Олег Шелонин, Виктор Баженов

Битва аферистов

Алеша Драконыч #2
Операция «Закрома Родины», провернутая Алешей Драконычем, триумфально завершилась. Пять пещер до отказа набиты золотом, гномы поспешно роют новые хранилища, но с облапошенным Кощеем шутки плохи. Надумал Бессмертный украсть из мира любовь и красоту и через то деяние злое властелином мира стать. Чтоб все только ею любили да на плешь его любовались. Значит, что? Правильно, надо извести злодея. А как? Это раньше просто было: отыскал дуб… и далее по накатанной: ларец — заяц — утка — яйцо — игла. Но прогресс-то не стоит на месте! Кощея и ядом травили, и динамитом взрывали, и дустом.. нет, вот дустом не пробовали, да ведь все равно ничто не берет окаянного! Антикощеевская коалиция в замешательстве: неужто придется старым дедовским способом от ворога избавляться? И Алеша со товарищи отправляется в путь, полный опасных приключений, смерть Кощея искать...
Олег Шелонин, Виктор Баженов
Битва аферистов
1
— Ну усе... усем...
Мозг магрибского колдуна, почувствовавшего себя властелином мира, плавал в чистом медицинском спирте. Выражение «накачан до бровей» к нему не подходило. Колдун был накачан гораздо выше. И в его пьяных извилинах вдруг проснулась мысль: надо помогать людям. Мысль была настолько дикой, что будущий властелин мира попытался немедленно ее изгнать, но она не сдавалась. Это была явно какая-то древняя мудрость, за каким-то чертом всплывшая из глубин памяти.
Магрибский колдун пьяно икнул и оказался в районе Багдада, куда по трезваку ни за что бы не сунулся. На место вышел с ювелирной точностью. Прямо перед ним возвышалось две скалы. В каждой имелось по пещере. А между скалами сцепились в ожесточенной схватке две полупрозрачные личности. Оружие использовалось довольно оригинальное – кирки, ломы и лопаты. Иногда одна из воюющих сторон прекращала битву и начинала яростно откапывать одну из скал, но ничего не получалось так как противник немедленно начинал ее закапывать.
Разборки местного уровня колдуна не волновали. Сфокусировав правый глаз на правой пещере, а левый глаз на левой, он двинулся к цели, в результате чего оказался точно посередине, распялив глаза в разные стороны, и начал шататься. (Возможно потому, что в голове его шла нешуточная битва. Бились извилины. Одна половина требовала власти над миром, другая страстно жаждала помогать людям.)
Магическая мощь вдупель пьяного колдуна заставила духов, попытавшихся сцепиться в очередной схватке, разлететься в разные стороны.
— Кто это? — спросил один дух.
— Не знаю, — ответил другой — но ты смотри, какая из него магия прет! Вот кто нас рассудит!
— Точно! Давай о помощи попросим, вдруг он нашу проблему решит?
Колдун встрепенулся. Эти слова помогли извилинам, жаждущим помогать людям, нанести сокрушительный удар противнику. Властелин мира оказался в нокдауне.
— Х-х-хтите об этом пг-г-говорить? — с видом профессионального психотерапевта спросил колдун почти трезвым тоном, стянув мутные глаза в точку. — Х-х-хотите излить д-душу? Я вам помогу.
Духи немедленно воспользовались предоставленной им возможностью и наперебой начали жаловаться. Один кричал, что это его территория, а тут появляется этот недостойный сын шакала и паршивой овцы со своей пещерой и начинает благоустраиваться рядышком. Другой орал, что здесь места не нумерованы, а потому — где хочу, там и ставлю! В запале они чуть было опять не сцепились, но колдун снова пьяно икнул, заставив духов выпасть в осадок.
— Так что вы посоветуете, добрый человек? — робко спросили они.
Добрый человек задумчиво покачался и изрек:
— В-в-вас... — колдун начал старательно пересчитывать духов, — четверо.
— Извините, уважаемый, — деликатно попытался поправить его первый дух, — нас двое.
— Я че... считать не умею?!! — обиделся колдун.
Средь ясного неба громыхнул гром.
— Четверо, четверо!!! — заорали перепуганные духи.
