Чтение 36–й страницы книги ~Застывший огонь~

- Да, - односложно ответила девушка. Она продолжала стоять посреди хижины
и смотреть на Мэнсона.

- А сколько тебе лет? - Мэнсон задал этот вопрос, чтобы хоть как-то
разговорить Лалу, но этот диалог ее совершенно не интересовал.

- У тебя ничего не болит? - спросила девушка.

- Нет, я в полном порядке.

- Тогда я принесу тебе поесть, - сказала Дала и направилась к двери.

- Очень кстати, - добавил вдогонку Джеф, когда за Ладой уже опустилась
циновка.

"Куда же я попал?" - задал себе вопрос Мэнсон. Он встал с лежанки и,
прокравшись к двери, выглянул наружу.

Ничего существенного он не обнаружил. Только еще с десяток стоящих на
песке хижин и лес. Около одной из хижин дымился костер, и женщина, одетая
как Дала, мешала в большом котле кипевшее варево.

Первая разведка ничего не прояснила, но выходить из хижины Джеф все еще
опасался, решив разузнать побольше от девушки. Он снова вытянулся на лежанке
и стал вспоминать все произошедшие за последние несколько дней события.

Блуждание по лесу, дикие муравьи, речные чудовища - все это Джеф помнил.
Затем несколько невнятно он воспроизвел в памяти угон катера, а потом, увы,
был провал.

"А очнулся я уже здесь..." - заключил Джеф, оглядывая стены хижины.

Циновка поднялась, и снова появилась Дала. В руках она держала сложенный
вчетверо пальмовый лист, на котором стояла большая консервная банка. Из
банки шел пар и, судя по запаху, в ней были речные дары. "Ну конечно, а
откуда им взять что-то другое?" - подумал Джеф. Девушка поставила блюдо на
край лежанки и протянула Джефу заостренную палочку.

- Спасибо, Дала, - сердечно поблагодарил он, однако девушка только
равнодушно кивнула. - Может, поешь со мной?

Девушка отрицательно покачала головой и, как показалось Джефу, изобразила
на лице брезгливую гримасу.

- Ну как хочешь, - пожал плечами Джеф и внезапно почувствовал, как он
оголодал и стосковался по горячей пище. Поедание древесных дынь помогало не
умереть с голоду, но никак не способствовало нормальному пищеварению, и
последние пару дней Джеф страдал диареей.

Он ткнул палочкой в мутный бульон и вытащил дымящийся клубень речной
кувшинки. Джеф знал, что это съедобно. По крайней мере, так говорилось в
специальных инструкциях. Вареный корешок был немного горьковат, но вполне
ничего. Следом за ним последовал еще один клубень, а затем несколько
моллюсков и пара раков. Когда последний панцирь был тщательно обсосан, Джеф
удовлетворенно вздохнул и сказал: - Спасибо тебе, добрая хозяйка. Надеюсь,
теперь можно пойти помыть руки?

- Сиди здесь, я принесу воду, - сказала как отрезала Дала и, взяв
опустошенную банку, покинула хижину.

"Странно, - подумал Джеф, - чтобы молодая девушка без интереса смотрела
на такого видного парня, как я? Это нетипично..."

После еды Джефа потянуло в сон, и он прилег на ставший привычным лежак.

"Наверное, что-то подмешала в суп, змеюка..." - уже засыпая, предположил
Джеф.

Он проспал несколько часов и проснулся, когда его коснулась рука Лалы. Ее
пальцы дотронулись до лица Джефа, и он сразу, без перехода, перешел в
состояние бодрствования.

В хижине было абсолютно темно, и только сполохи неясного света обозначали
отверстие в крыше.

- Лала... - позвал Джеф и вдохнул запах ее рук, прижав их к своему лицу.
Это был букет лекарственных трав, медовых плодов, речных водорослей и рыбы.

- Вставай, - прозвучал в темноте голос девушки.

- Мы куда-то пойдем? - спросил Джеф, садясь на своем топчане.

- Да, нас ждет Аюпа.

- Кто такой Аюпа? - спросил Джеф.

- Не бойся, он не причинит тебе вреда, - Сейчас голос Лалы звучал более
приветливо, чем днем. Это Джеф сразу заметил.

- Я не боюсь. Пойдем к Аюпе.

Рука Лалы сжала запястье Мэнсона и потянула в темноту. Джеф покорно
последовал за девушкой, и они вместе вышли из хижины. Ночь осветилась ярким
костром, горевшим в центре деревни. Вокруг костра сидели местные жители. Они
оживленно разговаривали и обсуждали какие-то новые приобретения, лежавшие на
расстеленном у костра коврике. Джефу показалось, что некоторые предметы ему
знакомы.

Лала не отпускала руку Мэнсона и вела его все дальше, прочь от яркого
костра и от людей. Он уже стал рисовать себе смелые картины, когда девушка
остановилась возле хижины и, отодвинув циновку, втолкнула Джефа внутрь.

В глаза ударил свет, и Мэнсон прикрыл лицо ладонью.

- Проходи, садись, злой человек, - послышался из темного угла голос
хозяина, - Сейчас твои глаза привыкнут...

Рассмотрев в хижине некое подобие стула, Джеф сел и огляделся.

