Чтение 18–й страницы книги ~Ритуал после брачной ночи~

АВТОСЛЕСАРЮ"...

Интересно, какие сны снятся Сергуне в этой комнате - при таком-то
замечательном соседстве?.. А в скором времени должна появиться и моя
папочка, если еще не появилась. Вот только как она будет называться?
"ВИОЛОНЧЕЛИСТКА"? "ШЛЮХА-ПЕРЕВЕРТЫШ"?..

Сергуня, появившийся с тарелкой поджарой балтийской кильки в руках,
отвлек меня от тягостных размышлений. Он поставил кильку на козлы, разлил
водку по стопкам и уставился на меня: очевидно, в ожидании тоста.

- Давай, - просто сказала я. - Накатим. За знакомство.

- Ваше здоровье!

Здоровье мне понадобится, чтобы мотать срок, понятно.

- Давай на "ты".

- Давай, - легко согласился он и опрокинул стопку. Я последовала его
примеру. А водка оказалась паленой, настоящий денатурат.

- Значит, меня подозревают.

- Не то слово, - Сергуня обезоруживающе улыбнулся.

- А фотография... - Я вспомнила свое смазанное изображение под рубрикой
"Звездный фарш".

- Пришлось передать ее следствию, извини. В обмен на, так сказать... На
пропуск в круг приближенных. Но и без этого они составили фоторобот.
Довольно удачный.

- Я видела.

- Еще по маленькой? - он участливо коснулся моего плеча.

- Можно. А кто занимается следствием? Толковые ребята?

Синенко изогнулся, выдернул из-под меня свои джинсы, а из джинсов -
потрепанный блокнот.

- Старший следователь Юрий Кирьяков. Вроде мужик неглупый.

Юрий Кирьяков. Юри. Муж Кайе, влюбленный павиан. С точкой зрения павиана
на существо дела я была уже знакома.

- Но скорее всего дело передадут в вышестоящие инстанции. Подключат
ФСБ...

Денатурат, стоявший у меня в глотке, сделал попытку вырваться наружу. Я
закашлялась.

- ФСБ? Это еще зачем?

- Ну, ты даешь, мать! - Сергуня добродушно похлопал меня по спине. - Ты
кого замочила? Сторожа дядю Васю с лодочной станции? Олев Киви - это
величина. Это международный скандал. Прогрессивная общественность требует
твой скальп, учти. Задета честь мундира. Сама должна понимать.

Чего уж тут не понять, Сергуня. В который раз за последние полтора дня я
принялась шмыгать носом.

- Расскажи мне, что произошло. И куда ты дела орудие убийства?

- Унесла с собой.

- Лихая девка! - Он посмотрел на меня с плохо скрываемым восхищением. - В
реку, что ли, выбросила?

- Ну да.

- Это правильно. Я бы и сам выбросил. Нет орудия убийства - нет состава
преступления.

- Ты думаешь?

- Я, конечно, утрирую. Но без главной улики им придется туго. Покажешь
место?

- Покажу.

- Умница. Ты его ножом, да?

- Да. Ножом.

- А чем он тебе насолил, покойник-то?

- Это связано с его женой. - Пора выводить Сергуню на магистральный путь.

Синенко приоткрыл рот, несколько секунд молча разглядывал меня, а потом
хлопнул себя по лбу.

- Черт! Ну конечно! Теперь я понял, почему в "Европе" мне показалось, что
я где-то тебя видел... Ты похожа на его жену, точно! Ты специально все
подстроила? Эту встречу, я имею в виду?

- Да, - сказала я чистую правду.

- То-то он так ополоумел, когда увидел тебя! Я же помню. Чуть в осадок не
выпал... Подожди, у меня где-то были ее фотографии.

Он вскочил и бросился к стеллажам. Я затаила дыхание. Если у Сергуни есть
досье на Аллу Кодрину, мой приход сюда можно считать единственно верным
шагом.

Синенко достал с одной из верхних полок пухлую папку, раскрыл ее и
вытащил пакет с фотографиями. После этого папка сразу отправилась на место,
а репортер снова оказался рядом со мной.

- Вот, смотри.

Он извлек фотографии из пакета и протянул их мне.

Это были посмертные снимки жены Киви. В жизни не видела зрелища ужаснее и
потому сразу же ухватилась за спасительный денатурат. Влив в себя порядочное
количество жидкости, я наконец-то смогла отнестись к фотографиям спокойно.

Скорее всего Сергуня позаимствовал снимки у фотографа-оперативника. Алла
Кодрина не просто пала жертвой несчастного случая или трагических
обстоятельств.

Она была убита.

Об этом красноречиво свидетельствовала зияющая рана на затылке. Алла
Кодрина лежала лицом вниз, в луже собственной крови.

