Несколько мгновений ксенли оставались неподвижными. И вдруг исчезли. Одновременно. Все трое. Вместе со всеми пассажирами. В пространстве между кораблями, где только что находились три оживших золотых идола, теперь потерянно метались катера Доминирующей службы, словно стая пираний, отыскивающих добычу, неожиданно покинувшую их родную водную стихию и улизнувшую от них на берег.
Ну что, зубастые, съели? Обломали мы вашего инспектора? Вот тебе ксенли! Вот тебе Эйвы! Знать бы еще, куда они подевались… Ушли в межпространство или просто стали невидимыми?.. От ксенли всего можно было ожидать. Одно очевидно — выручать мне, похоже, стало теперь некого.
Вместо этого предстояло расколоть великого физика.
— Где они? — приступил я. И опять уселся.
Крейзел уже остервенело давил на разные клавиши. В результате этого давления на экране в тех местах, где только что были ксенли, возникли три расплывчатых красноватых пятна, поверх которых запрыгали цифры.
— Ушли в Наутблеф… — пробурчал лорд, продолжая терзать клавиатуру. Над пятнами выскочили и замерли три идентичные короткие надписи: «Координаты выхода не фиксируются».
— Разумеется, не фиксируются!.. — бубнил себе под нос Крейзел. — Конечно, не фиксируются! На то он и Наутблеф, чтобы не фиксировались!..
Я энергично пошевелил мозговыми извилинами. Где-то в этих изгибах, среди информации, которой их нашпиговал Крейзел, мог прятаться и Наутблеф… Ура! Поймал!.. Наутблефом именовалось… Фу, черт!.. Оказывается, местные высоколобые и сами толком не знали, что это такое. Но наиболее вероятной считалась версия, что Наутблеф — это нечто вроде области вселенского бреда. Вот так. И понимай, как хочешь. Я понял так, что это пространство, созданное мысленными потугами самого батюшки Экселя. Упрощенная версия: вселенная — это как бы огромный мыслительный механизм, а все, что в ней находится — звезды, планеты и галактики, — вроде как винтики этого механизма. Кем являются разумные существа — тоже винтиками или побочным продуктом мыслительного процесса, — здешней науке было пока неясно. Возможно, то было известно Свиглам, но они не оставили потомкам своих знаний — скорее всего, чтобы не отбивать у разумных охоту к прогрессу. Вся могучая мыследеятельность необъятного мозга-вселенной якобы направлена на то, чтобы создавать где-то в собственных сокровенных глубинах особое пространство, свой персональный мир — для внутреннего, так сказать, пользования, — устанавливать в этом мире свои законы и порядки и на правах Создателя творить там, что Бог на душу положит… Вот все, что я смог вытрясти из складок своих извилин о Наутблефе. В популярном изложении, как сказал бы старина Дру. Рассекающий сейчас просторы Наутблефа на спине ксенли… Оп! Еще информация — «Пространство Наутблефа было открыто благодаря ксенли, так как только эти создания Свиглов способны совершать переходы в сакральную зону». Фу! Аминь.
— Проклятые Свигловы зверюги! — выругался Крейзел, как-то неожиданно органично вписавшись в мои мысли. — Только они способны были подложить мне такую свинью!..
— Во-первых — не свинью, а дракона. А во-вторых, должна заметить, что вы сами себе его подложили.
Лорд весь напрягся и пружиной обернулся на голос, донесшийся со стороны дверей. Я тоже обернулся, но постарался сделать это спокойно и без лишней поспешности. Женский голос на Глычеме мог принадлежать только одному лицу — оглушенному мной во время стычки на драконе рыцарю, которого Сфиту было поручено выбросить за борт вместе с мусором. Выходит, что мне довелось одолеть в бою всего лишь женщину… Моя блестящая победа мгновенно поблекла и утратила для меня весь ореол первого удачного боя с достойным противником. С такими мыслями я обернулся, ожидая увидеть женщину.