Яркий свет исходил от подвешенной на крюке спиртовой тыквы. Фитиль горел
синеватым пламенем, а банка с отбитым дном помогала пламени не дрожать от
возмущений воздуха.

В самом темном углу были накиданы одеяла, на которых в позе "лотоса"
сидел человек. Возраст его определить было трудно, но, судя по голосу, этот
человек уже давно жил на свете.

- Как тебя зовут, злой человек? - спросил хозяин.

- Джеф, сэр. Джеф Мэнсон.

- Мне проще произносить Жефа.

- Как вам будет угодно, сэр.

- Не называй меня "сэр". Называй меня Аюпа, - Да, сэр. То есть да, мистер
Аюпа, - поправился Джеф. Он понимал, что в темном углу сидел дикарь, но
сила, которую излучал старческий голос, заставляла Мэнсона соблюдать
субординацию.

- Зачем ты пришел к нам, злой человек? - спросил Аюпа.

- У меня не было выбора, мистер Аюпа. Я надеялся спасти на острове свою
жизнь. Мне показалось, что здесь нет этой нечисти вроде пауков, речных
чудовищ и прочего...

- А как ты оказался на Танжере, злой человек? - спросил Аюпа, и Джеф
отметил, что старик произнес Танжер как Анже.

- За мной гнались, мистер Аюпа, и мне ничего не оставалось, как прыгать в
джунгли, - объяснил Джеф и добавил: - Я спасал свою жизнь.

- Злые люди очень дорожат своей жизнью. Не так ли?

- Но это нормально, мистер Аюпа.

- Нормально? Какой смысл дорожить жизнью, состоящей только из красного
зла?

"Ничего себе заявочки - "из красного зла", - промелькнуло в голове Джефа.

- Мне не совсем понятно, мистер Аюпа...

- Должны ли мы оставить тебе жизнь, злой человек? - спросил Аюпа.

Джеф видел только его силуэт, и это, безусловно, мешало установлению
контакта.

- Э... С точки зрения гуманистических принципов, мистер Аюпа, я не нанес
вам никакого вреда и оскорбления, а следовательно, нет причин лишать меня
жизни. По-моему, это очевидно... - сделал заявление Джеф и подумал: "И куда,
интересно, подевался мой пистолет?" - Для тебя очевидно, а для меня нет. Но
я думаю, что ты поживешь у нас какое-то время...

"Откормят и сожрут, сволочи..." - промелькнуло в голове Джефа.

- Ты поживешь у нас, поскольку я не вижу тебя полностью. Какие-то неясные
тени закрывают тебя от моего взора.

"Надеюсь, он не имеет в виду плохое освещение?" - предположил Мэнсон и
сказал:

- Безусловно, мистер Аюпа, мы должны лучше узнать друг друга.
Скоропалительные выводы никогда не приводили ни к чему хорошему...

- Внутри тебя, злой человек, я вижу еще большее зло... - словно бы не
слыша Джефа, продолжил свой монолог Аюпа.

Ноги уже сами несли лейтенанта Хаммера. Он, конечно, побежал бы, но на
территории базы это выглядело бы несолидно, и Хаммер намеренно сдерживал
себя. Излишняя нервозность ударяла в ноги, и оттого походка лейтенанта
делала его похожим на гуляющего турвинкля - торфяного пингвина, которые в
изобилии водились в болотистых долинах Танжера.

"... Один, два, три, четыре..." - считал свои шаги Хаммер. Он знал, что
до места наблюдения их ровно пятьсот тридцать четыре.

Тяжелый бинокль был убран в офицерский планшет, но всякая собака на базе
знала, что к шестнадцати ноль-ноль сам лейтенант Хаммер и его любимый
шестидесятикратный бинокль активного действия проследуют на берег.

Все, кто в этот час попадался на пути лейтенанта, старались свернуть с
дороги - встреча с безумцем не сулила ничего хорошего. Один только рядовой
Патрик Пшепански проявлял к Хаммеру живой интерес. На берегу лейтенант часто
курил свои короткие сигары, а потом приходил Патрик и собирал его "бычки".
Не то чтобы Пшепански не хватало курева, но лейтенантские окурки казались
ему особенно хорошими.

С реки потянуло ветерком, и Хаммер зажмурился. Пахло скорым свиданием с
Элеонорой. Лейтенант миновал проходную, и дорога пошла под уклон. Легко
прыгая по выбитым ступеням, Хаммер спустился до самой воды и пошел вдоль
линии прибоя, ориентируясь на кусты герцибидуса, где находился основной
наблюдательный пункт.

Пока Хаммер шел по берегу, он старался не смотреть на противоположную
сторону. Во-первых, без бинокля все равно ничего не было видно, а во-вторых,
это притупляло впечатление от первого взгляда. Это Хаммер уже усвоил четко.
Последние несколько метров он преодолел практически в три прыжка и очутился
в рощице герцибидусов, издававших такой уместный горьковатый аромат.

Лейтенант сел на отполированный до блеска булыжник и привычным движением
достал из планшета бинокль. До появления Элеоноры оставалось не более пяти
минут, но Хаммеру не нужно было смотреть на часы, он собственными