Чтение 7–й страницы книги ~Зубы Урсуна~

– Вы не понимаете, – выл Кажетан. – За гранью этой ночи ждет смерть, я не могу оставаться здесь!
– Я сказал – тихо! – рявкнул надзиратель, пиная тупым носком тяжелого сапога Кажетана в лицо.
Голова бойца запрокинулась, ударившись о стену, изо рта полетели брызги крови и осколки зубов.
– Пожалуйста! – взвыл Кажетан, сплевывая густую кровавую слюну.
Он попытался выпрямиться. Последнее, что мелькнуло перед глазами Саши, была взлетевшая дубинка тюремщика, а потом она с размаху опустилась на его череп и швырнула Кажетана во мрак беспамятства.
VI
Крысы хлынули в помещение, и Каспар выхватил меч, ощутив жаркий толчок адреналина в крови. Поверхность бассейна кипела и пенилась, взбитая лапками плывущих крыс, их черная щетина лоснилась в свете ламп, хищники ожесточенно рвались по воде к своей добыче.
– Молот Сигмара,– прошипел Курт Бремен, вытаскивая меч и бросаясь к Каспару.
Чекатило и Режек поспешно попятились из прохода, в котором исчезали следы телеги, – они тоже услышали яростный скрежет сотен коготков и визгливое верещание крыс в темных глубинах.
Каспар выставил перед собой клинок и горящий факел, изготовившись к защите, но крысы, казалось, пока просто наблюдали за ними, собираясь ордами, прежде чем приблизиться и убивать, убивать, убивать.
– Почему они не нападают? – прошептал Каспар, словно одно громкое слово могло спровоцировать штурм.
– Не знаю, – ответил Чекатило.
Что-то бледное и опухшее вяло ползло сквозь волнующуюся массу паразитов. Грызуны расступались, давая дорогу, и Каспар с отвращением увидел гигантскую крысу-альбиноса с длинными клыками и раздутым брюхом. Крыса взглянула на людей и зашипела. Свет ламп отразился в щелках глаз твари крошечными красными точками.
Когда крыса уставилась на них, Каспара поразил зловещий разум, сверкнувший в глазах хищника, – тварь как будто оценивала их. Заостренная мордочка дернулась, принюхиваясь. За спиной Каспара что-то звякнуло, и посол рискнул торопливо обернуться. Режек снова порылся в своем рюкзаке и извлек пригоршню пузатеньких склянок, наполненных полупрозрачной жидкостью.
– Что ты делаешь? – прошептал Каспар. Режек поднял глаза и ухмыльнулся:
– После того как крысы напали на бордель, я решил приготовиться на тот случай, если снова увижу стаю этих тварей.
Каспар нервно облизал губы, не уверенный, что понял Режека, но ничего не сказал, глядя, как чудовищная белая крыса наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то.
– Когда я крикну «Бегите!», бегите так, словно все демоны Хаоса гонятся за вами. Обратно, туда, откуда мы пришли, понятно? – бросил Режек.
Белая крыса снова зашипела, и крысы рванулись вперед единой, щелкающей зубами массой. В тот же миг Режек метнул пузырьки в ближайших к нему грызунов, а Чекатило одновременно со своим помощником швырнул факел. Склянки разбились, и в центре крысиного войска вспыхнуло пламя. Хищники завизжали и рванулись прочь от горящего масла, топча хрипящих и катающихся в агонии умирающих товарищей, не успевших увернуться от огня.
– Бегите! – рявкнул Режек, кидаясь в брешь, открывшуюся в массе крыс, перепрыгивая через пламя.
Каспар бросился за наемником. Обезумевший грызун с оскаленными зубами прыгнул на него, но посол взмахнул мечом и на лету разрубил черное тельце.
Каспар преодолел огненный барьер, но приземлился неловко, подвернув колено. Впрочем, ему удалось удержаться на ногах. Чекатило и Бремен бежали за ним, а позади них толпились крысы.
Впереди разбился еще один пузырек с маслом.
Чекатило крикнул:
– Посол! Пошевеливайся!
