонари. Прохладно, довольно сухо, нигде не капает. Одним словом, в сапогах действительно не было нужды, шли путешественники, как по подвалу.

– Так что же за дверью?

– Городские коммуникации, – пробурчал справившийся с чтением карты Шипилов. – Выход в общую систему.

– Уже? – Очкарик покосился на Неваду, тот с сомнением покачал головой. – Я думал, Неглинка под Александровским садом идет.

– Идет, – подтвердил Андрей.

– А здесь она петляет, что ли?

Шипилов вновь уставился в карту и после короткой паузы ответил:

– Я ошибся, за дверью тамбур.

– Пройти можно?

– Почему нет?

Андрей вытащил из висящей на плече сумки связку ключей и занялся замками. Волков тоже подошел к двери и посмотрел на пломбу: в тамбур не входили двенадцать лет.

– Не слишком ли много?

Шипилов не ответил. Его помощник, оказавшийся за спиной Федора, также хранил молчание. От Невады Очкарик и подавно не ждал реплик: искусник открывал рот крайне редко.

За дверью оказался выложенный кирпичом зал, вдоль правой, длинной стены которого текла речка. В этом месте действительно был изгиб, и Неглинка, дав небольшую петлю, возвращалась к Кремлю, исчезая в очередном зарешеченном проеме. А на ее берегу, примерно в центре зала, Волков увидел остатки кирпичного фундамента, невысокий прямоугольник, пять на четыре метра.

«Нашли?»

– Что это?

– Фундамент, судя по всему.

– От чего?

– Надо историков спрашивать, – пожал плечами Шипилов. И внимательно посмотрел на Федора. – Вы думаете, что Призрак использует кладку для своих целей?

– Мне стало интересно, – опомнился Очкарик. – Согласитесь, увидеть под землей остатки строения…

– Неглинка не всегда текла по трубам.

– Да, я помню.

Волков сделал шаг к фундаменту, но остановился: не следует показывать Андрею, что именно кладка и есть его цель. Огляделся, кивнул на двери:

– Куда ведут?

– Эта возвращает нас в коридор, из которого мы вышли. – Шипилов указал на ту, что находилась рядом с выходным проемом. – А эта – в городские коммуникации.

На этот раз карта ему не потребовалась.

– Последний рубеж?

– Открыть ее можно только изнутри. Сигнализация. Датчики. Камеры.

И ни слова о ежедневной проверке. Интересно, почему зал закрыли на двенадцать лет? Тем временем Невада отправился к фундаменту.

– Смотрите, что я нашел!

Шипилов и Очкарик подошли к парню.

Скелет лежал в углу. Череп улыбался веселым Роджером, остатки одежды свисали с ребер, а у костей правой руки валялся короткий автомат.

– Сослуживцы не пропадали? – невинно осведомился Федор.

– У нас не стоят на вооружении «Хеклер-Кохи», – любезно ответил Андрей.

Вывести его из равновесия не представлялось возможным.

– Теперь вы согласны с тем, что мои подозрения обоснованы? – спросил Очкарик. – Если это не ваш человек, значит, проникнуть сюда можно. Получается, Призрак не зря интересуется коммуникациями.

– Получается, – сухо согласился Шипилов. – Мы проведем внутреннее расследование и попытаемся установить личность… э-э… погибшего. – Он кивнул на скелет. – Спасибо за помощь, товарищ полковник.

Намек был более чем прозрачен: путешествие окончено, всем спасибо. И никаких вопросов о Призраке. «Неувязочка, товарищ полковник!» Но вслух Федор произнес другое:

– Вы сообщите мне о результатах расследования? Интересно, знаете ли.

Андрей вежливо улыбнулся:

– Разумеется.

И бросил быстрый взгляд на Неваду.

– Рассказывай! – потребовал Очкарик, едва они вышли из Кремля.

– О чем? – удивился Невада.

– Ты знал о зале.

– С чего ты решил?

– Я не ребенок! – Волков жестко посмотрел на Круса. – Гончар обещал мне полную поддержку, так что колись.

Невада засопел, но спорить не стал.

– Да нечего рассказывать, – протянул он, отводя взгляд. – Двенадцать лет назад у Гончара случилась очередная разборка с Механикусом. Не знаю, что они не поделили – я тогда об искусниках и слыхом не слыхивал, но сцепились крепко. С Гончаром Медвежатник пришел, любые сейфы вскрывал, вот они и вломились из внешней системы…

– Шипилов сказал, что двери, открываются изнутри.

– Мужик, – презрительно скривился Невада, – ты забыл, кто такие искусники?

«Действительно, какая Медвежатнику разница, с какой стороны запоры?»

– Спасибо, что напомнил, – буркнул Федор. – Что дальше?

– А ты не понял? Гончар вошел, его встретили люди Механикуса. Отбились, вышибли Гончара обратно.

– Искусники отбивались?

– Раз Гончар не прошел, значит, они.

– А кто там остался?

– Медвежатник и остался. – Крус помолчал. – Гончар тогда двоих потерял. Рассказывал, что успел только Пехоту вытащить, потом Механикус двери закрыл.

Гончар надеялся, что Медвежатника похоронят по-человечески, а они, ты сам видел, как собаку, его бросили. Механикус, сволочь, никакого уважения не проявляет.

«И ушел Механикус, судя по всему, через Кремль… Любопытно».

– Мельница тогда стояла?

– Да, – кивнул Невада. – Ее Механикус под Троицким мостом ставил, а когда Неглинку в трубу загнали, сюда перетащил. Ты же видел фундамент.

– Фундамент видел, но и только-то.

– Гончар предполагал, что после той схватки Механикус ее снова перенесет, потому и начал тебя будить. – Крус зло усмехнулся: – Ему охотничья собака потребовалась.

Обижаться Очкарик не стал: лучше быть охотничьей собакой, чем приблудной шавкой. Но поставить на место зарвавшегося искусника стоило.

– Я хотел спросить, – с ленивой издевкой осведомился Волков. – Ты чего себя за сиськи теребишь? Болят, что ли?

– Тебе какое дело?

– А такое, – объяснил Федор, – что будешь и впредь пасть разевать, не подумав, тебе еще пару ребер сломают. Это не угроза, сынок, это обещание.

– Ты, что ли, будешь ломать? – мрачно поинтересовался Невада.

– Я здесь для другого. – Очкарик постучал себя по лбу: – Я охотничья собака, а к тебе могу прислать пару бультерьеров. Надо?

– Нет, – хмуро ответил Крус.

– Вот и веди себя как положено. – Волков открыл дверцу машины. – Гончару скажешь, что я продолжаю расследование. Будут результаты – позвоню.

Подвозить Неваду Федор не собирался.

* * *

Ощущение неловкости давило на них гидравлическим прессом, заставляло резать фразы, сдерживать эмоции, отводить взгляды. Они и понимали и не понимали, откуда взялось это ощущение. С одной стороны, не произошло ничего необычного! С другой, в ситуации чувствовалось нечто новое, нечто такое, чего не было раньше.

Что?

Как трудно порой бывает ответить на простой вопрос.

Оба чувствовали свою вину, и оба считали себя незаслуженно обиженными.

«Я не имею права давить на нее. Тереза свободна в чувствах и вольна поступать так, как ей вздумается!»

«Что мне стоило вернуться под утро домой?»

Уехать от Левы? Испанка наслаждалась каждым мгновением их встреч, купалась в чувствах, задыхалась в сладкой истоме его нежности. Уехать? Нет.

«Ты меня обидела…»

«Прости…»

– Как Вонючка? – осведомилась Тереза, когда тишина в салоне машины стала совершенно невыносимой.

– Держится, – коротко отозвался Травник.

– Боится?

Здоровяк помолчал и кивнул: – Да.

– Гончар не говорил с Бабушкой Осень?

