Чтение 7–й страницы книги ~Время перемен~

- И привело?

- И привело... Изменения в нашем мире поначалу казались незначительными, но постепенно... Постепенно до меня начало доходить, что за всем этим стоит некая сила. Которая действует с вполне определенными целями.

- И что ж это за сила?

- Как выяснилось, довольно... необычная. Вряд ли я докопался бы до истоков, но он сам в конце концов выдал себя.

- Он?

- Да. Он называет себя Темным богом. Прежде, до того момента, как он впервые появился, мы даже не знали такого слова - "бог".

- Понимаю. Кроме Создателя, никаких сверхъестественных существ, сил, стихий и прочего у вас не было, так?

- Собственно, Создатель тоже не "сверхъестественное существо". Он более чем естественен, а кроме того, мы, Нерожденные, хорошо помним времена Зари Мира, когда Он еще был с нами, до того, как ушел. Теперь Он вернулся, сидит рядом с нами. - Старец улыбнулся Резниковичу. - Разве Ты - сверхъестественен?

Тот покачал головой:

- Не наблюдал за собой такого грешка.

- Мы немного отвлеклись, - напомнил Максим. - Значит, некто Темный бог... А почему вы решили, что он - причина всего происходящего? Знаете, иногда люди приписывают себе разные вещи, порой утверждают, что они - причина катастроф и прочих глобальностей. А все дело в извращенном стремлению к славе - и, разумеется, ничего общего с истинными причинами случившегося такие заявления не имеют.

- Именно, "люди", - подчеркнул Мэрком. - Вы правильно сказали. Ведь Темный бог не из нашего мира. Теперь я в этом окончательно убедился. У него ваш акцент, он одет подобно вам.

- Не хотелось бы вас разочаровывать, но не все мы, люди, способны менять рисунок созвездий. Далеко не все.

- Вполне допускаю. Но Темный бог - способен. И на многое другое тоже. Он доказал.

- Если можно, с этого места - поподробнее.

- Извольте. Доказательств предостаточно. Пожалуй, самое убедительное (и одно из самых трагических) - случай с драконами Ивла, нашего северного материка.

- Значит, здесь есть и драконы? - полувопросительно пробормотал Максим. - И что, они выдыхают пламя, кушают эльфов и собирают сокровища?

Старец удивленно уставился на него:

- С чего вы взяли?! Впрочем, сокровища они собирают, даже в большей степени не собирают, а несут в себе; но эти сокровища - мудрость Ниса, знания. И если дракон умирает, не оставив после себя ученика, часть мудрости уходит из мира. Кстати, именно поэтому драконы были изначально наделены невероятно сильной тягой к жизни - чтобы ни капля мудрости не покинула мир по нелепой случайности.

- Хвала Создателю, - облегченно вздохнул Журский. - Я-то, грешным делом, думал... Так что там за случай с драконами Ивла, связанный с Темным богом?

Мэрком сморгнул, видимо, чем-то здорово обескураженный, но вопросов задавать не стал:

- Случай страшный. Однажды в Эндоллон-Дотт-Вэндре, столице драконьей державы Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, в Зале Короля появилось чашеподобное углубление с большим многогранным кристаллом в центре. По внешнему кругу этой чаши была выжжена - черная на сером - следующая фраза: "Отныне ежегодно чаша сия будет наполняться кровью существ разумных, в противном же случае все вы умрете". Как я уже говорил, в драконах изначально заложена сильнейшая тяга к жизни, поэтому ничто не могло вызвать в них такого дикого, бесконтрольного ужаса, как угроза скорой смерти. Тем более, что одновременно с появлением чаши в Зале Короля, всем драконам державы приснился один и тот же сон - сон о рождении Камня (так назывался кристалл) и о наложении на всех их заклятия, суть которого и была изложена в той фразе. Ну а чуть позже в Зал явился и сам Темный бог, который лишь подтвердил, что отныне все они, драконы Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, обязаны выполнять условия либо умереть.