— То-то же... — удовлетворенно качнулся колдун. — Пещер... — на этот раз подсчет занял еще больше времени, — четыре.
— Истину глаголите, — немедленно согласились духи.
— Багдад один.
— Неоспоримый факт! — На этот раз духи душой не кривили.
— А сторон света скока? Четы-ы-ыре...
— Гениально...
Несколько мгновений потрясенные духи хлопали глазами, уставившись друг на друга, а потом кинулись к своим лопатам.
— Так, я свою пещеру ставлю к северу от Багдада, а ты — к югу. Идет?
— Идет.
Бесплотные личности кинулись откапывать свои пещеры.
— Поз-з-звольте... ик!.. а мой г-г-гонорар? — ласково спросил магрибский колдун.
Одного его пьяного «ик!» хватило, чтобы лопаты вырвались из рук бесплотных духов и, преодолев первую, а возможно и вторую космическую скорость, со свистом ушли в мировое пространство, а сами духи оказались распростертыми ниц у его ног.
— З-з-за что? — отстучал зубами первый дух.
— За п... п... пр-р-рофесс-с-сиональную консультацию.
— Сколько с нас? — промычал второй дух, не рискуя вынуть голову из песка.
И тут в магрибском колдуне очнулся властелин мира.
— У-у-у... совсем чуть-чуть. — Колдун еще раз пьяно икнул, и в его руках материализовался список. — Дублен... нет... дубинка-самобой, скатерть-самобр-р-р... бр-р-р... бранка, медная лампа, старая, раритетная — одна... — Колдун задумался. — Поч-ччему одна? — вопросил он пространство. — Пещер-то... — колдун опять начал считать, — восемь. Значит, с вас восемь дубинка-самобой, восемь чувяков-скороходов, ламп медных, старых — восемь, живой-мертвый вода шестнадцать... стаканов... нет... четвертей.
Список был очень длинный, а количество затребованных в качестве гонорара раритетов росло в геометрической прогрессии от пункта к пункту. Спавшие с лица духи, пользуясь тем, что колдун увлекся, подползли друг к другу и начали совещаться:
— Что делать будем? У меня в пещере и половины затребованного не наберется.
— Надо от него избавляться.
— Как? Ты что, не видишь, какая из него магия прет? Почти как от бога.
— Вижу. Прет. А ты не чуешь, какими благовониями от него тащит?
— Чую. Аллах на нашей стороне. Он все видит.
— Вот этим и воспользуемся. Сейчас проклятую Аллахом жидкость из него откачаем и, пока иблисова радость его крутить будет, отправим туда, откуда пришел. Глядишь, пока очухается, дорожку сюда забудет.
— Откуда такие глубокие познания?
— Недавно сам из-под Бухары от двоих таких сбежал.
— Значит, опыт есть... Ну давай на счет три. Я отправляю, ты отсасываешь.
— Давай.
— Раз.
— Два.
— Три!
Коварные духи, жаждущие избавиться от навязчивого кредитора, одновременно провыли заклинание, и магрибский колдун исчез вместе со своим списком, оставив вместо себя солидный кувшин (ведер на пятьдесят), который один из духов торопливо начал прятать под призрачную полу халата.
— С этим мы ночью разберемся, когда Аллах спать ляжет. Развлечемся.
— Угу.
— Ой-и-и-и-и!..
Магический вопль рухнувшего обратно в свой хрустальный гроб колдуна достал их даже из далекого Магриба.
А когда Аллах заснул, проснулись жители славного города Багдада, и больше той ночью им поспать не удалось. Из пустыни слышались такие завывания, даже шакалы уносили лапы куда подальше.
2
— Вах!
Вано резко затормозил. Задремавший на его плече Ара вскинул крылья, чтобы удержать равновесие, сбил папаху с головы хозяина и что-то недовольно прокудахтал спросонок.
Алексей оглянулся.
— Ты чего?
— Учитэль савсэм плохо стал, — нахмурился джигит.
— Ты ж говорил, он мертвый? — удивился юноша.
— Савсэм мертвый, — подтвердил Ара.
— Так куда ж еще хуже? — Угольно-черному коту стало так интересно, что он даже отвел глаза от клубочка-проводника, на который давно уже целился в процессе всего похода. Уж очень он напоминал мышку.
Вано пожал плечами.
— Нэ знаю.
— Тухнэт? — потребовал уточнения Ара.
— Сгущенный вино кончылся.
— Значыт, голова болыт, — посочувствовал Ара. — Добавь.
Вано добавил и где-то далеко в Магрибе тело злосчастного колдуна вновь заплескалось в чистейшем медицинском спирте. Осколки крышки хрустального гроба взмыли вверх, слились воедино, легли сверху и запаялись намертво. «Халасо-то как...» — булькнуло в голове Вано.
— Савсэм другой дэло, — успокоился джигит, — далшэ пашлы.
— Только после вас, — с подозрительной любезностью уступил ему дорогу кот, делая знак Алеше, чтоб приотстал.
Вано, не возражая, перешел из арьергарда в авангард.
— Чего тебе, Васька? — прошептал Алексей, как только джигиты удалились на достаточное расстояние.
— Ты как хочешь, а я с ними дальше не пойду, — решительно заявил кот. — Они же психи! А вдруг это заразно?
— Немного странные ребята, — согласился Алексей, — но так вот просто их кидать... опять же против Кощея идут...
— Это еще вопрос, против кого они идут, — зашипел Васька, — особенно этот зелененький, в перьях! И проводник у нас довольно подозрительный. На мышку похож. А у меня им веры нету! Ты смотри, в какие дебри завел.
Алеша огляделся. Действительно дебри, и дебри странные. Кроны деревьев смыкались над головой, не давая лучам солнца коснуться земли, благодаря чему внизу царил тревожный полумрак. Карликовые дубы соседствовали с гигантскими березами, на ветвях которых Алексей с удивлением обнаружил сосновые шишки. А еще в лесу росли грибы. Да какие! Мухоморы в рост человека, подосиновики — по пояс. И заросли папоротника трехметровой вышины.
— Ох, неспроста это, неспроста! — таинственно произнес Васька. — Помнишь, ты мне про Сусанина рассказывал? Чую вражескую лапу!
— Обалдел? Это ж мамин клубочек!
— А передавал-то кто? Папа? Да он на своих роторах с дивергенциями повернутый — запросто не тот клубок подсунуть мог!
— Что ты предлагаешь?
— Спасение только одно. Напугать его до полусмерти. Со страху вмиг нас отсюда выведет! — И, не дожидаясь согласия Алеши, Васька в несколько гигантских прыжков настиг джигитов, выпрыгнул из-за их спин и с диким мявом бросился на клубочек-проводник.
Тот, слабо пискнув, рванул в сторону. Алеша с Вано ринулись следом.
— Ну Васька, догоню — убью!!!
Алешу поддержали все, особенно попугай. Он летел то на бреющем, то взмывал ввысь и уходил в крутое пике, в надежде клювом долбануть пушистого обормота по голове. Не тут-то было! Васька гонял клубочек-проводник по таким чащобам-буеракам, что авианалеты были изначально обречены на провал. В процессе погони преследователи кидались в зловредного кота всем, что ни подвернется под руку. Алеша сгоряча несколько раз пытался заехать по «Сусанину» какой-то корягой, не замечая, что она как-то странно верещит.
Перепуганный клубочек, чуя, что настигают, использовал свой последний шанс и нырнул в болото, надеясь таким образом избавиться от надоедливых преследователей. Гениальный план Васьки удался. Вся компания рухнула в зыбкую топь. Только Ара с криком:
— Я за вас отомщу!!! — припустил за вынырнувшим клубочком, яростно махая крыльями.
3
Ойхо сидел в своей пещере и мрачно смотрел на груды золота. Дорогой ценой они ему достались. «Яга неизвестно где. Вот неугомонная старуха! Пошла Кощея в одиночку мочить. Разве его стингером возьмешь? И как ей вообще, с ее мизерной магией, к нему прорваться удалось? Странно... И главное — сын. Тоже войной на Кощея двинул. Невесту добывать. Один. Практически один. На вечно пьяных джигитов надежды мало, а от Васьки, кроме подлянок, ждать нечего. Без помощи, без поддержки...»
