Чтение 8–й страницы книги ~Возвращение~

– Предлагаю ничью, – засмеялся Середин. – Все же это получилось… не совсем по правилам.
– Мне снисхождения не нужно, – широким жестом отмахнулся Тюлень. – Предлагаю матч-реванш. Тут на стойке я «Сайгу» видел. Два карабина. Бутылки ставятся на камнях в ряд, вы начинаете слева, я справа. Выигрывает тот, кто успевает сбить больше мишеней. Согласен?
– Можно попробовать…
– Маэстро, оружие! – дирижерским жестом потребовал от чубатых молодцев Сергей.
Один из пареньков отправился расставлять цели, двое других зарядили карабины, подозрительно смахивающие на общеизвестный «АКМ».
– Давай, Олега, по твоей команде, – вскинул самозарядную игрушку Тюлень.
– Начали! – рявкнул Середин, взяв на мушку крайнюю из бутылок.
Загрохотали выстрелы. Сергей палил втрое чаще ведуна, но зато вдвое чаще мазал. Однако скорость оказалась важнее точности: из пятнадцати сваленных целей девять сразил Тюлень и только шесть – Олег.
– Вот теперь я согласен на ничью, – махнул рукой мужчина. – Ну что, пойдем отметим?
– Я бы хотел напомнить, судари, – вмешался один из парней, – что мы собрались не ради соревнований, а чтобы выбрать и пристрелять оружие. Вы согласны закрепить за собой эти карабины, или предпочтете что-нибудь другое?
– Согласен, – вскинул оружие Олег и первым же выстрелом сбил с места одну из поваленных бутылок.
– Подожди, приятель, – замотал головой Тюлень. – Ты еще помповики не опробовал. Замечательная штука, могу уверить. Ребята, покажите, чего у вас там еще заныкано…
Мужчины жгли порох почти до первых сумерек. Женщины с «дерущимися палками» больше предпочли не связываться. Стреляли из двустволок, трехстволок, «Вепрей», помповых ружей и даже из пистолетов. Обещанных «тарелочек», правда, не было, но бутылки в конце концов оказались разметелены в клочья. В итоге Олег закрепил-таки за собой «Сайгу», а Сергей с Виктором остановились на «помпушках».
– Ваши ружья будут установлены в оружейном шкафу нижнего этажа, – сообщил один из пареньков. – На охоту отплываем завтра сразу после завтрака, если вы не возражаете. Проводниками будем я и Иван.
Олег подумал, что, наверное, никогда не сможет различить этих ребят. Уж очень старательно они подделывались под общий типаж. Оставив добрых молодцев разбираться с оружием, гости отправились домой, но на полдороги Тюлень аккуратно взял Олега за локоток и тихо предложил:
– Отлучимся?
– Есть проблемы? – не понял ведун.
– Тихие мужские переговоры, – подмигнул Сергей и повысил голос: – Не бойтесь, леди, я его не украду.
– Ступай, Урсула. Я догоню.
– Ну, ты ее надрессировал, – шепотом изумился Тюлень. – Ни пикнет, ни поперечит, ни без спросу не отойдет. Уважаю. Научишь?
– Это у нее в крови, – покачал головой Середин. – Такую с самого начала нужно выбирать.
– Везет людям, – тяжело вздохнул тот и вытянул шею, глядя Урсуле вслед. – Но бабы все одинаковы. Чуть власть почуют, обязательно ни за что запилят… Не видит. Ну что, брат, давай тяпнем по чуть-чуть за ничью? – Он достал из кармана отделанную кожей плоскую флягу, отвернул крышку. – Давай. Настоящий арманьяк! А в скиту мы его пивком заполируем.
– Тогда пиво за мой счет, – кивнул Середин, сделал большой глоток и вернул флягу. – А что же твои подруги остались?
