Чтение 3–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— Я внимательно слежу за московской жизнью.

— И не только следишь?

— Разумеется, не только, — улыбнулся Стефан. — Наработки есть. Скажу откровенно: каша там заваривается и без меня, но ускорить и усилить ситуацию я в состоянии. — Езжай, — решил Моратти. — Ускоряй и усиливай.

* * *

анклав: Москва

территория: Сити

«Пирамидом»

нет ничего хуже, чем оборонять крепости

— Он мне не доверяет, — буркнул Мертвый, выключая коммуникатор.

— В его положении это естественно, доктор Кауфман. — Мишенька позволил себе усмешку. — Господин Моратти не доверяет никому и от всех ждет подвоха.

В свое время сотрудники московского СБА дружно недоумевали, почему директор приблизил к себе именно Щеглова, парня не без способностей, но молодого, чуть за тридцать, и не имеющего большого опыта работы. Злые языки болтали, что Мертвый оригинальничает в своем духе: остальные директора тянут наверх личных шоферов, а он личного палача — Мишенька был первоклассным дознавателем и гарантированно раскалывал любого клиента. Однако и месяца не прошло, как разговорчики поутихли: в двух сложнейших делах Щеглов доказал свой профессионализм, а отсутствие опыта компенсировал умом, блестящими аналитическими способностями и феноменальным чутьем. С тех пор никого не удивляло, что в отсутствие Кауфмана филиалом руководил не кто-то из заместителей, а скромный и молодой начальник Управления дознаний.

— В преддверии выборов президенты становятся тревожными. — Квадратные стекла стильных очков блеснули, но спрятавшиеся за ними серые глаза остались безразличными.

— Я имел в виду другое, — буркнул Кауфман. — Моратти прекрасно знает, что московские корпорации не поддержат его на выборах — мы никогда за него не голосовали. Хотя всегда обещали… Но у меня осталось странноеощущение…

— Он нам не верит. — Теперь и Мишенька говорил о другом.

— Да, — кивнул Мертвый. — Моратти укрепился в своих подозрениях.

— Это все Чинча, — подал голос третий человек, присутствующий в кабинете. Грегуар Слоновски, начальник отдела прямых переговоров. — Наверняка он слил Моратти больше информации, чем мы думаем.

— Не согласен, — качнул головой Щеглов. — Чинча начал собственную партию и не сомневался, что сумеет ее сыграть. Топить нас ему было ни к чему.

Основной задачей Эдди Чинчи, заместителя Кауфмана и одновременно начальника службы собственной безопасности, было удержание Мертвого на коротком поводке. Такие люди, назначаемые лично президентом СБА, работают во всех Анклавах, и большинство директоров научились с ними дружить или держать на расстоянии. На какое-то время Кауфман нейтрализовал неудобного зама, однако во время проблем, связанных с похищением Петры Кронцл и взломом внутренней сети легендарным ломщиком Чайкой, Эдди удалось заглянуть в московские дела слишком глубоко, и его пришлось убрать. Что и вызвало справедливые подозрения Моратти.

— О том, что Чинча решил предать Моратти, мы знаем только с его слов, — парировал Грег. — Эдди мог блефовать, чтобы вывести шефа на откровенный разговор.

Слоновски любил решения простые и ясные. Был он оперативником от бога, способным спланировать и провести боевую операцию любой сложности, однако, как с традиционным для себя безразличием выразился однажды Мишенька: «Грегуару не хватает интеллектуальной гибкости». Мертвый позвал Слоновски на совещание только для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать полнейшее свое доверие: без таких жестов здоровяк начинал грустить.

— Вряд ли Чинча рассказал Моратти больше, чем мы думаем, — мягко произнес Кауфман. — Но его смерть сказала остальное: Ник понял, что мы враги. И теперь он не остановится, пока не добьет меня.

— То есть, если Моратти победит на выборах, для нас наступят сложные времена?

Мертвый и Мишенька переглянулись.

— Я уверен, Ник постарается ударить до конференции, — произнес Щеглов. — Месяц — это очень много.

— Согласен, — поддержал Мишеньку Кауфман. — Нанести удар именно сейчас, до выборов, это красиво и правильно. И мы должны подумать, куда он будет направлен.

— Он или они? — уточнил Щеглов.

— Опять согласен. Ник не тот человек, чтобы играть по мелочи. Он будет атаковать широким фронтом.

