- А кто за нас самих заступится? - недовольно проворчал себе под нос Сонберс. - Эх, надо было давно бросить все и податься в Кодвус, к Диверто!
Дорога вновь опустела. Горы конских и человеческих трупов; начинающий накрапывать дождь; карета с приоткрытой кем-то дверцей; две дюжины отловленных коней; холмик братской могилы и пятеро уставших бойцов, устроивших привал на обочине и флегматично, не глядя друг на друга, опустошавших трофейные фляги, - вот и все, что осталось. Хотя нет, был еще Фламер, ползающий по грязи в поисках потерянного меча.
Переборов легкое головокружение и боль в затылке - последствия ранения, Сонберс расстегнул ремешки доспехов. Тяжелые наплечники вместе с помятым нагрудником упали вниз и тут же утонули в доходившем до колен слое хлюпающей жижи. Командиру отряда сопровождения уже не было до этого дела, его мучил куда более важный вопрос: «Что делать теперь: продолжать путь или возвращаться в Торалис?» С одной стороны, приказа двигаться в Нисс никто не отменял, но с другой - у него на руках была умирающая баронесса, из отряда отборных бойцов осталось с полдюжины израненных бедолаг, а впереди простирались еще многие мили опасных дорог.
Мучаясь над принятием решения, Сонберс приблизился к экипажу и окинул взглядом тело больной баронессы. Кожи не было, голову, запястья и выступающую из декольте грудь покрывал сплошной гнойниковый нарост. «Удивительно, что еще никто из нас не подцепил этой заразы, - подумал командир, быстро захлопнув дверцу. - Если кто из парней чесаться начнет, сразу убью, а тело сожгу, хватит судьбу искушать!» Лиор была еще жива. Молодой, выносливый организм упорно сопротивлялся неизвестной болезни, однако смерть Карины была всего лишь вопросом времени, Конъюнгер имперской разведки Сонберс Варкато не видел причин и дальше рисковать жизнью за кусок разлагающегося мяса, пусть он совсем недавно и был высокопоставленной и к тому же божественно красивой дамой.
- По коням, бездельники! - приказал командир, садясь на ближайшую лошадь. - Поход окончен, госпожа баронесса умерла, возвращаемся в Торалис!
Солдаты охотно подчинились приказу, через миг они уже сидели в седлах и связывали вместе запасных лошадей, которых намеревались продать по дороге и хоть как-то вознаградить себя за то, что сумели остаться в живых.
- А как же погоня? Неужели ты позволишь уйти преступнику?! - пытался возразить Фламер, только что отыскавший свой меч.
- Не совался бы ты не в свое дело, морячок! - ответил Сонберс, грозно взирая на случайного попутчика из-под нахмуренных бровей. - Можешь с нами поехать, вакантное местечко в отряде найдется. Ну а если останешься, то забудь дорогу в Самборию. Объявишься в нашей провинции, вздерну, понял?!
Фламер кивнул и, демонстрируя свое нежелание присоединиться к бросившим тело своей хозяйки дезертирам, взобрался на козлы кареты.
Ночь наступила, как всегда, неожиданно и не вовремя. На поле пировало голодное воронье, раздражая слух омерзительным карканьем и громкими хлопками крыльев. Анри вышел из леса, ведя за собой с трудом найденную в чаще кобылу. Люди Сонберса увели всех лошадей, видимо, посчитав, что если «морячок» не захотел присоединиться к ним, то недостоин ехать верхом. Вот и пришлось Фламеру бродить по оврагам да болотам в поисках хотя бы одного, случайно заблудившегося животного. Лошадь лейтенант нашел быстро, но промучился, высвобождая ее из западни поваленных веток, сучьев и ям, более часа - слишком долго, чтобы надеяться поспеть к полуночи, к часу закрытия городских ворот. Хотя наверняка в этой проклятой, забытой всеми богами местности ворота городов и фортов вообще открывались в исключительных случаях: впуская-выпуская войска или редкие караваны со скудным как в плане количества, так и качества армейским провиантом. Жизнь покинула эти края, не жизнь вообще, а та жизнь, к которой люди быстро привыкают и считают нормальной: обыденная, мирная… настоящая.
Запах из кареты заглушали ароматы конской и человечьей «свежатины», жадно терзаемой падальщиками: вороньем и еще какими-то птицами с большими перепончатыми крыльями и раздваивающимися на концах горбатыми носами, которых раньше Анри никогда не доводилось видеть. Опушка леса в этот поздний час полностью принадлежала крикливым пернатым собратьям, от «воркования» которых у солдата разболелась голова. Тяжелый сапог, снятый с ноги трупа и запущенный в самую середину сборища, ненадолго разогнал испугавшихся крикунов.
Задержав дыхание и стараясь не думать о том, что ТО, что он сейчас должен будет увидеть, недавно было весьма соблазнительным телом, Анри зажег сделанный на скорую руку факел и распахнул дверцу кареты. Из груди солдата вырвался вздох облегчения: баронесса выглядела ужасно, но была еще жива, по крайней мере изуродованная глубокими язвами грудь еще вздымалась, а из приоткрытого, заполненного кровавой пеной рта вырывались надсадные хрипы. Сонберс испугался увиденного, а может быть, просто не захотел рисковать своими людьми ради той, которая все равно вот-вот должна была умереть. Как бы там ни было, какие бы мотивы ни двигали офицером имперской разведки, Фламер знал лишь одно: трусливый поступок Сонберса сыграл ему на руку, Остались бы охранники с Лиор до ее последнего вздоха, Анри не смог бы попытаться спасти баронессу, не решился бы воспользоваться так и не выброшенной коммуникационной сферой.