Каспар повернул в туннель, из которого они пришли. Толчки боли пронзали ногу при каждом шаге, вывихнутое колено адски пылало. Посол поравнялся с Режеком, готовящимся кинуть следующий пузырек. Кипящая масса крыс вливалась в туннель следом за ними. Каспар, услышал свист пламени, и пляшущие языки внезапно осветили пространство. Десятки крыс погибали, но бессчетное число других прыгали в грязный поток и огибали огненную преграду.
– Быстрей! – крикнул Режек.– Огонь даст нам время, но немного!
Чекатило, двигаясь для своего телосложения весьма проворно, обогнал Каспара, чье колено уже превратилось в мучительный узел жгучей боли. Шаги его замедлились – он знал, что долго не продержится. Посол слышал, как цокают – цок-цок-цок – по земле стремительные коготки, и заставлял себя мчаться вперед, стараясь не замечать боли в колене.
Крысы неслись за людьми с немыслимой скоростью и упорством. Их визг оглушал, усиленный водой и теснотой туннеля. Каспар услышал громкое верещание, слишком громкое и слишком близкое, и почувствовал тяжесть, обрушившуюся ему на спину. Он споткнулся и полетел вперед – от падения носом вниз посла спасла лишь рука Бремена.
Каспар дико замахал руками и ударился спиной о стену туннеля, пытаясь сбросить крысу. Раздался писк, а затем крик посла – острые как бритва зубы впились ему в шею. Мощные челюсти укусили посла еще раз, прежде чем Курт Бремен развернул его и разрубил крысу надвое одним ударом длинного клинка.
Даже среди всего этого ужаса Каспар успел восхититься истинным мастерством Бремена. Он снова побежал, прижимая ладонь к кровоточащей шее. Рыцарь Пантеры последовал за ним, то и дело оглядываясь назад в поисках крыс, ухитрившихся пробиться сквозь огонь. Кровь просачивалась между пальцами Каспара, и он понимал, что ему повезло, что тварь не разорвала главную артерию на его горле.
Каспар слепо мчался вперед, держась за прыгающим светом фонаря Режека, сияющим впереди маяком надежды. Он не знал, сколько еще придется бежать до безопасного места, но молился, чтобы оно оказалось рядом.
Он услышал, как вскрикнул от боли Курт Бремен, и обернулся – рыцарь дрался с ордой кусающихся и царапающихся крыс. Три вцепились в его ноги, остальные грызли острыми зубами железный нагрудник рыцаря. Курт махал лампой и бил мечом, но крысы были слишком юрки – они увертывались от смертоносного лезвия.
Каспар выхватил пистолеты, прислонился к стене туннеля и тщательно прицелился. Первый выстрел разорвал в клочья крысу, царапавшую грудь Бремена, второй швырнул в канаву другую. Паразиты остановили атаку, напуганные внезапным шумом, а рыцарь не дал им шанса оправиться, стряхнув одну и зарубив мечом другую.
– Хороший выстрел, – выдохнул он и захромал дальше по туннелю.
За пределами круга фонарного света Каспар различил волнующуюся массу черных крысиных тел, несущихся к ним, и понял, что огненный барьер Режека, в конце концов, исчерпал себя.
Он сунул пистолеты за пояс и поспешил за Бременом, слыша становящиеся все громче и громче стук коготков и щелканье острых зубов за спиной. Люди обогнули поворот туннеля, и Каспар воскликнул: «Вот!», заметив конус дневного света, падающий из люка на Громадном проспекте. Чекатило видно не было, но у подножия лестницы стоял Режек.
– Скорее! – крикнул он, и Каспару дико захотелось его ударить.
Посол добрался до лестницы, задыхаясь, колено пульсировало болью, но из последних сил он начал взбираться к свету и безопасности. Он стиснул зубы, чувствуя, как из раны на шее толчками выплескивается кровь.
Когда Каспар был уже у самого верха, в отверстие нырнули толстые руки Чекатило и выволокли его наружу. Посол, едва не захлебнувшись, глотнул свежего воздуха, словно утопающий, вырвавшийся на поверхность океана, и откатился от входа в канализацию. Снег в считанные секунды промочил одежду, мороз мгновенно пробрал до костей, но человек был слишком рад тому, что выбрался из канализации почти невредимым.
Режек проворно выскользнул из люка и тут же ухватился за бронзовую крышку. Курт Бремен появился последним, из десятков ран на его теле сочилась кровь.