– Спят, дуры, – зло сплюнул мужчина. – Перебрали. Но, должен сказать, даже они меня господином не называют. А уж чтобы жена… Где ты брал, открой тайну? Может, там еще парочка осталась?
– Больше нет, последнюю схватил, – улыбнулся Олег. – Увы.
– И чего мне так не везет? Ну его, это пиво. Давай водочки по стошке тяпнем?
– Давай, – согласился ведун и они бодро направились к дому.
– А имя у нее необычное – Урсула, – вспомнил Тюлень. – Это настоящее или сокращенное от другого?
– Настоящее, – признался Олег.
– Не христианское. Она чего, иностранка? Не русская? То есть, я имел в виду, не православная?
– Да уж можешь поверить, самая что ни на есть коренная россиянка, – усмехнулся Олег. – А вот насчет православия не поручусь. Сильно не поручусь.
– Охотиться она любит? Или только рыбачит? Или за компанию взял?
– Вообще-то, за компанию. Но кто знает, может и пристраститься.
– Ты канал помнишь, по которому катер в озеро заходит? Туда отвези. На первый раз егеря возьми, чтобы не заблудиться. Там форель бере-е-ет… – Тюлень мечтательно причмокнул. – Я раз для стеба вместо блесны ключ от квартиры привязал, и тройник. Ты не поверишь, три штуки на эту хренотень вытащил! Одну килограмма на три, и две чуть меньше двух килограмм. Тут таким добром никого не удивить, на кухне постоянно из форели что-то стряпают. Белужки еще плавают – но этих красавиц найти и поймать нужно, эти сами в моторку не запрыгивают. Я, помню, одну на семь кило вытащил! Но это немного, они на самом деле до полутора тонн вырастают. А может, и более… Но больше никому не попадались.
– Лох-Несское чудовище, – присвистнул ведун.
– А то! – согласно закивал Сергей. – В общем, к каналу вези, место проверенное. Сама пару штук поймает – заболеет этим делом, не остановить будет. Это только моим соскам лишь бы выпить да намарафетиться. Племянницы хреновы. Нормальной бабы в наше время не найти. Или, блин, дура безмозглая, или на шею сесть норовит. Куда все остальные подевались?
– Так ты тут не в первый раз?
– В третий, Олега, в третий. Тут классно, тебе понравится. И охоту завтра не пропусти! Зверь тут тоже прикормленный. Чужих охотников нет, не распугивают.
– А доллары тут принимают? – Они уже поднимались по ступеням крыльца.
– Какие деньги? – ухмыльнулся Тюлень. – Все запишут на счет, потом по квитку оптом заплатишь. Пошли, водочки кардинальской хряпнем. С витаминами, на клюкве настоянная, с медом. Уважаю.
* * *
«Кардинальская» и вправду оказалась хороша. Хотя за разговорами о достоинствах вяленой, копченой и еще только идущей на крючок рыбы мужчины «приговорили» не по сто, а минимум по триста граммов… до ужина и что-то еще потом – тем не менее, голова у Олега не болела совершенно. На завтрак он выбрал заливное из судака, запил все это квасом и ощутил себя вполне бодрым и готовым на подвиги. Что до Сергея – то к столу тот вышел один. Видимо, обладал куда более крепким здоровьем, нежели малопьющие «племянницы». Он предпочел большой кусок запеченной форели со скромным гарниром из зеленого горошка, подкрепив его рюмочкой ликера. Что же, некоторым такое средство помогает лучше всего.
Оружейные шкафы никто и не думал запирать. Возле каждого «ствола» лежал или снаряженный магазин, или коробка с патронами, на крючке висела куртка с зеленой маскировочной раскраской, множеством тряпочных хвостиков спереди и большущим оранжевым пятном с надписью «Гагатий скит» на спине. Наверное, чтобы ушедшего вперед охотника было хорошо видно отставшим. А то как бы случайно не пальнули.
В девять утра отдыхающие загрузились на катера и два чубатых молодца, тоже одетые в маскировочно-оранжевые куртки, повезли их вдоль берега куда-то на север.
Спустя час моторки, вспоров зыбкий ковер какой-то плетущейся по поверхности травки, выскочили на короткий галечный мыс. Проводники придержали лодки, дав возможность гостям спокойно высадиться, после чего повели их по тропе: один шел первым, другой – замыкающим. Еще полчаса пути под кронами ив, берез и осин – и охотники оказались на небольшой, вытянутой овалом поляне.
– Прошу всех быть готовыми, – предупредил один из проводников. – Впереди, примерно в полукилометре, есть дубовая роща. Туда очень часто приходят на кормежку кабаны. Просьба не стрелять больше одного зверя и бить наверняка, не оставлять подранков. Будьте осторожны, там малинник. Не стреляйте на шум, чтобы не зацепить друг друга. Только наверняка! Олег Середин с супругой и Сергей идут со мной, Виктор и ваша супруга – с Иваном. Желаю удачной охоты.
Он прижал палец к губам и жестом послал всех вперед. Двумя группами охотники растворились в зарослях по сторонам от поляны.
– Иди за служкой, – шепнул Урсуле Олег, а сам пошел вправо, отделившись от своего проводника метров на сто и внимательно вглядываясь в заросли перед собой.
В лесу было прохладно. Солнечные лучи, пробиваясь через листву, покрывали все вокруг ослепительными пятнами, рядом с которыми обычная тень казалась непроницаемо черной. Пахло свежезаваренным цейлонским чаем и чем-то сладким, как жасмин. Деловито жужжали шмели и мухи, весело чирикала какая-то птаха над головой. А вот комаров почему-то не было. Наверное, боялись святых молитв основателей скита.
Деревья раздались, и среди зарослей иван-чая ведун явственно увидел два рыжих уха, колышущихся над травой и медленно сдвигающихся от него вправо. Он осторожно поднял «Сайгу», опустил флажок предохранителя. Послышалось жадное хрюканье – Олег тут же нажал спусковой крючок и сам чуть не присел от оглушительного выстрела. Трава задрожала, заметалась, по ней прокатилась широкая волна – и оба уха, кружась, взмыли ввысь.
– Бабочки… – Ведун покачал головой и сплюнул.
– Есть? Попал?! – спустя несколько мгновений примчались на шум проводник и Тюлень.
– Промазал… – махнул рукой Олег.
– Гляньте, совсем рядом прошли, – раздвинув траву, ткнул пальцем вниз их чубатый проводник. – Теперь сегодня не вернутся…
– Да разве их среди этих зарослей разглядишь? – уже не так виновато развел руки Середин. – Как стена!
– Как же ты их разглядел, Олега?
– Нутром почувствовал.
– Да-а, нутром не прицелишься, – кивнул Тюлень. – Ладно, давайте расходиться. Может, еще на кого набредем.
На этот раз невольница пошла с ведуном. Он не препятствовал – понял, что с охотой ему, похоже, не повезет. Навык нужен. Стрелять по бутылкам куда как проще. Словно почувствовав его слабину, на ветку дуба впереди опустилась птичка, похожая на куропатку, потопталась немного в одну сторону, в другую. Олег и карабина поднимать не стал. Даже если попадешь – пуля семь шестьдесят две от пичуги только перья оставит. Он отвернулся и стал забирать еще правее.
Примерно через полчаса вдалеке хлопнул выстрел, затем – один за другим – еще два.
– Похоже, Виктор кого-то свалил и добивает, – сделал вывод Середин. – Его жена без ружья отправилась, за компанию.
Слева зашуршала трава. Инстинкт охотника сработал помимо воли: карабин прыгнул в руки, пальцы толкнули флажок предохранителя и опустились к спусковому крючку. Трава зашуршала сильнее – из-под кочки осоки выбрался крупный, в черных с проседью иголках ежик, невозмутимо прошел чуть ли не по ногам людей и скрылся в зарослях малинника.
– Сегодня мне явно не везет, – поднял «Сайгу» стволом вверх Олег.
– Сюда-а! Скорее все сюда-а-а!
– Что-то случилось! – Ведун перехватил оружие в опущенную руку и кинулся на голос, с хрустом проламываясь через кустарник.
– Помогите же мне кто-нибудь!
Олег и Урсула выбежали к Тюленю почти одновременно с проводником. Бросив помповое ружье в траву, Дивин торопливо очищал от мха камень размером с человека, шириной около полуметра и равномерно выпуклый по всей длине.
– Что случилось, Серега?
– Да я присел на него – дух перевести, лес послушать. Рукой мох нечаянно смазал. А под ним – смотри! Петроглиф. А вот тут еще один.
Где-то на треть отступая от краев, на камне и вправду белел бледный рисунок: перед неким зверем, очень похожим на оленя, стоял стилизованный человечек, а сзади над животным нависал большой ромб.
– Что это может значить? Символы какие-то…
– Откуда я знаю? – пожал плечами Тюлень. – Кто это читать умел, еще тысячу лет назад в могилу лег. А то и две. Тысячи.
– Что случилось? – Виктор и Гарита прибежали вместе.
– А проводник ваш где? – спросил Олег.
– Кабана я… свалил… – Мужчина никак не мог справиться с одышкой. – В заплечный мешок пихает. На катер отнести. А у вас чего?
– Я как петроглифы заметил, внимательнее его осматривать начал, – продолжил Тюлень. – Смотрю – а внизу-то он по всему краю обработан! Ровный снизу. Перевернуть надо, посмотреть. Вдруг там еще что-то нарисовано?
– Так давайте перевернем, – предложил ведун. – Возьмемся за край с одной стороны. Вчетвером потянем, коли поднатужимся. Тут центнера три, не больше.
– Ну, так помогите! – Тюлень встал сбоку от камня, подсунул пальцы под его край. Олег разрядил карабин, отдал его Урсуле, взялся посередине, Виктор и проводник ухватились по краям. – Вместе… Взя-али!
Камень неожиданно легко отделился от земли и перевернулся на выпуклую часть. Гарита взвизгнула: под каменной крышкой оказался чистый, побелевший от времени скелет, очень похожий на человеческий, но со звериным черепом. Вытянутые вперед челюсти, массивная, но приплюснутая и наклоненная назад лобовая кость – трудно перепутать. Камень же снизу был ровный и покрыт неглубоко вырезанными рунами, образующими красивый, но совершенно непонятный рисунок.
– Это же могила! – Гарита прижалась к мужу, положила ему ладони на плечи. – Какого-то урода похоронили.
– С волчьей головой, – добавил Виктор. – Оборотень, что ли? Вампир?
– Скорее, медвежья голова, а не волчья, – поправил проводник. – Может, это колдун? Какое-то древнее существо из капища? Вон, под заколдованным камнем спрятали, заклинаниями древними исписанным. Может, чтобы выбраться не мог?
Ведун провел над могилой и камнем левой рукой. Крест никак не отреагировал. Если здесь и была какая-то магия, то давно выдохлась.
– Закроем обратно? – предложил он.
– Может, позовем археологов? – высказал свое мнение чубатый паренек. – Тут явно что-то исторически ценное. То есть, очень древнее.
– Это я нашел! – решительно рубанул Тюлень и поднял череп, давший какой-то странный желтоватый отблеск. – Так что археологи могут идти лесом. Я нашел, это все мое. В офисе своем поставлю, за центральным входом. Вот пусть там и изучают.
Он покрутил череп, зачем-то примерил его на свое плечо и махнул молодцу:
– В общем, забирайте его! Блин горелый, ни у кого в мире такого украшения в фирме не будет. Пацаны сдохнут от зависти.
– Как мы ее заберем, сударь? Это же… Вы посмотрите, какая махина! Нам ее просто не поднять, не то что унести.
– Штуку баксов даю, если до причала доставите.
Проводник на миг задумался, потом кивнул:
– Нужно в скит за тележкой обернуться. На нее как-нибудь затянем, а уж дальше и в одиночку можно провезти.
– Вот и молодцы. Давайте, шевелитесь. Хочу, чтобы до вечера он уже возле дома был. А то еще сопрет кто-нибудь. С такими вещами только отвернись, враз ноги вырастают. – Он снял черепушку с плеча, покрутил перед собой: – А этого поверх камня на штырь насажу. Он же не человеческий, никто слова не скажет. А? Блин, какую классную я сегодня штуку нашел! Ну, я к моторке. Там и этот, Иван, наверное, вернулся. Он ведь кабана тащит, правильно? А вы потом на другом катере вернетесь, как наохотитесь.
– Я уже, – махнул рукой Середин. – Сегодня не мой день.
– А я еще поброжу, – забрал у жены «помпушку» Виктор. – Да, Гариточка?
Вчетвером – если считать любовно обнимаемый Тюленем череп – они довольно быстро вышли к овальной полянке, а от нее, по тропе – к мысу с моторками. Иван – если, конечно, ради антуража это имя не прилепили работнику базы по жребию – как раз укладывал на корму, в рундук перед двигателем, крупный прорезиненный мешок.
– Большой попался? – поинтересовался у него Середин.
– Пудов пять, не меньше, – отер лоб паренек. – А вы уже все, наохотились?
– Да, чего-то не проняло.
– Тогда, может, поехали назад?
– Само собой. – Тюлень, раскачивая лодку, забрался на заднюю сидушку и уселся, разместив череп рядом с собой.
Ведун только головой покачал. Вместе с пареньком они столкнули катер с отмели, посадили Урсулу, забрались сами. Катер взревел мотором, развернулся и помчался назад, слегка подпрыгивая на низких волнах. Через час, оставив паренька возиться с кабаньей тушей, несостоявшиеся охотники поднялись в дом – и угодили как раз к обеду.
Урсулу, плотно набившую животик, после еды потянуло спать, а Олег отправился за антикваром – наблюдать, как тот бросает блесну. После того, как мачо вытянул одного за другим двух крупных окуней, ведун заспешил в скит за спиннингом и вскоре тоже пристроился побросать блесну с камней на южной оконечности острова. Увы, за час старательного «обстрела» воды во всех направлениях ни единой рыбешки даже не клюнуло, и Середин утратил интерес к бесполезному развлечению. Прислонив удилище к камням, он разделся, нырнул с камня в прозрачную глубину, поплавал несколько минут, после чего вернулся на берег и вытянулся на плоском валуне у самой кромки. Под ласковыми лучами он даже слегка закемарил, когда освященный крестик вдруг начал стремительно нагреваться. Еще не успев открыть глаза, Олег перекатился к вещам, выдернул из ножен косарь. Приподнялся на колени.
Вода плеснулась, волны побежали по сторонам, выдавая, что под самой поверхностью что-то движется. Ведун подступил ближе, наклонился. Из-под воды на него глянули бесцветные глаза, метнулись навстречу. Он резко отпрянул, заслонившись ножом, и навка булькнулась обратно.
– Не балуй, – предупредил Середин. – Серебро в воду суну.
– С ума сошел? – высунула лицо из воды нежить. – Больно же!
– Чего тебе больно?
– Хо-о-о-олодно, – протяжно пожаловалась навка. – Согрей, молодец. Согрей, а я тебя приласкаю.
– Знаю, как вы ласкаете, – спрятал косарь на место Олег. – Потом сам синюшным неделю ходить будешь.
– А чего не походить? – показалась меж камней еще одна голова с тонкими зелеными волосами. – Зато тебе хорошо-о с нами будет. Хорошо-о-о…
– Хорошо навеки, – усмехнулся ведун. – Нечто я не знаю, что вы со своими гостями делаете?
– Согрей нас, молодец, – тихо попросила девушка, выглянувшая из-за камней со стороны берега. И улыбнулась: их гостю оказались отрезаны пути к отступлению.
– Я бы с удовольствием, девочки. – Небрежным привычным движением Олег начертал в воздухе вытянутый полуовал, знак воды, и пробил его пальцем, давая понять здешним обитателем, что он свой – их, водяной крови. – Да как-нибудь в другой раз.
– Откуда ты знаешь? – по грудь высунулась из воды навка, что плавала в озере. – Где ты его видел? Ты ведь не наш! Или наш?
– Свояк я водяному, – развел руками Середин. – Считай, что близкий родственник. Серебром вас не травлю, но и вы меня щекотать не думайте. Хозяин озерный вам быстро ласты пообрывает.
– Врет он все… – Девушка выступила из-за камня: ладная, хоть и худоватая, с большими глазами, прямым носом и маленьким ротиком. Мавка? Русалка? Скорее первое. Русалки от живых девушек почти не отличаются. А на мавок смерть красоту дивную наводит, чтобы парней заманивать. И злые они, за жизнь неудачную мстят. – Врет. Держите его!
– Самая хитрая? – Ведун провел на камне линию, снял рукой свое живое дыхание и кинул его на кончики черты, закрепляя границу. – Смотри, словом цепным заворожу, в круг поставлю и сохнуть на солнце брошу. Что делать станешь?
– Еще один колдун? – удивилась девушка. – Коли так – гребешок давай. И платье новое хочу. И сапожки.
– И мне туфли, и мне сарафан! – забеспокоились навки.
– Ух ты! Как вам тут вольготно живется, – удивился Середин. – Кто это вас к подаркам приучил?
– Хозяин здешний. Он плохой, – пожаловалась навка из озера. – То подарком приманит, то серебром шугнет. И не знаешь, когда чем приветит. Плохой.
– Но не уходите ж…
– А куда? В одних местах людей нет совсем, в иных сетями все заставлено, вода вонючая и шума много. Здесь лучше.
– И подарки дарят…
Краем глаза Олег заметил, что мавка пытается прокрасться вокруг черты и, не поворачивая головы, расстегнул сумку, нащупал банку с освященной солью. Против нежити она была даже действеннее, нежели перец с табаком – но не давала никакой защиты от животных. Зато супротив пресноводных тварей…
– Знаешь, как я утопла? – радостно завопила девушка у него за спиной.
– Знаю.
Ведун сыпанул соль из горлышка банки на ладонь, метнул через плечо. Тут же шумно плеснула вода. Олег обернулся – берег был тих и пуст.
– Знаю, – повторил он. – Навки тонут просто по несчастью, русалки топятся от любви искренней, что способна даже назад к жизни их возвратить. И только мавки тонут от злобы или из мстительности. Наказать своею смертью кого-то хотят. Русалкам в таких тихих местах взяться неоткуда, несчастные влюбленные в курорты не катаются. А вот мавки найдутся в любом месте. Приятно познакомиться, родственницы.
Он натянул штаны, опоясался, перекинул майку через плечо, забрал спиннинг и отправился в скит.
– Интересно, почему из утонувших мужиков выходят только утопленники, а из теток – такое разнообразие водяных тварей? Где справедливость, где равноправие? Куда смотрят правозащитные организации?
К ужину антиквар вернулся с десятком окуней и двумя судаками в полтора локтя каждый. Однако гордился он недолго. Моторка смоталась за рыбаками, и вскоре Алексей с Борисом разложили на травке у крыльца двух полуторапудовых сомов длиною в рост человека. Прочий улов оставался в садке серебристой грудой. Все равно на фоне этих рыбин уже ничто не могло произвести впечатление. Сперва друзья сфотографировались у добычи вдвоем, потом – с проводниками и, наконец, позвали для общего снимка всех гостей скита. Наверное, не столько для фото, столько ради хвастовства.
– Ну, поздравляю мужики, – кратко и искренне выразил общее мнение Тюлень. – С вас причитается. Проставляетесь!
Так что ужин начался с шампанского для дам и холодной, как горный снег, водки для мужчин. Зина с Линой в этот раз тоже выбрались к столу и вяло ковыряли запеченную в лотках буженину, закусывая ее хрустящими салатными листьями. Вниманием прочих завладели рыбаки: они увлеченно рассказывали, как выводили из глубины этих монстров; показывали окровавленные руки – каждый по паре раз за шнур ухватился; припоминали еще одного, третьего сома, что порвал немецкий добротный шнур, словно гнилую нитку. Выглянул из воды, доплыв до самого берега, потом развернулся – и ушел. А голова была – не обхватить. А длина – как полторы моторки. А пасть – человек занырнуть может…
Прерывал увлеченную парочку только Сергей. Но по вполне уважительной причине: за каждый подвиг рыбаков следовало хлопнуть хотя бы по рюмашке.
К тому времени, когда к причалу, сыто урча мотором, привалила другая моторная лодка, уже начало смеркаться. Служащие, оставив гостей, ушли на причал. Тюлень предложил выпить за них, чтобы и дальше так же на совесть старались для гостей. Не успел он опрокинуть рюмочку, как в столовую заглянул один из молодцев:
– Сударь, куда ваш камень ставить?
– Уже привезли? – встрепенулся Тюлень. – Иду, иду…
Он выскочил из комнаты, но минут через десять вернулся, сияющий, как тульский самовар, с фотоаппаратом в одной руке и сверкающим черепом в другой:
– Теперь на мой улов пошли любоваться! Такого вы ни на какую блесну не заловите. – Он замахал рукой: – Пошли, пошли, общее фото на память. Теперь моя очередь.
Камень стоял аккурат в воротах скита, поверхностью с рунами обращенный к дому. Его придерживал паренек из персонала. Точнее, приглядывал, чтобы, подпертая двумя палками, находка не опрокинулась.
На улице было влажно, стояла приятная прохлада. Природа отдыхала после дневного зноя. Отдыхала с таким наслаждением, что вокруг не раздавалось ни единого звука: ни шелеста ветвей, ни плеска волн, ни крикливого пения лягушек, ни стрекота кузнечиков и цикад.
– Сюда, сюда вставайте, – суетился Тюлень. – Справа и слева. Я в центре сяду, с черепком. Ваня, иди сюда. Как я в кадр попаду, коли сам же снимать стану? Щелкни нас, сделай милость.
Запечатлевшись на фоне находки, все вернулись обратно в столовую. Сергей потребовал себе еще одну рюмку, поставил ее перед водруженным на стол черепом и торжественно провозгласил:
– Ну, тварь древняя, неведомая, пора тебе к жизни возвращаться. Папой клянусь, теперь мы с тобой ни за что не расстанемся.
На улице что-то оглушительно грохотнуло, свет в комнате мигнул, загорелся ярче и снова погас – на этот раз окончательно.
– Что за черт? – послышался в непроглядной после яркого света темноте голос Тюленя. – Кто-то мою клятву так захотел подтвердить?
Зина и Лина рядом с ним с готовностью захихикали. На другом конце комнаты что-то загрохотало, кто-то из женщин наивно предложил включить телевизор – чтобы хоть что-то видно было.
Глаза мало-помалу привыкали к темноте. Постепенно из черноты вокруг проступили серые прямоугольники окон, коричневые линии столов, жутковатый скелетообразный фикус.
– Простите, судари и сударыни, – прибежала женщина, что встречала гостей в первый день. – Там что-то с генератором случилось, ребята уже разбираются. Электричество будет с минуты на минуту, а пока я принесу свечи.