Чтение 42–й страницы книги ~Корабль призраков~

- Замолчи! - заорал банкир, и все взоры в бильярдной моментально
обратились к нему. - Уведите ее, Ева, прошу вас, иначе...

- Я и сама уйду. Очень нужно.

Я во все глаза смотрела на Карпика и думала о том, что в прошлой
жизни она была главой ордена иезуитов

Карпик быстро двинулась к выходу, и я покорно пошла за ней.

Я догнала девчонку только в коридоре. Я была зла на нее, но только до
тех пор, пока не увидела ее сгорбленную спину и всю маленькую фигурку,
которой так трудно сохранять чувство собственного достоинства. К тому же
Карпик прихрамывала сильнее, чем обычно. Жалость захлестнула меня, и я
ускорила шаг.

- Карпик!

- Ну что?

- Подожди! Я провожу тебя, - говорить об этом было смешно, каюта
Сокольниковых находилась всего лишь на другом борту.

- Здорово я ее, ты как думаешь. Ева? - Карпик поделилась со мной
стервозной радостью.

- Оторвать бы тебе башку за такие цыганочки с выходом!

- Давай! - развеселилась Карпик. - Все равно я ее ненавижу, эту суку.
О чем вы говорили с папой?

- Ни о чем. Просто говорили, и все.

- Тогда это здорово. Мне нравится, когда люди просто говорят.

- Ты можешь пообещать мне одну вещь, Карпик?..

Сейчас я скажу ей. Сейчас я скажу, что нельзя ненавидеть всех женщин
отца только потому, что они красивы. И любить всех женщин отца только
потому, что они некрасивы. Что нужно быть терпимой, нужно быть лояльной,
нужно держать себя в руках и не доставлять ему столько страданий.

- Пообещай мне оставить в покое своего отца и его женщину... Ведь ты
же совсем не знаешь ее. Ты можешь мне пообещать?

- Нет, - серьезно сказала Карпик, и я в очередной раз поразилась ее
проницательности. - Все что угодно, Ева. Но этого я обещать не могу.

- Знаю, - вздохнула я. - Кажется, мы пришли... Посидеть с тобой, пока
ты не заснешь?

- Нет. Сегодня я сама. Я подумаю... Может быть, я не так уж права,
если папочка так сердится... Как ты думаешь, Ева?

Ну, слава богу. Лед тронулся, господа присяжные заседатели...

- Думаю, что ты умница.

- Спокойной ночи, Ева - Карпик зевнула. - Ужасно спать хочется, даже
странно.

- Ну, тогда спокойной ночи, девочка!

***

?Расставшись с Карпиком, я решила вернуться в бильярдную. Во-первых, мне нужен был Муха - главная деталь всего плана, мой персональный троянский конь, которого я направлю в стан врага. Экзистенциальные отношения Карпика и ее драгоценного папочки - это, конечно, очень мило, это имеет место быть, но... Все это игрища и забавы по сравнению с тем злом, которое сейчас перемещается от правого борта к левому, от кормовой палубы до носовой. Сегодняшняя тюленья кровь не на шутку испугала меня. В тетради Митько было многое, но не было главного: он так и не смог понять те механизмы, которые заставляли убивать. Ведь катализатором может послужить все, что угодно. Дымящаяся кровь животных на расколотых льдинах... Или кровь того же Мухи, весело бурлящая в венах под кожей. Муха - гей, а маньяк охотился на геев...

Меня успокаивало только одно: все убийства совершались летом. А потом
они прекратились и вовсе. Значит...

Ничего это не значит. Успокаиваться нельзя.

...В кают-компании горел свет. Ничего удивительного, стюард Рома
шастает туда без перерыва - только чтобы пополнить запасы спиртного. Там
же находятся все эти блистательные безделушки, типа шейкеров, миксеров,
ведерок для льда, штопоров, больше известных в народе под кличкой ?руки
де Голля?...

Когда я заглянула туда, Рома стоял у стойки и колдовал над бокалами,
фужерами и низкими стаканами для бренди. Место вечного гастрономического
узника Шопена занял ?Дайер стрейтс?, и теперь задница стюарда ритмично
покачивалась в такт музыке.

- Привет! - сказала я Роману.

От неожиданности он вздрогнул и выронил бокал, который держал в
руках. К тому же мне показалось, что он что-то воровато сунул в карман
форменной тужурки. Все-таки я, кажется, перебрала коньяку. А ведь
когда-то меня учили пить крепкие напитки декалитрами и не пьянеть...
Нужно завязывать с этим, иначе до Мухи я сегодня не доберусь.

- Фу, черт, ты меня напугала! - Он посчитал вполне уместным
обратиться ко мне на ?ты?.

- Все работаешь?

- А что прикажешь делать? Господа требуют выпивки. - Он присел на
корточки и стал собирать осколки с пола. Подумав секунду, я
присоединилась к нему.

