Чтение 17–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

— Сэр Торкилстон, прошу вас быть здесь неотлучно. Думаю, не нужно вам напоминать, что особняк, как и весь сад, принадлежит госпоже Амелии. Всякого, кто придет непрошеным...

— Изрублю в капусту, — прервал он. — Не беспокойся, Ричард. Закон защищает частную собственность.

— Не колеблись, — предупредил я.

— Ни на минуту, — заверил он. — Любой, кто придет непрошеным, будет для меня тем, кто такое сделал...

Он покосился на дверь комнаты, за которой раздался безнадежный детский плач. Для них мир рухнул, мама оказалась совсем не всесильной.

Я хлопком подозвал Бобика.

— Охраняй здесь! — велел ему голосом сюзерена. — Оберегай всех в доме, не пускай чужих. Если на кого нападут — можешь... ликвидировать. А я скоро вернусь.

Он коротко вильнул хвостиком, объясняя, что всё понял, но в глазах остался укор. Я мысленно пообещал скоро вернуться, а потом мы вообще уплывем за море, за океан.

Зайчик подбежал к крыльцу, уши торчком, от копыт идет такой звон, словно танцует с кастаньетами. Я прыгнул с верхней ступеньки, Зайчик даже не пошатнулся, как будто я скакнул на чугунную статую.

— Жди нас, — сказал я Бобику. — А потом мы все трое уедем за океан...

Пес радостно взвизгнул и, упершись передними лапами в бок Зайчика потянулся ко мне. Я наклонился, дал себя лизнуть в лицо, и Пес вне себя от счастья упал и с ликующим визгом покатился по земле.

Зайчик с облегчением выметнулся за ворота. Земля застучала под копытами сухо и часто. Справа и слева замелькали дома, я направил Зайчика через площадь. Отпрыгивали испуганные люди, вслед кричали возмущенно и потрясали руками, но на этот раз мне начхать на общенародное мнение.

Дом Бриклайта почти вдвое крупнее здания городской управы. По обе стороны от входа по коновязи не меньше десятка коней ждут хозяев, мерно встряхивая торбами, привязанными к мордам.

В дверях двое дюжих стражей загородили дорогу.

— Кто? К кому?

— К Бриклайту, — рыкнул я.

Их отшвырнуло, как кегли, мне уже плевать на права человека, я прошел быстрыми шагами, а они отклеились от стен, заорали вдогонку, за спиной раздался топот подкованных сапог.

Впереди еще люди, я рыкнул:

— Где Бриклайт?

Кто-то вскрикнул испуганно:

— Он... наверху, наверху!

В конце коридора еще лестница, слуги и не слуги отпрыгивали при виде моей перекошенной морды. Ступеньки повели наверх быстро и покорно. Я поднимался, чувствуя себя раскаленным слитком металла, и вдруг сверху накрыло холодной волной.

Я дернулся, там у перил стоит человек в цветном халате мага, руки воздеты к своду. Я взлетел к нему, как лань, ухватил одной рукой за шиворот, а другой — за пояс, без раздумий швырнул через перила.

— Рожденным ползать...

С обеих сторон коридора застыли испуганные неслыханным вторжением люди. Я ощерил зубы и затопал ногами. Они метнулась вглубь, как испуганные голуби.

Лестница повела снова вверх, на третий этаж. Еще дважды обдало холодом, но колдунов я не заприметил. То ли бегу слишком быстро, то ли срабатывают магические ловушки на чужаков, понять не успел: навстречу шли, беседуя, огромный мужчина и женщина. Мужчина при виде меня сразу схватился за меч, но женщина сказала резко:

— Джафар, не смей!

Мужчина застыл, его пальцы, толстые, как сосиски, медленно соскользнули с рукояти. От него прошла волна холода, но не от женщины: очень красивая, еще не старая, где-то под тридцать, ослепительно величественная, статная, она смотрела на меня с веселым любопытством.

Я лишь скользнул по ним яростным взглядом, от женщины пахнуло пряными духами и настолько разгоряченным телом, что я невольно увидел ее под собой в разобранной постели среди подушек.

Мужчина зло всхрапнул вслед, а я бежал по коридору, изгоняя видение обнаженной женщины, что сладострастно извивается под моим навалившимся телом.

Налево открылся зал, на той стороне массивная дверь, украшенная золотом. Рядом крупный страж в бархатном камзоле и с огромным мечом в руках.

— Стоять! — прогремел он так могуче, что о стены ударилось и заметалось эхо. — Кто допустил...

— Пшел вон, — сказал я резко.