Мертвый взлохматил волосы. Он не любил защищаться, не любил отдавать противнику инициативу. Натиск, напор, игра на опережение — вот основные козыри директора московского филиала СБА. Пока же обстоятельства складывались так, что приходилось вычислять действия противника и по возможности нейтрализовать их.

— Первое, что он сделает, — пришлет в Москву комиссию.

— Нет, — качнул головой Мишенька, — не пришлет. Вы пообещали ему поддержку, доктор Кауфман, и Ник не станет злить вас столь очевидным образом.

Лишние соглядатаи свяжут нам руки. А задачу им поставят простую: докопаться до наших финансовых нарушений. Найдет хоть что-нибудь — снимет меня мгновенно, на вполне законных основаниях.

Слоновски засопел, но промолчал. Грег не представлял, что московским филиалом СБА может руководить не Мертвый.

— С нашим финансированием они никогда не разберутся, — улыбнулся Мишенька. — И вам это прекрасно известно, доктор Кауфман.

Некоторые подразделения московского СБА тратили гораздо больше средств, чем проходило по отчетам. Например, отдел прямых переговоров, личная гвардия Кауфмана, на девяносто девять процентов финансировался корпорацией «Науком». В противном случае в Цюрихе давно бы задались вопросом: почему подразделение, занимающееся надзором за соблюдением законодательной базы при составлении контрактов и прочих деловых бумаг с поставщиками филиала СБА и относящееся к бухгалтерии, расходует столь грандиозные средства. Само существование отдела с идиотским названием и идиотской задачей подозрений не вызвало, он считался синекурой для родственников и любовниц сильных мира сего. Но Мертвый распихал шушеру по разным подразделениям, а в бухгалтерии спрятал преданных себе волков. Прикрытием схемы занимались люди, рекомендованные лично Геннадием Старовичем, главным финансистом «Науком», а его спецы в своем деле были не меньшими виртуозами, чем оперативники Кауфмана в своем.

— Но Моратти об этом не знает, — улыбнулся Мертвый. — И может попытаться еще раз продолбить стену.

— Допустим у нас под ногами начнет путаться комиссия, — вздохнул Щеглов. — Но этого крайне мало.

— Он устроит нам еще какую-нибудь гадость, — подалголос Слоновски. — Например, серьезные беспорядки на территориях.

— Беспорядки случаются и сами по себе.

— Моратти способен их подогреть.

Мертвый прищурился:

— А у нас, насколько я помню, назревают проблемы в Аравии.

— Я докладывал, — кивнул Грег. — Арабы грызутся с Кришной.

— Было бы неплохо взять эмиссаров Моратти. Если они существуют, конечно.

— Пока у меня нет сведений о них, — признал Слоновски. — Но я постараюсь разнюхать.

— А потушить конфликт нельзя? — спросил Мишенька. — Пусть дерутся после выборов.

— Гнойник назревает слишком давно, так что…

— А вот отдел профилактики оценивает уровень напряженности между Аравией и Кришной как критический, но еще не опасный, — припомнил Мертвый.

— Очковтиратели, — уверенно заявил Грег. — Напряженности там достаточно. Сегодня ночью опять была драка между молодняком. Сожгли пару мобилей. Бунт вспыхнет, гарантирую.

— В таком случае готовься, — приказал Кауфман. — Конфликт надо будет погасить максимально быстро и по возможности без лишних жертв.

— Понял.

— Задача номер два: увязать беспорядки с Моратти. Если докажем, что бунт спровоцировали люди президента, поставим ему мат в два хода. — Мертвый перевел взгляд на Мишеньку: — Для тебя тоже есть дело.

— Я слушаю, доктор Кауфман.

Щеглов прекрасно понимал, что старый волк не удержится от ответного удара. Оборона обороной, но глупо ограничивать свои действия лишь защитой крепостных стен.

— У меня есть интересная мысль насчет выборов…

* * *

анклав: Цюрих

территория: Альпийская Поляна

«Замок Ван Глоссинга»

игру мы задумываем сами, а вот игроков, бывает, подкидывает случай

Как и любой здравомыслящий человек, Моратти не доверял малознакомым людям. В делах тонких, опасных доскональное знание возможностей подчиненного значит подчас больше, чем все остальное, вместе взятое. Любой, даже самый замечательный план держится на исполнителях, на людях, на пресловутом человеческом факторе. Ошибешься с назначенцем — останешься у разбитого корыта.

