и не знала. В основном это книги Петера.
он до сих пор чувствовал горечь, оставленную травяным чаем.
солнце озеро Тун. Второе находилось в конце комнаты, под прямым углом к
первому. С этой стороны тянулась дорожка, ведущая к небольшому амбару
метрах в пятидесяти от дома. Дальше, похоже, дороги не было.
С одной стороны, она выглядела спокойной и самоуверенной - настолько
самоуверенной, что можно было даже забыть о ее двадцати годах. Она явно
имела немалый жизненный опыт, обладала неким особым знанием ? подобное
впечатление часто возникало у Фицдуэйна при встречах с фронтовой
молодежью, ибо на войне, где нужно бороться за свою жизнь, люда
взрослеют рано. Они избавляются от иллюзий, утрачивают невинность, хотя
настоящая зрелость суждений приходит к ним лишь позже, с возрастом.
Врени была похожа на них - об этом ясно говорили ее глаза.
крылось нечто прямо противоположное. Фицдуэйн ощущал ее подспудный
страх, горечь и одиночество, а еще страстное желание довериться
кому-нибудь, попросить о помощи. У нее на уме явно было что-то такое, о
чем она боялась говорить.
почти бесцветной жидкостью. В бутылке с этим напитком плавали какие-то
незнакомые Фицдуэйну ягоды. Он с опаской поднес стаканчик к губам, но
напиток оказался великолепным - это был чистейший самогон из растущих на
ферме фруктов.
Можно делать по пять литров на человека в год без всяких налогов, да еще
по литру на каждую корову. Самогон по традиции считается целебным
средством для коров. Но, по-моему, они редко получают свою долю.
закинула назад голову и рассмеялась снова; он почувствовал, что
внутреннее напряжение на несколько секунд отпустило ее. Перед ним сидела
просто юная, красивая, беззаботная девушка, у которой еще все впереди.
Фицдуэйн помог хозяйке принести из сарая очередную порцию дров; за
несколько минут, проведенных вне теплого дома, он успел слегка
замерзнуть. После возвращения Врени показала ему дом. Они поднялись
через люк в спальню. Там стояли только низкая самодельная двуспальная
кровать с покрывалом из овечьих шкур да старый резной гардероб. На двух
деревянных колышках, вбитых в стену, висела винтовка из тех, что в армии
выдают связистам. Врени заметила, как Фицдуэйн покосился на оружие.
отъезде. Вот и сейчас не знаю, когда вернется: ему здесь скучно.
Она улыбнулась. - Им кажется, что фотограф крадет у них душу.
снаряжением. Во внутренней обшивке одной из стен не хватало нескольких
планок.
мы убиваем природу.
химическая компания, - заметил Фицдуэйн. Врени взглянула на него.
плечами. Втайне он досадовал на себя за то, что нарушил общий тон
разговора, когда она уже начала чувствовать себя с ним более свободно.
продолжала она. - Он поддерживает нынешнюю социальную систему, в которой
нет ничего хорошего. Его считают респектабельным, честным гражданином,
столпом общества; он якобы отстаивает благородные идеалы и ведет жизнь,
достойную подражания, но все это сплошное надувательство. Он и еще
несколько тысяч человек, занимающих самое высокое положение в бизнесе,
политике, армии и финансах, манипулируют так называемой демократией в
своих собственных эгоистических целях. Они контролируют прессу,
профсоюзы с ними заодно, а народ страдает. Так же, как и во всем мире.
и, хихикая, потянула из мастерской в следующую дверь.
стоял на крутом склоне холма, из мастерской на втором этаже можно было
выйти прямо на тропинку, огибающую его сзади. Там, отдельно от жилых
комнат, но под той же крышей, был устроен сеновал. В отгороженном углу
пристройки сгрудились несколько ягнят. Когда дверь открылась, они
вскочили на ноги и замерли, мигая от света единственной лампочки. Один
ягненок - пушистый, коричневый - был меньше остальных. Врени подбежала к
малышу и взяла его на руки. Почуяв знакомое тепло, он уткнулся мордочкой
ей в грудь.
- и он мой. Петер мне его подарил. У него умерла мать, и я выкармливала
его из бутылочки, как ребенка.
несколько кратких мгновений позабыв все свои тревоги. Он чувствовал
запах сена, молока и тепло ее тела. Она подошла к нему очень близко и
положила ягненка ему на руки. Потом поцеловала Фицдуэйна - легко и
нежно, всего один.раз.
приготовила какое-то блюдо из риса, овощей и трав. Они поели в гостиной
при свете старинной масляной лампы, отдав должное домашнему красному
вину. Затем последовали кофе и очередная порция самогона. Коровам по
части этого напитка явно ничего не светило.
Руди.
умерла и жила вместе с папой. У нас была счастливая семья. Детство в
Берне - это прекрасно. Кругом было столько интересного! Школа и наши
друзья; танцевальные классы и уроки пения. Летом мы бродили по горам и
купались. Зимой - катались на лыжах, коньках и санях. По выходным, а
иногда и на более долгое время мы уезжали в Ленк. У папы был там
сельский дом - такой старый, скрипучий. Руди любил его, да и я тоже. В
Ленке жил наш большой друг, который научил нас кататься на лыжах. Летом
он работал на ферме и водил своих коров на далекие горные выпасы. Иногда
мы тоже ходили с ним. Он казался нам совершенно неутомимым. Между
прочим, он хорошо разбирался в диких цветах и научил этому нас.
неловкость оттого, что ему приходится задавать этот вопрос. Конечно, он
друг и благодарный слушатель, но прежде всего он ведет расследование.
машинально.
него было точно из полированного красного дерева. Он ведь все время
проводил на солнце, под открытым небом - и зимой, и летом.
вырвались из ее уст с силой отчаяния. Она начала плакать, потом вытерла
слезы тыльной стороной ладони. Она сидела на полу, опираясь спиной на
тюфяк, вытянув ноги, повесив голову. Сейчас ей можно было дать лет
пятнадцать.
были счастливы.
ездить по обледенелым дорогам добраться до Берна в темноте
представлялось нелегкой задачей. Врени посмотрела на него и прочла его
мысли.
нынче скользкая, а вы, наверное, к этому не привыкли. Пожалуйста,
оставайтесь: я буду рада.
ни огоньков в других домах, ни света автомобильных фар. Он отпустил
занавеску и улыбнулся ей.
рука вынырнула наружу с кожаным кисетом, завязанным веревочкой. Она
открыла кисет и принялась сворачивать самокрутку. Потом взглянула на
Фицдуэйна.
раскурила самокрутку и глубоко затянулась, задержав в легких дым,
насколько хватило дыхания. Потом повторила эту операцию еще несколько
раз. По комнате распространился сладковатый запах марихуаны.
снова откинулась спиной на тюфяк и выпустила из ноздрей две тонкие
струйки дыма. Несколько минут прошли в молчании. Фицдуэйн попивал
самогон и ждал.
слушать. Фицдуэйн улыбнулся.
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Шилова Юлия