они превратились за два года...
тебя все устраивало...
чарты возьмут, они останутся в них надолго... Ох, как надолго... И
перешибить это будет невозможно. Никому... Я бы мечтал об этом на их
месте... Ты на моей стороне?...
копья ломать, у Ленчика звериная интуиция, она никогда его не подводила.
Закрыть глаза и верить. И все будет хорошо. Интересно, какой ход придумал
Ленчик?... С некоторых пор - с тех самых, когда наша популярность стала
заметно подволакивать ногу, я часто закрываю глаза. И каждый день думаю о
том, что Ленчик обязательно что-нибудь изобретет. Какую-нибудь фишку,
которая снова сделает нас тем, кем мы были.
это один раз, так почему не попытаться во второй?...
голову. Пожалуй, я так и сделаю. Вот только дождусь, пока Виксан скажет
"да". Как обычно.
просунула в него голову. Я вернулась домой, к пьяной Динке и трезвому
Владику. Владик терзал Динкино безвольное тело на кухонном столе, распластав
его среди бутылок и пустых упаковок из-под чипсов. Я наткнулась на их вещи в
зале, значит, начали они оттуда. Потом, скорее всего, переместились в
спальню, потом - в душ, и только потом всплыла кухня, которую сто лет никто
не убирал. Черт... Это так похоже на "Таис"... За два года Динка срослась с
ним, и теперь "Таис" диктует ей стиль. Ведь "Таис" тоже начинался с зала, с
дорогой мебели, дорогих картин и невянущих цветов в тяжелых вазах. А
закончился на грязной кухне, никому не нужной кухне, среди бутылок и
упаковок из-под чипсов...
Владика, его дергающуюся узкую задницу, могла бы. Но я вперлась в кухню, на
территорию дешевого Динкиного совокупления. Вперлась без всякого стыда, и
принялась собирать со стола бутылки и остатки чипсов. Владику не очень это
понравилось, он просто прилип к Динке и затих. Но Динка...
любимая девочка... Мое солнышко... Мой котик.. Я так его люблю... Владичек,
а ты любишь моего котика?
втроем... Пикантный такой групповичок с дуэтом "Таис". Для столь радостного
случая можно и в комнаты перебраться, ты не против, Ренаточка? Солнышко...
Ко-отик...
Владика - за компанию. Но ничего этого я делать не стала, а вечером
следующего дня позвонил Ленчик и сообщил нам, что Виксан умерла.
могла умереть в любой из дней, в любой из семьсот тридцати дней, которые
набежали за два года. Но умерла она только сейчас. Хреновый знак.
трубку, а потом швырнула ее на рычаг. И закусила губу. И принялась
меланхолично копаться в пачке сигарет.
арт-директор. Он не ездил с нами в последние полгода, просто не мог - сил,
чтобы сопротивляться болезни, больше не оставалось. После безнадежного курса
в лучшей клинике, куда его устроил Ленчик, Алекса отпустили домой - умирать.
Он и умирал тихо, в Ленчиковом офисе, у всех на глазах. Тогда еще офис был
полон людей, телефонных звонков и факсов. Тогда еще в нем толклись
журналисты и телевизионщики. Их было не так много, как на пике нашей
популярности, но они все же были. И охотно общались с Алексом: волна нашей
славы накрыла и его. Но ни журналистов, ни телевизионщиков я не видела в
упор - я видела только глаза Алекса.
было ничего, кроме желания обмануть судьбу. "Девчонки, я с вами, а значит,
ничего не изменилось. Вы помните наши первые гастроли в Сургуте, когда фаны
снесли милицейский кордон?.. Вы помните окончание записи первого альбома,
когда мы обливали друг друга шампанским, а потом протирали пол свитерами?...
Вы помните нашу поездку в Сосново, когда мы валялись в снегу и ржали, как
ненормальные, и Динка грела руки у меня под курткой?.. И орала, что с
сегодняшнего дня мир принадлежит нам, и требовала занести это в протокол...
Вы помните?... Вы помните?.. Вы помните?.." Мы не были на его похоронах,
чертовы гастроли, а по приезде Ленчик даже забыл сообщить нам об этом. А мы
забыли спросить - как там Алекс? Смерть Алекса всплыла чуть позже -
необязательно, в каком-то из наших разговоров с Ленчиком; разговоров,
которые все больше походили на грызню. Нынешний директор - откровенный
подонок, накалывает с бабками, вот Алекс никогда себе этого не позволял...
Кстати, Ленчик, как там Алекс, что-то давно его не было видно...
замотался, сами понимаете. Так что там новый директор?.. И вот теперь.
Сначала Алекс, а теперь...
***
немного: мы с полупьяной Динкой, которая тотчас же начала строить глазки
молодому флегматичному могильщику; пара старых Виксановых друзей,
героинщиков со стажем, один вид которых мог вусмерть напугать обывателя. Ее
последний бойфренд, экзотичный жиголо с узкими ленивыми глазами и губами
цвета черной смородины, полная противоположность белесой Вике. Красивый,
черт, такая красота с неба не падает, а приобретается в обменниках по
льготному валютному курсу. Что ж, Виксан могла себе это позволить. Такого,
совсем недешевого, парнишку-экзота. Даже Динка, оторвавшись от могильщика,
заметила его глянцевую, с ног сбивающую красоту.
гроб Виксана. - Может, замутить с ним?
ухватила его за ремень. И услышала то, что вовсе не предназначалось для моих
ушей.
мной, сука...
***
потихоньку стирает воспоминания о Виксане и об Алексе, и даже о "Таис". Мне
кажется, что мы жили в нем всегда, что мира за его высокой оградой не
существует. А унылые звонки Ленчика - через воскресенье - лишь подтверждают
эту истину. В какой-то момент они даже перестают меня трогать. Мне даже
хочется, чтобы Ленчик не звонил, чтобы мир и вправду перестал существовать.
Теперь уже окончательно. Меня совершенно не тянет отправиться куда-нибудь,
хотя бы просто прогуляться. Можно было бы съездить в Барсу, можно - в Сичес,
говорят, Сичес захлебывается от праздников... Можно было бы наплевать на все
и отправиться в Порт-Авентура, говорят, там полно аттракционов, которые
вышибают мозги... В конце концов побережье под боком... Коста-Дорада, земной
рай. А рай бы не помешал.
норы Пабло-Иманола, я знаю, что увижу, стоит мне только ее покинуть.
достали. Я устала от них в России, слишком устала, чтобы терпеть их еще и в
Испании. Если Пабло-Иманол не выгонит нас, если он не спустит на нас своих
собак... Что ж, я готова прожить здесь сколь угодно долго. Тем более что
паспортов у нас нет. Нет ничего, что подтвердило бы мое имя. Захватанное
журналами и музыкальными каналами, интернетовскими сайтами, которые больше
напоминают сливные бачки... Имя, опостылевшее мне самой до изжоги. Быть
может, мне удастся забыть его, и изжога пройдет. И я перестану думать о
потерянной славе и превращусь в дохлое насекомое из библиотеки
Пабло-Иманола. Или в одну из его книг. Хорошо бы...
и его cool джаз, и его собак, и его полуночный громкий трах с Динкой, и
полное отсутствие воспоминаний о русской жене. Я хочу остаться здесь
навсегда.
напоминает ковчег. Вот если бы еще не было Динки... Но Динка есть, и в этом
мое спасение. И единственная надежда. Пока существует эта безразличная
испепеляющая страсть Ангела и Динки, я имею право находиться в доме. Я -
всего лишь довесок к ней, бесплатное - приложение. Странно, что она до сих
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Рыбаков Вячеслав
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Доставалов Александр