Воткнутая в грязь ветка, верхушка которой была туго обмотана в несколько слоев лоскутами разорванного плаща, должна была стать новым факелом. Для колдовства над сферой нужен был свет, по крайней мере на четверть часа, чтобы успеть вывести руками замысловатые узоры на ее поверхности и связаться сквозь рокот эфирных помех с непревзойденным эскулапом и иллюзионистом, козлобородым, вредным, вспыльчивым и ужасно злопамятным Мартином Гентаром, по чьей гнусной просьбе Анри и ввязался в опасную авантюру.
Влажная ткань не хотела гореть, пришлось потратить на нее единственную флягу с вином, остальную добычу забрали имперские егеря, определенно заслужившие, чтобы устроить себе в эту ночь разгульную попойку с песнопениями, плясками под луной, если она появится, но, к сожалению, без женского общества. Хотя кто знает, как жилось солдатам-бродягам в лесной глуши.
Сначала из сферы доносился лишь шум, потом послышалось нежное воркование влюбленных голубков. Видимо, свихнувшиеся от безделья маги так развлекались. Наверняка их башни находились недалеко друг от друга, но ученые почему-то предпочитали общаться при помощи сфер, то ли робея при виде оппонента, то ли потому, что общение вживую наскучило. Наконец-то сквозь треск послышался знакомый голос.
- Где ты? - без всяких предисловий и приветствий вопросил взволнованный чем-то маг.
- Да как тебе сказать… - Анри окинул взором проступавший сквозь темноту ночи унылый пейзаж. - Нахожусь на лоне матушки-природы, дубрава листьями шумит… опавшими, вокруг птички поют, хм… небесные создания… В общем, отдыхаю на пару с прекрасной дамой.
- А эта дама, случайно, не… - Мартин многозначительно замолчал, надеясь, что Анри сам поймет, о ком шла речь. Произносить имена, тем более такие известные, как имя баронессы, в открытом эфире было весьма опрометчиво.
- Именно та особа, о которой ты и подумал, но только, знаешь, состояние у нее не очень, поэтому и беспокою.
- Об этом потом, - перебил Мартин. - У нас большие неприятности, так что бросай все и возвращайся со своего курорта.
- Что, неужто твоих ученых собратьев и из Кодвуса поперли? - рассмеялся Анри.
- Убий пропал, - прошептал маг, надеясь, что никто не услышит быстро произнесенного им имени. - Его нигде нет, и его все ищут: Надзорный Совет Единой Церкви и даже разведка…
- Следовало ожидать. Похоже, это как раз тот случай, когда самонадеянный творец недооценил силу и ум своего творения.
- Ты хочешь сказать…
- Да, похоже на то. Кое-кто решил с ним поквитаться, и, видимо, вышло это весьма успешно. В конце концов, такая уж рискованная у вас, у магов, работа. Мадериус не первый и не последний ученый муж, загрызенный подопытной крысой, случайно выбравшейся на свободу.
- Ты с ума сошел, нас же могут подслушивать! - выкрикнул маг.
- И пускай, раз твой коллега исчез, значит, уже мертв, навредить ему еще больше невозможно. Меня же его участь совершенно не волнует, поскольку к нашему делу не относится. Я ищу украденную вещь, паршивца, который ее спер, и попутно разыскиваю троицу потенциальных мертвецов-конкурентов, а до того, кто проломил башку твоему старому другу, извини, мне дела нет!
Фламер разошелся, пребывание в Мурьесе неблаготворно влияло на нервную систему солдата. Ему стало досадно и обидно, что пока он рискует жизнью, его компаньон сидит у домашнего камина и занимается всякой ерундой, весьма опосредованно относящейся к общему делу.
- Хорошо, хорошо, что ты хотел? - поспешно вставил слово Мартин, воспользовавшись паузой, возникшей, когда захлебывающийся от злости Анри переводил дух.
- Я могу добраться до той вещи, которую мы ищем, только при помощи той особы, о которой мы говорили, - излагал ситуацию Фламер, по настоятельной просьбе Мартина избегая названий и имен. - Мы вместе поехали на курорт, с нами было с полсотни дружков, но они потерялись…
- Не без твоей помощи, конечно, - вставил колкое замечание язвительный маг.
- Отнюдь, доброхоты другие нашлись, но дело не в этом. Девоньке совсем плохо, а она мне живой нужна…
- А без нее никак? - поинтересовался маг, видимо, почуявший, что ему сейчас придется основательно поднапрячься и пораскинуть мозгами.
- Никак, скажу даже больше. Если она умрет, то я немедленно возвращаюсь, продолжать поиски без нее смысла нет.
- Та шкатулка, что я тебе в дорогу дал, еще с тобой? - спросил Мартин после минутного молчания.
- Со мной-то со мной, да только в ней мало чего осталось. Мы же три года назад в последний раз виделись, а я в затворниках не сижу, сам понимаешь…
- Понимаю, понимаю… В маленьком конусовидном флаконе еще что-нибудь плещется?
- Самая малость осталась, - ответил Анри после осмотра содержимого извлеченной из походного мешка шкатулки.
- Хорошо, - прошептал задумавшийся о чем-то своем маг. - Каковы симптомы?
- Чего-о-о? - протянул Анри, смутно припоминая, что уже слышал это странное слово, но позабыл, когда и при каких обстоятельствах.
- Внешние признаки заболевания какие?! - прошипел голос из сферы, явно недовольный тем, что приходится опускаться до самого примитивного уровня общения. - Жар, высыпания на коже, потливость… что именно? В чем болезнь-то выражается?!
