этот фильм и посмотрел...
- Что хоть за фильм? - спросил Стуколин, которого длинное вступление
несколько утомило.
- "Человек-ракета" называется, - ответил Стриженый и улыбнулся чему-то
своему.- Очередной американский бред на тему довоенного комикса. Я такие
фильмы не люблю - не идиот все-таки, высшее образование имею - но тут по
случаю посмотрел.
Алексей американского фильма под названием "Человек-ракета" не видел, а
потому проявил определенный интерес:
- А какой сюжет?
- Сюжет я пересказывать не буду, - Стриженый скривился. - Он этого
совершенно не заслуживает. Но один эпизод мне запомнился. Надолго.
Стриженый снова замолчал и стал искать сигареты. Пока он хлопал себя по
карманам, Алексей выпил свой коньяк и продемонстрировал Стриженому пустой
стаканчик, требуя продолжения. Тот безропотно налил. Стуколин снова выпил и
откинулся в кресле. В голове у него зашумело, кулаки чесаться перестали, он
расслабился и приготовился выслушать заявление Стриженого, каким бы оно ни
было.
- Эпизод такой, - продолжил свой монолог Стриженый. - Тридцать девятый год,
шпион Третьего рейха окопался в Штатах и собирается добыть сверхсекретное
оружие для Гитлера. Для этого он "втемную" использует местную мафиозную
группировку. В последний момент, как ты понимаешь, всђ срывается, и мафия
узнађт, кем на самом деле является их "благодетель". И что ты думаешь?
- Что я думаю? - Стуколин несколько осоловел и не сразу понял, о чем идет
речь.
- Бандиты сразу перешли на сторону официальных властей и разобрались с
фашистами похлеще спецназа.
- Так это ж комикс, - старший лейтенант зевнул.- Ты куда клонишь?
Стриженый опрокинул в себя стопку коньяка, которую уже минут пять держал в
руках.
- Я бандит, - сказал он просто. - Я - то, что называют "мафией". Если бы я
хоть раз указал в налоговой декларации все источники своих доходов, меня
немедленно арестовали бы. Но при этом!..- он поднял указательный палец. -
При этом, лейтенант, я люблю свою страну. И мне небезразлично, в какое дело
я ввязался. Ведь мы грабим норвежские военно-транспортные самолеты, я
правильно всђ понимаю?
Если бы Стуколин располагал информацией о прошлом Стриженого, он сильно
удивился бы: бывший фарцовщик и "старатель" вдруг стал патриотом - не
смешите меня! Но старший лейтенант такой информацией не располагал, потому
к словам Стриженого отнесся с определенным сочувствием. В конце концов,
бандит бандитом, но парень хороший - вон уже и о Родине задумался!
- Правильно, - сказал он. - Ты правильно понимаешь.
- Вот я и говорю, - Стриженый придвинулся к старшему лейтенанту и взял его
за рукав куртки, чтобы усилить эффект доверительности, - мы, - он выделил
местоимение "мы" интонацией, - мы грабим транспортные самолеты, которые
принадлежат военно-воздушным силам Норвегии, фактически и юридически мы
осуществляем нападение на территорию Норвегии, на ее граждан. Это может
закончиться войной?
- Это может закончиться войной, если мы не будем грабить транспорты! -
высказался Стуколин довольно резко, но тут же прикусил язык: несмотря на
опьянение и общую расслабленность, он сообразил, что сболтнул лишнего.
Чтобы исправиться, он произнес, стараясь говорить медленно и обдумывая, что
он говорит:
- Понимаешь, это государственная тайна. И лучше бы тебе не знать большего.
