Чтение 17–й страницы книги ~Алтарь~

– Вставай. Давай, поддержу.
– И что означал сей обряд? – подошел вслед за правителем волхв Кий – еще молодой служитель богов, не разменявший четвертого десятка и больше похожий черной бородой и ясными голубыми глазами на удачливого охотника, нежели на мудреца.
– Я стучалась к земле, на которой вы все стоите, – перевела дух девушка. – Стучалась вашей клятвой и вашей кровью, что нет для вас ничего дороже ее. Если земля вам поверит, она отдаст вам свое сердце. Вы будете хранить его и беречь сильнее, чем собственные сердца. Пока оно цело и в руках ваших – не найдется силы, что сможет изгнать рода ваши с этих мест. Вы будете защищать эту землю до конца, и она до конца станет отдавать вам свои силы. И никакой Черный волхв противостоять этому не сможет.
– А как мы узнаем, поверила она или нет?
– Должен быть знак. Ясный и понятный всем. И о том, что она вас услышала, и о том, где находится сердце.
– Мама! Мама! – послышался быстро приближающийся мальчишеский крик. – Гляди-ка, река! Волхов вспять течет!
– Это и есть знак, – первым сообразил Мосх. – Нас услышали…
Он опустился рядом с торчащим торцом колышка и благоговейно коснулся губами пыльной натоптанной земли, произнеся только одно словно:
– Клянусь!
Толпа между тем отхлынула от святилища к берегу, наблюдая за поразительным чудом – текущей вспять реке. Трое связанных клятвой мужчин и хранительница двинулись следом за людьми, и теперь первым нечто странное заметил князь.
– Что это? – указал он на самую стремнину, где на воде покачивался какой-то черный ком.
– Камень какой-то… – ответил ему один из словен.
– Камень не может плавать, как деревяшка.
– Иногда может, – возразила Вилия. – Смотрите, куда пристанет.
Темный гранитный валун, подгоняемый мерными ударами волн, поравнялся с воротами города, остановился, словно раздумывая, а затем порыв ветра приткнул его к противоположному берегу. Здесь он, получив несколько шлепков пенистыми гребнями, выкатился на отмель и внезапно тяжело замер. В тот же миг послышался низкий утробный гул, вся масса воды остановилась, чуть заметно просела, задрожала мелкой рябью – и потекла в привычном направлении.
– С той стороны, на холме, нужно вырыть подземелье, – указала девушка. – На глубину не меньше чем в два роста. Сердце земли должно храниться под землей. Это оно.
– Прости, берегиня, – облизнул сухие губы Словен. – Но не спокойнее будет сделать подземелье с этой стороны? Пусть оно покоится под защитой городских стен.
– Сердце выбрало тот берег, – покачала головой хранительница. – Но ты прав. Не мешало бы поставить твердыню и на том берегу.
– Кто тут есть? – оглянулся на своих людей князь. – Атей, Голян, Мородив, бегите за заступами. Фарлов, Вельмуд, за мной. Переплывем на тот берег и откатим камень от воды.
На правом берегу Волхова, напротив Словенска, все еще покачивался девственный лес. Поэтому землекопы, чтобы не тратить время на выкорчевку, нашли небольшую прогалинку и начали зарываться в глубину под крутым углом. Двое человек, часто сменяясь, отрезали от плотной, чуть рыжеватой глины ком за комом, бросая возле себя, откуда землю выгребали помощники, наполняя ивовые корзины. Еще четыре человека выносили грунт, высыпая его в низину за холмом. Сколоты умели работать с землей – им довелось насыпать немало высоких могильных курганов над ушедшими за Калинов мост вождями. К сумеркам по темному тоннелю, уводящему вниз на добрый десяток саженей, проследовал князь с берегиней. Вилия медленно прошла вдоль стены выбитой в слежавшейся глине камере со сводчатым потолком, качнула головой:
– Закрепить бы стены. Но не сейчас. Несите сюда сердце. Оно не только ваше, но и всех родов ваших. Поэтому доверить можете всем, кто пожелает руку приложить. Я просила с комля дуба спил сделать. Его тоже сюда перевезите.
