— Да про это я даже не знал. Мирей всегда казалась мне женщиной уравновешенной. Иногда она нервничала… Ну, раздражалась, в общем, как все…
— Так… Теперь главное. Скажите, она захватила оружие?
— Нет. А между тем в доме был револьвер.
— Она взяла деньги?
— Нет. Даже сумочку дома оставила. В ней несколько тысячефранковых купюр. У нас водились деньжата.
— Она была… я хочу сказать, она не была транжиркой?
— Пожалуй, нет.
— Заметьте, ведь она и без вашего ведома могла отложить большие деньги. Я припоминаю одно дело в сорок седьмом…
Равинель вежливо слушал. Сквозь мокрое окно он смотрел на постепенно проступающую в тумане дорогу. Правильно ли он поступил? Или совершил ошибку? Трудно сказать. С точки зрения Люсьены, он, несомненно, действовал разумно. А с точки зрения Мирей? Он так и подскочил. Какая нелепая мысль! Да разве Мирей потерпела бы вторжение этого полицейского? Разве она согласилась бы, чтобы какой-то там Мерлен принялся разыскивать ее труп? Мерлен все говорил и говорил, перебирая воспоминания, а Равинель… Равинель всячески пытался отогнать навязчивые мысли. Не надо торопиться. Не надо забегать вперед. Посмотрим. Обстоятельства сами подскажут, как следует поступить.
— Что вы сказали?
— Я спрашиваю, ваша жена действительно не взяла с собой никаких документов?
— Нет, не взяла. Удостоверение личности, свидетельство на право голосования — все осталось у нее в сумочке.
Вагон тряхнуло на стрелке. Поезд замедлил ход.
— Приехали, — сказал Равинель.
Мерлен встал, порылся в кармане, отыскивая среди многочисленных бумажек свой билет.
— Разумеется, первое, что приходит на ум, — это бегство. Если бы ваша жена покончила с собой, тело давно бы нашли. Посудите сами! Прошло два дня…
А между тем тело-то и нужно было найти. Но как объяснить Мерлену? Опять все тот же кошмар… Равинелю захотелось спросить у толстяка его документы. Но тот, наверное, принял свои меры предосторожности. Вопрос не застанет его врасплох. Да и в чем тут сомневаться? Разве не правда, что он инспектор полиции? Нет, делать нечего. Спрыгнув на перрон, Мерлен уже поджидал Равинеля. Деваться некуда.
— Пошли! — вздохнул Равинель. — До нашего «Веселого уголка» всего несколько минут ходу.
Они брели в тумане, совершенно отгораживающем их от остального мира. Ботинки Мерлена скрипели пуще прежнего, и Равинелю пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться панике. Ловушка! Он попал в ловушку. И ловушка эта — Мерлен.
— Правда?..
— Что?
— Нет, ничего… Вот мы и добрались до нашей улицы. Мой дом на другом конце.
— Хорошо еще, что вы узнали его в таком тумане.
— Привычка, инспектор. Я найду свой дом с закрытыми глазами.
Они шли по цементной дорожке, и их шаги отдавались гулким эхом. Равинель достал ключи.
— Как знать? Может, в вашем почтовом ящике что-нибудь лежит? — хмыкнул Мерлен.
Равинель посторонился, и полицейский запустил руку в ящик.
— Пусто…
— Еще бы, — пробормотал Равинель.
Отперев входную дверь, он бросился на кухню, чтобы спрятать письмо, лежавшее на столе, и вытащить торчащий в двери нож.
— А у вас уютно, — заметил Мерлен. — Было время, я тоже мечтал о таком вот домике.
Он потер руки и снял фетровую шляпу. Равинель увидел его большую плешь, а на лбу — ярко-красную полоску от тесной шляпы.
— Будьте любезны, покажите мне ваш дом.
Равинель провел его в столовую, по привычке погасив свет на кухне.
— Ага! Вот и сумочка! — воскликнул Мерлен.
Он открыл ее и вытряхнул на стол содержимое.
— А что, ключей нет? — спросил он, толстым пальцем отбрасывая в сторону пудреницу, бумажник, носовой платок, губную помаду и начатую пачку сигарет «Хай лайф».
Ключи? Равинель про них совершенно забыл.
— Нет! — отозвался он, обрывая разговор. — Вот лестница наверх.
Они поднялись на второй этаж. Кровать в спальне, на которой Равинель спал два дня назад, была не убрана.
— Вижу! — сказал Мерлен. — А куда ведет эта дверь?
— В гардеробную.
Равинель открыл ее и отодвинул висевшую одежду в сторону.
— Все на месте… за исключением пальто с мехом, но жена собиралась отдать его в чистку. Вполне возможно, что…
— А синий костюм? Вы там сказали…
— Да-да… Костюма тоже нет.
— А туфли?
— И туфли все на месте… по крайней мере, новые. Старые вещи Мирей всегда раздает. Так что неизвестно…
— А эта комната?
— Мой кабинет. Заходите, инспектор. Извините за беспорядок… Вот, садитесь в кресло. У меня тут есть бутылка коньяку. Немножко согреемся.
Он достал из тумбочки письменного стола полупустую бутылку и один стакан. Второго не оказалось.
— Садитесь. Я сейчас. Только схожу за вторым стаканом.
Теперь присутствие Мерлена немного ободряло его, ему было не так страшно оставаться в своем доме. Он спустился по лестнице, прошел через столовую на кухню и оторопело застыл у окна. Там, за решеткой, мелькнул знакомый силуэт…
— Мирей!
Должно быть, это был страшный крик, потому что инспектор бросился вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, и подбежал к Равинелю без кровинки в лице.
— Что? Что с вами?
— Там!.. Мирей!
ГЛАВА 10
На улице никого не было. Равинель уже знал, что Мерлен попусту тратит время, поскольку бегать, искать, звать бесполезно.
Отдуваясь, полицейский вернулся на кухню. Он добежал, оказывается, до самого конца улицы.
— А вы уверены, Равинель?
Равинель не был уверен. Он думал… Он пытался воспроизвести до мельчайших деталей свое первое впечатление, но для этого требовались спокойствие и тишина, а толстяк изводил его вопросами, ходил взад-вперед, размахивал руками. Дом был слишком мал для такого типа, как Мерлен.
Инспектор снова вышел из дома и встал за решеткой.
— Послушайте, Равинель (он непроизвольно отбросил «господина»), вы меня видите? — крикнул он во весь голос.
Смешно. В прятки, что ли, он вздумал играть?
— Ну? Отвечайте.
— Нет. Я ничего не вижу.
— А тут?
— Тоже.
Мерлен возвратился на кухню.
— Ну, Равинель, признавайтесь. Вы ничего не видели. У вас нервы на пределе. Просто-напросто вы приняли столб за…
Столб? В общем-то, вполне удовлетворительное объяснение. И все-таки… Равинель вспомнил, что тень двигалась. Он рухнул на стул.
Теперь Мерлен прижался лицом к окну…
— Так или иначе, вы бы все равно никого не разглядели… Почему вы закричали: «Мирей!»?
Инспектор оглянулся и, уткнувшись подбородком в грудь, исподлобья пристально взглянул на Равинеля.
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Маккэфри Энн
Прозоров Александр
Куликов Роман