Свою команду Ник собирал с тех самых пор, как поступил на Службу. Удерживал рядом старых, еще со спецшколы и Университета, друзей, привечал новых, молодых и дерзких, вроде Дрогаса, изучал их вдоль и поперек и доверял, насколько это возможно в его положении. Но случалось, приходилось президенту привлекать и варягов. На деле Петры Кронцл, похищенной в Москве внучке Романа Фадеева, команда Моратти сломала зубы. Предпринятые ими усилия не дали результата, девчонка не нашлась, а самое главное, не удалось связать ее исчезновение с Кауфманом, не получилось доказать, что именно директор московского СБА организовал крупнейшую в истории Анклавов аферу, позволившую москвичам из «Науком» взять под контроль влиятельную «Фадеев Групп». Не сумев сразу докопаться до истины, Моратти решил отступить, переждать, полагая, что после того как Кауфман выйдет из игры, все рано или поздно раскроется, а вот китайцы, так же оставшиеся в той истории с носом, не успокоились. Снова лезть в пасть к Мертвому они не желали, зато порекомендовали человека, способного, по их мнению, сделать то, что оказалось не под силу людям Моратти.

— Меня зовут Хасим Банум.

— Ник Моратти.

— Очень приятно.

— Мне тоже.

Мужчины пожали друг другу руки, и Ник поймал себя на мысли, что впервые чувствует по-настоящему «стальной» захват. Китайцы предупредили, что под черными кожаными перчатками гостя скрываются протезы.

«Почему, интересно, он не трансплантировал себе новые руки?»

— Знакомые из Пекина убедили меня заняться вашей проблемой, — негромко произнес Хасим, присаживаясь в кресло. — Мне нравятся сложные задачи.

Все, кто впервые оказывался в кабинете Ника, считали своим долгом похвалить обстановку. В свое время Моратти не поскупился, привлек к работе лучших дизайнеров, и теперь рабочее помещение, выполненное в стиле неоготического классицизма, появившегося во второй трети двадцать первого века, заслуженно вызывало восхищение посетителей. Урзак хозяину кабинета льстить не собирался.

— Опасные задачи, — уточнил Моратти.

— Тем лучше.

— Вы знаете, что предстоит делать?

— В общих чертах. Знакомые сказали, что есть шанс оказать услугу президенту СБА. Для меня это не менее важно, чем любовь к сложным задачам.

Изначально Урзак планировал действовать в одиночку, однако Ляо убедил его встретиться с Моратти и воспользоваться поддержкой президента. Обдумав предложение, Урзак согласился. К тому же он был не прочь выяснить, что связывает китайца с главой всесильной СБА. Ба-нум понял, что спокойные времена заканчиваются, тихий домик в европейской глуши, в котором он провел последние тридцать лет, придется оставить, и следует посмотреть, кто нынче бегает по сцене.

«Интересно, ты уже продался Ляо с потрохами или еще надеешься сыграть со стариком по своим правилам?»

А Моратти тем временем ощутил давно забытое беспокойство, которое появляется при встрече с более сильным человеком. Не настороженность, а именно беспокойство, потому что подсознательно ты уже понял, что сидящий напротив мужчина сильнее. Во всех смыслах сильнее: и духом, и телом. Ник редко ошибался в людях и понимал, что перед ним глыба. Глыбища!

«Что же ты за птица?»

Ответ на этот вопрос президент СБА не знал. Не было у его людей толковой информации на Хасима Банума. Родился, учился, жил на полученное наследство, пределы Исламского Союза покидал крайне редко. И все. Осталось только добавить искреннее уважение, сквозившее в голосе генерала Ляо, когда он говорил о Бануме, — деталь, ясно показывающая, что собранная о Хасиме информация не стоит и выеденного яйца.

В детстве, в результате несчастного случая, Банум потерял обе кисти и теперь носит под перчатками искусные, выполненные по индивидуальному заказу протезы. Чудо инженерной мысли управлялось с помощью нейроподключений, аналогичных тем, что требовала для своей работы «балалайка», а потому в затылке Хасима сидело значительно больше железа, чем у обычного человека.

«Почему же ты отказался от трансплантатов?»