- Значит, так. Вчера с утра виделся с ней в Торалисе, - принялся основательно излагать Анри, зная, что для постановки точного диагноза важны самые незначительные детали. - По лицу и по всему телу шли красные разводы и пятна, прыщи были, на правой щеке гнойничковая сыпь, больше ничего, на боли вроде не жаловалась…
- Вчера было вчера, сегодня-то как?!
- Весь день не выходила из кареты, так что как оно там, заболевание то бишь, развивалось, не знаю. Сейчас же она без сознания, не тело, а сплошной гнойник, язвы глубокие, кровавая пена изо рта.
Из сферы донеслось невнятное бормотание: научные термины, изредка чередуемые с проклятиями и крепкими словечками из жаргона портовых шлюх. Видимо, Гентар сам не знал, с чем столкнулся, по крайней мере не мог поставить точный диагноз, не видя собственными глазами пациентку.
- Возьми тот самый конусовидный флакон, обмочи в нем какую-нибудь тряпку и плотно прижми к язве, желательно открытой, - отдал маг распоряжение и замолчал в ожидании результата.
Процедура была не из приятных. Морщась и стараясь как можно дольше задержать дыхание, Анри в точности выполнил указания лекаря.
- Ну как, жидкость на тряпке изменила цвет? - спросил из сферы маг после нескольких минут ожидания.
- Да ни черта, - разозлился Анри, - как была синей, так и осталась, если, конечно, капли крови да гной в расчет не брать!
- Странно, очень странно… - пробормотал Мартин, видимо, впервые столкнувшийся с подобной инфекцией. - Не помешало бы взглянуть на твою подопечную, ну да ладно, авось так справимся.
- Ты уж постарайся, - проворчал Анри, - а то мне с такой «красавицей» ни в город не сунуться, ни с места не стронуться!
- Возьми флаконы под номерами четыре и семь, вылей ей в рот, и от запахов неприятных избавишься, и дамочке твоей получше станет. Через сутки выйди на связь, а я пока что-нибудь придумаю.
Мартин не хотел слушать возражений и поэтому просто прервал связь, даже не сочтя нужным попрощаться с товарищем. Впрочем, Анри не обиделся, он знал мага слишком долго, чтобы раздражаться по пустякам.
На всякий случай обвязав руки тряпками, оторванными от изрядно обкромсанного плаща, Анри открыл даме рот и один задругам влил содержимое обоих флаконов. Обессиленное тело даже не очень сопротивлялось неприятной, судя по кашлю и стонам, процедуре. Примерно через полчаса отвратный запах исчез. Анри запряг единственную лошадь в карету и не спеша, стараясь объезжать кочки и ухабы, тронулся дальше на юг. До Гарвата было около восьми миль, двигаясь с черепашьей скоростью, Фламер искренне надеялся, что доедет хотя бы к утру.
* * *
Огонь согревал руки, ноги, лицо, но не подставленную сквозняку спину. Холодные потоки воздуха врывались сквозь щели между досками барака и не только не давали насладиться теплом, но и пытались накинуться на маленький костерок, возле которого, плотно прижавшись друг к дружке, коротали ночь трое эльфов.
Как ни странно, но заброшенные строения в поле, выбранные имперскими егерями перевалочной базой, были самым надежным укрытием. Те, кто ушел в лес, раньше чем через несколько дней не вернутся. Мансоро был уверен в этом, он хорошо изучил повадки и образ мысли тех, с кем приходилось бороться. В местечко не жаловали и мятежники, о которых эльфы не знали почти ничего, кроме того, что они борются за независимость Мурьесы, рискуют жизнями ради того, чтобы скинуть с себя имперский сапог и тут же подлезть головой под более мягкий кольберский каблук. Сомнительная цель; даже для тех, кто каждый день нарушает с десяток имперских законов и ненавидит всем сердцем иноземных солдат.
Несмотря на то что другие бараки были намного теплее, по крайней мере в их стенах не было дыр, а через крышу не хлестал дождь, заговорщики не решились устроить стоянку прямо на складе имперской амуниции и трофейных плащей. Слишком опасно - мизерный шанс, что хозяева вернутся, все-таки был, а отсюда, из стоявшего на отшибе сарая, как-никак, а просматривался комплекс обветшалых строений. Даже костер, единственный источник живительного тепла, был разложен таким образом, чтобы снаружи не было видно языков пламени, а ветер относил дым в поле, в сторону, противоположную той, куда ушли солдаты.
Из-за предпринятых мер безопасности толком согреться не удалось, эльфы коротали время в полудреме; было слишком холодно и сыро, чтобы заснуть.
Намбиниэль смотрел на огонь и молчал, в его голове гнездились мысли, которыми он не мог поделиться даже с Карвабиэлем и Джер, единственными родными и близкими на всей земле. Мансоро вдруг охватил страх, а затем - отчаяние. Цель, ради которой он жил последние несколько лет, желанная цель, которая была так близка, неожиданно начала терять смысл, как теряет крупу глиняный сосуд, в днище которого мыши прогрызли дыру: медленно, постепенно, но неумолимо…
«Ради чего мы боремся и терпим нужду? Деминоторес - не конечная цель, а только инструмент ее достижения, притом пока еще не существующий и скорее всего несовершенный. Уркалам не удалось вылепить идеальное общество. Почему я вдруг решил, что смогу? Только из-за того, что я не преследую личных интересов, что я вижу чуть дальше других и в отличие от моих соплеменников считаю, что не все зло в этом мире от людей?! Но этого мало, чертовски мало, чтобы надеяться в одиночку изменить жизни многих сотен тысяч существ - не только разных, но и закостенело упрямых, цепляющихся за традиции, привычки и вбитые в их голову убеждения.
