он был скорее огорчен тем, что они расстаются, - просто Борис предвидел,
что Корсо откажется идти с ним в зал. Корсо и на самом деле долго стоял на
террасе, облокотившись на перила, и вслушивался в отголоски собственного
поражения. Потом медленно пришел в себя, огляделся по сторонам, пытаясь
поточнее определить, куда двигаться, и зашагал прочь от освещенных окон. Он
неспешно возвратился в гостиницу, наугад отыскивая дорогу на темных улицах.
Ему больше не довелось увидеть Рошфора, а в гостинице "Сен-Жак" он узнал,
что и миледи спешно отбыла. Оба они уходили из его жизни, чтобы вернуться в
те зыбкие миры, откуда и явились; они вновь стали вымышленными персонажами,
которые, как фигуры на шахматной доске, передвигает чья-то рука. Что
касается Ла Понте и девушки, то они так и сидели в номере. Ему, честно
говоря, было наплевать на Ла Понте, но он сразу успокоился, увидев там
девушку. Корсо подозревал - и боялся этого, - что потерял ее, как и других
героев истории. Он кинулся к ней, схватил за руку, пока она тоже не
растаяла в пыли библиотеки замка Менг, и потащил к машине. А Ла Понте с
тревогой наблюдал эту сцену. Его они бросили - теперь он был лишь
отражением в автомобильном зеркальце; несчастный Флавио стоял на дороге и
понапрасну заклинал Корсо их старой и поруганной дружбой. Он не понимал,
что происходит, и не осмеливался задавать вопросы. Утративший доверие и
никому больше не нужный гарпунер, предатель, которого пускают по воле волн,
дав галету и трехдневный запас воды: постарайтесь доплыть до Батавии,
господин Блай{1}. Однако в самом конце улицы Корсо нажал на тормоз. Он
сидел, держа руки на руле и глядя на освещенный фарами асфальт впереди; при
этом испытующий взгляд девушки был прикован к его профилю. Но ведь и Ла
Понте не был реальным персонажем, поэтому, тяжело вздохнув, Корсо дал
задний ход и подобрал книготорговца, который за весь день и всю следующую
ночь не проронил ни слова, пока его не высадили у светофора на какой-то
мадридской улице. Он даже не возмутился, услышав от Корсо, что с рукописью
Дюма должен распрощаться навсегда. Да и что; собственно, мог он на это
сказать?
ногах. Его, разумеется, не отпускало горькое чувство поражения, зудящее,
как ножевой шрам на совести. Досадно от того, что он хоть и играл по
правилам, legitime certaverit, но двигался в ложном направлении. Так что
радость победы угасла в самый момент победы - неполной и сомнительной.
Выдуманной. Все равно как если бы он сумел одолеть призраков, колотил
кулаками по ветру или кричал в тишину. Видимо, поэтому Корсо с таким
недоверием созерцал плывущий в тумане город, ожидая, пока он наконец
опустится на твердую почву. И только тогда можно будет ступить в него.
обнаженную шею под курткой; потом протянул левую руку и убедился, что в ее
пальцах мягко пульсировала жизнь. От девушки, как всегда, пахло юной плотью
и лихорадочным жаром. Память и воображение помогли ему представить стройное
с мягкими изгибами тело - до самых кончиков босых ног, рядом с которыми
стояли белые теннисные тапочки и валялась его сумка. Ирэн Адлер. Он так и
не узнал, как же ее на самом деле зовут; но помнил ее наготу в полумраке,
линию бедер, вырезанную на фоне светящейся двери, полуоткрытые губы.
Невыразимо красивая и безмятежная, сосредоточенная на собственной молодости
и в то же время спокойная, словно тихая заводь, таящая в себе вековую
мудрость. А в глубине светлых глаз, которые пристально смотрели на него из
мрака, темное отражение самого Корсо - в сиянии света, похищенного у небес.
ресницами. Девушка проснулась, сонно потянулась и потерлась щекой о его
плечо; потом резко выпрямилась, покрутила головой и уставилась на Корсо.