- И они согласились?

- Да. Но вместе с тем начали искать способ избавиться от власти Темного бога. Такой способ они отыскали - и хоть дорогой ценой, но все-таки, я считаю, победили9.

- Откуда вам известно обо всем этом?

- Это отдельная история. Я получил письмо без обратного адреса, ну а тот, кто обращался ко мне, называл себя "доброжелателем". В письме он изложил всю эту историю, добавив от себя, что услышал ее от существа, которому доверяет, но имени которого (как и своего имени) раскрыть не может. Разумеется, я проверил, как мог, то, о чем пишет мой "доброжелатель". Все сходится, увы.

- Но ведь это не единственное доказательство существования вашего Темного бога?

- Вы правы, есть и другие. Во-первых, Прэггэ Мстительная, правительница горных гномов с того же Северного, видела его, и не раз. Во-вторых, в последнее время по всему Нису (но в основном - опять-таки в Ивле) расплодилось несметное количество тварей, о которых в Книге Творения ничего не сказано... - Он запнулся, задумчиво постучал пальцами по столешнице, потом извинился за паузу и продолжал. Журский, которого так и подмывало поинтересоваться, слышал ли старик что-нибудь о такой штуковине, как "эволюция", все же сдержался. - Твари эти и внешне, и нравом своим словно опровергают всякие законы природы, они будто выпрыгнули из чьих-то кошмаров. Они - явно порождения Темного бога. Есть подозрение, что некоторые из них даже разумны.

- А что насчет Топи, о которой упоминал Элаторх?

- Топью ее назвали мы, и это на самом деле болотистый участок суши, хотя такая характеристика не слишком точна. Когда говорят "участок суши", то подразумевают, что этот участок - просто кусок земли. Топь же... как бы невероятным вам это ни показалось, Топь - живая. Во-первых, она растет. Во-вторых, видоизменяется - и видоизменяет тех существ, которые туда попадают. А также порождает новых, своих, которых раньше в Нисе не существовало.

- Поэтому вы считаете, что она живая? - уточнил Журский.

- Когда вы увидите ее, то поймете, почему я так говорю.

- Ладно, предпочитаю поверить вам на слово. Итак, Топь, живые существа неизвестной природы, наконец - Темный бог. Ах да, еще созвездия, поменявшие свое положение на небе. И чтобы разобраться во всем этом, вы решили вызвать Создателя.

- Если не Он, то кто же тогда сумеет спасти мир?

- Максим...

- Подожди, Денис. Скажите, Мэрком, вам никогда не приходила в голову мысль, что ничто не бывает статичным? "Все течет, все меняется", говорил один наш мудрец. Понимаете? Не исключено, что то, чего вы так боитесь, всего лишь перемены. Не к лучшему или к худшему, просто перемены. Естественные.

- Это на самом деле перемены. Но они не естественные, вот в чем дело! Впрочем, давайте не будем торопиться с выводами. Сегодня я всего лишь рассказал вам о кое-каких аспектах... проблемы, назовем ее так. Думаю, со временем у вас появится возможность составить собственное мнение о происходящем. Тогда мы вернемся к нашему разговору, а пока что, - Мэрком поднялся и обвел руками комнату, - располагайтесь. Завтрак вам занесут примерно через полчаса. Если что-нибудь понадобится, вот колокольчик на стене, позвоните, и слуги поднимутся к вам.

Вслед за мудрецом поднялся и наследный эльф, так за время разговора и не сказавший ни слова.

- Отдыхайте - и когда сочтете возможным, позовите меня, чтобы я продолжил вводить вас в курс дела.

- Ну, - сказал Журский, когда они остались одни, - ну ты и придумал мир, ничего не скажешь.

- Ты не веришь всему, что он рассказал.

- Верю, очень даже верю. И именно поэтому, дружище, собираюсь взять тебя подмышку и сбежать отсюда обратно, в наш уютный, рутинный, но такой безопасный мирок!

От Максима этого следовало ожидать - этого или чего-нибудь подобного.

- Подожди, не суетись. Я понимаю, что Мэрком наговорил больше, чем ты способен "заглотить", но...

- Ты не понимаешь, Денис. Ущипни-ка себя за руку. Ущипни-ущипни, не жалей! Больно? Больно. Если б сильней, небось и кровушка б твоя пролилась. А то, что нам здесь с тобой твой мудрец семисотлетний рассказывал, отнюдь не сюжет книжонки a la Толкин. Темный бог - кем бы он ни был - явно покруче нас с тобой будет, если способен заколдовать целую страну драконов. Ну, обо мне-то вообще речь не идет, я тут так, в роли Спутника Главного Героя, но ты, Денис, если не забыл, являешься Создателем этого мира. Ты ж этих драконов сотворил, так? Ну вот, а он их сумел поработить. Из чего я делаю (может, не спорю, несколько скоропалительный) вывод о том, что Темный бог могущественнее тебя. Тварей напридумывал - это ладно, их вон пускай твои эльфы отстреливают... кстати, у них хоть луки или арбалеты имеются? О, это чудесно. Вот из них пускай и отстреливают. Но Топь... но созвездия... Денис, мне почему-то кажется, что ты давно уже разучился передвигать созвездия.... даже если когда-либо умел. - Журский выставил перед собой ладони, защищаясь: - Нет, не горячись, выслушай. Я ни минуты не сомневаюсь, что ты сам свято веришь в рассказанную тобой историю про то, как ты создавал Нис. Но... Был такой термин, сейчас его, кажется, стали реже использовать - "визионерство". Суть его заключалась в том, что кто-то по тем или иным причинам сознанием своим "протыкал" границу нашей реальности и "взирал" на другую реальность. А потом все "завизированное" описывал.

- Я понимаю, о чем ты...

- Денис, допуская то, что возможности человеческие до конца не исследованы и приближаются к показателю "бесконечность", все-таки представить тебя, себя, да кого угодно в роли создателя реально существующего мира!.. извини, не могу. Фантазии не хватает. Проще уж предположить, что когда ты лежал в больнице и бредил о Нисе, ты...

- ..."проткнул" границу нашей реальности и стал "визионером", - Денис даже не пытался скрывать горечь в своем голосе.

- Согласись, это звучит более похоже на правду.

- Для тебя - да. Для меня - нет. Между прочим, они ведь меня узнали - и Элаторх, и Мэрком...

- Вот-вот, "узнали". А скажи мне, Денис, ты, когда прошлый раз здесь был, как выглядел? Неужели, таким же взрослым и представительным, как сейчас?

Журский поднимается из-за стола и шагает по комнате - кажется, совершенно бесцельно. Как будто дает приятелю время осмыслить сказанное и поискать ответ на заданный вопрос. А он, мол, разомнет пока "затекшие члены". Вот шагнул к письменному столу, что у окна, выглянул в набирающее мощность утро, качнул головой, словно удивляется: смотри ж ты, и здесь солнце так же ярко светит, кто бы мог подумать!.. Присел у неразожженного камина, даже внутрь по плечи залез, то ли в поисках не до конца сожженных тайных документов Мэркома, то ли собираясь через дымоход подстрелить на завтрак утку-другую. Поднялся с колен, отряхнулся как ни в чем не бывало, вопросительно взглянул на Резниковича: чего молчишь?

- Конечно, я тогда был другим, - признает Денис. - Только, знаешь, каким я был, сказать тебе не могу. Не знаю. Это как во сне - ты ведь во сне редко в зеркала смотришься, правильно? Вот и я... Я просто был самим собой. А как я выглядел - спроси у Мэркома или у кого-нибудь еще из Нерожденных.

- Ладно, думаю, ты и так понял, к чему я веду, - а сам все шагает по комнате, взыскательно оглядывает стулья, открыл одну из дверей, заглянул в соседнюю комнату, закрыл дверь, теперь гобелены рассматривает.