Ближайшее будущее ясно, задачи понятны: мы найдем врага, отнимем манускрипт, а Мадериус под нашим присмотром создаст Деминоторес, посланца смерти, непобедимого воина, способного не только бороздить пространство и время, изменять ход истории, раздваиваться, появляясь в нескольких местах одновременно, но и уничтожать целые армии. Что предстоит нам дальше, тоже понятно. Второй этап еще проще, чем первый: демонстрация силы, подчинение своей воле всех королей, даже сам Император опустится перед нами на колени. А дальше-то что?! Привычный мир с его закостенелыми устоями разрушен, а как создать новый? Будет ли он лучше прежнего или все скатится на круги своя? А как поведет себя сам Деминоторес, пришелец из иного мира, непонятного и чуждого? Вопросы, вопросы, вопросы, от них можно сойти сума. Ну почему любое благое дело обрастает таким огромным количеством «но», способных превратить хорошие помыслы в злые деяния? Справимся ли мы с горой предстоящих задач? Нас ведь только трое, и никому другому я довериться не могу!» - О чем задумался? - Голос Джер оторвал Мансоро от размышлений.
Раньше девушка не задавала вопросов, просто следовала за ним и преданно заглядывала в глаза. Мансоро не догадывался, а точно знал почему. Кроме влюбленности и привязанности было еще кое-что…
Многим из нас нужны кумиры: не только сотворенные в воображении божества, но и реальные примеры для подражания, наставники, учителя. Джер выбрала его, наверное, потому, что никого более достойного под рукой не имелось. Она была последователем, преданным соратником, но никогда не могла стать достойным советчиком по тем вопросам, над которыми уже два часа ломал голову Намбиниэль.
С Карвабиэлем дело обстояло еще проще. Рыжеволосый весельчак никогда не вдавался в идеологию борьбы, скажем больше, она его совершенно не интересовала. Он с самого начала примкнул не к Джабону, а к Мансоро, к эльфу, который принципиально не замечал, что он полукровка. Карвабиэлю было по большому счету все равно, за что воевать и с кем бороться. Он попал в маленькую компанию дружелюбно настроенных к нему существ и цеплялся за нее обеими руками.
При решении стратегически важных вопросов Намбиниэль мог полагаться только на себя, но он устал, потерял веру в собственные силы, запутался в лабиринте страхов, сомнений и бесконечных «но».
- Да так, ни о чем, о жизни нашей бродячей, - наконец-то ответил эльф, избегая смотреть в глаза Джер.
- Сомнения мучают? - неожиданно спросила девушка, как-то сама догадавшаяся о теме тягостных раздумий.
- Скорее уж страхи, - не стал темнить Мансоро. - Что-то внутри меня сломалось, что-то произошло, но только не могу понять, что и когда: то ли еще в Торалисе, то ли когда по речке плыли. Слабы мы слишком, чтобы мир к чему-то менять. Нас победят не враги, а раздавит объективное нечто, сама жизнь, которая непостижима ни на интуитивном уровне, ни тем более рассудком.
- А проще можешь?
- Проще? - усмехнулся эльф и подбросил в костер пару новых веток. - Конечно, могу. Я боюсь, очень боюсь, но не врагов и не тягот борьбы, а ее результата. Боюсь, что, разрушив привычный порядок вещей, мы не сможем создать нового мира, а если и создадим, то наше выстраданное творение окажется всего лишь очередным мертворожденным ребенком. Нам троим не изменить жизнь, мы можем только создать несусветный бардак, хаос, и то только на какое-то время… Наша конечная цель высока, недостижима, так зачем утруждать себя решением промежуточных задач? Мы не только рискуем нашими жизнями, мы растрачиваем их впустую, очертя голову гоняемся за призраком, за миражом!
- Хочешь все бросить? - спросила Джер, не сводя с лица Намбиниэля взгляда своих красивых карих глаз.
- Пока не знаю, - честно признался Намбиниэль. - Время подумать еще есть. Решимся ли мы создать Деминоторес или нет, а манускрипт добыть всяко нужно. Представляешь, каких бед может натворить бертокский или любой другой король, чьи помыслы не простираются дальше мирового господства?
- Ну а если ты так и не решишься, что тогда? Возвращаемся в Джабон? - Нетерпеливой эльфийской красавице хотелось получить как можно больше ответов именно сейчас, не откладывая на призрачное «потом».
- Во-первых, никогда не нужно возвращаться туда, откуда ушел или был изгнан. - На этот вопрос Мансоро отвечал уверенно, поскольку он был не таким глобальным, да и ответ основывался на собственном горьком опыте.
- А что во-вторых? - подал голос Карвабиэль, который, оказывается, не дремал, а внимательно слушал спонтанно начавшийся разговор на важную тему.
- А во-вторых, зачем присоединяться к организации, цели которой не разделяешь? Наши бывшие соратники пытаются вернуть прежние времена, а это так же глупо, как пытаться загнать обратно на вершину горы лавину.
- Так делать-то что дальше будем?!
Хоть этот вопрос озвучил Карвабиэль, но, естественно, он интересовал не только его. Мансоро пока не знал ответа, а если бы даже и знал, то все равно не решился бы произнести его вслух.
- Время, дайте мне время, друзья, - улыбнулся Мансоро и хлопнул Карвабиэля по плечу. - Пока нам есть чем заняться: догнать воришку и отобрать манускрипт, а потом… потом мы все и решим.
- Лишь бы оно за нас само все не решилось, - проворчал Карвабиэль и, бесцеремонно положив голову на упругое, теплое и мягкое бедро Джер, попытался заснуть.
* * *
Однако в эту ночь бродягам-эльфам не удалось выспаться. Как только из их голов окончательно ушли дурные, мешающие отойти ко сну мысли, а отяжелевшие веки закрылись, поблизости раздалось конское ржание, и загрохотали копыта, как будто на их хибару мчался целый табун. В принципе это смелое предположение было недалеко от истины. Джер вскочила, отпихнув в сторону пристроившуюся к ее ноге голову Карвабиэля, выглянула наружу и тут же принялась тушить едва горевший костер.
- В чем дело?! - Мансоро мгновенно превратился из удрученного тяготами размышлений философа во встревоженного, готового к бою солдата.
- Там какие-то люди с оружием… Кажется, пятеро или шестеро, с ними целый табун, - скороговоркой протараторила Джер, поспешно хватаясь за оружие.
- Может, погонщики? - предположил Карвабиэль, как заядлый оптимист, надеясь, что обойдется без драки.
- Нет, это солдаты, - развеял надежды соратников прильнувший к щели Мансоро. - Кольчуги у них хорошие, да и оружие ничего. В бою недавно были, есть раненые… К тому же лошади под седлами, значит, трофейные…
- Или имущество тех, чьи кольчуги оказались недостаточно прочными, мечи не очень вострыми, а ручки не очень крепкими. - К Карвабиэлю вновь возвращалось хорошее настроение, полуэльфа даже тянуло шутить, правда, от его юмора немного отдавало мертвечиной.
- Ну-ну, скалься пока. Посмотрим, как запоешь, когда с ними сцепиться придется! - осадила Джер шутника.
- Не придется, по крайней мере мне бы хотелось избежать этой схватки, - внезапно заявил Мансоро.
- Да ты что?! - чуть не выкрикнула Джер и захлопала длинными, как крылья бабочки, ресницами. - У них же лошади!
- Добудем у кого-нибудь еще, - твердо стоял на своем Мансоро. - Это не погонщики и не солдаты, это имперская разведка. А вон тот красавец, без доспехов и с повязкой на лбу, сам Сонберс Варкато, конъюнгер по особым поручениям и главный телохранитель баронессы Лиор.
Карвабиэль присвистнул и полез за мечом. Джер, наоборот, как-то сжалась в комок и затряслась. Близость опасного врага остудила воинский пыл заговорщиков, в то время как их командир почему-то заметно повеселел и даже позволил себе улыбнуться.
- Да не пугайтесь вы так, все замечательно складывается. Главное сейчас - не шуметь, затихнуть. Пускай разведка отогреется и отоспится, потом спокойно уйдет! А в сарайчик наш они не сунутся, слишком уж они уверены в своей безопасности.
- Ты уверен? А может, лучше первыми напасть? Фактор неожиданности… - предположила Джер, но, не договорив, замолчала под добродушно-насмешливым взглядом учителя, терпеливо выслушивающего, как его ученица несет откровенную ахинею.
- Не говори ерунды! Не видишь, что ли, они сами с ног от усталости валятся, даже сараи не обыскали, - поддержал Мансоро Карвабиэль.
Действительно, люди вели себя весьма беспечно: привязали коней к изгороди и вместе вошли в самый большой сарай, даже не позаботившись выставить часового, не то чтобы осмотреть соседние бараки.
- Последние три года люди Варкато неотступно следовали за Лиор, - прошептал Мансоро, успокаивающе гладя кончиками пальцев по гладкой щеке и мягким волосам Джер. - Они не только оберегали госпожу баронессу от нежелательных встреч, но и выполняли за нее грязную работу, делали то, что агентам-мужчинам часто приходится делать самим: убивали, пытали, шантажировали, вербовали агентов. Баронесса - мозг, а они ее верные руки, которые никогда и ни за что не оставили бы ее одну. Раз Сонберс здесь, значит…
- Баронесса мертва, - первым догадался Карвабиэль.
- Правильно, у нас стало на одного противника меньше, - кивнул Мансоро, обнажая в широкой улыбке два ряда белоснежных зубов. - Видимо, на отряд напали, баронесса убита, а Сонберс возвращается в Торалис, поскольку сам не может или не хочет продолжать погоню. Нам нет смысла ему мешать, наша задача - найти похитителя и найти манускрипт. К чему размениваться по мелочам и сводить личные счеты, которых, кстати, ни у меня, ни у вас с этим господином нет. Война между Джабоном и имперской разведкой больше не наша война. Давайте спать!
Закончив разговор на оптимистичной ноте, Мансоро свернулся калачиком возле еще теплых углей и накрылся плащом. Джер прикорнула рядом, и только Карвабиэль остался бодрствовать. Рыжеволосый полуэльф прильнул щекой к щели между досками и неотрывно наблюдал за входом в соседний барак, где спали те, кого еще совсем недавно они считали врагами. Он должен был дежурить около часа, затем передать пост Джер. Однако веки Карвабиэля внезапно отяжелели и сомкнулись, дыхание стало ровным, глубоким; страж погрузился в крепкий сон. Во многом этому поспособствовал белый, почти прозрачный туман, мгновенно окутавший барак и привязанных к изгороди лошадей.
Белое облако парило в ночном небе, неотступно следуя за медленно едущей по разбитой дороге каретой, в которую была запряжена всего одна лошадь, да и то настолько измотанная, что едва дотащила бы экипаж до Гарвата.