– Все сей же час исполним, – кивнул Словен, выходя из помещения.
Хранительница, оставшись одна, прижалась к стене и стояла так, не шелохнувшись, пока десяток смертных при свете факелов сперва притащили и поставили в центре подсохший валун с тремя глубокими горизонтальными бороздами на боку, а спустя некоторое время – прикатили огромный дубовый диск, по краю которого еще оставалась шершавая кора.
– Что еще надобно, берегиня? – спросил князь.
– Теперь двоих нас пусть оставят. Надобно мне слово тебе тайное сказать.
Смертные, оставив в продолбленных в стене дырах два факела, вышли.
– Что теперь? – Князь подошел, положил руки ей на талию. Хранительница, улыбаясь, ждала. Но, едва Словен начал целовать ей шею, спохватилась:
– Прости, забыла совсем. Помоги… – Вилия вышла из пещеры, спустилась за холм, выбрала несколько комьев глины, с ними сходила к воде, несколько раз макнула. Вернулась в убежище и стала наминать на самой вершине валуна глиняную шапочку.
– Это ведь сердце земли нашей, – неуверенно напомнил князь. – Не грешно ли так…
– Кто-то должен это сделать, – отмахнулась девушка. – Давай, бери спил.
Поднатужившись, они поместили почти правильный дубовый диск на камень.
– Ну вот, – вздохнула хранительница. – Алтарь почти готов. Глина сплющится по месту, высохнет и все будет держаться крепко.
Затрещал, капая чем-то смолянистым, один из факелов. Пламя на нем задрожало, посинело и угасло. Почти сразу начал потрескивать второй.
– Спешить надобно, берегиня, – предупредил Словен. – В темноте останемся.
– Не останемся… – Вилия несколько раз тряхнула ладонями, безуспешно пытаясь избавиться от налипшей глины, потом ткнула ими в потолок. Там появилось небольшое белесое облако, переливающееся слабым мертвенным светом. – Но руки помыть нужно…
Она двинулась к выходу – но почему-то наткнулась на князя. Подняла голову и тут же ощутила на губах его поцелуй.
– Потом помоешь, – сказал Словен, развязывая на груди петлю плаща, и бросил его на пол…
Поутру волхвы едва не застали их врасплох – услышав шаги в тоннеле, Вилия едва успела накинуть и оправить тунику, а князь и вовсе только в плащ торопливо завернулся. Но Кий и Мосх либо не обратили на это внимания, либо сделали вид, что светящийся туман под потолком им более интересен.
– Идолы Чуровы готовы, берегиня, – сообщили они. – Петухов нужных мы тоже по дворам нашли.
– Все сюда несите, – прикрыла ладонью зевок хранительница. – И более никого, кроме Круга вашего из трех посвященных, отныне сюда не пускайте. Когда новые посвященные появятся, благословение им давайте токмо раз в месяц, в день новолуния.
Волхвы вышли, дав влюбленным время привести себя в порядок, но уже менее чем через полчаса принялись вносить и ставить на пол небольшие камни с грубо нанесенными лицами. Вилия аккуратно распределяла их вокруг стола, спиной наружу. Наконец в тоннеле послышалось недовольное клекотание.
– Солнце высоко? – спросила Вилия.
– Только поднимается.
– Это хорошо. Обряд сей до полудня проводить надобно. Смотрите внимательно, мужи, земле себя посвятившие, ибо впредь творить таинство будете сами. Дайте нож.
Словен торопливо выдернул свой, протянул хранительнице. Вилия приняла… и вдруг замерла, задумавшись.
– Ты чего, берегиня? – спустя некоторое время переспросил князь.
– Ничего, – вздрогнула девушка. – Совсем мало для завершения осталось. Всего ничего. Смотрите и запоминайте…
Она схватила белого петуха, посадила его на дубовый диск, ловко резанула ножом вокруг шеи и прижала забившуюся птицу к дереву, говоря:
– Дай, белая птица, память свою на день-деньской…
Кровь потихоньку начала разливаться по столешнице, петух трепыхнулся еще несколько раз и затих. Вилия откинула его в сторону, схватила другого:
– Дай, черная птица, память свою на ночь-ночную…
Этот бедолага брыкался меньше своего товарища, но крови своей все-таки добавил.