И я увидел…
Да, это была женщина. Судя по безошибочным приметам. В том числе и по голосу. И, должно быть, эффектная женщина — разумеется, для представителей своего вида. Она была по-прежнему закована в броню, но на голове ее сейчас не было шлема, а на руках — стальных перчаток. Эти детали туалета она, как видно, оставила в шлюзе. Ее лицо… Ну да, лицо — правильно и даже красиво очерченное — можно было бы назвать человеческим, не будь оно покрыто шерстью. Гладенькой такой шерсткой. В полосочку. Белые полосы чередовались с серыми, и это походило на раскраску зулусского воина, вставшего на тропу войны. Короткие гладко зачесанные волосы совсем не прикрывали ушей — заостренной формы, с кисточками на концах. Ну а кисти рук у нее имели такой вид, будто на них натянуты стильные полосатые перчатки.
Гостья стояла у дверей, отставив одну ногу, уперев полосатую руку в набедренный доспех, и ее зеленые кошачьи глазищи смотрели прямо мне в лицо. Неоднозначно как-то смотрели. С чертовинкой. Я предпочел не задумываться над тем, что эти глазищи во мне такого углядели, и перевел взгляд на Сфита, возвышавшегося мохнатой громадой за ее левым плечом. Хеп выглядел смущенным: вполне возможно, что женщина принадлежала к какой-то гладкошерстной разновидности его расы.
Мысленно посочувствовав Сфиту, я обернулся на Крейзела. Тот свирепо ощупывал пленницу глазами, после чего, оставив без ответа ее замечание — на мой взгляд, вполне справедливое, — обратился к Сфиту:
— Почему не выполнил приказ?.. — выцедил лорд.
— Так это она, ваша милость… Велела проводить… К вам…
Испепелив хепа взглядом, карлик отвернулся и ледяным тоном отрезал:
— За борт!
Бедняга Сфит растерянно потоптался на месте, после чего сделал попытку взять пленницу под локоть. Она небрежно отвела руку и непринужденной походкой, словно прогуливалась по бульвару (это в доспехах-то!), прошла от дверей к креслу, стоявшему рядом с моим, и уселась в него.
Да — это была, черт возьми, женщина! Эффектная во всех отношениях! И не только для представителей своего вида. Возможно — первая женщина, гуляющая по Глычему не в кристаллизованном виде.
Стоило посмотреть в этот момент на Крейзела! Удав-живоглот в боевой стойке! Нацелившийся сожрать огромного мохнатого котяру!
— Сфит!.. — совсем уже по-змеиному прошипел лорд, делая как бы последнее предупреждение перед броском.
Намеченная удавом котообразная жертва обреченно повлеклась к креслу незваной гостьи и потерянно остановилась возле него.
Гостья повернула голову и окинула своего недавнего конвоира сочувственным взглядом больших чуть удлиненных к вискам глаз. И только-то. Но этого было достаточно, чтобы Сфит окончательно спекся. Он обхватил руками мохнатую голову и медленно опустился на пол рядом с ее креслом.
— Чертов кобель!.. — просипел Крейзел.
Вот тут я был с ним не согласен: уж если надо было припечатать Сфита определением в этом плане, то он больше походил на огромного и несчастного мартовского кота.
— Слава Богу — Волбат не знает, что я взял в услужение хепов! — продолжал беситься лорд. — А то бы он просто выпустил этих самок в космос без намордников! И все! Весь мой гарнизон сдался бы ему без боя! Или — еще лучше — перешел бы на его сторону!
Если лорд рассчитывал привести Сфита в чувство издевательскими репликами, то зря: хеп под градом оскорблений оставался безмолвен и недвижим. Зато заговорила гостья.
— Непременно передам эту ценную тактическую информацию инспектору, — заверила она, глядя при этом на экран и не удостаивая Крейзел а даже взглядом. Мы с лордом машинально поглядели туда же.
В космосе явно что-то готовилось: пространство между кораблями очистилось — катера ДОСЛа отошли за свой корабль и сгруппировались в некотором отдалении от него. А сам корабль начал медленно разворачиваться к нам носовой частью. Крейзел, разумеется, знал, что должно за этим последовать. Да и я уже, кажется, начал догадываться.