Свинство, какое отвратное, гадское свинство! Конечно, от людей можно многого ожидать, в особенности если они служат в разведке, но каждой подлости и низости есть разумный предел. То, что находится за ним, невозможно ни простить, ни понять. Ну надо же, бросить свою госпожу одну, в поле! Как можно не остаться с умирающим до конца, даже если ты знаешь, что он обречен?! Нет, такого нельзя прощать, и я не прощу себе, если позволю этим мерзавцам как ни в чем не бывало наслаждаться жизнью. Сколько еще гадостей они совершат, сколько людей погубят… не со зла, а только потому, что по натуре своей никчемные, пакостные существа, привыкшие пресмыкаться перед сильным и плевать на слабых! Ну что ж, если правосудие немощно и слепо, нужно взять меч из дряблых рук старика!
Облако внезапно остановилось, поднялось вверх и увеличилось в объеме, превратившись в едва заметную пелену, окутавшую небо в радиусе нескольких миль. Повисев так пару секунд, оно собралось и, быстро снижаясь, полетело к земле, к одиноким хозяйственным постройкам, находившимся на расстоянии в несколько миль от мерно движущейся на юг кареты.
Мансоро открыл глаза, было раннее утро. Лучи восходящего солнца едва коснулись дырявой стены сарая; обезумевшие лошади ржали, пытаясь сорваться с привязи; а его за плечо настойчиво тряс Карвабиэль. По выражению испуга на лице полуэльфа стало понятно: что-то произошло. Джер еще спала, но сильная тряска и невнятное бормотание Карвабиэля сделали свое дело, красавица потянулась и начала отходить ото сна.
- Намб, вставай, здесь такое!.. - выкрикнул полуэльф, как только слезящиеся, узкие щелочки на лице командира расширились и превратились в глаза.
- Что случилось?! - Мансоро резко вскочил на ноги и схватился за кнут, предполагая самое худшее - что на них напали.
- Сам взгляни. - Дрожащая рука Карвабиэля указала на узкую щель между досками. - Я посмотрел, а он там! Как же это так?! Кто же его?!
Не вслушиваясь в несвязную болтовню заснувшего на посту часового, Мансоро подскочил к стене и выглянул наружу. Причина беспокойства коней сразу стала ясна, она стояла посреди двора в буквальном смысле слова. Голый по пояс солдат повис в полуметре от земли. Пока они спали, что-то произошло в соседнем бараке, двери которого до сих пор стояли открытыми настежь. Солдат бежал к лошадям, но кто-то, необычайно сильный и ловкий, бросил ему вдогонку копье. Острие пронзило бегущее тело насквозь и воткнулось в землю. Тело умершего недолгой, но мучительной смертью солдата сползло по копью вниз, но не смогло упасть, древко застряло среди переломанных ребер грудной клетки. Одеревеневшие, бледные, как саван, руки трупа беспомощно свисали над лужей собственной запекшейся крови.
- Когда это произошло?! Почему не разбудил?! - В голосе напряженно поджавшего губы Мансоро слышалась сталь.
- Ты хоть понимаешь, что и нас могли вот так вот!.. - накинулась на виновато смотревшего на них Карвабиэля Джер, не упустившая возможности тоже выглянуть наружу.
- Я… я… я не знаю когда, я дежурил, моргнул… бах, уже утро! Со мной впервой такое… - лепетал Карвабиэль, сгорая со стыда.
- Знаю. - Командир не стал дослушивать оправдания и, вышибив ногой гнилые доски из стены, вышел наружу.
Окинув беглым взором пустынный двор и не найдя больше трупов, Мансоро решительно направился к распахнутым дверям барака. Кровь отлила от лица, а тонкие губы затряслись, как только Намбиниэль переступил порог. Шедшую следом за ним Джер начало рвать, а Карвабиэль издал звук, похожий одновременно и на стон, и на рык обезумевшего от ярости зверя. Командир Джабона, участник многих кровопролитных войн, немало перевидал на своем веку, но в этот миг он искренне позавидовал Джер, стоявшей на коленях и надрывно освобождающей свой желудок за отсутствием в нем пищи от желчи. Ком тошноты подкатил к горлу Мансоро и застрял, эльф не мог даже вздохнуть, не то чтобы что-то сказать.
Неизвестно, каким оружием пользовался напавший на спящих солдат, наверное, мясорубкой, но только очень большой и крепкой, жернова которой были способны перемолоть не только человеческую плоть, но и звенья кольчуг. Целым остался всего один труп, самого Сонберса Варкато. Конъюнгер имперской разведки был посажен на кол, притом так искусно, что избавительная смерть наступила только через несколько часов, проведенных им в неописуемых муках.
- Берем лошадей и уходим! - выдавил из себя Мансоро, все-таки сумевший запихнуть проклятый ком обратно в желудок.
- Кто… кто это сделал?! - простонала уже поднявшаяся на ноги, но все еще продолжавшая стоически бороться со спазмами Джер.
- Я принял решение! - оповестил соратников Мансоро вместо ответа. - После того как уничтожим манускрипт, заедем в Баркат. Я лично сдеру шкуру со скотины Мадериуса. Маг обманул нас, его «образец» оказался не таким уж и нежизнеспособным куском материи.
ИСТОРИЯ 10
Невозможные союзы
Крепкий, продолжительный сон не только лечит, не только помогает набраться сил, но может и сыграть злую шутку. Как только глаза закрываются, и мозг окутывает туман сновидений, спящий оказывается в месте, где не действуют привычные законы, где он может порхать, как птичка, драться с отвратительными чудовищами или быть королем, упиваясь неограниченной властью и чревоугодничая сколько влезет. Но что бы ни происходило во сне, не стоит забывать, что это только иллюзия. На самом деле ты по-прежнему остаешься в реальном мире, пространство вокруг меняется, время идет, а окружающие продолжают бодрствовать и творить всякие пакости, с последствиями которых приходится сталкиваться при пробуждении.