– Дай, птица пестрая, крови своей на безвременье, – резанула хранительница последнюю жертву, дождалась, пока та затихла, откинула к стене. Затем указательным пальцем размешала натекшую черную лужу, повернулась к ближнему каменному Чуру, присела, мазнула его кровью по глазам, рту и по спине сверху вниз: – Чтобы видел, чтобы сказывал, чтобы знал.
Так она быстро прошла по кругу, перед каждой инициацией макая палец в кровь. Выпрямилась. Сглотнула:
– Слушайте меня внимательно, посвященные, члены Круга, отдавшие жизнь и судьбу земле своей. Отныне покой и будущее в руках ваших. Помните, помните днем и ночью, помните в радости и в годины тяжелые мой завет. Есть народы, что гордятся умением своим в набеги ходить. Есть народы, что гордятся умением дела торговые вести, богатства наживать. Есть народа, что гордятся мудростью своей. Отныне и навсегда долей и гордостью народа словенского станет совесть! Защищайте слабого, не бойтесь сильного, не сдавайтесь никому. Ибо в чести и справедливости ваша сила, и иной не бывать. Потеряете совесть – отринет вас земля, и скитания бесплотные станут уделом вашим. Честь и справедливость – только они сохранят словен до скончания веков! Слушайте меня, посвященные, члены Круга. Идолов сих, кровь заговоренную вкусивших, надлежит вам отправить на все стороны света и поставить на границах земель ваших, лицом наружу. А коли границы раздвигаться станут – из камня новых идолов высекайте, кровью заговаривайте и на новые рубежи ставьте. С того часа, как они места свои займут, все смертные, что за спинами их обитают, часть силы своей вам в руки отдавать начнут. Любовь, каковую люди к земле своей испытывают, к алтарю сему сбираться станет для защиты земли. Ныне вы не хитры в чародействе – но мудрецы, не желающие кровь человеческую ради утехи своей проливать, к вам, к алтарю за силой сбираться станут. С ними и знание придет. Да и земля, силу свою вам отдавая, тоже чему-то научит. Судьба у вас будет долгая. Город рано или поздно одряхлеет, вы ношу свою нести устанете. Тогда вы найдете для алтаря новое место и новых посвященных, что переймут от вас ваш долг. Но помните: сила ваша в любви людей к стране своей, к земле отчей. К вам, их охранителям. Не бойтесь истреблять тех, кто излучает ненависть, и берегите всех, кто ищет дружбы. Так и только так. Совесть, честь, справедливость. Помните об этом: совесть, честь, справедливость. Вот и все… Большего я для вас ни сделать, ни сказать не могу.
Вилия обошла стол, двинулась к уходящему на свет тоннелю.
– Ты куда?! – дернулся следом князь.
– Стой! – предупреждающе вскинула руку хранительница. Потом сделала шаг навстречу, подняла руку, осторожно коснулась подушечками пальцев его щеки. – Словен, любый мой… Я отдала тебе все, что могла. И спасибо тебе за то, что ты отдал мне. Прощай!
Она попятилась, потом развернулась и убежала наверх.
– Получается, дело, берегиней нам оставленное, еще только надлежит сотворить, – сделал вывод Кий, оглядывая влажно поблескивающие спины истуканов. – Посланников надобно снаряжать, Чуров отправлять на все стороны света, чтобы на рубежах место заняли. Токмо опосля и узнаем, что за силу нам алтарь сей даст. Как мыслишь, княже?
– Семь лодок найдем, – ответил Словен, глядя в сторону тоннеля. – От Ильменя реки во все стороны расходятся. Еще по озеру Нево можно умелых рыбаков послать. До листопада управимся.
Через четыре дня по подземному святилищу прозвучали твердые шаги. Взглянув в глаза замершему на стене Нефелиму, хранительница преклонила колено перед удивленной номарией, опустив голову, с собранными на затылке длинными волосами.