Дракон яростно хлестнул хвостом, К потолку фонтаном взметнулись золотые брызги червонцев. Летучие мыши под сводами пещеры сжались в комочки и затаили дыхание. Они там воюют; а он тут сидит! Кипя от злости, Ойхо пополз в операторную. Умом он понимал, что лично у него шансов против Кощея нет, что по всем магическим канонам победить этого монстра может только витязь, спасающий свою нареченную. Витязь, которым движет любовь. Только ему дастся в руки оружие, способное сокрушить злодея. Все это он понимал, но сидеть сложа лапы на золотой куче и терзаться неизвестностью не было сил.
— Главное — найти, где этот гад схоронился, — бормотал Ойхо, сердито шлепая по лестнице. — Но как?
— Поспрошать надоть у тех, кто знает.
Избушка, соскучившись мыкаться в одиночестве своих апартаментах, вышла на прогулку.
— Кыш, трухлявая! — отмахнулся дракон и замер. — А ведь и впрямь... сам Кощей теперь из укрытия носа не высунет, а его подручные... Делишки-то грязные кто за него делать будет? А инструкции лично давать станет, прямо из укрытия...
Избушка шарахнулась в сторону от рванувшего вперед дракона. Ойхо ворвался в операторную.
— Главный у него по этим делам Соловей. — Когти-ятаганы лихорадочно застучали по клавиатуре. — Вот он!
Аппаратура слежения, честно фиксировавшая всю авантюру, деликатно названную Алешей операцией «Закрома Родины», выдала на экраны одутловатую физиономию Соловья-разбойника во всех ракурсах. Анфас, профиль...
— Ну, нашел я его морду, а дальше что? — вновь затосковал дракон. — Башка моя тупая! Алешка бы сразу придумал, как злыдня поймать! Спеца надо... — Ойхо задумался. — Николай Семенович! — наконец осенило его.
Специалист по русскому стилю. Единственный преподаватель, о котором Алеша всегда говорил с искренним уважением. А после выпускных экзаменов, как утверждал сынок, даже помощь предлагал. Помощь нужна. Ох, как нужна!
Кроме Алеши с учителями раньше общалась только Яга — после неудачной попытки Ойхо лично нанять преподавателя русского языка и литературы. Бедная учительница, увидев морду дракона, вылезающую из стены, до приезда «скорой помощи» лежала в отключке. «Скорую» вызвал сам Ойхо и очень долго ее ждал, а когда врачи появились, неумело обложил их трехэтажными фразами из лексикона Яги, о чем сразу пожалел, так как вся бригада мед- братьев и сестер легла рядом с клиенткой. «Скорую» для первой бригады потом вызывала уже очухавшаяся учительница. Ойхо к тому времени благоразумно предпочел свалить.
— Значит, Николай Семенович.
Дракон настроил портал и стал ждать.
В этот день в доме Скворцовых было шумно. Серебряная свадьба набирала обороты. Наталья Васильевна с Николаем Семеновичем, гордо восседавшие во главе стола, в очередной раз целовались под радостные крики детей, их жен, мужей, прочих родственников и многочисленных друзей.
— Горько!!! — орали уже изрядно поддавшие гости.
«Молодожены», изобразив страстный поцелуй, оторвались друг от друга.
— Когда ж твой батя приедет? Задолбали! — с тихим смешком прошептал Николай Семенович жене. — Следующего, кто скажет «горько!», лично прибью вот этим полусладким, к которому даже приложиться не успеваю.
И тут раздался спасительный звонок.
— Петрович приехал!!! — возликовал Николай Семенович, бросаясь к двери.
Из прихожей некоторое время доносились вопли, похлопывания, очевидно по спине, и наконец в зале появился долгожданный тесть с дарами деревни любимой дочке и ее мужу. На старика тут же налетели внуки. Они помогли перетащить авоськи на кухню, но один дар отнять не смогли. Четверть крутого первача, настоянного на каких-то таежных травках Ромодановского края, Василий Петрович лично водрузил на стол. Гости восторженно взревели:
— Петровичу штрафную!
— Благодарствую. — Старичок опрокинул стаканчик, пожевал губами, потряс бородкой, а потом, опомнившись, крикнул: — Горько!!!
— Тьфу! — расстроился «молодой».
«Молодая» закатилась таким заразительным смехом, что все к ней присоединились, хотя и не понимали причины веселья.