- Да понял, конечно. Но все равно... Ведь они помнят меня, помнят, что и когда происходило. Нет, Макс, ты перегибаешь палку.

- Ничего подобного! Может, у них "ложная память" какая-нибудь сработала! Ты заметь, что твой разлюбезный Элаторх, встретивши в лесу мальчишек, опознал тебя по фотографии на книжке. Кстати, все время забываю спросить, это ты сам выдумал им такие имена? - рассеянно спрашивает Журский, теребя краешек одного из гобеленов, пробуя ткань на ощупь, словно приценивается.

- Да. Согласен, глупо получилось...

- Это почему же?

- Да потому! Знаешь, это ведь только в современных фантастических романах появилась такая мода - давать героям имена, составленные "от фонаря". Сейчас уже мало кто помнит, что настоящее-то имя всегда что-нибудь означает, что никогда имена не появлялись в результате простого подбора гармонично звучащих слогов, что всегда в имени был некий смысл! А то и несколько смыслов, наслаивающихся один на другой, когда самый верхний - явный, а остальные - скрытые, но от того не менее значимые.

- Например, "Денис", - подхватил Журский. - То бишь, ДЕмиург НИСа. Неплохое совпадение, а?

Резникович засмеялся:

- А что, вполне может быть. Видишь, ты сам подбираешь доказательства того, что я все-таки тот, кем меня здесь считают.

- Вообще-то мы очень уж далеко забрались от начала нашего разговора, - заметил Максим. - Даже если ты и впрямь - создатель этого мира, то скажи мне, как ты намереваешься выполнить свой долг, то бишь, устранять все те "неполадки", о которых тебе рассказал Мэрком?

- Не знаю. Но я ведь в ответе за тех, кого создал, так?

- Это не решение проблемы.

- Прости, но ничего другого я тебе сказать не могу. Надеюсь, пока не могу.

Журский жестко взглянул на него и покачал головой, то ли жалея, то ли удивляясь.

- Зато я могу тебе кое-что сказать. Я тебя, Денис, отлично понимаю: мир мечты, детство и так далее. Понимаю. Но. Дела здесь творятся недетские и даже на нас, взрослых мужиков, не рассчитанные. Надорвем животики, обязательно надорвем - и не от смеха. Сила печатного слова, конечно, штука серьезная - а слово печатное нас с детства учит, что нет занятия во вселенной более достойного и приятного, нежели спасать миры. Хотя кому я рассказываю, ты ж сам не раз о таких вещах писал, а я тебе - "печатное слово"! Только вот что: я еще не готов к роли спасителя миров. У меня жена и дочь в другом, моем мире остались. И ты, наверно, тоже не святым отшельником живешь. Да ладно! был бы хоть малейший шанс на то, что нам удастся что-нибудь сделать - тогда я понимаю! А так... Подыхать ни за понюшку табаку...

- Почему ж именно подыхать?

- А ты что думаешь, тебя посадят во дворце, на злотистом, на тронце - и будешь оттуда приказы отдавать? Сомневаюсь! Твоим приятелям эльфам по семьсот лет, если не больше! И они не могут справиться с тем, что происходит. А ты выйдешь в чисто поле, подмигнешь звездам - те мигом на прежние места станут, еще и извинятся; глянешь на Топь - она и скукожится, высохнет; зыркнешь на тварей Темного бога - исчезнут; ну а коли сам Темный против тебя выступит - ты его за шкирку и к ответу, мол, чего по чужим мирам шастаешь-балуешь?! - а он тебе в ноженьки бухнется: прости, господин, не знал, не ведал, на кого батонище свой черствый крошить посмел?! Так что ли, по-твоему, все будет?! - Журский почти вплотную подошел к Денису и невесело усмехнулся: - Нет, любезный, так не выйдет, так не будет, дорогой!.. И не взгреют, и не в утиль сдадут - мокрого места от тебя не оставят... и от меня заодно. Стоп! Только не нужно предлагать мне вернуться обратно одному. Не нужно! Во-первых, я ни в жизнь не соглашусь тебя здесь оставить - хотя бы потому что когда-то давно ты рискнул ради меня своей жизнью... вот такой каламбур выходит... Ну а во-вторых, представь, что твои хмыри долгоживущие связывают меня по рукам и ногам, не спросив моего мнения - или даже спросив и связав после того, как выслушали, - и волокут к Кругам Эльфов. Запихивают обратно в наш мир, ты же машешь мне ручкой и остаешься. И что дальше? Назавтра является ко мне наряд ментов и нежно так вопрошает: скажите, уважаемый, вот вы вчера в лес уходили вчетвером, а вернулись втроем; куда четвертый делся? И я им давай про тоннели между мирами рассказывать...

