- Вот как, - Сэвэдж выпрямился и сел очень прямо - напряженно.
- Вас это беспокоит? - вежливо осведомился Уайнберг.
- Нет, разумеется, нет, - ответил Акира. - У нас возникло затруднение, и
нам хотелось каким бы то ни было образом его разрешить.
- Любыми способами, - добавил Сэвэдж.
- Великолепно. - Из своей спортивной куртки психиатр вытащил записную
книжку и ручку. - Не возражаете?
Внезапно Сэвэдж почувствовал себя совершенно больным. В любых
обстоятельствах он старался делать так, чтобы разговоры оставались
незадокументированными, но все-таки отыскал в себе силы сказать:
- Делайте любые заметки, которые могут вам помочь.
- Замечательно. - Уайнберг нацарапал несколько слов. Сэвэдж со своего
места видел, что они похожи на "время" и "место".
- Ваши МРС должны доставить сюда, - сказал Сантицо. - Думаю, пока мы ждем,
доктору Уайнбергу захочется задать вам несколько вопросов.
Сэвэдж жестом предложил психиатру начать.
- Жамэ вю. Насколько я понял, вы являетесь изобретателем данного термина.
- Верно. Больше ничего другого для описания собственного смятения
придумать не мог.
- Развейте, пожалуйста, вашу мысль.
Сэвэдж сделал то, о чем просили. Время от времени Акира дополнял его
рассказ разными деталями. Рэйчел внимательно слушала.
Уайнберг царапал что-то в своей книжке.
- Итак, подведем итоги, - наконец сказал психиатр, - Вы оба думали, что
видели друг друга мертвыми, так? И не смогли отыскать гостиницу, в которой
произошли подразумеваемые смерти? А также больницу, в которой вас лечили,
и врача, который вас пользовал?
- Верно, - сказал Сэвэдж.
- А события, травмировавшие вас и вашу психику, произошли полгода назад?
- Да, - отозвался Акира. Уайнберг вздохнул.
- На мгновение... - Он отложил ручку, - Подойдем к вашей дилемме
гипотетически.
- Подходите, как угодно, - сказал Сэвэдж.
- Я не собираюсь нападать.
- А я об этом не думал.
- Давайте объясню. - Уайнберг откинулся на спинку кресла. - Обычно
пациентов ко мне направляют. Вместе с ними приходят документы,
подтверждающие их личность, истории болезни и так далее. Если необходимо,
я провожу беседы с родственниками, начальством. Но в данном случае я о вас
ничего не знаю. Лишь с ваших слов я знаю о вашем необычном - если к этой
истории применимо подобное безобидное словцо - прошлом. Нет никакого
способа проверить то, в чем вы пытаетесь нас убедить. Также, как и
возможности вам поверить. Все, что приходит в голову: первое - вы оба
патологические лгуны, а второе - репортеры, проникшие сюда с целью
проверить, действительно ли психотерапевты настолько легковерны, как про
то толкуют.
Глаза Сантицо сверкнули.
- Макс, я же говорил, что их рассказ - и их рентген - заинтриговал меня.
Предложи теорию.
- Лишь как логическое упражнение, - откликнулся Уайнберг. - Чисто в
порядке рассуждения.
- Ну, это и так понятно, ты ведь по-другому не можешь, - сказал
нейрохирург.
Уайнберг снова вздохнул и развел руками.
- Наиболее вероятным представляется такое объяснение: вы оба пострадали от
взаимной мании из-за вам нанесенных смертельных побоев.
- Каким образом? На рентгеновских снимках показано, что никаких побоев не
было, - сказал Сэвэдж.
- Не согласен. Рентген показал, что, как вы тому и верили, у вас не были
сломаны ни руки, ни ноги, ни ребра, а также не повреждены черепа. Но это
не означает того, что вы не были избиты. Давайте восстановим то, что
предположительно произошло. Вас обоих наняли для того, чтобы защищать
одного человека.
- Да.
- Который отправился на какое-то совещание, проходившее в сельской
гостинице. И там был убит. С особой жестокостью. Мечом, которым его
разрубили пополам.
Акира кивнул.
- Вы пытались его защитить, и были избиты до бессознательного состояния, -
продолжил Уайнберг. - Уже отключаясь, вы упали и с этой, не очень удобной
точки ошибочно увидели смерть другого. Так как вы оба живы, то что-то
должно явиться причиной подобной галлюцинации. Я считаю, что ею вполне
является комбинация дезориентации и невероятной боли.
- Но почему у них обоих появилась одна и та же галлюцинация? - спросила
Рэйчел.
- Чувство вины.
- Боюсь, не совсем вас понял, - нахмурился Сэвэдж.
- Насколько я понял, профессия является для вас больше, чем обычным делом,
занятием. Я имею в виду, что ваша личность базируется на защите, спасении
жизней. Это моральные обязательства. Вас, таким образом, можно сравнить с
преданными своему делу врачами.