— Теперь за гостей, — категорично заявил Николай Семенович.
Дружно застучали стаканы, и началось. «Молодожены» получили долгожданную передышку, ибо все внимание гостей сконцентрировалось на Василии Петровиче.
Читателю, вероятно, интересно знать почему? Старичок как старичок. Сухонький, суетливый, наивно хлопающий старческими бесцветными глазками, самый обычный восьмидесятилетний старичок. Но был у него один дар, за который его все обожали. Он был великий рассказчик. Великий рассказчик и безбожный врун. Он врал так вдохновенно, так поэтично и при этом так искренне верил в свои фантазии, что заражал этим слушателей. Разумеется, героем всех этих рассказов был всегда лично он, бравый солдат Василий Петрович Шебутнов. Почему солдат? Да потому что рассказы его всегда были о войне. Той самой, Великой Отечественной, на которой ему так и не удалось побывать в связи с редчайшим заболеванием, которое обнаружили у него врачи: плоскостопие плюс куча латинских терминов (в сорок первом его мама возглавляла медкомиссию при военкомате Ромодановского края). И пришлось бравому охотнику Василию Петровичу Шебутнову воевать на трудовом фронте. А ведь он из дробовика попадал белке в глаз! Одной дробинкой! Куда попадали остальные — значения не имеет.
Шолоховский дед Щукарь со своими байками и причудами рядом не стоял с этим природным гением. Что интересно, ни один рассказ тестя Николая Семеновича не повторялся. Похоже, Петрович, загнув одну байку, тут же забывал о ней, а потому на фронте ему приходилось нелегко. Он был и танкистом, и артиллеристом, и разведчиком...
— Так, Петрович, не пойму, почему в штрафбате-то? Вот так сразу и в штрафбат? Ни за что ни про что. Ты ж вроде не политический, не зэк?
— А... — Петрович небрежно махнул вилкой с нанизанным на нее ломтиком селедки, — морду полковнику набил.
— За что? — живо заинтересовались гости.
— Молодой был, — Петрович ностальгически вздохнул, — я с его пассией в медсанбате... ну... сами понимаете...
— Понима-а-ем, — загомонили гости.
— А он без доклада!
— Да как он смеет?! — искренне возмутились все, кто сидели за столом.
— Вот и я обиделся.
— Ну и?..
— Что — ну?! Ее в тыл, а меня в штрафбат.
— Как же ты выжил? — полюбопытствовал Николай Семенович. — Там, говорят, после каждого наступления меньше одного процента личного состава оставалось.
— Квалификация спасла.
— Снайпера? — спросила старика Наталья Васильевна.
Она точно помнила, что в прошлый раз отец спас планету, лично замочив Гитлера из дробовика, дав ему нажать кнопку в черном чемоданчике и развязать ядерную войну.
— Сварщика! — обиделся Петрович, с упреком посмотрев на дочь.
— Ну-ка, ну-ка... — Гости заерзали на своих стульях. Этой версии им слышать еще не приходилось.
Восприняв оживление публики как должное, Петрович опрокинул еще стаканчик, хрумкнул огурчиком и начал рассказ.
— Вы же знаете, я до войны-то сварщиком был, — таинственно сообщил он слушателям.
— Ну как же, знаем, знаем! — нетерпеливо загомонили гости.
Дело-то зимой было. Москву бомбят. Нас построили. Полковник орет. Мат-перемат, сзади Родина, так ее мать! «Кого не шлепнет вражеская пуля, того я лично из этого нагана!» Ну думаю, все! Перекрестился, рубаху чистую надел, готовлюсь в последний бой. Деваться некуда. Сзади пулеметы — своих подгонять, спереди доты — нас, значится, крошить, и тут на «БМВ» подъезжают...
— Кто подъезжает, на чем? — заинтересовалась публика.
— Да козлы какие-то на Бронированной Машине для Высшего командного состава.
— На «козле» подкатили, — пояснил Николай Семенович.
— А-а-а... — сообразили гости.
— И вот подкатывают, а оттуда — мать честная! Генералы, полковники так и посыпали. «Который тут Вася?!» — орут. Ну, я, говорю. Меня под белы ручки и в «мерседес».