Тогда же, в детстве, если верить досье, Банум повредил ногу и теперь постоянно ходил с тростью. В настоящий момент старомодная деревянная палка, ручка которой была вырезана в виде змеиной головы, стояла, прислоненная к президентскому столу. Однако, как успел заметить Ник, при ходьбе Хасим не хромал.

— Что именно мне предстоит сделать в Москве?

— Отыскать Петру Кронцл, внучку Романа Фадеева, владельца… бывшего владельца «Фадеев Групп».

— Он умер?

— Да. Покончил с собой… отправившись на поиски Петры.

— Девушка была важна для него?

— Единственная наследница.

— Понятно. — Банум помолчал. — Чем она интересна вам?

— Я уверен, что к ее похищению причастен Мертвый…в смысле директор московского филиала СБА Максимилиан Кауфман. Мне нужны доказательства.

— Понятно. — И вновь пауза. И вновь тяжелый взгляд глаз цвета блеклого льда. — Но почему Петра Кронцл столь важна для вас. господин президент?

— Разве генерал Ляо не ввел вас в курс дела?

— Я бы хотел услышать подробности из ваших уст. Урзак, ошарашенный рассказом старого китайца и представленными доказательствами существования Чудовища, не уделил этому аспекту дела должного внимания. В Пекине его ум занимали совсем иные вещи, однако теперь он хотел понять все нюансы дела.

— Петра не совсем исчезла, — медленно ответил Ник. — Опекунский совет, который согласно завещанию Романа Фадеева нынче возглавляет президент «Науком» Холодов, уверяет, что девушка жива, а значит, менее чем через три года она станет полноправной владелицей «Фадеев Групп». Ее прячут.

— И вы хотите ее получить?

— Да.

— Зачем?

— «Фадеев Групп» — мощный инструмент в руках москвичей. Подозреваю, что с его помощью они пытаются создать нечто вроде суперкорпорации: объединить в один кулак как можно больше компаний и установить контроль над изрядной долей мировой экономики.

— Что противоречит Положению об Анклавах.

— Верно. Их действия способны вызвать непредсказуемую реакцию государств.

— Но они это тоже понимают, — тонко улыбнулся Урзак. — И тем не менее рискуют. Почему?

— Некоторые люди считают, что москвичам удалось получить новый вид энергии.

— Вот это уже теплее, — едва слышно пробормотал Урзак.

— Однако никаких доказательств нет, — поспешил добавить Моратти.

— Но вы верите?

— Обмануть Романа Фадеева было практически нереально, — поколебавшись, ответил президент. — А он попал в мышеловку. Значит, ему показали настоящий сыр. — И твердо закончил: — Я — верю.

— И Ляо, судя по всему, верит. А это уже много. — Урзак взял трость и несколько мгновений вертел ее в руке. — Скажите, Ник, если подозрения насчет энергии подтвердятся… какие действия вы предпримете?

Вопрос, мягко говоря, выходил за рамки компетенции человека, нанимаемого для поиска пропавшей девушки. Однако Моратти кожей понял, что ответить придется. Не частный детектив сидел перед ним, не умелый сыщик. Игрок. Вот оно, правильное слово.

— Если вас интересует, работаю ли я на китайцев, — хрипло проговорил Ник, — то нет — не работаю. Если же вы спрашиваете, поделюсь ли я с ними информацией об энергии, то да — поделюсь. И с другими государствами поделюсь, ибо в противном случае нас ждет большая война.

— Она ждет нас в любом случае, — негромко заметил Урзак.

Новая энергия. Открытие, способное перевернуть жизнь на планете и дать новый толчок цивилизации. Подходящий проект для Чудовища…

— Не я выпустил джинна из бутылки.

— Тут вы правы. — Банум решительным жестом отставил трость. — Давайте вернемся к девочке. Вы не предполагали, что ее могли вывезти из Москвы? Спрятали в золотой клетке на каком-нибудь острове, исполняют все ее прихоти и отучают думать? Если она не проявит должного уровня знаний, Опекунский совет вправе поставить вопрос об отстранении Петры от непосредственного руководства корпорацией.

— Я знаю Мертвого — он не отпустит девчонку далеко от себя. Не тот человек. Ему удалось меня обмануть, показаться глупее, чем он есть на самом деле, но сущность свою он не переделает. Девчонка где-то рядом с ним, и он постоянно держит ее в поле зрения.

