Чтение 21–й страницы книги ~Смерть пилигрима~

название городу. Здесь каждый житель знал историю своей знаменитой
соплеменницы, но говорили о ней с легкой долей иронии.

Мы с Анжеликой зашли в сувенирный магазинчик, центр местного бизнеса.
Со всех сторон на нас смотрели Марии Магдалины Тициана и Веронезе. Некоторых
Марий я знала, но определить, кисти кого они принадлежат, не могла - уж
больно копии были аляповаты. Здесь предлагались брелки и алебастровые
шкатулки, подсвечники и фаянсовые чашки и на всех - портрет знаменитой
раскаявшейся блудницы с рукой, прижатой к пышной груди. По магазину бродило
несколько очумелых туристов, прицениваясь к товару. Мария и сейчас шла за
презренное серебро, как и во времена своей древнейшей профессии.

Выбрав чашку, на которой взгляд Магдалины был особенно умоляющим (я
решила подарить ее Денису, присовокупив: "Не пей, козленочком станешь"), я
расплатилась с хозяином магазинчика и спросила:

- А что, дом, в котором жила Мария Магдалина, сохранился?

- Ну конечно! - воскликнул хозяин. - Пройдите направо за угол, а потом
еще раз направо. На нем вывеска.

Мы поблагодарили хозяина и вышли из магазина. Чашка была упакована в
пакет с той же фотографией.

Когда мы завернули за угол, Анжелика схватила меня за руку.

- Что такое? - недоуменно спросила я.

- Ты на себя посмотри! Можно ли в святое место идти в таком виде?

- А какой у меня вид? - я осмотрела себя со всех сторон, но ничего
особенного не увидела. Помню, как я в школу однажды пришла в домашних
тапочках, так первая же учительница, встреченная мною, выговаривала мне так
же, как сейчас Анжелика.

Она порылась в своей объемистой сумке.

- На, надень, - моя спутница протянула мне какое-то тряпье.

Это оказались длинная юбка на резинке и платок.

- Как? - удивилась я. - На джинсы?

- Что ж такого? - пожала она плечами. - Женщина должна юбки носить. В
нее благодать снизу входит.

- Не знала, что это сейчас называется благодатью, - проворчала я,
влезая в юбку, как в штаны, снизу.

- Теперь платок, и чтобы ни одного волоса не было видно!

- Ты чего раскомандовалась? - пыталась я сопротивляться, но Анжелика
сама завязала мне платок и подоткнула пряди, норовящие вылезти наружу.

- Вот теперь самое то! - удовлетворенно заметила она, оглядывая меня со
всех сторон.

- Ага, такое же чучело, как и ты, - огрызнулась я. - Пошли.

Мы подошли к дому. Это был ничем не примечательный двухэтажный особняк.
От других домов его отличала лишь высокая каменная стена с укрепленной на
ней вывеской. На ней по-английски было написано: "Частное владение. Просьба
соблюдать тишину. Вход для паломников с 15.00 до 17.00, кроме воскресенья."

Посмотрев на часы, я увидела, что до трех осталось всего ничего и
решила подождать. Но Анжелика была другого мнения. Она решительно нажала
кнопку звонка.

Долго никто не отвечал. Наконец, приоткрылось окошечко в калитке и
кто-то произнес на иврите недовольным голосом:

- Еще рано, приходите в три.

- Что он говорит, Валерия? - спросила моя спутница.

- То, что и следовало ожидать - еще рано.

- Послушайте, - Анжелика обратилась к хозяину на английском, - мы не
туристы.

- Какое мне дело, кто вы? - перешел он тоже на английский. - Я открываю
дом в три, тогда и впущу.

- Мы пришли забрать то, что положено нам по праву! - голос Анжелики
стал торжественным и она произнесла знакомую мне фразу на арамейском. -
Натра! Теадэр нутар!

Признаться, я опешила. Мне и в голову не приходило, что Анжелика знает
эти слова, которые Денис расшифровал в компьютере Ильи. Хотя, почему бы и
нет? Илья вполне мог посвятить жену в секреты своей миссии. И то, что не
удалось ему, продолжила Анжелика.

Ворота заскрипели и отворились. На пороге стоял пожилой человек,
небритый, одетый в домашние брюки и шлепанцы. Он с сомнением оглядел нас.

- Заходите...

Мы вошли в небольшой тенистый дворик. Вдоль стен стояли деревянные,
грубо сколоченные скамейки. Посередине двора расположился небольшой бассейн
с краниками в виде золотых рыбок. Несколько рыб плавали в зеленой воде.
Рядом с бассейном из земли торчал толстый обрубок оливкового дерева, весь
покрашенный известкой. Из него тянулись свежие побеги. На обрубке висела
табличка: "Этой маслине - 2000 лет. Она ровесница Иисуса и Марии Магдалины".
Видимо, здесь все было предназначено для туристов.