Он загородил дорогу, я с силой двинул его плечом, как в регби, и могучий с виду мужик улетел вместе с декоративным мечом. За спиной испуганные крики, я ударил в дверь ногой, как тараном.

Треск, обе половинки распахнулись и затрепетали, как крылья бабочки. Распахнулся богато украшенный кабинет, под стеной напротив двери широкий стол, за ним массивный мужик за шестьдесят, настоящий бык, как сразу определил я. Такие и в шестьдесят могут больше, чем иные в двадцать. И в то же время видно, что при всей крутости и напористости напролом не прет, умеет говорить и готовить почву. Такие обычно орудуют за спинами других, но умеют держать всех и всё в железной руке.

Рядом с Бриклайтом, а это явно он, еще один в неброской одежде, рассматривают бумаги. При моем вторжении оба подняли головы, человек в неброском тут же отодвинулся вместе со стулом.

Бриклайт в нечто нелепом из дорогой ткани, вроде махрового халата, что скрывает свисающее через ремень пузо, зато на груди толстая золотая цепь, сам халат прострочен золотыми нитями, пояс в золотых бляхах, а на пряжке нагло блестит кроваво-красный камень с голубиное яйцо размером.

При моем появлении он отшатнулся и чисто инстинктивно поддернул рукава, там массивные золотые браслеты. Ни дать ни взять — вождь папуасов, что всё богатство навешивает на себя.

С другой стороны, напомнил я себе трезво, по ту сторону Перевала хрен бы ему позволили вот так одеваться. Любой никудышный лордик ощутил бы себя уязвленным, что какой-то простолюдин выглядит богаче и знатнее, придрался бы к чему-нибудь, бросил бы в тюрьму и отобрал всё.

А то и не придирался бы, мелькнуло у меня. Достаточно слова лорда, у простолюдинов прав нет. А здесь — есть.

За спиной затопали тяжелые шаги, Бриклайт сказал резко:

— Ладер, не тронь! Пусть скажет, раз уж сумел...

Он не договорил, в маленьких поросячьих глазах проблескивают изумление и ненависть. Кто бы ни сумел пройти к нему, расшвыривая охранников, тот заслуживает внимания. И если еще прошел, как слон сквозь паутину, через все магические заслоны...

— Бриклайт? — спросил я резко.

Он прорычал:

— Глупый вопрос.

— Согласен, — отрезал я. — Тебя все знают. Так вот, чтобы не тратить твое драгоценное время, подойду к делу... по-деловому. Сегодня четверо твоих сыновей ворвались в дом Амелии Альенде и зверски изнасиловали ее.

Он сказал громко:

— Ложь!

— Это было, — ответил я, повышая голос.

— Ложь, — сказал он еще громче, — и поклеп, за который придется отвечать любому в этом городе. Пусть даже он и самого благородного звания.

— А суд у тебя в кармане, — сказал я понимающе, — и свидетелей в таком деле не найти, даже если бы и стояли толпой вокруг и наблюдали?..

Он усмехнулся и промолчал. Во взгляде ясно проступило, что сильный всегда прав. Сила — за ним, значит — и любое обвинение, которое он выдвинет против меня, сработает.

— Но ты не учел одну деталь, — произнес я медленно. Он мгновенно насторожился.

— Какую же?

— Только одну, — сказал я, — но очень важную. Жизненно важную...

Господин с бумагами в руках отодвинулся на стуле еще дальше, понятливый, взгляд прикипел к моему лицу, глаза округлились от ужаса. Что же за лицо у меня сейчас, самому бы взглянуть...

В глазах Бриклайта и на лице проступила неуверенность.

— Какую?

Из меня рвались слова, что не всё в мире продается, что остались еще люди чести, но что за хрень, я же сам всегда смеялся над этими людьми чести и сейчас таким дураком выставлять себя не буду, потому сделал надменное лицо и ответил холодно:

— Узнаешь, если не послушаешь, что скажу. Во-первых, ее земля не продается. Об этом не может быть и речи. Во-вторых, заплатите за разгром в ее доме сто золотых, а за изнасилование — тысячу...

Он охнул:

— Что-о?

— Итого, — сказал я жестко, — тысячу сто золотых монет. Будь она особой благородного происхождения, я снял бы с твоих сыновей головы. Но так... остановимся на денежной компенсации. На этом предлагаю и закончить дело. Это я говорю уже не как рыцарь, а как деловой человек, склонный к компромиссам. Возможные последствия и варианты рекомендую обсудить с... юристом.