— А если она сидит в подвале «Пирамидома»?

— Если Петра не объявится в день своего совершеннолетия, «Фадеев Групп» будет продана по частям. Москвичам это не нужно. Но и власть они ей вернут только в том случае, если будут уверены в лояльности. Вывод: в течение ближайших трех лет Мертвый сделает все, чтобы заслужить доверие Петры и убедить ее, что он не имеет никакого отношения к смерти Романа Фадеева. — Моратти помолчал. — Я уверен, что Петра растет на свободе. Ее спрятали. Ей дали новое имя, новую биографию, возможно — новое лицо. Но она свободна.

— В таком случае я не понимаю, почему вы, человек, обладающий неограниченными возможностями, не смогли ее отыскать?

А вот отвечать на этот вопрос Нику было немного стыдно. Лысый игрок с железными руками интересовался, почему сдалась лучшая полицейская служба мира.

— Во-первых, мы проводили расследование по горячим следам, сразу после смерти Фадеева, тогда ее могли спрятать, на время вывезти из Анклава. А во-вторых… получилось так, что у нас нет достоверных образцов. Все данные о Петре: отпечатки пальцев, отпечатки сетчатки глаза, образцы ДНК, которые мы раздобыли из разных источников, неидентичны. Такая же ситуация с образцами ДНК Романа Фадеева и родителей Петры. А других родственников у нее нет. Мертвый провел колоссальную работу и сделал все, чтобы мы не смогли найти девушку.

— В таком случае как же они докажут, что Петра это Петра, когда решат представить ее Опекунскому совету?

— Думаю, они предусмотрели доказательства.

Урзак помолчал.

— Но вы уверены, что девушка в Москве?

— Уверен.

Урзак покачал головой.

Порядок, установившийся на Земле после Нефтяного Голода и создания Анклавов, доживал последние дни. Сколько этих дней будет, в какое количество лет они сложатся — неважно, не так уж много в историческом масштабе. И ключевой фигурой в проявляющихся контурах грядущего мироустройства становилась юная девушка, спрятанная в Анклаве Москва. Интересно, весьма интересно… Урзак прищурил глаза и очень жестко произнес:

— Я ее найду.

* * *

анклав: Москва

западный сектор МКАД

сухо и солнечно

не следует набиваться в друзья к тем, кто этому противится

— Пэт, помедленнее!

— Мы едва плетемся!

— Пэт! Пожалуйста!!

Мотоцикл вильнул вправо, проскочил перед бампером приземистого мобиля, вызвав пронзительный рев клаксона, плюнул выхлопом в тонированное стекло дорогой игрушки и умчался, оставив мобиль далеко позади. Оскорбленный водитель только выругался вслед безбашенному мотоциклисту. Ничего другого не оставалось — модифицированному электромотору, стоящему на вычурном купе, не дано соперничать с двигателем внутреннего сгорания. А уж догнать «Судзуки Плутон», самый мощный мотоцикл современности, под силу лишь нескольким моделям настоящих спортивных авто.

— Пэт, так нельзя! — завизжала Матильда. Звук в шлеме был снижен до минимума, но голос подруги все равно прозвучал громко — она ОРАЛА. — Ты нас убьешь!

— Ерунда!

— Пэт, я обижусь!

— Не обижайся! Еще чуть-чуть, и все! Обещаю!!

А на спидометре двести десять.

— Патриция! Я тебя ненавижу!

«Трусиха! Почему она такая трусиха?»

Маневрируя на скорости двести по третьему уровню МКАД, думать о посторонних вещах не рекомендуется. Даже если ты опытный гонщик. Даже если «балалайка» подключена к психоприводу мотоцикла. Но Пэт не отказала себе в удовольствии припечатать:

«Матильда — трусливая дура!»

Высокомерно подумала, с осознанием собственного превосходства, едва ли не с презрением.

А тем временем — долгожданный свободный участок. Задних бамперов в левом ряду не наблюдается, и на спидометре уже двести пятьдесят. На такой скорости не страшны даже дорожные безы, контролирующие основные трассы Анклава. Впрочем, они редко гоняются за нарушителями скоростного режима: камеры слежения видят весь МКАД, и если по вине лихача случится авария, отыскать его не составит труда.

— Пэт, я тебя убью!

«Не смеши меня, курица!»