– Скорее! – крикнул он. – Да поможет мне Сигмар, но они карабкаются по лестнице!
Он упал рядом с Режеком и помог ему волочь крышку люка.
Вместе они подтащили тяжелую пластину к входу в сточную систему и уложили ее на место. Железо громко лязгнуло, закрывая отверстие, а люди рухнули в полном изнеможении, вызванном напряжением и страхом.
Четверо мужчин пятились прочь от люка с оружием наготове, но каким бы кошмарным разумом не обладали крысы, пробиться сквозь бронзу они все же не могли. Долгие секунды протекли в молчании, прежде чем все четверо разом выдохнули и медленно опустили клинки.
– Ненавижу крыс, – произнес, наконец, Каспар, приваливаясь к Курту Бремену – боль в колене и шее вернулась, возобновив яростный напор.
Курт Бремен устоял, поддерживая посла, хотя и сам был серьезно ранен.
– Надо вернуться в посольство, – сказал рыцарь. – Пусть госпожа Валенчик осмотрит укусы и приложит лед к вашему колену.
Каспар кивнул и обратился к Чекатило:
– Где тот крысолов, которого ты приводил в посольство?
– Вернулся в Лубянку, – ответил Чекатило. – Лучшее место для него.
– Встретимся там через два часа, мне нужно поговорить с ним.
– О чем?
– Я хочу знать, видел ли он тех, кто был в канализации, – ответил Каспар. – Возможно, это наш единственный шанс выяснить, какого черта тут происходит, и ты мне понадобишься в качестве переводчика.
Глава 5
I
С помощью Курта Бремена Каспар добрался до посольства. К тому времени, когда они через железные ворота вошли во двор, колено его превратилось в комок страшной боли. Охранники посольства помогли рыцарю внести посла внутрь, в приемную, и позвали Софью Валенчик.
Софья поспешила в комнату, к послу, уложенному на кушетку, собирая на ходу свои длинные волосы в хвост и потирая окаймленные красными кругами глаза. Даже сквозь пелену боли в колене и укушенной шее Каспар заметил, какой усталой выглядит Софья, и это потрясло его.
Женщина опустилась на колени рядом с послом, а Курт Бремен в это время осторожно снял с Каспара сапог и бережно закатал штанину. Принесли ведро с водой и ворох тряпок, и Софья принялась промывать рану на шее.
– Ты старый дурак, – бормотала Софья, промокая порез. – Негоже людям твоего возраста так себя вести.
– Я начинаю с тобой соглашаться…– Он зашипел, когда лекарша прикоснулась к распухшей коленной чашечке.
– И человеку твоего положения не к лицу бегать по канализации, – продолжила она, качая головой.
Софья поманила одного из стражников и послала его за льдом, велев завернуть его в полотенце.
– Поверни голову, – сказала она, снова обращаясь к Каспару. – Так что случилось?
– Я прыгнул и неловко приземлился.
– Нет, я имею в виду твою шею.
– Меня укусила крыса. Большая.
Софья кивнула, вытащила из сумки флакончик с белой маслянистой мазью и зачерпнула немного кончиками пальцев. Каспар вдохнул резкий запах и поморщился, когда Софья шлепнула снадобье на рану и принялась размазывать мазь.
– Что это? Воняет просто адски.
– Камфара, смешанная с белым воском и касторовым маслом, – объяснила Софья. – Она поможет бороться с инфекцией, которую могла занести в рану крыса, и немного успокоит боль.
Обработав место укуса, она приложила к ране пропитанную мазью свернутую тряпицу, крепко забинтовав затем шею посла.
Каспар хрюкнул от боли, когда Софья начала растирать напряженные связки, массируя его колено. Посланный за льдом стражник вернулся, и лекарша приложила холодный компресс к ноге Каспара.
– Будем надеяться, что холод уменьшит отек.
Софья отвернулась от посла и начала осматривать раны Курта Бремена.
– Великий Сигмар, и я на это надеюсь, – прохрипел Каспар.
– Кстати, вы нашли что-нибудь? – поинтересовалась Софья, не оборачиваясь. – Действительно стоило туда спускаться?
– Да, Каспар, что вы нашли? – спросила следом Анастасия, появляясь у входа в приемную. Руки ее были скрещены на груди, волосы собраны в строгий пучок.