— Я предлагаю вам немедленно сдаться, лорд!.. И советую поторопиться. Пока в вашем замке не пробили еще одних ворот, — спокойно сказала гостья.
Вот это она зря. Глядишь, за ответственностью момента Крейзел и позабыл бы о ее существовании. Но теперь лорд попросту осатанел.
— Бригзел!!! — взревел он.
На его зов никто не откликнулся. Но женщина вдруг как-то неестественно дернулась и вся напряглась, словно пытаясь пересилить что-то невидимое, внезапно навалившееся на нее сверху. Но это что-то было явно сильнее и с железной непреклонностью вжимало ее в кресло. Наконец она выпрямилась, распластавшись по спинке, да так и застыла неподвижно с широко открытыми глазами.
— Бригзел, за борт ее! Живо! — скомандовал лорд.
Кресло с неподвижным телом ринулось к дверям, не потрудившись даже развернуться, и с грохотом впаялось в них спинкой. При этом женщина продолжала сидеть, словно приклеенная, и даже не пискнула. От удара дверные створки распахнулись, и кресло с добычей скрылось в коридоре.
— Постарайтесь не пробить в моем замке дополнительных ворот, леди! — поднявшись, с победным смехом крикнул ей вслед Крейзел. Это, вероятно, был один из его коронных номеров. Меня удивило только, как это лорд до сих пор крепился, чтобы не продемонстрировать этот номер на ком-нибудь из нас. Должно быть, ему просто не представилось удобного случая. Кому бы лорд отдал предпочтение, подвернись ему такой случай, я догадывался и враждебно покосился на свое кресло.
— Это дилды, — самодовольно пояснил Крейзел, опять усаживаясь. — Принимают любую форму, генерируют силовое поле. В качестве питания используют квантовую энергию. Отменные слуги, но предпочитают неподвижность…
Возможно, дилды и были отменными слугами, но для себя лорд явно предпочитал мебель попроще, без сюрпризов: роскошное кресло у пульта было намертво прикручено болтами к каменному полу.
Карлик потер руки, словно в предвкушении обеда из пятнадцати блюд; только вместо стола с обедом перед ним находился пульт с кнопками. И Крейзел потянулся к пульту.
— Ну-с-с!
«Есть маза совершить первый в истории прыжок во времени!» — мысленно прокомментировал я этот гнусный «нус».
Корабль Волбата тем временем закончил разворот: носовая часть «лимонки», глядящая теперь прямо на нас, стала медленно распускаться гигантским стальным цветком. Что-то мне это напоминало… Лилия, распускающаяся на «лимонке»… Одуванчик в стволе «Калашникова»… Гадом буду! Миру мир!
Из-под лепестков лилии между тем выглянуло то, чему и полагалось находиться между лепестками, а именно громадный — под стать лепесткам — пестик. А вокруг него — Боже ж ты мой, родная ботаника! — шесть тычинок калибром помельче…
…Что же ты, зараза, бровь себе подбрила, для чего надела, падла, черный свой жилет… И куда ты, стерва, лыжи навострила?..
Я метнул взгляд на Крейзела.
…И какого дьявола ждешь, раз навострила?!
Я знал, что неуязвим. Но медлительность Крейзела раздражала.
Заветное окошечко на пульте было открыто.
— Что он там возится?.. — раздраженно скрежетал карлик.
Лорд, оказывается, дожидался, следя по приборам, когда дилл вышвырнет с корабля женщину.
Тут я кое-что вспомнил. У Глычема имелось защитное силовое поле, и лорд давно уже должен был его включить… Я поискал глазами на пульте малиновый огонек. Не нашел. Огонек попросту не горел.
— Включите защиту! — напомнил я Крейзелу.
— Не поможет. У них «Термит», — рассеянно обронил лорд.
«Термит»? Ну да, конечно. Лазерно-волновое орудие, принятое на вооружение в военных флотах всех тринадцати империй. Официально запрещенное к установке на гражданских кораблях. Шесть вращающихся лазеров кромсают любую защиту, вибрационный заряд — в просторечии «Щекотун» — проделывает аккуратные дыры. Мог бы и раньше вспомнить.
Цветок на «лимонке» тем временем раскрылся окончательно.
А лорд еще не сказал инспектору ритуального прощального слова.
«Сейчас врежут…» — подумал я.
И тут врезало. Да так, словно наша каменная посудина наткнулась с разлету на какой-то гигантский космический риф. Ничего себе — «Щекотун»!.. Огонь в камине словно прихлопнуло. Погасли все свечи в люстре. Притухнув, увесистый канделябр закачался над нами угрожающе-размашисто.
Уж не знаю, на каких там невидимых ремнях безопасности или противоударных силовых подушках удержался сам Крейзел, но я сохранил сидячее положение только благодаря хорошей реакции моего кресла. В момент удара невидимые гибкие пружины спеленали меня снизу доверху, как мумию, и прижали к спинке. При этом кресло подскочило вверх и зависло сантиметрах в двадцати от пола.
Больше всех не повезло Сфиту: он сидел на полу, и при ударе его швырнуло вперед и впечатало прямо в центр экрана. Хеп распластался там, да так и прилип на фоне космической бездны барельефом огромной скорбной морской звезды.
Но бездна-то под ним была чиста!
Я еще не успел сообразить, что это может означать, как снова ощутил привычное головокружение и услышал знакомый шорох.
Глычем совершал пространственный прыжок.
Как только волна отшумела, по залу победными раскатами прокатилась канонада хозяйского хохота. Одновременно с этим вновь вспыхнули огонь в камине и свечи в люстре — Крейзел сам включил иллюминацию, нажав на пульте специальную кнопку.
Хохот лорда окончательно убедил меня в том, о чем, я, в общем-то, и сам уже догадался.
Свершилось. Темпоральная установка сработала. (Дру, старина, где ты?..) Первый в истории прыжок во времени успешно завершен. Жертв нет… Кажется. Цветов, репортеров и оркестра почему-то тоже нет. Страна, как водится, не знает своих героев. А герои, как водится, и сами-то толком не знают свою страну, но хотят, чтобы она их знала. Вот хотят, и все тут!.. Что поделаешь — такими уж они уродились. Скромными героями. Невидимого фронта.
Я потянулся к своему алмазу. Эй, девчонка! Слабо подарить герою цветы?.. Ну да ладно. Держи хвост пистолетом! Мы уже в прошлом!.. Или в будущем?
— Эй, Сфит! — Это кричал Крейзел. Настроение у него, судя по голосу, было самое милостивое. — Долго еще ты собираешься там висеть?.. Ты что, решил заменить нам инспектора? Думаешь, что я без него уже соскучился? Хе-хе!
Лорд расслабленно откинулся в кресле.
— Слезай! И ступай на кухню! Распорядишься там, чтобы обед подавали сейчас же! Да скажи им, что это должен быть праздничный обед!
Сфит шевельнулся и оторвал лицо от экрана. Похоже было на то, что он там просто расслаблялся, лежа на экране в позе звезды и глазея на другие звезды. Вряд ли хеп понял, что причиной его близкого контакта с визором стало такое знаменательное событие, как прыжок во времени. А вот что хозяин после встряски пришел в хорошее настроение и не собирается его наказывать — это Сфит сообразил в момент, потому что быстренько скатился с экрана, расторопной тенью скользнул к дверям и скрылся за ними.
Крейзел повернулся ко мне. Он весь так и светился торжеством и явно жаждал вопросов. Я подозревал, что лорду уже осточертело сидеть одному в Глычеме и рассказывать о своих великих открытиях каменным стенам, и решил порадовать старика.
— Лорд, мы в прошлом? — спросил я наудачу. Вмастил. Крейзел расцвел.