Представляешь? То-то!

- Что же ты предлагаешь?

- А предлагаю я, Денис, следующее. Мы сейчас оставляем здесь все свои вещички (их не так уж много и они не настолько дороги мне - думаю, и тебе тоже) и идем вроде как прогуляться. Прогуливаемся мы до Кругов - где и уходим обратно в свой мир. Ну а на столике этом, если хочешь, оставим записку: "извините, возложенная на нас ответственность слишком велика, не справимся" и все такое.

- Думаешь, так просто получится уйти? Неужели, по-твоему, никто бы тогда не шастал между мирами, если б...

- Но попытаться мы должны! Обязаны, понимаешь, попытаться! Ух, вашу... Достали эти добрые самаритяне! Слушай, ты-то откуда эту заразу подхватил, которая альтруизм называется?!..

- Угомонись, Макс. От тебя, наверное, и подхватил, - Денис положил руку на плечо друга: - Ты же первый вызвался идти сюда со мной. Я тебя не звал. ...Ладно, хватит. Хочешь уйти - пошли. Ты, в конце концов, прав: я здесь не из-за них, а из-за себя.

Конечно, на самом деле все было по-другому. Но Журскому и впрямь следовало вернуться обратно, к семье. А раз один он уходить не хочет, придется Денису прогуляться до Кругов вместе с ним. Ну а там...

"В другие миры попадают не для того, чтобы тут же сбежать из них", - невпопад подумалось ему откликом какой-то другой, полузабытой фразы.

Выпустили как-то очень уж легко, что не могло не вызвать у Журского вполне закономерных подозрений. Ни один из слуг в башне не задал им вопрос, куда, мол, идете и что это вы намерены делать и т.д. Ни один вообще ничего не сказал; все изо всех сил пытались изобразить почтительную слепоту во взоре - и отчаянно переигрывали, ибо косились вслед двум "гостям", аж жалко становилось бедняг-эльфов. То же и на выходе - двустворчатые двери, правда, уже закрыли, но когда Журский объяснил пробегавшему мимо слуге, что "гости изволят выйти прогуляться", тот понятливо кивнул и повел их к двери черного, а скорее всего - обычного входа; те же, которые "двустворчатые и массивные", явно предназначались для особо торжественных случаев или для протискивания в башню крупногабаритных мензурок для экспериментов Мэркома.

Прежде чем выйти во двор, Максим решил снагличать - и сообщил слуге, что они идут в сторону Кругов, мол, забыли там какую-то безделицу, обронили в спешке - а безделица-то дорога как память... Ну и вообще хочется свежим воздухом подышать, так что если хозяин будет спрашивать, передайте, что отлучаемся, но ненадолго, максимум на часок. И кстати, любезный, если не затруднит, распорядитесь, чтоб к этому времени к нам в комнаты подали чего-нибудь позавтракать; а вещи пускай не трогают, мы сами распакуем, когда вернемся.

- Ну ты жук! - восхищенно прошептал Резникович, когда они миновали хиленькую оградку и выбрались на тропинку, где их никто не мог услышать. - Так задурить голову бедняге - это уметь надо!

- Это-то я умею, - ворчливо отозвался Максим.

"А вот миры спасать - уж извини, старина", - но этого он вслух не сказал. Незачем в чужие раны раскаленным прутом тыкать.

- Ну что, пошли к Кругам?

Они молча зашагали по дороге, ровной, заметной - и захочешь - не заблудишься.

- Послушай, ты что, замерз?

Журский недоуменно уставился на приятеля, и тот объяснил:

- Ты же дрожишь, как будто только что вылез из полыньи. Дать тебе куртку?

Максим покачал головой:

- Спасибо, не нужно. И так скоро будем дома - там и отогреюсь.

На самом-то деле он знал: никакая куртка не поможет. Только сейчас он понял, насколько перепугался того, что с ними произошло - и, собственно, происходило до сих пор. Когда ребенок рождается, покидая утробу матери, оставляя тот уютный мирок к которому привык, - он кричит от ужаса перед неизвестным "нечто", представшим перед ним. Точно так же готов был сейчас заорать и Максим. Кажется, он даже меньше перепугался в прошлый раз, когда вместе со своим дядей, Дениской и еще несколькими людьми попал в "параллельное измерение " - а ведь тогда его жизнь подвергалась не меньшему риску.

"Вот странно: обычно, когда в книгах пишут о таких случаях, герой только и делает, что восхищается да радуется увиденному. Мне бы тоже, наверное, следовало. Ведь глупо же..." Он оглянулся: невероятных форм и размеров растения окружали дорогу. Раньше он видел их только на рисунках про доисторические времена да в экранизациях a la "Парк юрского периода". Теперь, что называется, узрел воочию. И куда же подевалось то ощущение романтики, которое возникало прежде, стоило лишь посмотреть на рисунок с каким-нибудь "динозавровым папоротником"? Никакой романтики - одно лишь чувство чуждости, опасности, таящейся в этих листьях и стволах.

"Да ты, никак, ксенофоб, дружище!" - впрочем, было несмешно.

Что же до эльфов... выглядят они как люди, поэтому сложновато поверить в рассказы Мэркома о его семисотлетнем возрасте. Глаза? Да, в глазах что-то такое есть, и нутром чуешь: "правда", но разум отказывается принимать такое. Может, они еще и колдовать умеют?!.. "Драконы. Здесь и драконы водятся. Эти точно на людей не будут похожи". Но нет, доводить дело до такого Журский не собирался, драконы - это уже перебор. У него семья, ему с такими воспоминания будет сложновато жить. Кое-кто, конечно, не задумываясь поменялся бы с Максимом местами - рыцарь Александр Сергеевич, например, - но Журский никогда эскапизмом не страдал, вот как в детстве переболел, так с тех пор и не думал даже. Его место - в зоопарке, в экспедициях, там, где он чувствует себя собой.

- Ты чего раскис? - обронил Резникович.

Максим аж обалдел: это кто кого утешать должен?!

А приятель продолжал:

- Если из-за дочки переживаешь, то зря. Я хоть с ней всего полдня знаком, но видно же - девочка самостоятельная, боевая. Ничего с ней не случится. Да и рыцарь наш - вполне приличный паренек. Если что-нибудь...

- Да перестань, Денис, я не по этому поводу.

Тот замолчал, пожав плечами, мол, как скажешь.

Но Журский ничего сказать не успел, поскольку они уже пришли к Кругам.

Менгиры по-прежнему тянулись к небу, здесь почти незаметному из-за обилия зелени. Максим мысленно сравнил их сперва со старым проржавевшим капканом, готовым вот-вот цапнуть вас за ногу, потом - с челюстями какого-нибудь гигантского "-завра", наконец посмеялся над собственной банальностью и кивнул в сторону камней:

- Ну что, погуляли и хватит?

Слова получились не веселыми, а скорее жалкими, звучавшими заискивающей попыткой оправдаться. В этот момент Журский был противен сам себе - и в то же время знал, что не отступит. Жена и дочь важнее, чем собственное душевное спокойствие.