Каспар кивнул, озадаченный насмешкой, прозвучавшей в вопросе Анастасии.
– Думаю, что стоило,– ответил он. – Следы и крыс. Много крыс.
– Следы чего?
– Судя по виду – людей и тележки. Думаю, кто-то проделал ход в канализацию, чтобы что-то кому-то доставить. Крысолов, найденный Чекатило в Лубянке, сказал, что видел людей и гроб, но не знаю, можно ли считать его надежным свидетелем.
– Если он связан с Чекатило, то я бы сказала, что он крайне ненадежен, – фыркнула Анастасия.
– Не уверен, – буркнул Каспар, рассердившись, что Анастасия в очередной раз так быстро отметает его теории. – Мне не кажется, что он все это выдумал.
– Прошлой ночью ты сказал, что этот человек псих, – заметила Анастасия. – Ты сказал, он говорил о крысах, разгуливающих как люди. Серьезно, ты когда-нибудь слышал такую ерунду?
– В лесных чащах и на дальнем севере есть животные, ходящие на двух ногах, – заметила Софья. – Возможно, он видел одного из этих чудовищ?
– О, ты поддерживаешь его, не так ли? – хмыкнула Анастасия.
– Что ты хочешь этим сказать? – резко спросила Софья.
– Ты и сама отлично знаешь. Не думай, что я не вижу, как ты подлизываешься к нему. Я знаю, чего ты хочешь.
Каспар почувствовал, что перепалка женщин начинает выходить из-под контроля, и сказал:
– Согласен, что это звучит как бред сумасшедшего, но, думаю, он и правда видел что-то там внизу. И как только отек немного спадет, я отправлюсь в Лубянку и узнаю, что именно.
– Дурацкая затея, – заявила Анастасия.
– Возможно,– ответил Каспар,– но я все равно пойду.
– У меня просто в голове не укладывается, что ты доверился Чекатило. – Анастасия недоуменно покачала головой. – После всего, что случилось, ты становишься на его сторону, его слова для тебя важнее моих.
– На его сторону? О чем это ты? Это не вопрос сторон, тут дело в том, чтобы докопаться до сути того, что происходит в этом проклятом городе несколько последних месяцев.
– Значит, ты легковерный дурак, Каспар! – крикнула Анастасия. – Тебя обманул этот жирный жулик, который только и ждет, как бы воспользоваться твоей глупостью!
Разозлившийся Каспар прикусил губу. Он не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, и чувствовал, что его вспыльчивый характер берет верх.
– Проклятие, Ана, почему ты всегда поднимаешь на смех мои суждения?! – рявкнул посол. – У меня много недостатков, но глупость я в их число никогда не включал. Чекатило замешан в этом, да, но я не верю, что он стоит за всем, что здесь творится. В Кислеве существует какая-то тайная организация, и я намерен разоблачить ее.
– Тогда тебе придется действовать в одиночку.
Анастасия резко крутанулась на каблуках и ураганом вылетела из комнаты. Тяжелое молчание повисло в воздухе, и Каспар почувствовал на себе взгляды всех присутствующих.
– Ни слова, – предупредил он, бурля от гнева.
II
Лубянка была угрюмым и зловещим местом. Высокие, утыканные шипами стены и лишенный окон фасад отпугивали всех, кто осмеливался приблизиться к дому скорби. Из-за здания взмывали в небо столбы дыма, но даже тепло, источаемое погребальными кострами, не соблазняло стекшихся в Кислев беженцев подойти к этому страшному месту.
Сейчас Лубянка стала домом для многих, пораженных чумой, нижние залы бывшего госпиталя отдали трудолюбивой смерти, вой умирающих и зараженных эхом метался в темных стенах, словно кричало само здание.
Каспар и Бремен ехали к Лубянке, копыта их коней проваливались в глубокий, никем не потревоженный снег – еще одно доказательство, что сюда не ходят. После того как они покинули посольство, Каспар не произнес ни слова, все еще сердясь из-за ссоры в приемной. Анастасия разъярила его, и, несмотря на множество удовольствий, связанных с ней, мужчина знал, что на этот раз примирения не последует. Инстинкты говорили ему, что события в Кислеве быстро приближаются к критической точке, и он не позволит отвлекать себя тем, кто постоянно высмеивает его мысли.