— Да, мы были в прошлом…
— Были?.. — мое удивление было искренним. — Мы что, уже вернулись?..
— Пожалуй, уже почти вернулись. Мы прыгнули на три фила назад.
Три фила равнялись примерно пяти земным минутам. Нечего сказать — грандиозный экскурс в прошлое!
— Но тогда мы столкнулись бы сами с собой. Ведь все это время Глычем оставался на одном месте!
— Ошибаешься, Эйв. Ничто во вселенной не стоит на одном месте. За исключением… Но это не важно. Галактики, звезды, планеты, космические корабли — все движется в пространстве с безумными скоростями! Если бы мы включили установку, находясь на поверхности планеты, то после, прыжка в прошлое оказались бы очень далеко от этой планеты, в том месте пространства, где планеты в это время еще не было! Она туда — хе-хе! — еще не прилетела!
— Ну хорошо — три фила назад нас там не было. А с чем же мы тогда столкнулись? Ведь это не был удар «Термита»!
Крейзел довольно захохотал. Великому физику наверняка гораздо больше, чем случайному герою, не хватало торжественного чествования с цветами, прессой и вопросами. Он лишился даже своего последнего почитателя — коллеги Друлра, единственного из нас, кто мог бы по достоинству оценить всю грандиозность этого первого трехфилового шага на тернистой дороге покорения времени. Но алчущий знаний невежда — тоже неплохая добыча. На безрыбье-то.
— Да уж не с Глычемом — можешь мне поверить, — проговорил Крейзел сквозь смех. И, успокоившись, милостиво объяснил:
— Мы столкнулись с затвердевающей субстанцией пространства-времени. Да-да! Давно доказано, что прошлое подобно монолиту. Вернуться в него практически невозможно — это было бы равносильно попытке войти в скалу! Поэтому создание машины времени всегда считалось безнадежно абсурдным предприятием. Но я в результате упорных исследований и экспериментов сделал великое открытие!
Сам себя не назовешь великим — ни одна стерва не догадается, понял я.
— Прошлое кристаллизуется не мгновенно, — продолжал Крейзел. — Слой пространства-времени в несколько филов перед настоящим еще пребывает в зыбком, нефиксированном состоянии. И я сделал вывод, что туда вполне еще возможно вернуться! И тогда я создал машину времени! Максимальную длину прыжка я установил в три фила. При прыжке на четыре удар уже слишком силен. Прыжок в прошлое на пять фил расплющил бы нас в лепешку!
— Но что может дать такая машина времени? Кому нужно возвращение назад на три фила, да еще с потерей почвы под ногами?
Крейзел мгновенно вскипел:
— Не тебе, Эйв, судить о том, до чего ты еще не дорос своими примитивными мозгами! (Опять эти «примитивные мозги». Не дают они тебе покоя!) Это открытие равносильно открытию закона всемирного тяготения! А сегодня — ты уже забыл, благодаря чему мы сумели избавиться от армады Доминирующей службы? (Так это была армада? Не знал.) Я не сомневаюсь, что в ДОСЛе моей машине нашли бы широчайшее применение!
Подумать только — от какой армады истинных ценителей гениальных научных открытий мы только что так опрометчиво избавились!
— Ну а как же будущее? — попытался я подлатать мостки для дальнейшего мирного диалога. — В будущее-то ваша машина может попасть?
Лорд слегка охолонул. Будущее его явно не вдохновляло.
— Будущее как материальная субстанция существует… С этим согласны все ведущие физики Экселя. Но это слишком нестационарное, да к тому же еще разветвленное образование. Я убедился, что даже ближайшие, казалось бы, на сто процентов прогнозируемые филы не обладают достаточной устойчивостью, чтобы принять на себя груз из прошлого…
Вот оно, значит, как. Прошлое слишком твердо, будущее чересчур зыбко. Позади, стало быть, отвесные скалы, впереди — болото. Господи, да где ж мы живем?! Впрочем, об этом — на досуге. Теперь, когда с прошлым и будущим я в общих чертах разобрался, настало время браться за проблемы настоящего. Надо было выпытывать у Крейзела, каким образом он намерен вновь собрать нас пятерых воедино, с учетом того, что в этом деле, насколько я понял, у нас успел появиться зубастый конкурент. Но такие вопросы требовали тактического подхода.