Первым делом Пархавиэль проклял того чудака, чьи косые, растущие не из того места ручки умудрились так нелепо наложить повязку, что ему с трудом давался каждый вздох. Потом досталось мерзавцам, что, не спросив разрешения, водрузили его, спящего и беспомощного, в карету и куда-то везли. Остаток «теплых» пожеланий был адресован бесшабашному кучеру, гнавшему лошадей и не обращавшему внимания на кочки и ухабы, которыми изобиловала дорога. И только потом, исчерпав большой запас бранных слов и хоть отчасти удовлетворив свою потребность в ругани, Зингершульцо озадачился вопросом, который любой другой на его месте задал бы себе сразу, как только открыл глаза: «А куда меня везут?» «Если на казнь, то почему в карете, да и раны к чему перевязывать? На шею петлю накинуть и полутрупу можно. Если мы продолжаем свой путь к южному побережью, то зачем Артур прихватил с собой того парня, что дрыхнет на скамье напротив? Кто хозяин всех этих подушек и одеял? Я такого изобилия постельного барахла в жизни не видел».
Пархавиэль поймал себя на том, что не помнит, как заснул, точнее, лишился сознания от потери крови. Воспоминания обрывались на птице, парившей высоко в небе. Лишь выглянув в окно кареты и увидев несколько десятков лошадей и всадников, закованных в латы, гном стал припоминать отдельные эпизоды штурма замка Гифор. Разрозненные, хаотично возникающие в голове картинки в конце концов восстановили общую череду событий. Таинственные всадники пришли на помощь защитникам замка, вмешались в схватку в последний момент и наголову разгромили уже изрядно потрепанные отряды стражи. А что было потом, куда их теперь везут? Ответы на эти вопросы скрывались в том промежутке времени, когда Пархавиэль уже потерял сознание. Выяснить, что ожидает их в будущем, можно было, только выбравшись из кареты. Под «их» прагматичный гном имел в виду в данный момент не ту компанию авантюристов, в которой он ехал на юг, а себя и того раненого парня, что слюнявил подушки во сне, лежа на втором сиденье кареты.
Когда гном высунул наружу голову со всклокоченными волосами и нечесаной бородой, никто не обратил на него внимания, кроме пары слабонервных кобыл, которые вдруг заржали и испуганно шарахнулись в сторону. Их седоки усмирили животных и даже не повернули в его сторону голов. «Ага, значит, мы не пленники, иначе бы непременно хлыстами по морде моей прошлись бы и чего ласкового и нежного наговорили бы!» - подумал гном и высунулся больше, решив продолжить познавать окружающий его мир.
Вереница карет была длинной, всего экипажей было около десяти, если не считать нагруженных дорожными сундуками повозок, ползущих в конце процессии, двигающейся неизвестно куда и непонятно зачем. Всадников было тоже много, такого внушительного эскорта гному еще не доводилось видеть. По крайней мере четверть кавалеристов, спасших их от произвола служителей порядка, теперь ехали вместе с ними. Больше Пархавиэлю из окна ничего не удалось увидеть, хоть он и так высунулся из окошка кареты по пояс и при наезде на очередную кочку рисковал оказаться снаружи: или под копытами коней, или под колесами собственной кареты.
- Чего высунулся? Ползи лучше сюда, если сможешь! - внезапно донесся откуда-то сверху знакомый гному голос.
Пархавиэль вывернул шею до хруста в позвоночнике и, щурясь под лучами яркого солнца, посмотрел вверх. На козлах кареты сидел Артур, ободранный, раненый, но все же узнаваемый по лохмотьям куртки, скуластым щекам и блестевшей в обрамлении окровавленной повязки лысине. Не стоит и говорить, что гном хоть и чувствовал слабость в теле и легкое покалывание в задетом копьем боку, но все же не преминул воспользоваться приглашением и осторожно полез через окошко наверх. К сожалению, их карета находилась в самой середине процессии, и Артур не мог притормозить. Взобраться на козлы стоило гному много усилий, но ради возможности получить подробные ответы, не дожидаясь остановки кортежа, Пархавиэль был готов и помучиться.
- Ты как, оклемался, что ли? - поинтересовался Артур, не отрывая глаз от дороги, не извилистой, но запруженной каретами и лошадьми.
- Вроде бы, - буркнул гном, - а другие все живы?
- Какой там. Из наемников графа почти никого не осталось: человек пять на ногах еле держатся да еще два десятка тяжелораненых в лежку по каретам лежат. Тебя еще хорошо пристроили, с комфортом, в остальных экипажах человек по пять, по шесть разместили.
- Да я не об этом, мне до людей Совера дела нет, - проворчал Зингершульцо, поправляя неумело наложенную на живот повязку, которая обвисла и начала сползать вниз.
- А-а-а, - протянул на одной ноте Артур. - Извини, не понял сразу, кого ты под «другими» в виду имел. Флейта ранена, но ничего серьезного, она в одной из карет едет. Нивел… - Артур вдруг замолчал и выдержал такую долгую паузу, что Зингершульцо стал уже беспокоиться за паренька. - Сказать, что с ним все в порядке, не могу… но так вроде жив-здоров, даже ни одной царапины нет…
- Так в чем же дело?