– Я уже начала беспокоиться, девочка моя, – вздохнула женщина. – Где же ты была так долго, Вилия?
– Я предавала Клан, великая.
– Что ты делала? – не поверила своим ушам номария.
– Я предала Клан. Во имя благополучия сестер и ради будущего Сошедшего с Небес я нарушила решение совета.
– И что же ты сделала?
– Я раскрыла смертным тайну алтаря власти.
– Что ты сделала?!
– Создала в Словенске алтарь.
– Значит, ты выбрала смертных, – сморщилась, как от зубной боли, номария. – Что же, ругать тебя уже бессмысленно. Остается только наказать. Ступай в свою келью. Тебе сообщат, какую кару изберет тебе совет.
Санкт-Петербург, набережная Лейтенанта Шмидта.
13 октября 1995 года. 10:20
Машину Пустынник оставил возле Академии художеств, дабы она никому лишний раз не попадалась на глаза, прошелся вперед по набережной. Напротив Пятнадцатой линии остановился, вытащил плод мандрагоры, покрутил перед глазами.
– Вот ты какое, яблочко наливное… – с улыбкой пробормотал он.
Плод, изначально имевший просто желтый цвет, теперь светился, словно янтарная безделушка. Да и не удивительно: столько дней каждый вечер, каждое утро, а то и ночью оно получало по два-три мощных энергетических импульса, напитываясь сильнее и сильнее. Пожалуй, посади его сейчас в землю – семена превратятся в огромный куст не за несколько лет, а за считанные часы.
– Жалко, что тебе не повезет… – Колдун поднял глаза на дорогу.
Гендиректора никогда не трогали утром – поэтому он не должен быть сейчас особо внимательным. К тому же на него нападала только девушка – а потому внимание к одинокому, безоружному мужчине должно быть снижено.
На всякий случай Пустынник расстегнул куртку и откинул ее полы, показывая надетую на голое тело сорочку. Никакой кобуры, никакого бронежилета. Обычный скучающий горожанин.
Кортеж из трех машин вывернул от ростральных колон, промчался мимо университета, ревом сирен заставил всех остановиться у Академии художеств и на съезде с моста, зашелестел шинами вдоль широких газонов. Колдун бросил на яблоко прощальный взгляд и сжал его пальцами. Плоть потекла, разрушаясь и умирая, теряя энергию, что должна была бы послужить рождению нового растения; Пустынник чуть наклонил голову и дунул, сметая невидимый в дневном свете желтый шар в сторону джипа.
Разумеется, сладострастная структура импульса не могла причинить вред никому. Человек, окажись на его пути, испытал бы внезапный прилив бодрости. Маг – ощущение сытости. Но плотная энергетическая оболочка вокруг машины не разбиралась в подобных тонкостях. Она была предназначена для разрушения и уничтожения любых упорядоченных структур – и она сколлапсировалась в точке соприкосновения, выжигая принятое ею за порчу послание. Доля мгновения – и обе структуры перешли в то, во что рано или поздно превращается любая энергия. В тепло. Только на этот раз дело обошлось отнюдь не искоркой…
Яркая вспышка слева от лобового стекла, тугая ударная волна – джип вильнул вправо, тут же отвернул влево, уходя от столкновения со стеной дома, опрокинулся набок и закувыркался по проезжей части, разбрасывая осколки стекла, дверцы, дворники, какие-то пластмассовые примочки, пока не ударился с жалобным стоном в угол следующего дома. Завизжали тормоза «БМВ», выводя на асфальте длинные черные полосы.
– Гранатометчик!!! – заорал Пустынник, показывая куда-то вправо, и кинулся через дорогу, выставив вперед руки: чтобы охрана видела его пустые ладони. – Скорую вызывайте! Я врач!
Он подбежал к искореженной машине третьим – но если охрана, сжимая пистолеты, больше смотрела по сторонам, то колдун сразу полез внутрь:
– «Скорую» вызывайте! Я врач! – громко повторил он.
В машине находились всего двое. Молодой водитель висел на ремнях безопасности, а его стонущий пассажир на заднем сиденье полулежал, упершись головой в дверцу.
– Раненому нужно искусственное дыхание! – объявил Пустынник, наклоняясь к жертве.
В этот миг хозяин пароходства открыл глаза – и сразу понял все. Он дернулся, пытаясь отстраниться, застонал громче, зрачки расширились. Но Пустынник уже прильнул к его губам и сделал глубокий вдох…
– Поздно… – выбрался наружу колдун, осмотрел куртку, старательно ее отряхнул. – Я опоздал.
– Что?
– Поздно, – повторил Пустынник телохранителю павшего мага. – Он уже мертв.
И колдун неспешным шагом направился в сторону Большого проспекта.
Теперь для выполнения заказа ему оставалось поставить только одну завершающую точку. Маг остановился у первого встречного ларька, купил пачку сигарет, сорвал обертку. Содержимое пачки выбросил в стоящую у ларька урну, вышел на край тротуара, сделал несколько шагов, выбирая место поудобнее, потом присел и намел внутрь дорожной пыли, скопившейся в щели между камнями поребрика.
Да, конечно, у него не имелось ритуального жертвенного ножа – такой артефакт дорого стоит и в мире их уцелело штук пять, не больше. Зато он своими собственными глазами видел на набережной двух стражей врат Дуата – а эти звери по способностям своим не уступят никакому ножу.
Обойдя набережную, где наверняка вовсю трудилась полиция, по Большому, маг вернулся к Академии художеств, пересек оживленную дорогу, остановившись перед сфинксами. Огляделся…
– Ох-хо-хох, – пробормотал он. – Вечно так. Творишь великое таинство, а выглядишь идиотом.
Он запрыгнул на гранитный парапет набережной, с них забрался на пьедестал сфинкса и, торопливо бормоча наговор, просыпал пыль через левую лапу стража, через самые когти. Собрал получившееся зелье обратно в пачку, спрыгнул вниз.
Обошлось! Никаких патрулей мимо не проехало, прохожие только посмеялись над непонятным чудаком. Однако, на всякий случай, Пустынник все-таки отступил в сторонку и немного погулял, любуясь широким простором Невы. А минут через десять сходил к машине и достал из бардачка свой хрустальный шарик:

– Ты проснулась, госпожа?
– Где тебя носит, демон? Тебя не дозовешься!
– Нужно было заглянуть в стеклянный шар, – ухмыльнулся Пустынник.
– Он разбит! Ты, что, не знаешь? – возмутилась Виктория. – А еще – у меня кончились деньги. Принеси мне еще.
– Помести шар на открытое место.
– Он разбит, идиот!
– Но мне нужен шар, чтобы воздействовать на реальный мир, госпожа, – с трудом сдержал смех колдун.
– Ты что, дурак? – чуть не зарычала девица. – Я же тебе говорю: мой шар разбился.
– Купи другой.
– У меня деньги кончились! – заорала ведьма.
– Тогда добей Северного Правителя и займи его место! – жестко потребовал Пустынник. – И у тебя никогда ни в чем не будет недостатка. Сегодня тебе надлежит нанести завершающий удар. Одевайся и приходи на Неву к сфинксам.
– Зачем?
– Я покажу, как тебе уйти от охраны колдуна. Она состоит из простых смертных и не знает законов мира магии. Телохранители могут попытаться отомстить за хозяина.
– Ладно, – недовольно буркнула Виктория. – Иду.
Ждать ведьму пришлось довольно долго, но когда Пустынник увидел ее, то сразу понял почему. Виктория решила еще немного поиграть роль леди из высшего общества и нарядилась в новое голубое пальто, шляпку, шелковый шарфик, а на ноги натянула сапожки натуральной кожи.
«Что же, хороший выбор», – подумал он, спустился на ступеньку к воде и высыпал пыль аккуратной кучкой, якобы случайно уронив пустую пачку. Сам отступил за левого сфинкса и позвал девицу:
– Вы слышите меня, госпожа?
– Да слышу, слышу, – буркнула та. – Чего надо?
– У ног правого сфинкса, на верхней ступеньке, лежит пустая пачка.
– Ну и что?