— Спасибо за ликбез, лорд. Я потрясен. (Мне надо полежать в кустах.) Ваш замок — просто кладбище великих открытий!.. (Тфу ты, пропасть…) То есть… Я хотел сказать — настоящая кладовая великих открытий! Жаль только, что он лишился своего гарнизона, почти всей обслуги и к тому же еще трех ксенли!..
— К черту обслугу! — сразу помрачнев, заявил Крейзел. — К черту ксенли! Мне нужны Эйвы. И я их найду.
— В Наутблефе?..
— К черту Наутблеф! Их там уже нет.
— Но координаты выхода не были зафиксированы.
— К дьяволу эти координаты… Я узнаю, где Эйвы. Для того я и привел Глычем сюда. Империя Без-Четверти, Зона Пустых Звезд. Знаешь, что это такое?.. — Лорд прищурился на меня, словно сытый кот на худую мышку. — Хе-хе! Не знаешь!.. Это и есть та самая «Четверть», которой они «Без». Мертвое, никому не нужное пространство. Имперская помойка. Тысячи… Десятки тысяч звезд, окруженных обломками. Миллиарды обломков! Парсеки обломков! И ни одной целой планеты. Принято считать, что это — дело рук Свиглов. Якобы Свиглы стерли в порошок цивилизацию, угрожавшую гибелью всем остальным, а быть может — и самой вселенной. А поскольку в Экселе не так-то просто стереть кого-нибудь в порошок, то предтечам для уничтожения целой цивилизации пришлось прибегнуть к этакому капитальному способу… Теперь Четверть могла бы стать прекрасным прибежищем для сброда со всего Экселя; возможно, они даже основали бы здесь свое государство, как сделают когда-нибудь в Риури. Но Зону Пустых Звезд обходят стороной даже самые отчаянные сорвиголовы, которым уже нечего терять. Неизвестное оружие Свиглов, разбившее на куски миллионы планет и пощадившее только звезды, превратило эту часть вселенной в страшную, гиблую зону…
— Особый вид радиации?.. — рискнул предположить я. Рассказ о гибели целой космической империи произвел на меня впечатление. Лорд снисходительно хмыкнул:
— Радиацией в Экселе не испугаешь даже новорожденного младенца. Странные вещи творятся здесь с пространством и временем… Да и не только это… Разное творится… — зловеще уронил лорд.
Если он хотел запугать меня байками об ужасах зоны, в которую он закинул Глычем, то не стоило стараться: мне давно уже было ясно, что моя шкура ему дорога не меньше, чем собственная.
Я перевел взгляд на экран. Космос как космос. Звезды как звезды. И великий физик под боком. Прорвемся, девочка!.. Так, а это что такое?..
Оригинальные обломки погибшей цивилизации — в форме человеческой фигурки, сидящей в кресле, и еще одной — мохнатой, идущей с ней на сближение. Должно быть, кресло находилось перед прыжком рядом с Глычемом, практически — почти на его поверхности, и было каким-то образом затянуто во временной, а затем и в пространственный прыжок вместе с кораблем. Другого объяснения его появлению здесь мне в голову не пришло. Хеп видел и, должно быть, невольно заслонял их, лежа на экране, а теперь, не сказавшись хозяину, вышел в космос, чтобы спасти женщину. Сейчас дама была, похоже, без сознания. Предательское кресло, возможно, — тоже. Хотя — кто его знает…
Я медленно перевел взгляд на Крейзела, постаравшись сохранить на лице безразличное выражение. Кажется, мне это удалось — карлик не обернулся к экрану, а продолжал буравить меня взглядом, явно ожидая панических вопросов типа: «Ах, зачем же мы сюда пришли? Ах, как же мы теперь отсюда выйдем?» Не дождавшись вопросов, лорд не выдержал и стал сам задавать их за меня.
— Ты думаешь, Эйв, зачем я совершил прыжок в эти гиблые пространства, где вся наука космической навигации — не более, чем чушь собачья? Я отвечу тебе. Потому что здесь, в Четверти, живут те двое, которые помогут мне найти остальных Эйвов… Хочешь спросить, как здесь возможно жить?.. По правде говоря, я и сам не раз задавался этим вопросом. Но таким, как эти двое, только тут и место. В этой космической провальной яме… Среди отбросов и обломков стертой в пыль цивилизации!.. Здесь их подлинная империя! Тут им есть где развернуться со своей нелинейной магией! Слава Богу, что они — последние представители своего дьявольского племени!
По правде говоря, меня так и раздирало опять посмотреть на экран, но я сдержался. Странно было слушать такие характеристики Крейзела о существах, от которых он рассчитывал в ближайшем будущем получить помощь. Но тут у лорда, похоже, имелись свои счеты.
— Здесь, в Четверти, был похоронен наш давний спор! — вещал он. — Наука восторжествовала! Она осталась чистой! А Скайны были изгнаны. Их гнали отовсюду — нигде они не могли найти себе пристанища, пока не обосновались здесь…
Крейзел, кажется, уже успел забыть, что сам он тоже был изгнан. Как бы и ему не пришлось в скором времени обосноваться где-нибудь по соседству с этими самыми Скайнами.
Я покосился на экран. Фигурки с него уже исчезли. Расторопный все-таки парень этот Сфит!
— Насколько я понял, мы сейчас должны находиться поблизости от какой-то звезды? — предположил я. — Где же обещанные вами поля обломков? Или Скайны предпочитают жить вдали от звезд?
Честно говоря, меня не удивило бы, если бы Скайны предпочитали жить, паря в открытом космосе. Тот отдел мозга, что заведовал у меня удивлением, давно уже сплавился, как электроприбор, рассчитанный на сорок вольт, а подключенный на тысячу без трансформатора.
Крейзел обернулся наконец к экрану, пошарил взглядом по космосу и ткнул пальцем в одну из светлых точек.
— Здесь. Но мы сейчас, как видишь, довольно далеки от их звезды, так же, как от других здешних звезд. Просто именно этот участок в Четверти наиболее безопасен для выхода корабля из межпространства. А уж здесь, в Четверти, нам предстоит перемещаться по особым законам… — Крейзел потянулся было к пульту, но опустил руки, словно вспомнив о чем-то. — Вот отобедаем — и приступим… — заключил он и обернулся к дверям.
— Кстати — где этот бездельник? Кажется, он решил, что я послал его не накрыть обед, а съесть его!
— Вы забыли, лорд, что в замке почти не осталось прислуги. Сфиту приходится одному заниматься сервировкой, — стал я как мог выгораживать хепа.
— Как бы не так — одному: есть еще Бат, а на кухне повар и трое поварят… — проворчал карлик. — Пора всерьез заняться этим горе-ухажером… Отправить, что ли, и его за борт?..
— А кто же тогда будет вас обслуживать? — напомнил я.
Карлик нехорошо, с прищуром посмотрел на меня.
— Найдется кому…
Я почувствовал сильный зуд в правом кулаке. Щас я тя обслужу. По высшему классу. И пусть потом я буду скормлен амебе или замурован в кристалл. Но сначала я тебя обслужу.
Я встал из кресла, примерил расстояние. Спросил:
— Выдумаете?..
Но тут, как назло, в дверях возник «горе-ухажер», наполовину загороженный летающим креслом по имени Бригзел (если только это не было боевым кличем дилдов, что вряд ли), которое он держал в руках. Сфит наверняка питал надежду, что хозяин каким-то чудом проглядел его предательский рейд в космос за вражеским лазутчиком. Но кресло-то, кресло выдавало его с головой! Постояв некоторое время в молчании и так и не дождавшись бури хозяйского гнева, Сфит наконец рискнул заговорить, не решаясь-таки высунуться из-за Бригзела.
— Обед подан, ваша милость, — донесся из-за спинки кресла его нерешительный бас.
— Наконец-то, — проворчал лорд и поднялся, не обратив, как ни странно, никакого внимания на кресло. Должно быть, Крейзел посчитал, что Бригзел оставался все это время на корабле, предварительно вышвырнув за борт женщину. (Кстати — странно, почему он так не поступил.)
Лорд отправился на выход, но задержался возле Сфита. Тот посторонился от двери, продолжая предусмотрительно загораживаться от хозяина мыслящим креслом.
— Поставишь Бригзела на место и останешься здесь дежурить, — распорядился Крейзел. — И — чтобы впредь был порасторопней — лишаю тебя на сегодня обеда!
Морда… То бишь лицо Сфита, было скрыто от Крейзела спинкой кресла, но я-то увидел, как расцвело оно за этой ширмой.
— Слушаюсь, ваша милость. Прошу прощения, ваша милость, — пробасил Сфит и пошел ставить дилда на место. Но по дороге хеп встретил меня. Он сделал две попытки меня обойти, но обе оказались безрезультатными.
— Сфит! — сказал я.
Он поставил Бригзела и, выпрямившись, спокойно посмотрел на меня. Судя по этому смелому жесту, меня он опасался гораздо меньше, чем хозяина, уже скрывшегося за дверями.
— Слушаю, ваша милость.
— Где она? — спросил я.
— Что? — очень ненатурально удивился Сфит. Действительно, на Глычеме местоимение «она» могло принадлежать только неодушевленной вещи. До последнего времени.
— Не «что», а «кто». Рыбка, которую ты только что выловил в Четверти.
Сфит некоторое время глядел на меня исподлобья. Как видно, мой взгляд убедил его в том, что отпираться и говорить, что он отродясь не ловил никакой рыбы не только в четверти, но и в одной десятой и даже в одной сотой — дело дохлое. К тому же сам факт, что я до сих пор не настучал лорду, мог означать для хепа только одно — что я на его стороне.
Сфит вздохнул, опустил взгляд, затем метнул его в сторону приоткрытых дверей и тихо произнес:
— Я спрятал ее в покоях его милости командира Клипсриспа.
— Хорошо.
Я обошел Сфита и направился к дверям.
— Так и быть, принесу тебе что-нибудь пожрать, герой, — пообещал я ему через плечо перед тем, как выйти.
— Принесите лучше ей, — напутствовал меня великодушный Сфит. Его героизм привел меня в восхищение — самому мне жрать хотелось зверски, и я двинул на праздничный обед, поклявшись про себя не дать еще одному скромному герою помереть с голоду за пультом.
Обед был, кажется, роскошным, но мне это сейчас было, по правде говоря, до фени — слишком я торопился насытиться, чтобы успеть перед броском к Скайнам заглянуть в покои его милости командира Клипса. Но все-таки одна мысль, имеющая прямое отношение к этому обеду, меня за едой посетила — вернее, даже не мысль, а вопрос: как наш повар сумел уберечь все эти изысканные блюда при ударе о пространство-время от превращения в ирландское рагу с тремя поварятами? Хотел бы я взглянуть на его кастрюли — не иначе они, наподобие сейфов, имели цифровые замки. Мысль оказалась плодотворной и навела меня на идею, как реабилитировать Сфита.
— Ваш хеп не заслужил такого наказания, — сказал я Крейзелу. — Просто повару после вашего гениального прыжка в прошлое потребовалось время, чтобы отделить процики в соусе по-тактчински от супа боляс.
В чем, в чем, а в здешней кулинарии я уже успел поднатореть.
Крейзел поперхнулся проциком. Потом, сделав основательный глоток из кубка, изрек:
— Я не могу отменить назначенного мною наказания. Сфит провинился сегодня дважды, и медлительность — не главная из его провинностей.
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Лондон Джек
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Лукин Евгений