- Идем?

- Макс, посмотри!.. - приятель шептал так, что Максима передернуло.

Он обернулся. Резникович тыкал пальцем куда-то в траву, что росла возле самой дороги.

Подбежал, глазами отыскал нужное - и отшатнулся.

Капли крови на листьях, они же - на чем-то белом, что флагом о капитуляции виднеется невдалеке. Журский подошел поближе и поднял с земли платок, заранее зная чей он.

"А ты говоришь, - подумал отстраненно, - "девочка боевая". Да уж, куда боевитей!.. Только где мне ее теперь искать, мою "самостоятельную"?.."

Киллах о воспитании

- Ведь опять врет, - недовольно ворчит из темноты кто-то из слушателей. - Избавитель, ну скажи же...

- Пусть, - отмахивается тот. - Не мешайте.

Килларг благодарно кивает:

- Твоей мудрости нет предела. Равно как и терпению. С вашего позволения, господа, я продолжу.

* * *

Итак, как уже говорилось, отряд кхаргов, посланных Голосом Господним за будущими воспитанниками, благополучно добрался до Гунархтора. Они подошли к городу утром, когда народу на улицах было еще не слишком много, и посему Желтоклыкий, главный среди носильщиков, направил своих кхаргов кратчайшим путем. Они добрались к холму господина Миссинца примерно через полчаса; но хотя время было раннее, у ворот уже толпились многочисленные просители.

Следует сказать, что таковые почти никогда не оставляли в покое холм пророка. Ибо, как утверждают мудрецы, надежда порой бывает сильнее смерти; вот паломники и надеялись на то, что если и не привлекут внимание, то хотя бы сами краешком глаза увидят, одной ноздрей учуют господина Миссинца. Не смущали их ни высокий каменный забор, ни бдительная стража у ворот. И всякий раз, когда ворота те открывались, толпа восторженно привставала, поводила в воздухе носами и надеялась на удачу. Некоторым даже удавалось увидеть в проеме невысокий (по тогдашним меркам для Гунархтора) двухэтажный холм господина Миссинца.

Пророк никогда не стремился жить в роскоши, однако единственно ради поддержания престижа вынужден был поселиться в этом холме. Его выстроили согласно с планами самого Голоса Господнего, и только высокий забор соорудили чуть позже, когда стало ясно, что иначе никак не уберечься от толп паломников.

Когда отряд, возглавляемый Желтоклыким, приблизился к воротам, ожидающие в очередной раз воодушевились - но ненадолго. Ибо внутрь пропустили только вновь прибывших - а потом ворота за их хвостами - и перед вибриссами паломников - опять намертво закрылись.

Холм господина Миссинца стоял в небольшом парке, не выделявшимся ничем особенным. Там не росли ни какие-то особо редкие растения, не обитали в клетках невиданные твари. Парк служил единственно для отдохновения души хозяина холма. Был он, парк, нестрого разделен на фрагменты аккуратными дорожками. Вдоль дорожек росли декоративные папоротники, в том числе и древовидные, чьи запахи составляли неповторимые узоры. Собственно, именно запаховые букеты были основным критерием, по которому разбивали парк.

По дорожке навстречу прибывшим торопился один из слуг господина Миссинца - кхарг по имени Гостеприимец. Он, поджав губы и сморщив нос, поинтересовался, почему отряд Желтоклыкого прибыл так поздно, но ответ выслушивать не стал.

"Оправдываться будете перед пророком - если тот захочет слушать", - напрямик заявил он. Пока же препроводил всех их в приемный зал, где с минуты на минуту должен был появиться господин Миссинец.

* * *

- Вот ведь... - кряхтит кто-то из слушателей. - Так врет, как будто видел все это собственными глазами, нюхал собственным носом.

- Всего не видел, - с достоинством отвечает килларг. - Но в парке у господина Миссинца был пару раз. Да и, кстати, Избавитель, может, наверное, подтвердить, что я не вру.