После ухода Анастасии он просидел еще час со льдом на колене, пока отек не спал настолько, что он снова получил возможность переносить вес на поврежденную ногу. Затем посол переоделся в чистое и сухое и подготовил оружие.
Софья советовала ему отдохнуть еще немного, прежде чем отправиться на Лубянку, но, увидев решимость Каспара, настояла лишь на том, чтобы оставить на колене холодный компресс, и взяла с посла клятву быть осторожным. Из уважения к Софье он поехал верхом, хотя суставы его все еще ныли.
Коссары с черными нарукавными повязками и марлевыми масками на лицах стояли у входа в Лубянку. Здесь никогда не было ворот, и этот факт символизировал, что госпиталь позаботится обо всех нуждающихся в помощи. Коссары без возражений пропустили посла. Собравшиеся вокруг горящих жаровен охранники опирались на древки своих секир.
– Жуткое место, – сказал Курт Бремен, окидывая взглядом унылые стены.
Каспар кивнул и обернулся, услышав позади хруст снега под чьими-то ногами. К ним, с трудом пробираясь по глубоким сугробам, приближались закутанные в меха Чекатило и Режек.
– Рад встрече, посол, – сказал Чекатило. – Ты уже оправился?
– Вполне, – ответил Каспар. – Пойдем внутрь. Не желаю задерживаться в этом ужасном месте дольше, чем это необходимо.
Чекатило кивнул и направился к тяжелым дверям. По бокам от входа застыли две статуи Шалльи, над ними были высечены по-кислевски молитвы богине. Каспар и Бремен спешились и привязали коней к перилам у двери.
– Может, попросить кого-нибудь из этих солдат присмотреть за нашими лошадьми? – предложил Бремен.
Каспар покачал головой:
– Нет, думаю, это не обязательно. Пусть в городе и не хватает еды, полагаю, никто из конокрадов не рискнет приблизиться к этому зловещему месту.
Бремен пожал плечами, и Чекатило постучал в дверь. Четверо мужчин переминались на обледеневших ступеньках. Колено Каспара болело, но терпимо. Хуже был мороз, просачивающийся в тело, пока они ждали, когда кто-нибудь ответит на стук.
– Проклятие, – буркнул, наконец, он и толкнул дверь.
Створка бесшумно открылась. Каспар шагнул в мрачный вестибюль Лубянки – облицованный камнем холл, пустой и холодный. Широкая лестница вела к двустворчатым дверям с начерченным на них белым крестом.
– Где крысолов, Чекатило? – спросил посол.
– Наверху. Белый крест означает, что нижние покои отведены тем, кто скоро умрет от чумы. Меньше работы тем, кто потащит их трупы на костры.
Каспар кивнул и зашагал вверх по ступеням, чувствуя, как колено взрывается болью при каждом шаге. Бремен, Чекатило и Режек быстро последовали за ним, пребывая, кажется, в самом подавленном настроении. Лестничный колодец освещало несколько тусклых ламп. Пара пролетов – и люди вышли на верхнюю площадку. Из-за ближайших дверей доносились крики, хриплый кашель и плач, и Каспар, взглянув на Чекатило, распахнул створки.
Длинный коридор, обнаружившийся по ту сторону двери, казалось, пронзал насквозь все здание, вдоль стен выстроились деревянные койки, на которых лежали несчастные в разных стадиях безумия и распада. Скудное пространство, не занятое кроватями, оккупировали жалкие представители рода человеческого, свернувшиеся на одеялах в ожидании смерти от холода и голода или сумасшествия.
Сотни людей наполняли коридор, их безумные вопли метались под высоким потолком, словно хор проклятых исполнял гимн в честь смерти. Жрецы Морра в черных балахонах сновали в проходах между людьми, брошенными здесь, успокаивая тех, кто еще слышал, или подзывая санитаров, чтобы те принесли еще один саван и завернули в него очередное тело.
Бессмысленный лепет голосов сбивал с толку. Война, страдания и нищета обратили сотни людей в немыслимо жалкое состояние. При виде такого количества человеческих мучений вокруг гнев Каспара превратился в скорбь.
Он знал, что таковы последствия войны. Люди могут рассказывать возвышенные истории о воинской славе, о вечной борьбе за свободу; посол и сам не раз уличал себя в подобных сантиментах, в том, что говорит все это перед сражением, чтобы повысить боевой дух своих солдат. Но Каспар знал, что сказки эти хороши, только когда война давным-давно кончена, когда ужасы, кровопролития и страдания обратились полузабытым ночным кошмаром, и сейчас на него нахлынула волна глубокого отвращения и ненависти к войне.
Поглощенный этими мыслями, он заметил высоченного толстого человека, который стоял перед койкой лежащего на спине юноши. Мужчина щелкнул пальцами, зовя санитаров, а затем чиркнул пальцем по своему горлу. Значение жеста не вызывало сомнений, и Каспар подумал, что подобная грубая демонстрация бесчеловечности непростительна.
Переходя к следующей кровати, тучный человек заметил Каспара и его спутников и, прихрамывая, направился к ним. Его и без того румяные щеки пылали от гнева. Он разразился длинной фразой на кислевском, и Каспар почувствовал яростное желание обрушить кулак на эту багровую морду.
Увидев, что Каспар его не понимает, человек переключился на исковерканный рейкшпиль.
– Кто вы и что здесь делаете? – рявкнул он.
– Дмитрий… – протянул Чекатило. – Я тоже рад тебя видеть.
Человек, кажется, только что обратил внимание на толстого мошенника и ухмыльнулся:
– Василий? Что тебе здесь нужно?
– Мне нужно снова увидеть Николая.
– Ха! Этого психа! – фыркнул Дмитрий. – Я велел жрецам Морра дать ему еще опия, чтобы утихомирить его. Его бред тревожит остальных, здесь становится просто как в сумасшедшем доме.
– Я думал, тут и так сумасшедший дом.
– Ты знаешь, что я имею в виду! – прорычал Дмитрий. Вероятно, красноту его физиономии обусловливала целая жизнь, посвященная поглощению кваса.
– Где я могу его найти? – настаивал Чекатило.
– В каморке в конце коридора, – ответил Дмитрий, небрежно махнув рукой куда-то в переполненное воплями пространство. – Я отделил его от остальных.
– Твое сострадание делает тебе честь, – хмыкнул Чекатило.
Дмитрий гоготнул и захромал прочь, предоставив гостям самим пробираться по коридору. Они уважительно обходили бритоголовых жрецов Морра, величественных и горделивых в своих длинных черных балахонах с серебряными амулетами, символами их бога, – вратами, отделяющих королевство живых от царства мертвых.
Лубянка поистине была обиталищем ужаса. Каспар нашел в помещенных сюда пациентах все виды уродства, как физического, так и духовного. Проклятые безобразием от рождения, искалеченные войной, растерзанные болезнью, с расколотым сознанием, последствием какой-либо кошмарной травмы – все они были равны в стенах Лубянки.
Тронутый до глубины души людскими страданиями, Каспар даже не заметил жреца Морра, пока не налетел на него.
– Простите… – начал, было, Каспар, но сутулая фигура проигнорировала его, быстро направляясь в противоположном направлении.
Простая черная роба окутывала священника с головы до пят. Каспар пожал плечами и сморщил нос от прогорклого запаха, исходящего от жреца, но решил, что работа в этом ужасном месте не оставляет много времени на личную гигиену. И все же что-то в этом жреце показалось послу неправильным, но Каспар не понял, что именно, и, когда они подошли к двери упомянутой Дмитрием каморки, уже выбросил эту загадку из головы.
Он толкнул дверь и тут же увидел, что проделанное путешествие было напрасным.
Николай Писанка лежал на койке, заливая пол хлещущей из перерезанного горла кровью. Мертвые черты изможденного лица исказил дикий ужас, словно последнее, что он видел на этом свете, родило в человеке невыносимый страх. Не стоило даже проверять, жив ли он еще: такая рана шансов не оставляет.
– Великий Сигмар! – воскликнул Бремен, бросаясь к трупу. – Откуда о нем могли узнать?
Режек перешагнул лужу крови и сказал:
– Это сделано совсем недавно. Кровь еще течет.
– Все, что Николай мог знать, он унес собой в царство Морра, – заметил Чекатило.