- Верно, - отозвался Акира.
- Но ваше отличие от врачей, которые неизбежно теряют своих пациентов, и,
соответственно, обязаны зарываться в скорлупе, не пропускающей внутрь
никаких эмоций. Вы достигли уникальных успехов. Вы никогда не потеряли ни
одного клиента. Поэтому рейтинг вашего успеха приближался или равнялся -
как угодно - ста процентам.
- Если не считать...
- Событий, происшедших шесть месяцев назад в сельской гостинице, -
закончил Уайнберг. - Вы впервые потеряли своего клиента. Такой удар по
вашей личности. Никогда не проигрывая, вы не были к нему готовы. К тому же
шок усилил кошмарный способ, которым умертвили вашего клиента.
Единственной реакцией на подобные события является чувство вины. Потому
что вы выжили, а ваш клиент - нет. Потому что жизнь клиента для вас
означает абсолютно все, и вы готовы пожертвовать своей жизнью, чтобы его
спасти. Но этого не произошло. Он умер. А вы - все еще живы. И ваша вина
стала невыносимой. Подсознание пытается как-то уравновесить это чувство. И
строит защиту на неясном видении, стараясь уверить вас, что вы якобы
видели смерть напарника. Оно настаивает, настойчиво подсовывает мысль о
том, что вашего хозяина вовсе нельзя было спасти, так как и его, и вашего
напарника убили, и вас самих едва не отправили на тот свет, хотя вы
геройски, правда безуспешно, старались выполнить свой долг. Так как вы
очень похожи друг на друга, то, соответственно, ваши галлюцинации
оказались схожими, и их нетрудно предугадать.
- Ну, хорошо, а почему тогда мы не смогли отыскать сельскую гостиницу? -
спросил Сэвэдж.
- Потому что в глубине души вы стараетесь уверить себя в том, что ваша
неудача вообще никогда не происходила. Разве существует лучший способ
уверить себя в этом, чем просто доказать, что не существует самой
гостиницы? Или врача, который вас лечил? Или больницы, в которой вы
поправлялись? Но они существуют, по крайней мере в том случае, если все
вами изложенное - правда. Но тут же исчезают, когда необходимость в
опровержении самих себя заставляет вас идти на поиски.
Сэвэдж с Акирой переглянулись. И, как будто по команде, кивнули.
- А почему, - в голосе Акиры прозвучал скептицизм, - мы оба знали, где
должен находиться отель? Или врач? Или больница?
- Это объяснить легче легкого. Вы друг друга поддерживали. И то, что
говорил один, сразу же подхватывал другой. Для увековечения мании и
освобождения от чувства вины.
- Нет, - сказал Сэвэдж. Уайнберг пожал плечами.
- Я ведь говорил, что все это чисто гипотетические соображения.
- А почему, - не сдавался Акира, - мы лежали в гипсе, если наши кости не
были переломаны? Почему столько месяцев продолжалась пытка восстановления
двигательной системы?
- Гипсе? - переспросил Уайнберг. - А может, это были просто
иммобилизаторы, помогавшие сращиваться порванным связкам? Может быть,
повязки на груди не были вовсе уж такими плотными и лишь защищали избитые,
но не поломанные грудные клетки? А может быть, в черепах все-таки были
повреждения, но настолько грамотно вылеченные, что это нельзя проверить
даже с помощью рентгена? Вы ведь признаете, что вам вводили демерол. А он
устраняет чувство реальности и вполне способен создать свою реальность.
- Ну, разумеется, - вступила в разговор Рэйчел. - И, конечно, там не было
меня. И я не чувствовала их боли. Признаюсь, мне нравятся оба эти мужчины.
Мы много вместе пережили. Но я отнюдь не идиотка и из нас троих имею
больше шансов оставаться беспристрастной. Мои друзья не поддерживали
иллюзию друг у друга.
- Тогда вы, наверное, слыхали о стокгольмском принципе, - сказал Уайнберг.
- Люди в состоянии стресса стараются идентифицировать себя с теми, от кого
зависит их собственная безопасность.
- А вы, разумеется, слыхали о принципе страуса, - быстро отреагировала
Рэйчел. - Психиатр, столкнувшись с проблемой, о которой раньше не слыхал,
засовывает голову в песок.
Уайнберг подался вперед, осклабился и внезапно расхохотался.
- Ты был прав, - обратился он к Сантицо, - Это действительно забавно.
- Макс, ты придаешь этому возвышенный характер. Признайся. Ведь она тебя
рассердила.
- Чисто гипотетически.
На сей раз засмеялся Сантицо.
- Ну, разумеется. Давай напиши гипотетическую статью. О феномене
гипотетической злости.
Пехов Алексей
Соломатина Татьяна
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Майер Стефани
Корнев Павел