Но Избавитель ничего не говорит, он только кивает, а взгляд его, устремленный в пустоту за плечом сказителя, еще раз подтверждает, что мысли Избавителя заняты совсем другим и находится он сейчас, похоже, далеко отсюда. Далеко и в пространстве, и во времени.

* * *

Гостеприимец Рокху сразу не понравился. Селюк или даже кхарг-зверь, дорвавшийся до власти над себе подобными - вот как бы Рокх его охарактеризовал.

- Они очень устали? - спросил Гостеприимец, указывая на молодых кхаргов.

- Не очень, - не задумываясь, ответил Желтоклыкий.

- Это хорошо. Господин Миссинец сейчас занят, - со значением произнес Гостеприимец. - Когда освободится, тогда и прийдет в зал.

Желтоклыкий понимающе кивнул.

Они зашагали по дорожке - Рокх решил, к парадному входу в холм, но нет, таким как они, разумеется, у парадного-то входа делать нечего. Гостеприимец повел носильщиков и их "ношу" к северному крылу, где обнаружилась невзрачная дверь. За дверью был коридор, потом еще один, чуть пошире и обставленный побогаче предыдущего; наконец коридор уперся в широченные, в полстены, створки, которые распахнулись и поглотили их, пропихнув прямо в зал (Гостеприимец остался снаружи). Преогромнейший зал, даже удивительно, что он поместился в этом холме.

- Располагайтесь, - велел Желтоклыкий, указывая на тнилры, специальные подставки для стояния во время длительных приемов. Разумеется, Рокх тогда еще не знал, как они называются и для чего предназначены, эти высокие массивные треножники в кхаргов рост, с плоским мягким утолщением-подушкой наверху. Когда кхарг становился в тнилр, опираясь частично на хвост, но в большей степени на спинку треножника, голову очень удобно было откидывать именно на это утолщение.

Из того, что в зале не оказалось ни одной скамьи для сидения или - тем более! - топчана для лежания, можно было догадаться и о предназначении самого зала. Здесь не проводятся ни пиры, ни длительные задушевные беседы - только серьезные собрания, деловые... хотя, какие могут быть деловые собрания у пророка? и с кем?

- Давай-давай, не стесняйся, Клеточник! - рокотал Желтоклыкий. - Когда еще отдохнешь, неизвестно, так что...

Рокх не стал дослушивать. Он даже не вздрогнул, когда услышал свое имя, он с некоторых пор начал отождествлять его с собой. Звучало коротко и жестко: "Рокх", а что в переводе означало... клеточник - это ведь не только тот, кто сидит в клетке, это может быть еще и тот, кто эту клетку мастерит... или разламывает на куски. Тут вариантов много, выбирай, какой больше нравится. Или говори "Клеточник", подразумевая все сразу - точно не ошибешься.

Он подошел к тнилру, оперся спиной, откинул голову - благодать! О-ох, как хорошо-то!..

И тотчас двери в противоположном конце зала лязгнули, распахиваясь - так стремительно поднимает надкрылья жук-рогач, намереваясь взлететь.

В зал ворвался господин Миссинец.

То, что это был именно он, Рокх понял сразу, с первого же взгляда на него, с первого же запаха вошедшего. Власть, сила, напор - вы не могли не почувствовать их, находясь поблизости от Голоса Господнего.

...Но было кое-что еще: болезненность. И - запах ярости, затухающей, выстывшей, словно уголья недавнего костра.

Если очень сильно подуть, не исключено, что пламя вспыхнет заново.

Единственный глаз сверкал искрой от этого самого костра; господин Миссинец внимательно оглядел находящихся в зале, потом повернулся к начальнику носильщиков:

- Почему так долго?

Тот мигом отлепился от тнилра, поджимая хвост:

- Обстоятельства!.. Один из будущих воспитанников почти всю дорогу просидел в клетке, поэтому...