- Да ни в чем, все в порядке, - пожал плечами Артур и тут же вытянул руку вперед. - Вон, видишь, третья по счету карета? Он в ней, точнее, на ней едет. Любит парнишка лошадьми управлять. Кстати, лошадки у графа отменные…
Пархавиэль почувствовал, что бывший пират чего-то недоговаривает и специально уводит разговор в сторону. «Да пес с ним, разбойником этим! Кто ж его разберет, какие тараканы в башке у этого типа водятся!» - решил Пархавиэль и не стал выведывать, что Артур имел в виду под словом «вроде».
- Послушай, а чего карет-то так много? Куда мы едем и кто эти? - Гном покосился на едущих по обе стороны от карет всадников. - Я же ничегошеньки не помню…
- А помнить-то и нечего… -Артур замолчал, надул щеки, а потом резко нагнулся и быстро зашептал на ухо Пархавиэлю: - Пройдоха твой Совер, каких еще поискать надо. Такую кашу заварил, такую аферу прокрутил и сухим из воды вышел… талант!
- Ты о чем? - удивленно заморгал Пархавиэль большими глазищами.
- На помощь нам подоспели отряды самборианских землевладельцев, уставших терпеть козни, самоуправство и казнокрадство герцога-управителя, мерзавца, не чтящего имперские законы и возомнившего себя чуть ли не ровней самому Императору! - не произнес, а громко продекламировал Артур, выразительно покосясь на прислушивающихся к их разговору всадников. - Услышав, что стража герцога беззаконие чинит, вторглась со злым умыслом на земли их почтенного соседа, сиятельного графа Карвола, рыцари Самбории встали на защиту справедливости и законности. Опоздав спасти прекрасный замок Гифор от разрушения, а его героических защитников от лютой смерти, рыцари преисполнились праведным гневом и направили коней своих в столицу, дабы предать злодея-управителя справедливому суду! Примерно так дело было… - произнес Артур и смачно сплюнул на землю.
- Так что ж это выходит?..
- Вот и я о том, Парх, вот и я о том… - снова наклонившись к косматой голове гнома, прошептал Артур. - Паренек наш титулованный хорошую аферу прокрутил. А у каждой маленькой игры при желании могут оказаться весьма большие последствия. Герцог-то местный не просто ставленник принца Андера, а его близкий родственник. Господа же этих… - Артур кивнул головой в сторону конных солдат, - рьяные приверженцы лагеря герцога Лоранто. Вот и выходит, что суд над злодеем управителем приведет к большим переменам не только и не столько здесь, сколько в Кархеоне. Позиции Лоранто укрепятся, а принц Андер окажется в опале, возможно, даже в безвременной ссылке. Чуешь, какие ставки в этой маленькой провинциальной потасовке, в какую передрягу нам удалось угодить?
- И что же теперь будет? - Предпочитающему сторониться всего, к чему был приклеен ярлык «политика», гному вдруг стало не по себе.
- Да ничего особенного, - равнодушно заметил Артур. - Все обошлось: мы выжили и на стороне победителя оказались. Хотели на юг попасть, вот и едем, да не одни, а с самим главным зачинщиком этой бузы и вооруженным до зубов эскортом. Напрямик едем, через Мурьесу, с таким сопровождением к нам ни одна повстанческая шваль не подступится!
- Погодь, а почему Совер на юг едет?
- Чудак ты, - усмехнулся Артур и качнул раненой головой так сильно, что чуть не свалился с кареты. - У каждой игры, тем более дворцовой, есть свои правила. Герой-мученик должен обязательно погибнуть… для большего эффекта, чтоб участь врагов суровей была! Ну а пасть смертью храбрых нашему милостивому покровителю не захотелось, да и Лоранто, видать, его шибко ценит, вот и придумал мальчонка спектакль с воскрешением разыграть. Отсидится на юге несколько месяцев, а потом вдруг при дворе Императора вновь и объявится. Дескать, ранен тяжело был, как спасся, не помню. Слуги верные надежно укрыли да выходили.
Артур высказал, что было на душе, и успокоился, щеки же Пархавиэля, наоборот, только начинали наливаться краской, а огромные ладони сжиматься в кулаки.
- Остынь! - произнес пират, чувствуя, что оскорбленный и обманутый гном может натворить глупостей, от которых станет значительно хуже всем. - Не мы первые и не мы последние, кого благородные господа в свои планы не посвящают и дурить изволят. А Совер… он не самый плохой экземпляр из всей этой высокородной мрази. По крайней мере оно людях своих помнит. Смотри, сколько карет! Он не только сам драпает, но и слуг с собой взял: и наемников раненых, и домашнюю челядь; всех от греха подальше в теплые края увозит, а ведь другой, не задумываясь, бросил бы…
- Что ж, нам все равно на юг, - прошептал Пархавиэль, разжимая вспотевшие ладони. - Скажи, ну а я долго того… без сознания был?
- Сутки, - не задумываясь, ответил Артур, ожидавший, что именно с этого вопроса и начнется разговор. - Примерно через час к границе Мурьесы подъедем. А уж как там пойдет, не знаю. Война она и есть война, хоть ее лишь мятежом называют. Но что-то подсказывает мне, что господин граф все основательно продумал, заминок больших не должно быть. Смотри веселей, Парх, и о прошлом не думай, денька через три уже в Ниссе будем!
Как и предполагал Анри, поездка до Гарвата заняла целую ночь. Лишь к утру, когда над бескрайними просторами мурьесских равнин показалась узенькая полоска восходящего солнца, засыпающий возница увидел на горизонте остатки крепостной стены.
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий