информацию, он выставит автограф на аукцион.
внимания; его акции на местной бирже снова поднялись в цене. Между тем
Корсо снял очки и принялся протирать их мятым платком. Без очков он
выглядел беспомощным, о чем прекрасно знал. Когда он, совсем как близорукий
крольчонок, щурил; глаза, всем сразу хотелось взять его за руку и перевести
через улицу.
рукописей?
казалось, что она находится ближе, чем раньше.
зарабатываю на жизнь.
леность. - Иногда много, иногда мало; на рынке случаются колебания.
детектива, но занимаетесь книгами...
Улыбнулся застенчиво, просчитав меру этой самой застенчивости до
миллиметра. Ну давайте же, молила улыбка, усыновите меня поскорее.
костяшками пальцев по папке. - Ведь рукопись попала к нему из вашего дома.
раздумывала.
продал автограф Дюма. Хотя в последние дни в его поведении было что-то
необычное... Как, вы сказали, зовут книготорговца? Нового владельца
рукописи?
не привыкла давать мужчинам больше трех секунд на исполнение ее желаний.
Тайллефер начала нетерпеливо постукивать рукой по подлокотнику.
трюков: делать вид, что собеседник одержал над ним победу, хотя уступки на
самом деле были совсем незначительными. - Вы его знаете?
недовольную гримасу. - Он иногда являлся сюда и приносил ему дурацкие
приключенческие романы. Надеюсь, у него есть какой-нибудь документ,
подтверждающий факт покупки... Если это вас не затруднит, я хотела бы
получить копию...
Потом откинула волосы назад. Теперь глаза ее засверкали насмешливо, -
Пойдемте-ка.
затем одернула юбку и поглядела по сторонам - точно успела позабыть, зачем
ей, собственно, понадобилось вставать. Ростом она оказалась гораздо выше
Корсо, хотя была в туфлях на низком каблуке. Она повела его в соседнюю
комнату, служившую кабинетом. Следуя за ней, он разглядывал широкую, как у
пловчихи, спину, тонкую, но не слишком, талию. По его прикидке, ей было лет
тридцать. Так что очень скоро она могла превратиться в обычную матрону
нордического типа, чьи не знающие загара бедра созданы лишь для того, чтобы
легко рожать белокурых Эриков и Зигфридов.
кабинет. - Взгляните.
под тяжестью толстых томов. Он почувствовал, что у него вот-вот потекут
слюни. Профессиональная реакция. Подняв руку к очкам, он сделал несколько
шагов по направлению к полкам: "Графиня де Шарни" А. Дюма, восемь томов в
серии "Иллюстрированный роман" под редакцией Висенте Бласко Ибаньеса{2};
"Две Дианы" А. Дюма в трех томах; "Три мушкетера" А. Дюма, издание Мигеля
Гихарро с гравюрами Ортеги, четыре тома; "Граф Монте-Кристо" А. Дюма,
четыре тома, издатель Хуан Рос, гравюры А. Хиля... А вот сорок томов
"Рокамболя" Понсона дю Террайля. "Пардайяны" Мишеля Зевако{3}, полностью. И
опять Дюма - рядом с девятитомным Виктором Гюго и девятитомным Полем
Февалем{4}, чей "Горбун" стоял тут же в роскошном переплете красного
сафьяна с золотым обрезом. И "Записки Пиквикского клуба" Диккенса в
переводе Бенито Переса Гальдоса, и несколько книг Барбье д'Оревильи, и
"Парижские тайны" Эжена Сю. Еще Дюма - "Сорок пять", "Ожерелье королевы",
"Соратники Иегу"... "Коломба" Мериме. Пятнадцать томов Сабатини, несколько
- Ортеги-и-Фриаса, Конан Доила, Мануэля Фернандеса-и-Гонсалеса, Майн Рида,
Патрисио де ла Эскосуры...{5}
в первом издании. Их переплетали сразу после публикации... А еще -
иллюстрированные издания. Муж был коллекционером-фанатиком, платил столько,
сколько запрашивали.
была настоящая страсть.
Энрике походил на царя Мидаса: любой дешевый сборник кулинарных рецептов,
попав в его руки, превращался в бестселлер. Но душу он вкладывал вот в это.
Ему нравилось запираться здесь, трогать и гладить старые книги. Ведь
некоторые напечатаны на плохой бумаге, а он хотел во что бы то ни стало
сохранить их. Видите? Термометр, прибор для измерения влажности воздуха..
Он мог целыми страницами цитировать наизусть любимые произведения. Иногда
приговаривал: "Черт возьми!", "Проклятие!" - и так далее в том же роде. А
последние месяцы все время писал.
повторяя все банальности. - Она подошла к полкам и достала толстый, сшитый
вручную том. Страницы были исписаны с одной стороны крупными круглыми
буквами. - Взгляните на название...
- Ну, это... - он почесал пальцем бровь, подыскивая нужное слово. -
Внушительно...
Сочинение изобилует анахронизмами, что очень глупо, клянусь. Тут вы можете
мне поверить, я знаю, о чем говорю, ведь, закончив очередной кусок, он
непременно читал его мне... И так всю книгу, страницу за страницей, от
начала до самого финала. - Она сердито постучала по заглавию, выписанному
большими буквами. - Боже мой! Знаете, в конце концов я возненавидела и
этого пажа, и его королеву, хитрую бестию.
Тристана де Лонгвиля или Паоло Флорентини... Это было бы очень даже в его
духе.
И молчание ее было тяжелым, отметил про себя Корсо, напряженным, хотя она и
сделала вид, будто на что-то загляделась. Она вела себя как актриса,
которая выбирает нужный момент, чтобы продолжить диалог.
собой. - Последнюю неделю он был угрюм и замкнут, почти не выходил из
кабинета. Но однажды вечером куда-то отправился, злобно хлопнув дверью. И
вернулся только на рассвете; я лежала в постели и слышала, как щелкнул
замок. Утром меня разбудили крики служанки: Энрике повесился.
она не выглядела, подумал охотник за книгами и вспомнил фотографию, где ее
муж был запечатлен в фартуке и с молочным поросенком. Корсо даже успел
заметить, как она неестественно дернула веком, словно стараясь выжать из
глаза хоть одну слезинку, но глаза оставались предательски сухими. Впрочем,
это еще ничего не значило. Целые поколения нестойких косметических средств
научили женщин владеть собой и сдерживать чувства. А макияж Лианы Тайллефер
- светлые тени на веках подчеркивали цвет глаз - был безупречен.
поступают именно так.
Ничего. И такая непредусмотрительность дорого мне стоила: пришлось отвечать
на массу вопросов, которые задавали следователь и полицейские. Не слишком
приятно, уверяю вас.
до двери и протянула ему руку. Корсо, держа свою папку под мышкой, пожал
руку и оценил крепость рукопожатия - поставил ему высший балл. Итак, не
было ни веселой вдовы, ни убитой горем страдалицы, не было и равнодушной
гримасы ("Он был идиотом" или "Наконец-то мы одни, можешь вылезать из
шкафа, дорогой"). То, что в шкафу кто-то прятался, Корсо вполне допускал,
но это его не касалось. Как и самоубийство Энрике Тайллефера S. А., каким
бы странным оно ни выглядело - а странного было много, особенно если
прибавить сюда еще и пажа с королевой, а также ускользающую рукопись. Но
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия