Чтение 30–й страницы книги ~Поцелуй смерти~

- Вы так ничему и не научились, Лео, - сказал он, выходя из тени и сжимая
в руке "Кольт-45".

- Боже мой! Я так рад, что вы живы! - радостно вскричал Таррин. - Я
пытался предупредить вас о вертолете, но не мог найти.

- Бросьте, я никуда отсюда не бегал, - ответил Болан несколько удивленно
и презрительно. Таррин в изнеможении опустился на траву.

- Черт! - выдохнул он. - Нужно бросать курить. Я еле дышу.

- Нужно кончать не только с курением, - двусмысленно ответил Болан.

- Я могу разуться?

Болан чувствовал, что плечо опять начинает жутко жечь.

- Последнее желание? - спросил он нетерпеливо.

- Да, да. Можете считать, что это мое последнее желание. Так я разуюсь?

"Люстра" тускнела, исчезая за верхушками деревьев. Болан подошел к
Таррину и опустился на одно колено, по-прежнему держа Лео на мушке.

- Если вы пытаетесь дождаться полной темноты, то ничего не выйдет, -
холодно заявил он Таррину.

А тот разулся, оторвал от туфли внутреннюю стельку и, вытащив из-под нее
пластиковую карточку, протянул Болану.

- Загляните сначала сюда, - спокойно сказал он. Болан изучал документ при
умирающем свете "люстры", не теряя при этом из виду и своего пленника.
Покончив с этим, он рассмеялся и возвратил карточку владельцу:

- Вы так никогда и не узнаете, как близки были к тому, чтобы стать
мертвым специальным агентом.

- Я так молил Бога, чтобы этого не произошло, что даже начинаю верить в
него.

- А вам не хочется меня арестовать? - поинтересовался Болан.

Он положил руку на повязку, стягивающую больное плечо и плотнее прижал ее
к ране. "Кольт-45" по-прежнему угрожающе глядел своим черным зрачком на Лео.

- С этой стороны Скалистых Гор у меня нет никаких полномочий, - ответил с
улыбкой Таррин. - Двадцать два трупа! Славно вы их раскатали, этих поганцев!
Там что-нибудь осталось для правосудия?

- Сомневаюсь, - сказал Болан, думая о другом. - Скажите мне, Лео, моя
сестричка...

- Здесь я виноват, - произнес Таррин потухшим голосом. - Конечно, это
составляло часть моего прикрытия. Я пытался смягчить первые случаи, посылая
к ней нормальных людей, но... Что и говорить, у меня за всех этих девчонок
вроде вашей сестры все внутри переворачивается. Я уже долгие годы работаю
так, сержант. Но существуют вещи поважнее судеб нескольких девчонок. Я
надеюсь, что вы поймете меня.

- Понимаю, - выдавал Болан, чувствуя, как к горлу подкатывает горький
комок. - Хорошо. А сейчас мотайте наверх и передайте мои наилучшие пожелания
вашей супруге. Да! Скажите, Лео, все те потрясающие известия, которые
передавал мне Уотерби, ваша работа?

Таррин кивнул:

- И при этом вы все время пытались прикончить меня...

- Могли бы предупредить, - ответил Болан с укором.

- Я сержусь на вас только за одно, сержант, - сказал Таррин, потемнев
лицом. - И, наверное, никогда не прощу вам, что вы все рассказали моей жене.
Теперь я должен вернуться к беспокоящейся женщине.

- Это самые лучшие женщины, - тихо проговорил Болан.

Он думал о другой беспокоящейся женщине, и ему не нравилось ощущение
крови, текущей по боку.

- Уходите, идите наверх. Мне тоже нужно сматывать удочки.

Таррин обулся, встал и исчез в зарослях. Мак спустился к своему убежищу,
чтобы забрать кое-какие вещи, затянул потуже повязку и заковылял вниз, к
подножию холмов, образовывавших длинную узкую долину.

Машины мчались по обоим склонам холмов, и Болан знал, что полиция оцепит
весь район, чтобы не выпустить из окружения оставшихся в живых участников
побоища. Справа заржала лошадь, и в приступе отчаяния, вызванного потерей
крови. Мак позвал:

- Сюда! Эй! Сюда!

Он спрятался в зарослях цветущих кустов, вытащив пистолет из кобуры.
Долго ждать не пришлось: появился спешенный всадник, ведя лошадь под уздцы.
Болан несильным, но точным ударом рукояти кольта оглушил полицейского и,
схватив поводья, взобрался на спину лошади, направив ее в долину. Времени в
его распоряжении оставалось немного: близился рассвет. И если он хотел еще
раз увидеть свою "беспокоящуюся женщину", ему следовало поторопиться. Болан
понимал, что не сможет проделать весь путь верхом на лошади. Все, на что он
сейчас рассчитывал, - выиграть немного времени и расстояния, если, конечно,
удача окажется на его стороне. Быть может, и на сей раз ему повезет. Он
заслужил это, он победил, хотя у победы появился горьковатый привкус:
прострелено плечо, распухла лодыжка - достаточно поводов для омерзительного
состояния, к тому же Бодана охватило чувство страха за жизнь влюбленной
женщины, ожидавшей его возвращения с войны.

Глава 21

Первое, что увидел Мак после пробуждения, - это бездонные глаза
Валентины.

- О! Ты всегда просыпаешься, когда я на тебя смотрю, - сказала она.

Болан прикрыл глаза.

- Мне все приснилось, спросил он слабым голосом, или это действительно
произошло?

Он лежал на свежей белоснежной постели, а плечо туго стягивала новая
стерильная повязка.

Валентина наклонилась и поцеловала его, едва касаясь губами колючей щеки.

- Ты потерял сознание у самой двери, - объяснила она. - Что? Совсем
ничего не помнишь?

- Я чувствую только страшную слабость, - прошептал Болан.

- Так и должно быть! Это нормально.

Она показала ему газету, лежавшую на коленях:

- Тут написано, что ты убил двадцать три человека и тяжело ранил
пятьдесят одного.

- Правда?

- Да. Смотри!

Мак взглянул на газетную полосу, прочитав большой заголовок, набранный
жирными черными буквами:

"Казнь мафии состоялась. Приговор привел в исполнение Мак Болан Палач!!!"
Он опустил веки и, протянув руку, нащупал узкую ладонь Валентины, такую
маленькую и теплую, что у Бодана защемило сердце.

- Я думал, что останусь там, Вал, - тихо произнес Мак.

Она вытянулась рядом с ним на постели, не забывая про раненое плечо, и,
почти касаясь губами его уха, прошептала:

- Я бы тебе никогда этого не простила.

- Человек сражается за какие-то определенные ценности, а не против них, -
сказал он.

Валентина чуть отстранилась и по-новому посмотрела на Бодана. Он открыл
глаза, и их взгляды встретились.

- В переносном смысле, Вал, это значит," что я безумно люблю тебя.

- Это и есть победа? - спросила Валентина с загадочным огоньком в глазах.

- Единственная победа, которую может одержать мужчина, - ответил Болан.
Девушка встала, сбросила с плеч знакомый Маку халат с воланами, и, скользнув
под простыню, прижалась к нему горячим молодым телом.

- Я бросаю тебе вызов, хочу, чтобы ты доказал эту победу, - шепнула она,
- как только к тебе вернутся силы. Победа всегда так сладка...

***

Валентина спала, забросив на Болана тонкую руку. Но Маку никак не
удавалось заснуть.

Он больно уколол самую могущественную преступную организацию мира. И
теперь она собирается с силами, чтобы раздавить наглого комара,
осмелившегося укусить ее за лодыжку. Болан не строил себе иллюзий. За одну
ночь он превратился в легенду, в лакомый кусок для каждого наемного убийцы
страны, в позор для всех мафиози мира.

Болан чувствовал себя как узник, приговоренный к смерти и ожидающий в
одиночной камере исполнения приговора. Но он был полон решимости достойно
прожить отпущенное ему время, сражаться с мафией до конца, рвать ее поганые
потроха, даже когда она проглотит его.

Мак предпринял кое-какие меры, чтобы по возможности максимально
обезопасить себя. Он покрасился и отпустил усы. Под этим прикрытием он
рассчитывал продержаться до переезда в Калифорнию. Там жил его друг, военный
врач, который сделал карьеру, занимаясь пластической хирургией. Он был в
неоплатном долгу перед Боланом, спасшим его от смерти в одном из боев в
джунглях Вьетнама. В Калифорнии Мак получит новое лицо и превратится в
другого человека. В Питтсфилде же останется братишка-сирота, куча денег и
любимая женщина, на хрупкие плечи которой лягут все заботы, тревоги и
волнения. Здесь же останется и память о человеке в черном.

Перед мысленным взором Болана время от времени вставал до боли знакомый
образ сестры: Кинди, обнаженная, в постели с человеком, пришедшим с улицы.
Плачущая Кинди. Мертвая Кинди...

А еще перед ним грозно вздымались врата Ада, и Мак был готов выступить
против него. И кое-кому уже следовало начинать готовиться к смерти.