Сергуня заглянул мне через плечо и ловко выхватил из рук фотографию.

- Не та. Лица здесь не видно. Подожди... Переворошив всю стопку, он
извлек две - не такие кровожадные, как предыдущая. Теперь Алла была
перевернута на спину и казалась спящей. Даже черные пятна вокруг головы
выглядели не очень удачным продолжением ее волос. Карие глаза Кодриной были
широко открыты, а брови - удивленно приподняты. В уголках рта застыла
улыбка. Эта улыбка что-то живо напомнила мне... Какую-то ситуацию, какое-то
совершенно определенное движение... Но мысли по этому поводу я решила
заткнуть куда подальше. Во всяком случае, на время.

Вторая фотография была почти точной копией первой, вот только снята она
была более общим планом. Голая грудь покойницы не вызвала у меня особых
восторгов. Прямо скажем, в нашем ремесле ей делать нечего. Хотя отдельные
мужики и запада...

- Ну как? - Голос Синенко прервал поток моих ощущений.

- Прыщи, - я прищурилась. - Если смазать зеленкой, то через неделю все
пройдет.

- Ты о чем? - удивился Сергуня.

- О сиськах, - протянула я по инерции. И тотчас же осеклась. Не хватало
еще проколоться таким идиотским образом.

- Убери их, пожалуйста, - я попыталась реабилитироваться и снова
захлюпала носом. - Это ужасно, ужасно...

- Прости, я понимаю. Зрелище не для слабонервных. А для тебя особенно.

Интересно, какую историю наших с покойной взаимоотношений нашептывают ему
сейчас воспаленные мозги? Нужно уловить направление их движения и попытаться
не разочаровать Сергуню. Мой визит в "Европу" был не случайным, это он
сообразил. Как и то, что я, не мудрствуя лукаво, закосила под убитую.
Значит, по логике вещей, знала ее. А дальше? Что дальше?

В жизни своей я не напрягала извилины столь интенсивно, как в последние
сутки. Так и подохнуть недолго от какого-нибудь тупого кровоизлияния в
мозг...

Что же дальше, черт возьми?

Я искоса взглянула на Сергуню.

Судя по всему, у него есть два варианта. В одном из них как цель
выступает Киви, в другом - его покойная жена. В первом случае я
воспользовалась сходством с Аллой, чтобы поближе подобраться к виолончелисту
(для каких-то там хрен его знает целей). И тогда она - средство.

Во втором - я опять же воспользовалась сходством с Аллой, чтобы отомстить
за ее смерть. И тогда она - цель.

Второй вариант выглядел предпочтительнее. Во всяком случае, облагораживал
мой образ. В убийстве из смести есть что-то неуловимо притягательное... На
нем я и решила остановиться, тем более что мне на помощь пришел сам Синенко.

- Вы были подругами? - аккуратно спросил он у меня. Нет, "подругами" -
это чересчур. Это пахнет неуставными взаимоотношениями. Ну, с каких это
пирогов подруга начнет мстить за подругу, если существуют правоохранительные
органы? Нормальная подруга дождется результатов расследования и будет
навещать родителей покойной по праздникам...

- Нет, - я качнулась и едва не придавила скотину Идисюда, снова
впрыгнувшего на диван. - Мы были больше чем подругами.

Сергуня выгнул ноздри, и я явственно увидела скандальные заголовки
статей, которые с помпой выйдут в "Петербургской Аномалии".

- Мы были больше чем подругами, - упрямо повторила я. - Мы были сестрами.

- В каком смысле - сестрами? Во Христе, что ли?

- В прямом смысле. В физиологическом.

- Ну да! - Синенко присвистнул. - А дальше что?

- Я точно знаю, что это он... Он убил Аллу... Ведь дело не раскрыто. И
убийцу не нашли. - Я била почти наверняка, я вспомнила наш со Стасом
последний разговор, в котором он туманно намекнул на тухлую историю гибели
Кодриной.

- Не нашли.

Слава богу! Поехали дальше.

Я столько раз имитировала оргазм в койке, что сымитировать праведный гнев
в жизни мне не составило особого труда:

- Он воспользовался тем, что неуязвим, что защищен своим именем... Я не
могла больше ждать, я хотела взглянуть ему в глаза...

- Здорово! - искренне одобрил мой пафос Сергуня. - Суд тебе поверит. Вот
только у Аллы Кодриной ни когда не было сестры.

У меня отвисла челюсть. Какая осведомленность, надо же!

- Как это не было? А я?

- Не знаю. Брат у нее есть, это точно. Филипп Кодрин, сотрудник Эрмитажа.
Я собрал все, что было по этому делу. И Варвара Сулейменова нигде не