Я кивнул в сторону человечка с бумагами, тот испуганно кивнул несколько раз, подтверждая, что да, он юрист, блюдет интересы и безопасность клиентов и никогда ничего не посоветует им в ущерб.

Лицо Бриклайта медленно наливалось дурной кровью, я посмотрел на него холодно, повернулся и пошел к двери. Охранник поспешно отступил, хотя парень почти моего роста, а в плечах даже пошире. Я нарочито пошел обратно другим коридором. Дураками будут, если не попробуют на том же месте поставить совсем другую ловушку, а я человек совсем не рисковый.

Из дома вышел уже не я, а мой двойник, взобрался на Зайчика, тот посмотрел на меня, реального, с великим недоумением, я шепнул едва слышно:

— Скачи к Бобику. Ждите меня там.

Глава 13

Он в неуверенности развернулся, я торопил мысленно, и он наконец пошел неспешной рысью по середине улицы. Я прижался к стене и пошел вдоль нее, настороженно всматриваясь всеми видами зрения, вслушиваясь и вчувствовываясь во всё непонятное.

Пора перебрать подарки предков рода Валленштейнов. Право Боевого Клича — звучит торжественно и даже высокопарно, но если бы кто объяснил мне что это! Как и мое свойство отныне видеть зеленых черепах. Надеюсь, здесь не так называют зеленых чертиков или розовых слонов?.. Еще мне дадено видение альтинга, но это такая же драгоценность, как умение говорить с филателистами.... нет, как их, а, вот — филигонами. Но я в Тарасконе, а не в какой-то неведомой Филигонии...

К счастью, один дал мне умение видеть магические ловушки, а другой — исчезничество, что в конце концов его и погубило, слишком оказался любопытным и любил заглядывать в чужие спальни. Особенно в отсутствие мужей. Эти два свойства дадут немалое преимущество тому, кто сумеет ими воспользоваться правильно. Похоже, предки не очень умело распоряжались своими дарами, только один умер от старости, окруженный правнуками и праправнуками... Кстати, он подарил мне дар прекогнии, а я пока еще даже смутно не представляю, что это такое, хотя именно прекогния, как он намекнул, помогла ему дожить до старости.

Хотя до старости, как догадываюсь, доживают и те, кто не ввязывается в войны, а сидит себе в норке, как премудрый пескарь, без всякой прекогнии.

Кстати, рыцарь Дербент передал мне умение запоминать всё, что захочу, и хотя другие предостерегали меня, что это не дар, а проклятие, но я беспечно взял. За мной пока нет удушения младенцев или прелюбодейства по пьяни со своей бабушкой, так что вообще можно воспоминаний не страшиться. К тому же я буду запоминать только то, что сам хочу запомнить, а это две большие разницы, как говорят торговые люди.

Затаиваться и пережидать приходилось постоянно, но к двери кабинета Бриклайта добрался быстро. Труднее проникнуть в сам кабинет, но, к счастью, маги обезопасили только все входы и выходы в дом, справедливо полагая, что так заодно обезопасят и себя, так что здесь пришлось лишь обойти два засветившихся зловеще красным квадрата на полу и пригнуться в коридоре, избегая не менее зловещего облачка, что как броуновская частица плавает по всем направлениям, иногда даже погружается краешком в стены, но только краешком.

У Бриклайта в кабинете помимо юриста еще двое: Вильд и парнишка с болезненно бледным прыщавым лицом. Вильд, которого я тогда осадил и осрамил перед его людьми, развалился в кресле и посматривает лениво, парнишка держится тоже весьма по-хозяйски. В мордах есть сходство с остальными Бриклайтами, наверняка один из четверых сыновей. Похоже, младшенький. Эта та еще гнида даже с виду. Есть такие, на которых печать порочности даже поставить негде.

Юрист придвинулся к столу вместе с креслом, Бриклайт восседает как тяжелая глыба, поросшая зеленым мхом. Я напряг слух, Бриклайта не расслышал, но отчетливо донесся осторожный вопрос юриста:

— А может быть, просто предложить вдове сумму побольше?

Вильд вскинулся в высокомерном неудовольствии.

— С чего это? — Юрист усмехнулся:

— Ну хотя бы потому, что ее земли стоят не меньше десяти тысяч золотых.

— Что-о?

Юрист ответил спокойно:

— С учетом того, что будет выстроено, участок стоит даже больше. Вы все это знаете. Так что вполне можно заплатить ей сто золотых монет. Она сойдет с ума от такого счастья.