– Возьмите ее и сметите в нее всякую пыль…
Пустынник выглянул из-за угла парапета, наблюдая за жертвой.
– Я, что, побирушка – пустые пачки поднимать?
– А ты хочешь держать грязь в ладонях, госпожа?
– Вот, черт!
Леди в голубом пальто, изящным жестом поправив шляпку, наклонилась, подняла с камня пачку из-под сигарет, взмахом руки смахнула в нее кучку пыли со ступеньки.
– Отлично! – облегченно перевел дух колдун, отступая обратно в укрытие. – Теперь о новом заклинании. Чтобы смертные не могли тебя догнать, тебе придется уйти туда, куда не способны побежать они. Поэтому, уничтожив Северного Правителя, ты тут же спустишься к Неве и прямо по воде уйдешь на Адмиралтейские верфи, куда так просто не попадешь. До проходной полчаса ехать придется. Но даже если они попытаются – спустя некоторое время ты по воде так же легко перейдешь обратно.
– Я тебе, что, Иисус Христос?
– Да чтоб тебе! – выругался Пустынник, которого передернуло судорогой. – Не поминай всуе! Ходить по воде несложно, нужно просто знать заклинание. Его произносят на пыль, которую сыплют на волны перед собой. У тебя в руках пачка с пылью. Теперь говори: «Яалим яом йащорп!»

– Яалим яом ящорп! – повторила вслух ведьма. – И что теперь?
– Волшебный порошок готов. Спускайся к воде… – Пустынник наклонился через перила, наблюдая за Викторией. Девица как раз остановилась на предпоследней перед водой ступенькой – следующую уже захлестывали волны. – Сыпани перед собой небольшую щепотку.
Леди, недоверчиво оглянувшись по сторонам, сунула пальцы в пачку из-под сигарет, «посолила» водичку на ступени и перед ней.
– Ступай! – решительно приказал колдун.
Ведьма опустила ногу на ступеньку – но ощутила под подошвой сапога, как что-то мягко прогнулось.
– Еще шаг!
Она шагнула – всего на чуть-чуть, готовая в любой момент выскочить обратно. Но… Вода держала!!!
– Сыпь, сыпь, не переставай!
Виктория, поминутно суя пальцы в пачку, прошла еще немного, оказавшись в двух метрах от набережной.
– Ну убедилась? – чуть не в голос сказал Пустынник. – Иди на тот берег и ничего не бойся.
И ведьма двинулась вперед, с мерностью древнего сеятеля одаряя волны зачарованной пылью.
Самым обидным было то, что чуда почти никто не замечал. По набережной мчались машины, на мосту водители, выискивая щели для проезда, тоже не обращали на реку никакого внимания. Напротив, на левом берегу, щелкали вспышки фотоаппаратов – но это гуляла свадьба, занятая исключительно собой. И лишь двое мальчишек, что стояли с удочками на спуске к воде, замерли с раскрытыми ртами.
Виктория тем временем дошла почти до середины Невы – но уже наклоняла пачку набок, вытряхивая из нее последние крохи. Еще щепотка, еще одна… Еще несколько крупинок… Все!
Громко взвизгнув, ведьма провалилась в темную воду, заколотила по ней руками.
– Совсем забыл сказать, – пробормотал для нее маг. – Если заговоренной пыли не хватает от берега до берега, мост мгновенно разрушается.
– Я-а… А-а! Тону! – Течение быстро уносило девицу под мост.
«Октябрь, – мысленно отметил Пустынник. – Вода, наверное, градуса три или четыре. В такой больше пяти минут смертные не выживают. А за пять минут до нее никто добраться не успеет».
Впрочем, даже пять минут было слишком оптимистичным сроком. Пальто из дорогого французского кастора должно было намокнуть мгновенно, утянув свою обладательницу в ледяную глубину. Сапожками с узкими носками особо не погребешь, а снять их в воде не так-то просто. Никаких шансов.
Пустынник развернулся, пересек проезжую часть, открыл машину.
«Демон! – донеслось до его внутреннего слуха. – Демон, что делать?!»
– Ну ты как хочешь, – пожал плечами колдун, – ты как хочешь, а я сматываюсь.