В доме царил прохладный полумрак. В большой гостиной пахло ладаном и
все напоминало небольшую молельню. Свечи, правда, были погашены, но как я
поняла, до трех оставалось еще время, чтобы привести все в рабочее
состояние. На стене висела большая икона. На ней была изображена все та же
Магдалина, но более строгого рисунка. Под стеклом, в открытых ящиках, лежали
пожелтевшие рукописи и предметы старины. Впечатляло.

Но старик не задержался в этой комнате - видимо, здесь все было на
публику. Он открыл небольшую дверь, спрятанную за бархатным занавесом и
пригласил нас следовать за ним. Мы вошли и очутились в обыкновенной
израильской комнате с квадратной мраморной плиткой на полу и пластмассовыми
жалюзи на окнах.

- Присаживайтесь, - сказал хозяин. - Меня зовут Шимон.

Мы сели за стол и не знали о чем говорить.

- Я знал, что это произойдет скоро, - Шимон глотнул, как будто ему
трудно было говорить. - Но думал, что у меня в запасе есть еще немного
времени...

- Вы знали, что мы придем? - спросила я.

- И даже знал, когда, - ответил он совершенно серьезно. - В одном из
посланий святого Петра сказано: "Когда сравняется имя твое, Магдалина с
годами твоими..."

- Что это значит? - мы с Анжеликой переглянулись.

- Каждого первенца в нашей семье называют Шимоном, в честь святого
Петра, изменившего свое имя с Шимона на Петра. И ему, по достижении
совершеннолетия, открывают тайну хранения.

- Не рано ли, в тринадцать лет? - с сомнением покачала я головой.

- Нет, - твердо ответил хозяин. - В тринадцать лет мальчик допускается
к Торе. Он достаточно умен, чтобы читать священную книгу.

- Так вы иудей? - спросила изумленная Анжелика.

Шимон кивнул, а я не понимала, чему она так удивилась. Христос тоже не
эфиопом родился...

- Что обозначали слова святого Петра? - напомнила я Шимону.

- Год 2000 от рождества Христова обозначается двумя латинскими буквами
ММ - то есть инициалами Марии Магдалины. Значит за хранимым пришли бы только
в этот год. А вы оказались здесь раньше.

- Ну и что? - возразила я. - Погрешность на две тысячи лет в несколько
месяцев - очень небольшая. Ну так как, вы отдаете нам цисту?

- Я не могу противиться тому, чего ждали все поколения нашей семьи. - И
добавил совсем другим тоном. - Как вы обе похожи на Марию и сестру ее Марфу!

Значит, не зря Анжелика напялила на меня этот идиотский наряд!

Шимон подошел к шкафчику, утопленному в стену и поэтому практически
невидимому, достал из кармана ключ и открыл его. Потом вытащил какой-то
предмет и аккуратно положил его на стол.

Больше всего это походило на армейскую фляжку. Только размером побольше
и всю изукрашенную гравировкой. Металл подернулся зеленоватым налетом, но
циста смотрелась на все сто - то есть на все две тысячи лет.

- А что внутри? - спросила Анжелика?

- Не знаю, - ответил Шимон. - Хранителям запрещено под страхом смерти
открывать ее.

- И за все это время никто из вашей семьи не поинтересовался, что там?

- Нет, конечно! - испугался он. - Мы только хранители!

Раздался звонок. Шимон посмотрел на часы и увидел, что уже три.

- Мне нужно открыть ворота сказал он и исчез за дверью.

- Знаешь, Анжелика, нам надо уходить отсюда, - сказала я ей. - Сколько
можно здесь торчать.

- Да ты что? - возразила она. - Уйти и не узнать, что внутри? А вдруг
это подделка? Вдруг там ничего нет? Хотя она тяжелая...

Из своей сумки она достала крепкий нож и стала поддевать им пробку.

* Анжелика! - взмолилась я. - Не лучше, если это сделают специалисты?
Барбара, например?

* Моя несносная подруга ковыряла старинный металл с завидным упорством.
Все-таки две тысячи лет не шутка. Мне показалось, что она сейчас возьмет и
откусит зубами пробку, залитую окаменевшей смолой. А Шимон все не
возвращался.

* Я снова принялась взывать к ее совести, но Анжелику охватил азарт
золотоикателя.

- Отстань, у меня уже получается...

Пробка поддалась под ее усилиями и отлетела прочь. Я нагнулась за ней,
а Анжелика тем временем вытащила из цисты нечто длинное, пропитанное маслом
с резким запахом. Нашим глазам предстала черная прядь волос примерно длиной
тридцать сантиметров с завитками. А циста была наполовину заполнена этим
маслом.

- Это они, святая книга не соврала! Волосы Иисуса! В мирровом масле,
которым Мария умастила его ноги! - воскликнула она и благоговейно поцеловала
прядь.

Вдруг в комнату ворвался Шимон. Увидев содержимое цисты, он
инстинктивно закрыл глаза руками и проговорил:

- Уходите, уходите немедленно, за вами гонятся!

Схватив сумку Анжелики, я не раздумывая, бросила туда цисту,