— Сто золотых? — прорычал Вильд. — Пусть будет счастлива, что ей предложили десять!.. И за эти деньги должна была нас поцеловать в задницы. Но теперь наша цена — один золотой! И она продаст, вот увидите.

Юрист вздохнул, промолчал, только пожатием плеч дал понять, что он на их стороне и лишь предлагает более быстрые пути решения проблемы.

Бриклайт смотрел на всех из-под приспущенных век. Лицо вроде бы неподвижное, но я улавливал, как проступает выражение жестокости и властолюбия. Уголки губ опустились, нижняя челюсть выдвинулась в надменной угрозе.

— Думаю, продаст, — проронил он. — Дело даже не в десяти или сотне золотых монет... Когда-то мы должны урвать то, чем раньше наслаждались только благородные.

Юрист спросил осторожно:

— Что?

— Власть, — отрезал Бриклайт.

— У вас власть денег, — напомнил юрист. — Вы можете купить всё, что хотите.

Бриклакт усмехнулся:

— Верно. Но я хочу, чтобы мне уступали дорогу не только потому, что я плачу... чтобы мне уступали дорогу! А просто потому, что идет самый богатый и могущественный человек в городе, который в силах любого согнуть в бараний рог. Чтобы боялись и опускали взгляды, чтобы кланялись даже незнакомые... страшась вызвать мой гнев.

Вильд хохотнул:

— Уже все так и делают! — Парнишка хмыкнув, напомнил:

— Все?

— Все, — отрезал Вильд, потом нахмурился, в глазах блеснул гнев. — Тегер, ты о чем? Об этом мелком рыцаришке? Он не стоит того, чтобы на него обращали внимание.

Тегер сказал насмешливо:

— В самом деле?

— В самом, — отрезал Вильд. — Это какая-то голытьба, у которого нет денег даже слугу нанять!.. Впервые вижу рыцаря без слуги и оруженосца. Всегда каждый окружен десятком челяди. А у этого ничего нет, кроме коня и собаки.

— Зато какого коня, — произнес Тегер мечтательно. — И какой собаки...

Юрист нервно задвигался:

— Предупреждаю, что если коня еще как-то и удастся... получить, то собаки обычно остаются верны хозяину.

Бриклайт снова подал голос, все тут же умолкли, а он проговорил медленно:

— Даже собачью верность удается сломить. — Вильд спросил, загораясь:

— Возьмемся и за него?

— Сперва закончим с вдовой, — ответил Бриклайт деловым тоном. — Нам нужна та земля. А с этим дураком потом.

— А если в самом деле начнет вмешиваться?.. С виду он прост, но с какой легкостью прошел к тебе в кабинет...

— Тогда и его, — ответил Бриклайт невозмутимо. — В конце концов, что эта муха может сделать? Весь город уже в наших руках...

Он положил на стол обе руки, полюбовался на ладони, сжал. Кулаки не ахти какие, такие руки чаще встретишь у шулера, а не у бойца, однако Бриклайт смотрел на них, как на сокровище, повертел из стороны в сторону. Я видел в его глазах наслаждение садиста: наконец-то заполучил власть, настоящую власть, теперь всем покажет, всем отмстит, всех нагнет, каждого заставит лизать...

Юрист болезненно улыбался, уж его-то заставляют здесь лизать первым, старался выглядеть незаметным, а четвертый сынок произнес мечтательно:

— Та земля — сокровище. Это же какие чудеса скрыты в ней? Эх, скорее бы добраться...

Вильд сказал убежденно:

— Доберемся. Уже, считай, добрались. А вдову сгоним.

— А если не сгоним, — договорил Тегер, улыбка была такой гаденькой, что у меня пальцы скрючило от жажды схватить его за глотку, — то повторим, повторим... Мне понравилось!

Вильд поморщился.

— Да что тебе та женщина... Будто нет помоложе и посвежее.

— Ничего не понимаешь, — ответил Тегер, глаза его затуманились. — Созревшая женщина дает наслаждения больше. Да еще когда противится, когда ее лупишь, лупишь, лупишь...

Дыхание его стало чаще, но опомнился, улыбнулся, расслабился в кресле. Вильд с неодобрением хмыкнул, он сам пускает в ход кулаки, чтобы проучить своих женщин, но бьет для послушания, а не для забавы.

— В той земле сокровище, — согласился он с отцом, — я обещаю, отец, что завтра же получу от нее все бумаги на продажу земли.

Тегер гаденько ухмыльнулся.

— А я получу сегодня... ночью. — Вильд хмыкнул:

— Не дури.

— Какая дурь? — ответил тот с надменностью. — Или кто-то в городе может меня остановить?

Бриклайт смотрел на сыновей, откинувшись в кресле. Тяжелые веки наползли на выпуклые глаза, как у старой дряхлой ящерицы, но через узкую щелочку наблюдал за ними с отеческой заботой матерого волка, который смотрит, как его волчата рвут жалко блеющего ягненка.

— Присматривайте за этим, — проговорил он, — как его... Ричардом. Похоже, это из тех идиотов, что прут, как быки, не видя изгороди.

— Остановим, — сказал Вильд угрюмо.

— И рога собьем, — хохотнул Тегер. Смешок его мне показался самым мерзким из тех, что когда-либо слышал. — Это мы сделаем...

— А хвост узлом завяжем, — добавил Вильд. — Он еще нас вспомнит. Хорошо, отец, если ты не против, я сейчас же дам кое-какие распоряжения насчет этого... Ричарда. Денифель со своими людьми не справился, я зря тогда мчался, загоняя коня, но теперь я сам возьмусь. И объявлю награду. Просто пущу слух, что всякий, кто убьет этого рыцаря, получит награду...

Юрист сказал нервно:

— Это чревато! Городской совет будет против убийства.

Вильд отмахнулся:

— Я сам юрист. Разве я сказал, что объявлю, а не пущу слух? Кстати, Тегер тоже прав...

— В чем?

— Стоит снова навестить ту несговорчивую сучку. И повторить еще разок. Да так, чтобы все кости переломать! Ну, пусть не ломать, но так, чтобы запомнила лучше. А то, кто знает, вдруг прошлый раз ей даже понравилось?

Они захихикали, я тихонько отступил, дождался, когда Вильд поднялся и пошел к двери, выскользнул за ним следом. Он удалился, тяжело и нарочито громко топая, чтобы казаться сильным и страшным, я постоял в коридоре, прикидывая, что же делать дальше.

Стены тускло блестят, панели из дерева покрыты темным лаком. Под ногами тоже дерево: пол из толстых широких досок, из таких делают ворота в замках, разве что еще и укрепляют железными пластинами.

Здесь пластин нет, но впереди проступила зловеще-черная полоса, похожая на тень. Я огляделся, понятно, еще одна ловушка для чужаков, осторожно переступил, даже не ощутив холода. Возможно, это не ловушка, а только сигнализация.

Один часовой с копьем в руках бродит по всему длинному коридору. Из всех дверей одна показалась слишком массивной, начал присматриваться к ней, а когда часовой пошел от нее, я отворил и, юркнув вовнутрь, быстро закрыл за собой, стараясь, чтобы не звякнуло. Сердце колотится, кровь стучит в виски.

Комната огромная, вытянутая, заставленная оружием так плотно, что осталась только дорожка посредине. Да и то надо перешагивать через охапки мечей, кинжалов, топоров. По всем углам стоят снопы связанных в пучки копий. Острия блестят, древки из хорошего дерева, в каждом пучке двадцать-тридцать штук. На столах блестят, как груды селедки, мечи разной длины, стены настолько густо увешаны наползающими друг на друга щитами, что выглядят покрытыми чудовищной чешуей, будто бока гигантских рыб. Подход к дальней стене перекрыт завалами из рыцарских доспехов прекрасной работы.

Отдельными горками сложены арбалеты, там же два ящика с железными стрелами. На затылке волосы поднялись дыбом, оружия хватит на небольшую армию. Что задумал Бриклайт?

Задействовав тепловое зрение, я сквозь стену проследил за смутной фигурой часового, выскользнул. Ловушки мерцают мирно, на своих не реагируют, но, когда я спустился уже вниз, чувство опасности стало таким острым, что я застыл на месте, не зная, прорываться ли к выходу или же хамелеонить и дальше, надеясь, что пронесет...

Холод накатил волной, словно я упал на мокрый песок, а сверху накрыло волной прибоя. Я инстинктивно задержал дыхание, волна медленно прокатила дальше, я с облегчением вздохнул и сразу ощутил, что волна остановилась и катит обратно с нарастающей скоростью.

Засекли, мелькнуло обреченное. Теперь всё зависит от того, где манипулятор этими волнами. Если в городской управе, то фигня, а если в доме Бриклайта...

Холод ожег тело, прокатился по инерции дальше и тут же вернулся, поймав меня в фокус. Я сжал челюсти и торопливо побежал вниз, ненадолго застывая при появлении вблизи вооруженного человека.

Сбежал на второй этаж, на первый, впереди дверь на улицу, там всего двое стражей, я ускорил шаг, стражи смотрят мимо...