обтягивала великолепную упругую грудь, тело прекрасного юного животного. -
Что мы тут делаем?
- Пока он не станет реальным.
Потом спокойно улыбнулась.
недурное... Мы - наверху, а внизу, у наших ног - ирреальный мир. - Он
повернулся к девушке, чуть помолчал, а потом добавил: - "Она повела бы меня
к славе, богатству, знанию. А я составил бы ее блаженство..."{2} Ты не
собираешься предложить мне нечто подобное?
затем подняла взор и посмотрела Корсо прямо в глаза:
было написано в прозрачной ясности ее глаз. - Твой багаж, тот вагон в
поезде... Забавно. Я всегда верил, что где-то там, на краю радуги, у тебя
хранятся несметные сокровища. - Он улыбнулся, словно открыл лезвие ножа -
того, что лежал у него в кармане. - Мешок с золотом, как у Петера
Шлемиля{3}, и тому подобное.
есть, - это я сама.
не врала. Простодушная и мудрая, верная и влюбленная девушка, пустившаяся в
погоню за тенью.
воображаемой ручкой. - А ты не предложишь мне поставить подпись под
каким-нибудь договором?
должен быть плотно заполнен мелкими буквами, так? "В спорном случае стороны
решают разногласия в судебном порядке..." Смешно! Хотелось бы мне знать,
какой суд занимается такими делами, как наше.
за право на эти слова. - И могу выбирать. Выбирать может каждый.
только одна сигарета; он достал ее и нерешительно повертел, но до рта так и
не донес, а сунул обратно в пачку. На случай, если позднее ему захочется
курить больше, чем сейчас. Наверняка захочется.
связанные между собой истории. Поэтому тебя не волновала рукопись Дюма... А
миледи, Рошфор, Ришелье - к ним ты относилась как к участникам карнавала.
Теперь я понимаю твое странное безразличие; наверно, ты чудовищно скучала.
Перелистывала "Мушкетеров", пока я забавлялся этой головоломкой...
И начала было поднимать руку в знак протеста, но передумала, и рука снова
опустилась, как будто то, что она хотела сказать, не имело никакого
значениям.
Каждому положено проделать некий путь в одиночестве. Ты никогда не слыхал о
свободе воли?.. - Она грустно улыбнулась. - Кое-кто платит за это непомерно
высокую цену.
Сены... Почему ты помогла мне в схватке с Рошфором?
"Девять врат". Надо было избежать нелепых осложнений. - Она пожала плечами.
- К тому же мне не понравилось, что он тебя бьет.
понимаю, почему ты, обращаясь ко мне, пользуешься множественным числом. Я
уже давно одна.
сомневался. А ведь он обнимал ее нагое тело, окунался в прозрачную ясность
глаз. Он был внутри этого тела, упивался нежной кожей, ловил губами слабое
биение жилки на шее, слышал тихие стоны - испуганная девочка или падший
ангел, одинокий, истосковавшийся по теплу. И он видел, что она спала, сжав
кулачки, - во сне ее мучили кошмары: белокурые, сияющие архангелы в
доспехах, неумолимые и неуступчивые, как сам Господь Бог,
у него были сильно расширены: вне всякого сомнения, темная жидкость
содержала какой-то наркотик. Кроме того, зрачки сделались совсем черными,
прежний цвет радужной оболочки почти исчез, роговица отражала красноту,
царившую в комнате.
его лицо. - И не всякому они отворятся... "Каждая дверь имеет два ключа",
каждая гравюра дает цифру, магический элемент и слово-ключ - если взглянуть
на все это в свете разума, Каббалы, оккультного искусства, истинной
философии... Латынь в сочетаниях с греческим и древнееврейским. - Он
показал Корсо лист, заполненный какими-то значками и странными
сопоставлениями. - Взгляните-ка, ежели желаете. Вам бы никогда в этом не
разобраться:
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Кервуд Оливер Дж.