Постепенно смущение Ромы проходило, ему даже стало неловко за бабский
испуг. Поэтому он посмотрел на меня и сказал развязно:

- Ну, и как наш визит к Минотавру?

- Ты о чем?

- О Максе, разумеется. Выяснила все вопросы?

- Более или менее. - Я уклонилась от прямого ответа.

- Думаю, что у него скорее более, чем менее. - скабрезно хихикнул
Рома - Обычно все женщины остаются довольны.

- Выходит, что я являюсь счастливым исключением из правил.

Закончить обмен двусмысленностями мы не успели в дверях кают-компании
появился Муха Я даже удивиться не успела, обычно так и бывает - на ловца
и зверь бежит.

- Попались, голубки! - крикнул с порога Муха, не преминув состроить
глазки стюарду - А там народ на дерьмо исходит, требует продолжения
банкета. Надо быть порасторопнее, Ромик, а то спишут с корабля к
чертовой матери за профнепригодность.

- Извини, как раз собирался идти.

- А теперь скажи мне, голубчик, есть ли на этом корыте ?Шато Икем??

- Что ты имеешь в виду? - Роман непонимающе уставился на Муху.

- Наша швейцарочка не в меру окосела и требует непременно ?Шато Икем?
трехлетней выдержки. Что ты скажешь по этому поводу?

- Пусть жрет ?Херес? и не выдрючивается, - засмеялся Рома.

- Так и передать?

- Шучу-шучу. Сейчас приду и разберусь.

- Во-во, сходи, тем более что там намечается крупная культурная
акция. Клио собирается порадовать общественность парой песенок из нового
альбомчика.

- Отлично.

Стюард составил на поднос емкости со спиртным и направился к выходу
из кают-компании. Сейчас нужно только под любым предлогом задержать Муху
и попытаться переговорить с ним. Я приклеилась к стойке, плеснула в
стакан коньяку из открытой бутылки и позвала Муху, который тоже собрался
уходить вслед за стюардом.

- Мухамеджан! Можно вас на минутку?

Муха привычно осклабился, подошел к стойке, легко вспрыгнул на нее и
уставился на сильно подвыпившую женщину:

- Ну?

- Хочу выпить с вами на брудершафт.

- О! Это сопряжено с некоторыми трудностями.

- Неужели?

- Дело в том, что я не целуюсь с женщинами старше пятнадцати и моложе
шестидесяти. Это противно моему естеству.

- Встречный вариант: на брудершафт, но без поцелуев.

- Идет.

- Что вы предпочитаете? Коньяк или вино?

- Один черт.

Мы сошлись на коньяке, чокнулись и выпили.

- Зови меня Мухой. Впрочем, меня и так все уже давно зовут Мухой.

- Как тебе корабельные мужички? - спросила я самым невинным голосом,
на который только была способна.

- Богатый выбор. - Муха цинично прищелкнул пальцами. - Просто цветник
у штаб-квартиры НАТО. А ты уже на кого-нибудь положила глаз?

- Пока присматриваюсь. - Я застенчиво улыбнулась и сделала еще один
крупный глоток коньяка - А что ты посоветуешь?

- Ну, не знаю... В зависимости от того, какой тип мужчины тебе
нравится.

- А тебе?

- Тебя это интересует?

- Просто хочу, чтобы мы играли на разных полях. Не перебегали друг
другу дорогу.

Муха снисходительно посмотрел на меня: подвыпившая девушка под
тридцать; наверное, ее можно назвать симпатичной, даже хорошенькой при
определенном освещении; никакой косметики, никакого намека на духи,
слишком много седины в волосах. Джинсы, бесформенный свитер, скрывающий
все, что можно скрыть...

- Ты думаешь, что мы сможем перебежать друг другу дорогу?

- Нет, конечно же, нет. Ты вне конкуренции, мой дорогой. Но, может
быть, для меня тоже что-нибудь найдется... Итак, твой тип мужчины.

- Вообще-то я всеядный. Издержки азиатского воспитания, недостаток
витаминов, бедный кишлачок возле Пахтаабада в Сырдарьинской области...
Тебе о чем-нибудь говорят эти романтические названия?

- Совершенно ни о чем. Но для уроженца... Как ты сказал?

- Пахтаабада, - терпеливо повторил Муха.

- Для уроженца Пахтаабада ты неплохо говоришь по-русски.

- Это мамочка. Моя мама русская, совершенно безумная женщина, бросила
родителей-профессоров в Нижнем Новгороде и поехала за папахеном в
Узбекистан. У меня отличный папахен, почти бай, то есть председатель
исполкома нашего кишлачка. Средневековый узбекский деспот, ничего общего
с Абу-Рейха-ном Бируни. Так что маме пришлось обучать меня мировой
культуре, трясясь от страха за тандыром. Я же говорю, безумная женщина.
И я тоже безумный.

- У нас вообще корабль безумцев, - поддержала Муху я.