рукой он написал на листке бумаги все, что знал. Квартирка была
небольшая, и они не хотели рисковать - вдруг старик закричит. Потом они
снова стали мучить его, чтобы он подтвердил то, что написал. Старик
подтвердил. Несмотря на возраст, он был еще в хорошей физической форме.
Сердце его никак не останавливалось, и сознание того, что он предал Иво,
причиняло ему не меньшую боль, чем пытки.
убедившись, что из старика выжато все, что можно, визитеры повесили его.
Отыскать Иво было делом нескольких дней. В конце концов, Берн -
маленький городишко.
работы последних дней вызвал вполне понятную реакцию - краткий
двадцатиминутный визит к Матильде на ее квартиру в переулке
Брунненгассе, - и теперь грезы шефа были окрашены в приятные эротические
тона. Когда раздался телефонный звонок, он все еще пребывал в хорошем
расположении духа. Узнав голос патологоанатома, он понял, что ничего
хорошего ему не сообщат. Чего ждать от человека, который всю жизнь
потрошит мертвецов.
память. Ну да, конечно. По статистике в Берне в среднем два самоубийства
в неделю. Это - самое последнее.
не самое страшное.
почувствовал себя совсем больным.
***
на настоящий горнолыжный курорт. Конечно, Ленк был не из тех курортов,
где есть собственный аэродром для реактивных лайнеров и на чьих
заснеженных склонах можно встретить членов королевских фамилий,
кинозвезд и арабских шейхов в окружении свиты телохранителей; это было
место семейного отдыха самих швейцарцев и редких знатоков-иностранцев. К
тому же, сейчас был не сезон, хотя отдыхающих это явно не огорчало.
почувствовал легкое разочарование. Не так представлял он себе настоящий
горнолыжный курорт: коровы на серо-коричневых склонах, пожухлая трава,
словно и не знающая здесь, в горах, о наступлении весны, редкие
альпийские цветы, прилепившиеся к склонам деревянные домики - и никакого
снега.
сторонам. Потом поднял взгляд повыше и повеселел. Рекламные проспекты не
лгали. Сам поселок был в полудреме, но лыжный подъемник исправно
работал, и там, вверху, за узкой полоской невысоких деревьев на
ослепительно-белом снегу пестрели разноцветные фигурки лыжников.
растут с каждым метром над уровнем моря. Как говорила Эрика: "С какой
стати мы должны платить на двадцать процентов больше за дополнительную
пару тысяч метров?" Вдохнув свежий горный воздух, Фицдуэйн решил, что
она была не права в своем негодовании.
старшей сестры. В отличие от Андреаса, Врени и Руди, которые были еще не
совсем оперившимися, она производила впечатление взрослой женщины:
уравновешенная, спокойная и умеренно дружелюбная.
открытой веранде деревянного ресторанчика, наблюдая за лыжниками. Слышно
было, как те со свистом проносятся по снегу, на виражах веером
взлетающему из-под лыж.
майка с короткими рукавами, сшитая, похоже, из одних дырочек. Интересно,
не холодно ли ей сверху и не жарко ли снизу? У Марты была отличная
фигура, и от всего ее тела, покрытого золотистым загаром, веяло
жизнелюбием и здоровьем. Ее соски были почти такими же твердыми, как у
Эрики. Странно: раньше он не думал, что швейцарские женщины так
сексуальны.
далекий склон. На таком расстоянии лыжники смахивали на малышей
детсадовского возраста. В костюмчиках, в темных очках, на лыжах -
похоже, они прямо так и вышли из утробы матери. Одна фигурка свалилась
набок и закричала, как настоящий ребенок. Не исключено, что эта крошка
на самом деле какой-нибудь майор швейцарской армии, подумал Фицдуэйн.
умела, не теряя дистанции, окрасить разговор волнующей чувственностью. -
Приехали из Берна в такую даль, карабкались в горы, чтобы встретиться со
мной. И вот теперь молчите.
глинтвейн. Казалось бы, неплохая штука, когда вокруг снег; но, с другой
стороны, его темные очки и так заливало потом. - Эти штуки напоминают
мне вертолеты, - Фицдуэйн кивнул в сторону лыжных подъемников, которые с
лязгом ехали вверх метрах в ста от них. - А вертолетов я не люблю.
управляться. - Она заметила, как очки Фицдуэйна изменили наклон
соответственно перемещению его взгляда на уровень ее сосков, и щеки ее
порозовели.
впрямь действует сильнее. Встав, он направился в бар еще за одним
глинтвейном для себя и виски для Марты. Посетители ходили вразвалку,
грохоча по деревянному полу ботинками, как ковбои из дешевого вестерна.
Он, похоже, туг единственный человек, у которого на ногах не лыжные
ботинки, а обычные туфли. Ковбой лет пяти перед ним купил что-то, сильно
напоминающее пиво. Фицдуэйн покачал головой. Видно, у себя в Ирландии он
поотстал от жизни. Протолкнувшись через толпу ковбоев, он поставил виски
на столик перед Мартой.
разучиться уже невозможно. - Внимание Фицдуэйна привлекла фигура лыжника
неопределенного пола, стремительно летящего вниз, и он не заметил, как
дрогнул голос Марты. На мгновение лыжник потерял равновесие и, не
удержавшись на вираже, врезался в деревянное ограждение ресторана.
последовал его примеру. Из-под снега появилось разъяренное загорелое
лицо красивого мужчины. Он отряхнулся, взвалил на плечо лыжи и заковылял
к подъемнику.
вспомнил Фицдуэйн. - Врени рассказывала мне о нем. И Андреас тоже.
Хотелось бы увидеть его, раз уж я здесь.
Фицдуэйн. - И договорился о встрече сегодня вечером в "Зимменфелле" -
заведении рядом с водопадом.
выпить вина, послушать джаз. Он обычно встречался там со своими
клиентами. Вы же знаете: он работал проводником.
оправе очков. Потом, отвернувшись, посмотрела на испещривших склон
лыжников.
нашего детства. Всякий раз, когда мы приезжали в Ленк, тут был Оскар. Мы
вместе катались, вместе ходили в горы. Не могу поверить, что его больше
нет. И никогда не будет.
Оскаре приблизительно то же самое. Что знал этот человек? Он был близким
другом семьи Граффенлаубов; что же такое он заметил или заподозрил? И
кто мог узнать о его подозрениях? А может, он торопится с выводами, и
смерть проводника - обычный несчастный случай?
клиентом. Тот не пришел, а по дороге домой Оскара сбила машина. Сбила и
уехала.
на стакан с остывающим глинтвейном. Потом встал, пошел в бар и набрал
номер Медведя. Выслушав Фицдуэйна, Медведь заговорил не сразу.
встречаешься с Феликсом Крейном?
но мне не нравится то, что происходит. Где ты остановишься? Я хочу
перезвонить позже.