- Государственная тайна? - Стриженый тихо и невесело рассмеялся. - Сколько
живу, все время слышу: "Государственная тайна", "Военный секрет", "Только
для служебного пользования". Но, знаешь, я уже не пионер из "четвертого-б"
и не верю в то, что сохранение государственной тайны во всех случаях
полезно для государства. Обрати внимание, лейтенант, не для начальников
наших - политиков и президентов, - а для России! Вот я и думаю, снова меня
впутывают в опасное дело, бормочут что-то про государственную тайну, я
рискую своей головой и своими парнями и снова не знаю, будет ли моим детям
толк от того, что я делаю, или опять я и они окажемся в дураках.
У Стриженого не было детей, но этого Стуколин не знал. Впрочем, отвечать
напрямую он в любом случае не собирался.
- Ты можешь поверить моему слову? - спросил он Стриженого.
- Смотря какому слову...
- Слову офицера.
- Могу.
- Я даю тебе слово, что мы поступаем правильно. Мы не можем поступить
иначе, мы будем перехватывать транспорты до тех пор, пока они будут лететь
по этому воздушному коридору.
Стриженый помолчал, разминая в пальцах новую сигарету. Стаканчик с коньяком
и бутылку он отставил на специальную полочку.
- Олег, - обратился он вдруг к сидящему впереди водителю, - выйди!
Водитель беспрекословно вылез из машины под дождь, захлопнул дверцу. Видно,
Стриженый решил, что дипломатией здесь ничего не добьешься, и двинулся
напролом.
- Буду откровенен с тобой, лейтенант... Ты, кстати, коньяка еще не желаешь?
- Нет, спасибо.
- Так вот, буду с тобой откровенен. Я не люблю, когда меня используют
"втемную". Я не люблю, когда вместо толкового объяснения, что происходит,
меня пугают "государственной тайной". Ведь если все сорвется или пойдет
вкривь и вкось, козлами отпущения станем мы, а вовсе не наши начальники. Мы
- а значит и я - имеем право знать, в чем мы участвуем и чем мы рискуем.
Лохом быть не хочется, лейтенант. Очень не хочется быть лохом...
Доводы Стриженого поколебали неприступность Стуколина в вопросе сохранения
тайны. Ему действительно нравился Стриженый, и он не понимал, почему от
этого парня скрывают истинную подоплеку событий, в которых тот принимает
самое непосредственное и активное участие. С другой стороны, Стуколин
хорошо помнил, что, когда вопрос о тех, кто будет прямо или косвенно
участвовать в операции "Испаньола", обсуждался на "военном совете" в
Ленинской комнате части 461-13 "бис", советник Маканин был категоричен:
никто ничего не должен знать. Причины держать всђ в секрете объяснять было
не нужно; война не объявлена, поддержки сверху в случае провала ждать не
приходится, разведка потенциального противника шурует во всю, и тэдэ, и
тэпэ. Но теперь, после выступления Стриженого, старший лейтенант вдруг
задумался: а так ли всђ очевидно, как показалось в первый раз? Нет ли тут
какой-нибудь каверзы, тщательно скрываемой Маканиным от участников
операции?..
Очень не хочется быть лохом...
- Мне кажется, мы должны поделиться, - сказал Стриженый, не дождавшись от
Стуколина ответной реплики. - Я расскажу тебе, что знаю я. Ты расскажешь
мне, что знаешь ты. Только так мы можем разобраться, что к чему в этом деле
и правду ли нам говорят наши руководители...
Стуколин подумал, что в предложении Стриженого есть свой резон. Подобный
обмен поможет расставить точки над i. Выясним, где Маканин говорит правду,
а где недоговаривает или просто врет. Это важно. И не только для душевного
спокойствия, но и для того, чтобы быть стопроцентно уверенным - завтра тебя
не назовут "военным преступником" в Международном трибунале и из-за твоих
действий не разразится новая мировая война.
Старший лейтенант Алексей Стуколин был готов выложить Стриженому всђ, что
знал об операции "Испаньола". Единственное, что останавливало его, - мнение
друзей: скрыть от них свою откровенность с посторонним участником операции
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Дальский Алекс
Володихин Дмитрий
Емилина Ника
Орлов Алекс