– Старуха пообещала, что москвичи не встанут на сторону Механикуса.

– Официально не встанут. А неофициально могут в полной мере выражать свое отношение к убийцам Шамана.

Испанка поежилась.

– Как поиски?

– Гончар договорился с Собирателем Тайн…

– Неужели?! Первая хорошая новость за два дня.

Травник засопел, он так и не привык к манере Терезы перебивать его, и продолжил:

– Невада ходил с Собирателем в кремлевские подземелья.

– Нашел что-нибудь?

– Сейчас узнаем… – Здоровяк повернул голову к забравшемуся на заднее сиденье Крусу и поинтересовался: – Удачно?

Тот зло ощерился:

– Мельницы под Кремлем нет, а мне сели на хвост.

– Докладывает Третий. Объект сел в черный «БМВ».

– Кто в машине?

– Мужчина и женщина. Мужчина: рост не меньше двух метров, массивный, лысый. Женщина: худая, волосы светлые, на вид лет тридцать пять-сорок.

Человек, который принимал доклад и которого оперативники называли Первым, задумчиво почесал в затылке.

«Не похожи!»

– Продолжайте наблюдение.

– Слушаюсь.

– Он из метро за мной вышел, позвонил, тут я и обратил на него внимание: говорит по телефону и за мной идет, а через пять минут к нему машина подкатила.

– Значит, сейчас их двое? – уточнила Испанка.

– Трое.

– Какого черта ты притащил хвост? – прорычал Травник. – Ты нас подставил.

– А что мне оставалось делать? – огрызнулся Невада.

– Отрываться, – пожала плечами Тереза.

– Какая ты умная, блин, череп не жмет?

– Хватит ругаться, придурок! – рявкнул Травник. – Ты облажался.

Испанка с удивлением посмотрела на друга: почему он так нервничает? Ну, следят, ну и что? Правда, Неваде вчера изрядно досталось… неужели поэтому?

– Я не в том состоянии, чтобы стряхивать хвост, – отрезал Крус. – Я еле хожу. А вместе мы сможем что-нибудь придумать.

– Зато теперь они знают о нас!

– Испугался?

– Пошел к черту!

– Заткнитесь! – велела Испанка и поднесла к уху зазвонивший телефон: – Да?

– Я связался с Волковым, – сообщил Гончар. – Он клянется, что не приказывал следить за Невадой. Да и не нужно это ему.

– Тогда кто у нас на хвосте?

– Откуда мне знать? Стряхните их.

– Попытаемся. – Тереза сложила телефон и хмуро сказала: – Это не милиция.

– Внучата?

– Возможно.

– Плохо, – вздохнул Крус.

– Ребер жалко? – осведомился Травник.

Но без издевки осведомился, просто зло. И злость эта была направлена уже не на Вонючку, а на преследователей.

– Тебе тоже достанется.

– Не достанется, – проворчал здоровяк. У Невады лихорадочно заблестели глаза:

– Если там Кузнец, то тебе не светит, качок, он тебя измордует и не вспотеет. Понял? И меня заодно… Они вчера сказали, чтобы мы убирались! Видимо, решили повторить.

Травник закусил губу. Испанке очень не понравился напряженный взгляд друга, и она попыталась остудить спутников:

– Вонючка, перестань!

– Тебя тоже не забудут!

– Что они мне сделают?

– А что ты им сделаешь? Убьешь? Так нас еще до вечера по асфальту раскатают!

Круса трясло. Он отчаянно не хотел пережить еще одно унижение, не хотел встречаться с vnuchatami, не хотел испытывать боль. Страх заставил его вопреки всем правилам, привести хвост к друзьям, и страх заставлял говорить без остановки:

– Ты им ничего не сделаешь, Испанка, ничего. Угроз они не испугаются. А если полезешь, в драку – не пощадят. Я знаю…

– Драки не будет, – жестко отрубил Травник.

– Ого! – Невада прищурился. – Ты запасся лекарством от провокаций?

– Чемодан на заднем сиденье.